Новости

Элина БЫСТРИЦКАЯ: УВИДЕВ МЕНЯ, ШОЛОХОВ СКАЗАЛ: «ВОТ АКСИНЬЯ!»

Красавица Элина Быстрицкая всегда представлялась необыкновенной. Все, казалось, должно быть у ног актрисы и человека. Звездная карьера, звездная жизнь. Легендарная Аксинья в шолоховском «Тихом Доне», земная, страстная, с ее силой характера и силой чувства, ошеломляюще выламывалась из образа небожительницы, ступающей по облаку...

До чего же удивительно было, приблизившись, узнать оборотную сторону славы этой выдающейся женщины.

«Петька»

- С изумлением узнала, что в детстве у вас был мальчишеский характер...

- Это правда. Я росла вместе с двоюродным братом. Его мать и наша бабушка были расстреляны в 1941 году, и он остался в нашей семье. Первые драки были с ним. К нему приходили его друзья, я с ними проводила время. Отсюда бильярд. Сперва купили детский, с металлическими шариками. Так началось. Я была крепкая. И драчливая.

- А как вы играли в «Чапаева»?

- У нас была площадка на лестнице с выходом на балкон. На балконе - закулисье, площадка - сцена. Занавес из бабушкиных юбок. Знаете, какие на Украине были юбки? И мы разыгрывали спектакль. Мой брат - Чапаев, я - Петька.

- Не Анка, а Петька?

- Анкой была моя подружка Муся. У нас, конечно, пулемета не было, но что-то такое было... Хотя мама была строгая и многого не разрешала. Зато она учила выговаривать все слова.

- Она научила вас такой четкой и ясной речи?

- Она. Я училась на украинском языке. У меня диплом актрисы украинского театра. Но во время войны я была санитаркой госпиталя, хотя исполняла обязанности лаборантки, но так оформили из-за возраста, а начальником лаборатории была врач из Астрахани. Второй врач - из Москвы. Я эту речь слышала, и она мне нравилась. Я не думала, что когда-нибудь буду актрисой, я должна была стать врачом, это было ясно...

Из книги «Встречи под звездой Надежды»:

«В ответ на вопрос, откуда я родом, я могла бы ответить: из бедности, из коммуналки, из войны... Я ушла в мирную жизнь повидавшей войну и кровь... Но Бог оберегал меня... Грязь ко мне не пристала».

«Сын полка»

- У вас есть значок «Сын полка». Вы были в действующей армии?

- Знака «Дочь полка» ведь нет... Отец был военврач. 22 июня вестовой принес ему сообщение. Мама взяла пакет, вестовой передал через окно, первый этаж. Она отдернула кружевную шторку, а там - голова лошади... Я так и запомнила на всю жизнь начало войны. Отец пришел, взял свой баульчик и ушел в госпиталь. Мне было уже 13 лет. И у меня была младшая сестричка, я пеленала ее, принести два ведра воды из колонки - моя забота... Я пошла проситься тоже в госпиталь. Все, что мною сделано в жизни, все связано с преодолением, с трудом, иногда опасностью...

- Даже с опасностью?

- Ну, смотрите. До 1942 года мы были с папой вместе в госпитале, а потом он ушел под Сталинград. А мы остались работать с мамой. Как-то договаривались, чтобы дежурить по очереди, когда мама дежурит, чтобы я дома с сестрой. Мы ее не отдали в детдом, как полагалось. А прием раненых - это несколько суток без сна. После этого надо было пройти по черному пустому городу, где и бандиты, и все что угодно, а одна, провожать некому, и вот у меня была заточенная металлическая расческа в кармане, мое оружие. Как-то прихожу, а квартирная хозяйка рассказывает: сестричка сказала, что если убьют, то лучше в постельке. Понимаете, когда ребенок четырех-пяти лет такие вещи говорит?.. А стала постарше, на меня начали обращать внимание солдатики - тоже опасно.

- Когда вы узнали, что красивы?

- В 1941 году. Услышала, но не согласилась. Пришла домой, долго смотрела в зеркало и поняла, что шутка. И у меня не было стремления быть красивой. Стремление появилось, когда я влюбилась. Это я уже училась в медицинском техникуме. К этому времени я поняла, что не смогу быть врачом. У меня было первое практическое занятие по хирургии. Пришел больной с воспалением надкостницы, требовалась операция, дали наркоз, маску подышать. А он захрипел и умер. Нас тут же выдворили из операционной. Я видела такое количество смертей от ран... Это ужасно. Психика еще неустойчивая...

- Плакали?

