Новости

«Звуковой архив Малого театра»

СЦЕНА ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ПРИЗНАНИЕ» С.ДАНГУЛОВА

Продолжаем публикацию аудиозаписей из комплекта грампластинок, выпущенных к 150-летию Малого театра…

Сцена из первого действия (3,1 Мб)

Ленин – Ю.Каюров

Николай Репнин – Н.В.Подгорный

Комментарий Е.Н. Гоголевой.

Ю.А.Дмитриев
Из книги «Академический Малый театр. 1941-1995»

«ПРИЗНАНИЕ» С.Дангулова


Спектакль «Признание», обращающийся к первым революционным дням, был поставлен по роману С.Дангулова «Дипломаты» приглашенным из Армении режиссером Г.Капланяном. Оформил художник Б.Волков. Премьера состоялась 22 апреля 1970 года. В 1975 году прошел сотый спектакль. События, происходившие в спектакле, определялись октябрем-ноябрем 1917 года по старому стилю.

Никита Подгорный в роли Николая Репнина

Кадровый или, как тогда подобных называли, цензовый дипломат Николай Алексеевич Репнин (Н.Подгорный) в результате трудных раздумий приходил на службу советской власти, особое значение имела его беседа с В.И.Лениным. В этом отношении спектакль перекликался с постановкой в Московском Художественном театре пьесы Н.Ф.Погодина «Кремлевские куранты», где также после беседы с Лениным решал прекратить саботаж инженер Забелин. Но второй Репнин — Илья Алексеевич — новую власть принимать категорически отказывался и на службу к ней не шел.

Готовясь приступить к репетициям, театр хотел, чтобы его новый спектакль передавал то, что А.А.Блок называл «музыкой революции», театр паиагал, что цель его будет достигнута, если удастся раскрыть внутреннюю суть происходящих революционных событий, захвативших даже таких крупных царских чиновников, как дипломаты. Автор пьесы так говорил об одном из главных героев, а это значит и об основном конфликте пьесы: «У Репнина-старшего нет сомнений относительно справедливости основ, на которых покоилось государственное здание империи. Он яштейски добр, совестлив, но узнав, что брат вдет служить большевикам, вступал с ним в смертельную схватку» («Театр», 1970, № 4, с. 118).

Царев, игравший роль Ильи Репнина, воздавал должное его нравственным качествам, тому, что это честный человек, в его честности нет никакого лицемерия (Дангулов С. Дар новизны. — «Театр», 1982, № 9).
Особое внимание при постановке спектакля обращалось на образ Ленина. Режиссер считал, что раскрыть этот образ возможно только в динамике, через взаимоотношения Ленина с окружающими. «Вся огромность, масштабность этого образа на сцене.не может быть передана через одного человека: сила ленинской мысли и влияние его характера отражается в людях, его окружающих» (См.: Спектакли — лауреаты конкурса. — «Театр», 1971, № 3, с. 9).

Роль Ленина играл Ю.Каюров. Актер говорил, что одним из важнейших источников художественного постижения образа Ленина для него становились книги вождя, его статьи, выступления, письма, деловые записки и пометки на полях тех или иных изданий. «Читая и перечитывая их, можно не только понять идейный строй ленинского учения, но и уловить особенности живой устной речи Владимира Ильича, ритмическую архитектонику его манеры, излюбленные приемы ведения полемики» (Каюров Ю. Перекличка времен. — «Коммунист», 1981, № 1, с. 52).

Каюрову и ранее доводилось выступать в роли Ленина и в фильмах и в спектаклях, но пока это ему не приносило полного творческого удовлетворения. Поэтому он с особенным вниманием отнесся к новой работе. Однако следует признать, что и в этом спектакле сцена с Лениным не стала интересной. Дипломата приводили к Ленину матросы, дав ему на сборы пять минут. Нетрудно догадаться, в каком он находился состоянии и чего ожидал от беседы. Но вот разговор начинался, и сразу становилось очевидным, что Каюров поставил своей задачей слишком буквально и привычно трактовать превосходство ленинского ума над интеллектом собеседника. В ответ на любой вопрос, на любое сомнение Репнина у Ленина имелся готовый ответ. Казалось, что он даже не думал, а заранее предусмотрел, какие могут возникнуть проблемы и как их следует решать. Благодаря этому накал идейной борьбы, творческого спора оказались сниженными.

В этом случае решение Репнина прийти на помощь советской дипломатии приобретало облегченный характер, и его согласие на поездку в Вологду для встречи с послами иностранных государств приобретало формальный характер. Его не переспорили, не переубедили: ему посоветовали, и он согласился ехать. Правда, Подгорный сумел за внешней сдержанностью дипломата, умеющего подавлять эмоции, показать волнение, сложные переживания, охватывающие его героя.

