Новости

ВЛАДИМИР ДУБРОВСКИЙ: «ТАКИХ АКТЕРОВ ОСТАЛИСЬ ЕДИНИЦЫ»

Володя Богин учился у Царёва на курс младше меня. Его не сразу взяли в Малый, и он уехал на периферию. Но Володя попал в коллектив с большими традициями - Русский театр в Тбилиси, где встретился с Петром Наумовичем Фоменко, который, на мой взгляд, и определил дальнейшую творческую судьбу Володи. Все доучиваются потом в театре. И Богин проходил настоящую школу у Фоменко.

Самое главное, что я хочу сказать про Владимира Георгиевича – то, что он волгарь. А волгарь – это определённый отпечаток на всю жизнь, особенно на творческом человеке. Володя родился в Саратове, очень много времени проводил на воде. Саратов, как мы знаем, богат талантами – это очень театральный город. Но Володя не сразу пошёл в Щепкинское училище, он два года проучился на биологическом факультете Саратовского университета. Владимир Георгиевич принадлежит к уходящему сейчас амплуа - он герой-неврастеник. Таких актёров остались единицы, не только в Москве и Петербурге, но и вообще в России. Многие его коллеги говорят, что когда Богин появляется на сцене, возникает искра, вольтова дуга со зрителями - что-то происходит в зале. Но и партнёры все испытывают это, я бы сказал, предгрозовое ощущение, разреженность воздуха… Как герой-неврастеник, он не придерживается каких-то определённых рамок в рисунке роли, а может каждый новый спектакль повести чуть-чуть в другую сторону. Поэтому ожидать как от партнёра от Владимира Георгиевича Богина можно чего угодно. К сожалению, у меня с ним мало точек соприкосновения на сцене, но даже в небольших эпизодах Лопахина с Епиходовым каждый раз есть нюансы, может быть, незаметные для других артистов или для зрителей, но они есть. Поэтому всё время надо не то чтобы держаться настороже: дескать, сейчас молния по башке бабахнет, но соответствовать этому предгрозовому состоянию.

- Это хорошо или плохо для партнёра?

- Очень хорошо, т.к., во-первых, вносит настоящую импровизационную атмосферу, а, во-вторых, сейчас уже позабыли, но ради этого и существовал театр. Они ушли уже, великие трагики, неврастеники, - зрители отрывались от своих кресел, когда появлялись эти актёры, и даже специально приезжали посмотреть именно на их сцены.

Нас с Володей многое сближает. Он очень любит животных и особенно собак: у него всегда есть собака в доме. Расставшись с Саратовом и переехав в Москву, он всё равно вернулся к Волге и живёт сейчас летом в своём доме на родине Островского, в Щелыково. Я с удовольствием наблюдаю за ним, как он все два месяца во время отпуска красит забор, подрезает деревья, ковыряется в земле, чинит душ, ходит по грибы... Т.е. полностью растворяется в природе. Это доставляет ему истинное наслаждение, и, думаю, очень помогает в творчестве. Володя один из немногих людей, особенно в актёрской среде, который следит за литературой – он очень читающий человек, с ним всегда можно поговорить о книгах, о писателях. Как у каждого актёра, у него есть внутренний стон о несыгранных ролях; не все его творческие данные востребованы и в театре, и, особенно, в кино, где он начинал очень хорошо, снявшись в таких фильмах, как «Таланты и поклонники», «Трое» по Горькому. Кстати говоря, Базарова Володя впервые сыграл ещё в училище. Его всегда брали в экранизации русской классики, на мой взгляд, он актёр именно классического репертуара. Горький - это его автор, очень хороший, несправедливо забытый в Малом театре драматург. Володя и в «Зыковых» играл, и на Власа в «Дачниках» у Бабочкина очень хорошо ввёлся. Это был бы отличный Сатин. Ещё Володе повезло на режиссёров. После Фоменко в Малом театре он встретился с Леонидом Ефимовичем Хейфецом, Борисом Афанасьевичем Морозовым.

Мне кажется, Владимир Георгиевич вступает сейчас в очень хороший период. Слава Богу, он в прекрасной физической и творческой форме, и будем надеяться, что наш театр воспользуется этим, потому что потенциал у Володи очень сильный и мощный. Остаётся только пожелать ему здоровья да ролей, и оставаться таким же.