Новости

ИРИНА МУРАВЬЕВА: «СЧАСТЬЕ ВНУТРИ НАС!»

- Ирина Вадимовна, многие величают вас легендой советского кинематографа. Как вы к такому титулу относитесь?

- А разве можно к нему относиться серьезно? Есть понятие «великий артист», а есть - «популярный», то есть любимый народом. Так вот я - и популярная, и любимая, и своя в доску. Иногда иду по улице, и вдруг кто-нибудь по плечу как хлопнет: «Здорово!» Значит, узнали. Конечно, становится неловко - знаете, такая простота, которая хуже воровства. Надо это пережить и понять, что люди не хотели тебя обидеть. Просто издержки профессии. Но вот легендой меня называть рано, мне же не 100 лет, а всего лишь 55.

- Вы так легко говорите о возрасте?

- А что скрывать, если он у меня на лице написан? Вот если бы я «вела борьбу» за внешность, каждую морщинку на учет ставила и бегала на пластические операции, можно было говорить, что мне 35. Но подтяжки я, скорее всего, делать не стану. Есть тут и еще одна опасность: если тщательно скрывать свой возраст, люди могут подумать, что тебе больше, чем есть на самом деле. Так что лучше уж правду скажу.

- Ваши героини, как правило, девушки из провинции, приехавшие покорять столицу.

- До сих пор не могу понять, почему именно меня выбирали на эти роли. Дело в том, что я - коренная москвичка. Более того, в жизни никуда и никогда из дому не уезжала, даже в пионерском лагере не была - абсолютно домашняя девочка, мамина и папина дочка. Хорошо училась, иначе было нельзя, нас с сестрой родители даже за «четверки» ругали. Была какая-то планка, на которую надо было равняться. Других детей хвалят, а меня в жизни никогда никто не хвалил. Да и столицу покорять я никогда не стремилась. Мечтала поступить в театральный институт, стать артисткой. А там уж, думала я, уеду в маленький городок, поступлю в театр, буду, как героини Островского, играть большие и маленькие роли. Конечно же, стану примой!

- Но хоть характером вы похожи на Людмилу из картины «Москва слезам не верит» или на Нину Соломатину из «Карнавала»?

- Ни капельки! В жизни я тихая, спокойная, покладистая - просто «мышь под веником». И к тому же очень послушная. Мне вообще кажется, что женское счастье - в послушании. Это же такое удовольствие - за кем- то идти, кого-то слушаться. Мне никогда не хотелось куда-то ехать, чего-то добиваться. Я не лидер, а ведомая. Просто я актриса и должна уметь сыграть любой характер, даже абсолютно чуждый моей внутренней сути. И вообще, не надо искать сходства между актером и его персонажем, как правило, его нет. Хотя понимаю, что зрителям такие аналогии всегда интересны.

- Вы производите впечатление волевой женщины.

- Что вы, я абсолютно безвольная! И на съемочной площадке беспрекословно подчиняюсь режиссеру. Если он разрешит, охотно импровизирую. А нет - так нет. Например, режиссер картины «Самая обаятельная и привлекательная» Геральд Бежанов не позволял добавить ни слова отсебятины. И объяснял почему: только в таком случае фильм будет звучать как анекдот - коротко, ясно и смешно.

- «Самая обаятельная и привлекательная» - просто наглядное пособие для неуверенных в себе девушек. А вы как к этой картине относитесь?

- Поначалу ужасно! Очень стеснялась своей работы в ней. Только название кто-нибудь произносил, а я уже красными пятнами покрывалась. Думала: решаются проблемы какого- то дурацкого конструкторского бюро, просто история «из жизни насекомых»! В то время уже был Сокуров, авторское кино, а у нас что-то незамысловатое, житейское. Но вот прошло время и стало понятно: такое кино тоже имеет право на существование.

- Правда, что после фильма «Карнавал» вам прочили славу фигуристки?

- Это шутка, конечно, но некоторая доля правды в ней все-таки есть. Я ведь до этой картины абсолютно не умела кататься на роликах. Хотя, в принципе, способна к спорту, к движению. Вот меня и учили во время съемок, в Киеве. За мной приехал ансамбль «Ритмы планеты», в танец которого я должна была вписаться на своих роликах, и тренер. Деваться было некуда, а уроки эти проходили на киностудии Довженко.

- Падали?

