Новости

«РЕВИЗОР» Н.В. ГОГОЛЯ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА

Из книги Ю.А.Дмитриева «Академический Малый театр. 1944-1995».

Постановки 1949 и 1966 годов.


Девятого мая 1949 года режиссер В.Цыганков выпустил премьеру гоголевского «Ревизора». Декорации использовались старые, созданные Д.Кардовским к постановке сезона 1922/23 годов. Из окон гостиной дома Городничего был виден заштатный, запущенный город.

Ставя спектакль, режиссер заботился, чтобы в нем отсутствовали всякого рода преувеличения, даже намеки на гротеск.

Нельзя забывать, что в эти годы метафоричность, гиперболичность и даже простая преувеличенность нередко принималась за формализм. Вот почему режиссер ставил «Ревизора» как бытовую комедию в формах самой жизни. В этом отношении он вступал в творческий спор не только с драматургом, но и с некоторыми актерами.

Городничего играл Ф.Григорьев. Это был крупный мужчина. Он ступал по земле тяжело, стоял и двигался, слегка пригнувшись. А когда говорил о еде, о деньгах, о своей будущей карьере, его грубый голос тщетно пытался издавать мягкие звуки. Актер воплощал в характере стяжателя Городничего все продажное управление крепостной России.

Роль Хлестакова играл И.Ильинский; он убедительно показывал, что характер этого человека прежде всего в том, что у него нет никакого характера, а есть только поразительная приспособляемость к месту и времени. В зависимости от того, с кем имел дело Хлестаков, сам того не замечая, менялся, приспосабливался к собеседнику, становился его вторым «я» — будь то Хлопов, Земляника, Анна Андреевна или кто-нибудь другой.

Остальные исполнители: Рыжов — Земляника, Ржанов — Ляпкин-Тяпкин, Любезнов — Шпекин, Светловидов и Оленев — Бобчинский и Добчинский, Хорькова — Мария Антоновна, Орлова — унтер-офицерша, Сергеев — трактирный слуга — были убедительны, но в пределах бытового спектакля. Это были скорее персонажи Островского, чем Гоголя. Пожалуй, наиболее интересны были Сашин-Никольский в роли Хлопова, Синельникова в роли Анны Андреевны и Панкова в роли Пошлепкиной.

У Сашина-Никольского за физической немоппло очевидно проглядывал старческий маразм. Анна Андреевна — Синельникова, томная и жеманная, может в одну минуту превратиться в грубую, вульгарную бабу. Что же касается слесарши Пошлепкиной, то, по мнению критика, актриса Панкова добилась «сочетания гоголевской гиперболы с полнейшей реалистической достоверностью образа. Она доносила до зрителя отголоски народных мещанских низов города, захолустья, потерявших человеческий облик под непосильным гнетом и обманом в невежественной, грубой жизни».

Начиная с января 1952 года в роли Городничего, отказавшись от роли Хлестакова, начал выступать И.Ильинский (роль Хлестакова перешла к Н.Афанасьеву).

В этот период новые роли Ильинский играл не часто, но он активно работал, добиваясь глубины проникновения в каждый характер. Его Городничий был пройдохой до мозга костей, но жила в нем и наивность. Он искренне верил в сны, в то, что недаром «две крысы пришли, понюхали и пошли прочь». И без подозрений, он сразу поверил в ревизора — Хлестакова. «Это было то самое простодушие сатирического персонажа, благодаря которому идиотизм, изображаемой Гоголем жизни рисовался особенно ярко».

Сам же артист так характеризовал Городничего: «В нем видится мне вознесенный до высоты полицейский. Он вышел из низших чинов жандармского управления — отсюда его манеры, его служебные методы.

В сценах, где Городничий расписывал Хлестакову всю прелесть благоустройства города, это для меня не только история. Я ищу здесь современные насыщенные краски, стремясь изобразить типичного очковтирателя наших дней. И если мой Городничий в этом эпизоде интересен зрителям, то, мне кажется, именно потому, что он находит в классической пьесе черты прошлого, да еще не до конца изжитые сейчас».

Ю.Соломин - Хлестаков, И.Ильинский - Городничий
Двадцать четвертого марта 1966 года Малый театр показал новую постановку гениальной комедии Н. В. Гоголя. Ставил спектакль И.Ильинский; оформлял Э.Г.Стенберг; музыку написал Н.Пейко. Спектакль имел успех, в 1974 году он был показан в двухсотый раз.

