Новости

ОБЪЯСНЕНИЕ В ПРИСТРАСТИИ ТАТЬЯНЕ ПЕТРОВНЕ ПАНКОВОЙ

Даже среди удивительных актерских судеб встречаются уникальные. Как у Татьяны Петровны Панковой, актрисы редчайшего и, пожалуй, самого чтимого в Малом театре амплуа. Причем только и именно в Малом. Имя этому амплуа — «Великая старуха». А имена: Ольга Осиповна Садовская, Варвара Николаевна Рыжова, Евдокия Дмитриевна Турчанинова, Александра Александровна Яблочкина, Вера Николаевна Пашенная, Елена Митрофановна Шатрова. И она — Татьяна Петровна Панкова.

Замечательно написал много и хорошо поработавший в Малом театре режиссер Леонид Хейфец: «Великие старухи!.. До нынешних поколений вряд ли дошла их музыка. Музыка их жизни, музыка их речи, музыка их душевного, сердечного, неподражаемого, искреннего поведения на сцене Великого Малого театра. И время не то и песни не те. Всё это так. А вот ведь Москвин — Федор на радиопленке зовет жену: «Аринушка!..» И сквозь грохот и толщу десятилетий музыка его души пробивается и бессмертна потому, что искренность и боль не имеют временных границ. Они сквозь века. Убежден, что музыка Рыжовой и Турчаниновой, Шатровой и Зеркаловой ни на секунду не устарела. Не устарел же Рахманинов или Скрябин, наконец!»

Среди Великих Старух есть те, что смолоду играли молодых и лишь в старости восходили на вершины этого амплуа. А есть единицы, которые старух играли совсем молодыми. В Малом — это Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина и Татьяна Петровна Панкова.

С двадцатилетнего возраста она играет старух. И так блистательно, что трудно представить ее в другом амплуа. Не только сейчас, когда актрисе под девяносто, но и более шести десятилетий назад. На амплуа «работает» все: низкий басовитый голос, несуетность сценического поведения, бешеный темперамент и резкие черты лица, про которое сама Панкова, обладающая отвагой и юмором, шутит:

— Я очень некрасива. Да-да, не смотрите на меня так. Сейчас я Полина Виардо или Наталья Гончарова в сравнении с той, какой была в молодости.

В 23 года она сыграла, например, сложнейшую роль Ефросиньи Старицкой в «Иване Грозном». Сыграла после двух (!) дней репетиций - с лету, с ходу, когда Вера Николаевна Пашенная сломала ногу. И как сыграла! Ни в чем не скопировав великую предшественницу. В своей мрачно-честолюбивой героине актриса не подчеркивала ни религиозного фанатизма, ни боярской спеси, ни исступленной ненависти к Грозному. Она была прежде всего и более всего — корыстолюбива. Расчетливая, сметливая, хитрая, она не верила ни в Бога, ни в черта, была неразборчива в средствах и очень искусна в дворцовых интригах. «Волчица овцеобразная», — называл ее Грозный. Пашенная была более «волчицей». Панкова — «овцеобразной», но от этого не становилась менее страшной — до оторопи, до жути в зале.

С Панковой и ее ролями часто приключалось нечто мистическое -дар актрисы провоцирует, что ли? И Татьяна Петровна, отменнейшая рассказчица, на целую книгу наговорила сюжетов. И быть бестселлеру, коли рискнет издательство. Вот вам про Ефросинью:

Т.П.: С этой ролью связан самый сильный испуг в моей жизни. Дело было так: 2 мая 1945 года я играла вместо заболевшей Пашенной. А спектакль этот очень любил Сталин.

Смотрел его шесть или семь раз. Вдруг приезжает снова. Меня за два дня ввели на роль — и сразу такой зритель! Мы сыграли первый акт, и вдруг антракт затягивается на целых 45 минут, чего в театральной практике никогда не бывает. Я в ужасе — решила, что все наверняка из-за меня, вот скажет: «Я приехал, а мне подсунули девчонку на роль семидесятилетней героини». Постепенно беспокойство стало овладевать всем руководством театра, ситуация становилась зловещей. Но в этот момент пришли из ложи и сказали, что можно продолжать. Оказалось, Сталин во время антракта подписывал приказ по салюту Победы 9 мая.