- И много раз! Это же не современные роликовые коньки, на которых любой ребенок может научиться кататься. У них полозья и маленькие колесики - очень удобно! А у моих было четыре больших колеса, это значит - никакой маневренности. Ни в коем случае нельзя было наступать на пятки: колеса моментально улетают назад и ты падаешь. Но несмотря на все синяки и ссадины, я научилась очень прилично кататься. Правда, по роли это надо было делать плохо, вот я и подыгрывала.

- Как вы относитесь к себе на экране?

- Честно? Когда я себя вижу, меня тошнит. Как физически, так и морально. Много лет назад, когда только начали выходить мои картины и я впервые увидела себя на экране, мне казалось, что это не я. Вообще это какое-то патологическое зрелище.

- ?!

- Представьте, что вы видите себя на пленке: там вы ходите, сидите, разговариваете. И в это же время перед экраном сидите... тоже вы. Это же настоящее раздвоение личности! Все мы привыкли считать себя лучше, чем мы есть на самом деле. Я еще не видела ни одного человека, полностью довольного тем, как он получается на видео или фотографиях.
Прошло время, и я уже не похожа на себя молодую. Вижу, что там что-то юное ходит, но как к себе я к этому не отношусь.

- В финале двух самых любимых наших картин - «Карнавал» и «Москва слезам не верит» - ваши героини остаются, что называется, у разбитого корыта. Как вы считаете, они побеждены?

- Ни в коем случае! Не такими я их сыграла, чтобы они так легко сдались на милость обстоятельств. Я верю, что Нина Соломатина обязательно станет актрисой, а Людмила встретит своего генерала! После премьеры картины «Москва слезам не верит» ее бурно обсуждали. И многие пеняли режиссеру: дескать, как же так, Людмила у вас такая боевая, а в отличие от своих подруг оказалась типичной неудачницей! И тогда один критик - сейчас уже и не помню кто - сказал: «Ничего, эта свое еще возьмет!» Я тоже так думаю.
За роль Людмилы актриса получила Государственную премию СССР.

В последнее время Ирина почти не снималась. И вот прошлым летом наконец-то появилась на экране в сериале «Спас под березами», который снял Леонид Эйдлин.
Муравьевой досталась роль женщины, ведающей церковной палаткой и свечным ящиком. Во многом картина отвечает нынешнему мировоззрению актрисы.

- Вы считаете себя счастливой?

- Для того чтобы быть счастливой, у меня очень много грехов.

- Вы верующий человек?

- Да, и пришла к этому сознательно, в достаточно взрослом возрасте. В церковь хожу. Но, как говорят, и рада душа в рай, да грехи не пускают. Грехи мешают жить, а простить их себе я не могу.

- Считается, что служить и Богу, и театру нельзя. Артист проживает множество других жизней и забывает, где он сам, а где игра...

- Если бы я всерьез проживала чужие жизни, я бы сошла с ума! Актеры как дети. Те тоже играют в мам и пап, во врача. В древности были запрещены скоморохи, которые высмеивали, «кривляли» Божьи создания. Но сейчас мы играем по-другому. Я борюсь и с пороками, и с честолюбием. Пока меня благословили работать, я работаю.

- Не стань вы актрисой, какую профессию выбрали бы?

- Вообще-то я мечтала стать учительницей. Хотела взять детей и вести их с первого класса по десятый. Хотя, думаю, вдалеке от театра я была бы несчастным человеком.

- Если бы у вас была возможность прожить жизнь сначала, вы бы повторили свой путь или изменили его?

- Часто приходится слышать, как люди уверяют: прожил бы так же. А вот я все сделала бы абсолютно по-другому и очень многих ошибок не совершила бы. Это сейчас я такая умная, потому что много раз обжигалась.

- Какая вы жена и мать?

- Без ложной скромности могу сказать: образцовая. Я полностью погружена в свою семью и ни сил, ни времени для нее не жалею.

- Что бы вы пожелали вашим зрителям?

- Желаю всем счастливой жизни! А счастье внутри нас!

24 и 25 апреля блистательная Ирина Муравьева еще раз удивит и обрадует рижского зрителя. Ее Клеопатра Львовна, озорная девчонка, неожиданно для себя превратившаяся в «тетку», с чем она никак не может смириться, - один из самых ярких образов в спектакле Малого театра «На всякого мудреца довольно простоты». Увидимся в театре!

«Вести сегодня», 06.04.2006