- Нет. Плакать - это потом у меня началось. А тут я подумала: Боже мой, всегда быть под страхом, что это может произойти!.. А поскольку я ничего не умела, только на сцене в самодеятельности... У меня была тяжелая борьба с родителями. Мой отец считал, что актриса - не профессия, а я всегда считалась с ним. Но я никогда не пожалела, что пошла в актрисы. Никогда.

Стоик

Из книги:
«...Я умела держать себя в руках. Уже тогда твердо знала: никто не должен видеть тебя беспомощной, уверенность в себе - шажок к успеху».

- А за что вас хотели выгнать из комсомола в театральном институте?

- Я хулигана ударила так, что он отлетел. Я стояла возле входа в аудиторию, где должна была прочитать педагогу сказку о Ленине, потому что вечером мое выступление на траурном ленинском вечере. Это была весна 1953 года. Вы же знаете, что такое весна 1953 года. Двадцать пять минут текста, и я, прикрыв глаза, его повторяю. И в это время свист мне в ухо.

- Ухаживание или хулиганство?

- Я ответила на хулиганство. А из этого сделали целую историю. Мой педагог сказал: подавайте заявление о переводе в Харьков, потому что завтра будет приказ о вашем отчислении. Я сказала: хорошо, если завтра приказ о моем отчислении, послезавтра ищите меня в Днепре.

- И вы бы так сделали?

- Конечно. Я пережила горькую борьбу с родителями, чтобы попасть в театральный. В 1947 году пыталась поступить - папа поехал со мной, заходит к директору и просит не брать меня, можете представить? Театральный - это было выстрадано. Меня не исключили, но комсомол устроил собрание, разборку до трех часов ночи тяжелейшую, это было модно тогда.

- Вас осудили?

- Конечно. И в райкоме потребовали, чтобы я положила на стол комсомольский билет. Я сказала: вы можете издалека посмотреть на него, я его получала на фронте и вам не отдам.

- Что давало силы так себя вести?

- Я была абсолютной комсомолкой. Я была защитницей СССР. Я была участницей войны. Я добивалась всего сама. Я все могла. Я была взрослой, сильной и очень уверенной в справедливости. Я два месяца походила с выговором, потом его сняли. Я окончила театральный институт в Киеве, но после всего решила уехать с Украины.

- Вас пригласили в Театр Моссовета?

- Меня не приглашали. Театр Моссовета был на гастролях в Киеве, и я добивалась, чтобы меня посмотрел Завадский. Кончилось тем, что мне сказали: мы вас берем, давайте документы. А спустя время я получила все документы обратно... Я уже снималась в «Тихом Доне», когда на съемках спросила Бориса Новикова, он работал в Театре Моссовета: Борь, ты не знаешь, что тогда там случилось? А прошло года три или четыре. Он сказал: пришло двадцать анонимок на тебя.

- Как отреагировали?

- А никак.

- Интриги, зависть, предательство - как вы справлялись с этим?

- У меня всегда было правило: никогда никому сознательно не делать зла.
Бабушка говорила: нельзя, Бог накажет. У нас в семье было: это порядочно, это непорядочно. И я знала: сделаешь кому-то плохо - обязательно вернется. А тогда... я стала актрисой, снялась в Ленинграде, меня взяли в «Тихий Дон»... Я ни о чем не жалела.

«Аксинья»

Из книги:
« - А ты неси бедрами... Бедрами, бедрами неси...
Я никак не могла вначале понять, как это ведра с водой можно нести «бедрами», если они на коромысле...
Я плясала с казаками, пела с ними и в конце концов вписалась в их круг, как вписываются в пейзаж».

- Мне казалось, вы такая «тонная», как говаривала моя мама, и вдруг Аксинья. Скорее Мордюкова, которая тоже хотела играть эту роль и чуть с собой не покончила, не получив ее...

- Я этого не знала. Я знала, что примерно тридцать актрис пробовались. И что утверждает сам Шолохов.

- Вы попросились на роль?

- Я не на роль попросилась. Я на роль никогда в жизни ни у кого не просилась. Я услышала, что Герасимов будет снимать фильм, и ахнула - я всегда восхищалась «Тихим Доном». И попросила разрешения принять участие в пробах. Проба - это конкурс, на равных условиях с другими.

- И Шолохов отобрал вас?

- Да, Шолохов сказал: «Так вот она!» И только в прошлом году дочь Шолохова рассказала, что этому предшествовало. Когда вышла «Неоконченная повесть», они дали папе мою фотографию и сказали: вот тебе Аксинья. Поэтому он и сказал: «Так вот она!»

Из книги:
«Шолохову показали подряд первую и вторую серии. Он долго не поворачивался к нам. Уже свет зажгли, а он сидел - «шапка» окурков накрыла напольную пепельницу. Потом повернулся - лицо у него было... ну, наплакался человек».