У Панковой потрясающая судьба. Не только сценическая. Но мне бы успеть здесь хоть о нескольких ее ролях бегло рассказать. Потому что все ее работы уникальны.

...Нинетту в «Евгении Гранде» Панкова играла с тем грациозным очарованием, круто замешанном на решительном бытовом правдоподобии, что доступно, похоже, только ей, ее индивидуальности, ее темпераменту и победительному сценическому обаянию.

...Роль кормилицы и наперсницы Федры — Эноны в трагедии Расина традиционно предполагала некую безликость: наперснице трагической героини надлежит оставаться «в тени». Но Панкова и в этой роли сыграла могучую личность, трагическую судьбу человека, ослепленного язычески неистовой, фанатичной преданностью, страстью почти религиозного служения, стирающей границы между добром и злом, между долгом и преступлением.

...Бубнова, содержательница притона в «Униженных и оскорбленных» по Достоевскому, была сыграна актрисой с наглой и отчаянной характерностью, с тем сценическим бесстыдством, которое граничит с отвагой.

...Вы знаете, что за роль в гоголевском «Ревизоре» — Февронья Петровна Пошлепкина? Как говорят в театре, «без ниточки». То есть так мала, что умещается на страничке, и не надо нитки, чтоб ее скрепить.

И вот на крошечном пространстве роли актриса показала всю судьбу человека. Несчастной бабы, вздорной, ругательницы, бьющейся отчаянно в поисках правды, управы на притеснителей — и все бесполезно. А как сыграла Панкова Матрену в спектакле — шедевре Малого театра «Власть тьмы» Л. Толстого! Сыграла темную, хитрую, злобную старуху, легко и уверенно, со знанием дела «организующую» все — вплоть до убийства. Мрачный тягостный ужас охватывал от одного только знакомства с ее «героиней», взгляда на нее, как охватывал и от знакомства с ее Кабанихой из «Грозы» Островского. ...И — играла Епишкину тоже в Островском, в пьесе «Не было ни гроша, да вдруг алтын» — бабу глупую, по-своему сердечную, но еще более — занозистую, из тех, что сидят день-деньской на лавочке да перемывают косточки всей округе. Панкова с еще одной, увы, ушедшей недавно Великой Старухой Малого Галиной Яковлевной Деминой, игравшей Мигачеву, изрядно озоровали, несмотря на почтенный возраст и свой, и своих героинь. Выпивали, сосватав в одночасье детей, и хмельно запевали: «Шумел ка-а-мыш». Начинала Демина тоненьким своим чистеньким голоском, а потом подхватывала басом профундо Панкова: «А ночка те-о-мная была». Зал рыдал от хохота, а две замечательные актрисы строили умильно-невинные рожицы, едва не начиная хохотать вместе с публикой.

Кино тоже любит Панкову. Начиная с «Анны на шее», где режиссер Анненский специально дописывал дебютантке роль, Татьяна Петровна стала, как говорил сам Анненский, его «автографом»: «Княжна Мэри», «День рождения», «Екатерина Воронина»...

И иные постановщики жаловали актрису. Но из множества самой любимой ее ролью стала княгиня Анненкова в кинохите «Звезда пленительного счастья». Но Панкова не была бы Панковой, не утверждая:

— Начала я карьеру в кино с массовок, с озвучивания. Например, у меня низкий голос, и я горжусь тем, что ржание лошади под Ворошиловым в «Первой конной» — это моя запись!
А недавно ввелась Татьяна Петровна на роль Анфусы Тихоновны в «Волки и овцы» Островского — роль смешной и нелепой старушки, у которой текста-то «Уж бы» да «Бы уж», — а восторженный зритель посвятил ей стихи:

В Татьяне Панковой
Все с блеском, все ново.
С талантом безмерным
И классике верным
Играет так броско,
Что даже Островский
Ей крикнул бы: «Браво!»
А зрители, право,
Запомнят надолго, Как «овцы» и «волки»
Играли чудесно,
Но всех интересней —
Поверьте на слово — ТАТЬЯНА ПАНКОВА.

Что добавить к этим восторженным словам? Только одно, пожалуй. Пока на сцену Малого выходит Татьяна Петровна Панкова, театр этот жив вопреки любым временам и неурядицам.

Светлана Овчинникова
«Планета красота»