При всем том нельзя не признать, что спектакль оказывался интересен, в первую очередь благодаря тому, как Царев играл свою роль. Остается даже удивляться, что актер, действуя в роли эпизодической, сумел создать такой значительный и сложный образ. Илья Репнин — ярый противник революции и не из-за родовой принадлежности, не из-за потери сословных привилегий, все это он готов пережить. Но его житейский опыт, дипломатическая деятельность, научные изыскания в области мировой истории привели к убеждению: «Революция — татарник, на культурных землях не растет». Илья Репнин был значителен и драматичен именно своей убежденностью, честностью, искренностью. Финал спектакля приобретал символический характер: Илья Репнин шел по краю вращающегося сценического круга, он переходил из одной комнаты в другую, при этом резко распахивая белые высокие двери. «И вдруг перед ним возникала плоская, ярко освещенная стена, ее нельзя пробить, в нее нельзя воткнуться, еще несколько конвульсивных рывков, и тело бессильно никнет и, странно уменьшившись, теряется во мгле» (Бояджиев Г. Долг и призвание. — «Известия», 1970, 4 июня).

К сожалению, в остальном спектакль скорее иллюстрировал страницы романа, чем раскрывал суть сложных и далеко не однозначных событий, происходивших в первые послереволюционные недели.

Справедливо писал критик: «Хотелось бы, чтобы определенность не оборачивалась однозначностью, чтобы мастерство и темперамент талантливых актеров затрачивались не на объяснение ситуаций и мыслей, которые и так ясны, а на выявление тончайших движений человеческой души, что всегда составляло самую сильную сторону искусства» (Кожухова Г. Пути в революцию. — «Правда», 1970, 4 июня).

На сцене представала строгая, величественная мраморная колоннада, придающая спектаклю торжественность. При поворотах круга действие переносилось то в посольские особняки, то в богатую дворянскую квартиру, то в Смольный дворец. И везде царила лихорадочная суета, все перевернулось и даже еще не начинало укладываться.

Ставя спектакль, режиссер использовал приемы кинематографического монтажа, перенося действие из одного места в другое.
Николай Репнин, уже склоняющийся к тому, чтобы помочь новой власти, приходил в Смольный, но правительство переехало в Москву. Комнаты пусты, гуляющий ветер поднимал со столов и с пола разбросанные бумаги. Невольное смятение охватило пришедшего: как при таких условиях работать? Да еще на дипломатическом поприще? Но вот зазвонили телефоны: один, другой, третий! И вместе с этими звонками, казалось, жизнь врывалась в комнаты. И вот тогда Репнин окончательно решал отправиться на встречу с иностранными послами.

Послов театр показывал и ярко и убедительно: американского Фрейсила (Б.Телегин), папского прелата Рутковского (Н.Анненков), английского Бьюкенена (Б.Горбатов) и других. Встреча с ними соединяла решение важнейших вопросов войны и мира в форме светской беседы. Здесь был представлен набор характеристик людей, стоящих под правительствами, от которых во многом зависели важнейшие решения, иногда имеющие подлинно международное значение, но которые сами по существу ни за что не отвечали и ничего не решали. Они изображались в спектакле «с той долей иронии, которая помогала не только почувствовать атмосферу как таковую, но и внешнюю странность, контрастность исторической ситуации» (Наумов А. «Признание» — 100. — «Театр», 1975, № 9, с. 90—91).

Особо следует сказать о том, как играл Анненков Рутковского. Сама по себе роль казалась малозначительной, но артист сумел создать интересную фигуру. Рутковский прежде всего обманщик — в этом его суть. «Он немножко пророк, немножко любитель земных радостей, но больше всего он человек дела» (Велехова Н. Николай Александрович Анненков. — «Театр», 1982, № 12, с. 87). Он уговаривал Анастасию, в которую влюблен Николай Репнин, оставить Советскую Россию, потому что в противном случае ее душе грозит погибель. И кажется, он сам начинал в это верить. Легкая мантия летела за прелатом, и она на нем казалась предельно естественной. Конечно, он божий слуга, но на земле больше всего любил красоту. А когда целовал Анастасию в лоб, становилось ясно, что прелат склонен не только к платоническим отношениям.

На фоне разряженных иностранных дипломатов особенно выделялся скромностью и значительностью советский народный комиссар по иностранным делам Г.В.Чичерин (В.Кенигсон). Другой дипломат был из числа так называемых выдвиженцев — Белодед (В.Коршунов). Он не производил большого впечатления просто потому, что инсценировка не предлагала актеру характера, ограничивала его идейно-правильными репликами.

Наряду с главной темой — служению дипломатии в условиях нового общества — развивались также темы сложных отношений Николая Репнина и Анастасии (Э.Быстрицкая) и его дочери — Елены, но обе эти темы имели второстепенное значение.