- Он всех нас пригласил к себе. А я была то ли больна, то ли что-то репетировала в театре. Я ни разу не была в Вешенской. Что-нибудь все время случалось. Я уже боюсь загадывать, потому что всякий раз...

- Да, впечатление полного благополучия - и все время сопротивление, и совсем другой характер...

- Я не думаю, какой у меня характер. Я думаю, как жить.

- Это главный вопрос молодости - и вы до сих пор его себе задаете?

- Да. И я стараюсь жить достойно. Мне бывает очень трудно, но я никогда не жалуюсь. Я была в делегации в Париже, и нас повели в «Лидо». Давно. Я первый раз увидела голых женщин в перьях, как стадо дрессированных лошадей. Я расплакалась. Я скрыла слезы, но мне стало так больно...

- За них?

- За них... Я в то время не понимала, что есть разные люди, разные возможности, разная психология. И разные способы зарабатывать деньги. Просто это не для меня.

Из книги:
«Объясню: я никогда не считала, что моя внешность позволяет мне делать то, что не разрешает мне моя нравственность».

Народная артистка СССР

Из книги:
«Эмоциональный мир актрисы - особый. Он соткан из таких тонких и нежных струн, что тронь любую - и заплачет, затоскует, заболит вся душа, заноет сердце».

- Еще во время моей учебы на втором курсе, по-моему, были гастроли Малого театра в Киеве. Я увидела четыре спектакля и просто влюбилась. Я поняла, что я никогда там не буду... Играли Зубов, Анненков, Пашенная, Гоголева, Турчанинова, великая когорта. Ах, какое было потрясение для меня!.. Но когда я уже снялась в «Тихом Доне» и стала известной, я пошла проситься в Малый театр...

- И более тридцати главных ролей, и звание народной артистки СССР...

Из книги:
«Все у меня было в Малом - яркие взлеты, затяжное молчание, радость успеха и отчаяние... все, как в жизни...»

- А как в жизни? В личной жизни вы тоже сохраняли бойцовские качества?

- Я была самостоятельной. Во всем и всегда. Я принимала решения, я поступала так, как я считала нужным.

- Но замуж ведь вас просили выйти? Я понимаю, что за вами было решение - выходить или нет. Но в этом случае инициатива принадлежала не вам.

- Это правда. Я согласилась, но я не добивалась этого. Я добивалась квартир для кого-то, я ходила, доказывала, чтобы кого-то в больницу положить вовремя. Я учредила в 1994 году благотворительный фонд для учащихся театральных вузов... А для себя я добивалась только работы. Я двадцать семь лет прожила с мужем, любила его и сама с ним рассталась. И больше про личное не будем, я предупреждала вас.

- Ваше прямодушие мешало вам?

- Очень сильно мешало. Я себе позволяла многое. Я не понимала, что говорить правду нужно не всегда.

- Вы и Шолохову что-то сказали...

- Это было в Ленинграде. Я снималась, а у них был симпозиум писателей. И я узнала, что там Шолохов. Он сказал: давай приходи. У него был трехкомнатный номер в гостинице. И через всю анфиладу комнат стояли столы. И вчерашние гости полупьяные, и какие-то остатки еды, запах перегара, полный кошмар. У Шолохова вот такие набрякшие глаза, я поняла, что он пьян. Но вместо того чтобы повернуться и уйти, я сказала: Михаил Александрович, как вы можете, что вы делаете с писателем Шолоховым?! А он: замолчи, ты думаешь, я не знаю, что я выше «Тихого Дона» ничего не написал?.. Это была его боль...

- Слово «одиночество» вам незнакомо?

- Знакомо. Я понимаю, что это такое. Но у меня есть театр. Есть телефон. Есть телевизор. Есть мой фонд. Есть ученики. Я все время что-нибудь делаю. У меня интересная жизнь. Мне интересно жить. И у меня что-то получается.

БЛИЦ-ОПРОС
Что значит красиво стареть?
- Я вообще не думала о том, красиво или некрасиво. Надо достойно жить.
Как была бы прожита жизнь, если бы не актерская карьера?
- Наверное, я была бы в Днепре.
Главное свойство характера?
- Слова «честь» и «достоинство» - что-то очень ощутимое для меня. Бесчестный поступок - удар, и сильный, не дай Господи.
Что в других людях нравится больше всего?
- То же самое - порядочность.
Есть ли девиз или какое-то основное жизненное правило?
- Не причинять никому зла. Все остальное было в моей власти.

«Комсомольская правда», 8 октября 2007
Ольга Кучкина