Незадолго до премьеры Ильинский говорил: «Мы готовим комедию в совершенно новой редакции. Хотелось отойти от привычных штампов в изображении человеческих недостатков, сделать комедию еще более близкой нашему современнику».

Но сказанное вовсе не означало, что режиссер и актер стремились к каким-то экстравагантным новациям, к решительному отказу от традиций. Когда зрители входили в зал, они видели на занавесе огромное старинное зеркало с отбитыми краями. Гаснул свет, и чей-то голос дважды произносил: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива».

Режиссер строил мизансцены, так сказать, зеркально, с выезжающими из боковых кулис на передний план переплетами окон, стоя у которых Городничий встречал и провожал гостей.

Хлестаков (его играл Ю.Соломин) ел в номере принесенный трактирным слугой обед и никак не мог ни разжевать, ни проглотить кусок говядины.

Заявив посетившему его Городничему, что он отправится жаловаться самому министру, Хлестаков готов тут же бежать из номера, как он есть, без фрака, в одной рубашке, но с цилиндром на голове и с чемоданом в руке.

А когда в сцене взятки Земляника характеризовал чиновников, он тут же показывал их портреты. Утверждая, что дети Добчинского рождены от судьи, Земляника в доказательство разворачивал целую фотоленту.

Реплику «Чему смеетесь, над собой смеетесь» Городничий (его играл Ильинский) обращал в зрительный зал. Что же касается «Немой сцены», то здесь использовался прием, когда-то предложенный Мейерхольдом, — живые персонажи заменялись куклами.

Ряд деталей вводил спектакль в атмосферу уездного города николаевского времени: это были и полицейские, отбивающие шаг у полосатых будок, и перекликающиеся с пением петухов звуки военного рожка.

Ильинский показывал Городничего выслужившимся Держимордой. И в то же время он чем-то напоминал Хлестакова. Оба они, в конечном итоге, — паразиты. Ведь окончательно убеждался Городничий в том, что Хлестаков — ревизор, когда узнавал, что тот не платит за гостиницу.

Городничий солиден с чиновниками, груб с полицейскими, самодовольно добродушен с купцами, дипломатически тонок с Хлестаковым. Он лицедей. И о самом себе высокого мнения, не случайно, подходя к зеркалу, видел в нем отражение собственной персоны с красной лентой через плечо. Он — подлинный мастер своего дела: дает Хлестакову взятку и будто бы не дает. Протянул дрожащую руку, показал деньги и тут же положил их на стол.

Когда Хлестаков начинал врать, Городничий его слушал со все большей снисходительностью, теперь он понимал, что Хлестаков у него в руках. Он только показывал дочери кулак, когда та усомнилась в авторстве «Юрия Милославского». А когда Хлестаков пускался в рассказы об успехах на служебном поприще, Городничий демонстрировал благоговение.

Городничий—Ильинский всегда оставался актером; и когда в первом акте он пародировал учителя, который, доходя в рассказе до Александра Македонского, стулья ломал, и в сцене с купцами, когда своим сообщением о сватовстве он стремился произвести максимальный эффект. И тем более естествен был у Городничего припадок отчаяния. И не потому, что он боялся наказания, но как это его, умного человека, провел какой-то вертопрах?!

«И.Ильинский создал образ цельный в своей сложности, глубоко гоголевский в своей трагической сущности: образ верный психологически, радующий глаз своей бытовой живописностью и характерностью».

Несколько слов о Хлестакове — Ю.Соломине. Когда он появлялся в первый раз, то весь был погружен в то, как выйти из затруднительного положения, а главное — как бы поесть.

В момент появления Городничего Хлестаков лежал на кровати. Он тут же перескакивал через кровать и прятался за стоящий в углу манекен.

Для Хлестакова главная цель жизни — это срывание цветов удовольствия, и в этом отношении сцена вранья — его апогей. Он врал вдохновенно и буквально на глазах, с неуловимой быстротой фокусника, менял обличья. «Вот он этакая столичная штучка, а вот знаменитый писатель, наподобие господина Загоскина, а теперь кокетка, а вот уже строгий сановник».

Отталкиваясь от слов, имеющихся в роли Хлестакова: «Верно, я вчера им подпустил пыли. Экое дурачье», — Соломин изображал этот персонаж человеком непосредственным и даже неглупым, хотя и крайне легкомысленным, отдающимся только моменту. И получение взяток для него своеобразная игра, в которой он приспосабливался к каждому дающему.

Что же касается остальных действующих лиц, то они, как это всегда бывало в Малом театре, отличались бытовой достоверностью и известной преувеличенностью, зачастую доходящей до гротеска.