Новости

ИСПОВЕДЬ ФРАЧНОГО НЕГОДЯЯ

Борис КЛЮЕВ: «Суперменство к актерству не имеет отношения»

Вот уж не знаю, сочувствовать артисту.
Или радоваться за него?
С одной стороны - всю жизнь проходил в негодяях. С другой - они, эти самые мерзавцы, душегубы и убийцы, «кормили» его во все времена (сытые, советские, простойные, перестроечные). Причем плохие люди у артиста Малого театра Бориса Клюева все как один - породистые, белая кость.

Чапай говорил по-французски

- Борис Владимирович, вы хотя бы для приличия разнообразили палитру образов и сыграли бы простого человека: слесаря, крестьянина - в общем, народный образ.

- Я думаю, в этой роли я был бы малоубедительным. Хотя, постойте, в театре один раз я играл казаха в спектакле по «Целине». Я был Перменовым Байсак Перменовичем - простым чабаном с висячими усами. Но все было красиво. У моего учителя - Бориса Бабочкина - есть знаменитая фраза: «Все надо делать красиво». Даже когда он вытаскивал носовой платок из кармана (а у него были такие длинные красивые кисти), то начинался целый ритуал. Как доставал, разворачивал, извините, сморкался и убирал обратно. В этом было, конечно, актерство, но это очень красиво. И потом, насчет народного образа: не забывайте, что я - фрачный артист.

- Фрачный - это как? Особое поведение или...

- Во всяком случае ты должен уметь вести себя - это главное. Положим, карман брюк - существует несколько положений руки в кармане. Скажем, аристократ имеет право держать руку в кармане, но... Если ладонь вся в кармане, это одно, а когда вся рука в кармане, а большой палец снаружи, - другое. Много нюансов существует. Возможно, зритель этого и не увидит, но я должен это знать. Я всегда хотел быть воспитанным человеком.

- Но откройте секрет, как вести себя в приличном обществе, в высшем свете. У нас этому учат?

- У нас этому не учат. Во-первых, надо быть органичным, но понимать, что ты при этом не должен делать. Пусть ты будешь суховат и даже зажат, но ты не допустишь никакого ляпа. Вот опять же о Бабочкине. Вы знаете, он блестяще носил костюмы. Несмотря на свою худощавость, был элегантен: правая рука чуть присогнута в локте, манжет, запонки - все продумано. И знаменитая рука в кармане - она тоже должна быть элегантной и красивой.

- Вот Чапаев дает!..

- Да-да, этот Чапаев, между прочим, очень хорошо владел французским языком, читал по-французски, и на 70-летие ему из Франции прислали великолепный костюм. Кто - не знаю. Он всегда повторял: «Надо читать, нельзя забывать язык». Яркая личность была - Борис Андреевич Бабочкин, и очень любил молодежь. Ведь он дал мне в «Грозе» роль Кудряша. Это мне-то? С моей иезуитской внешностью?..

Миледи на табурете
- Заметьте, это не мои слова - про иезуитскую внешность. Но она вас программирует на роли негодяев, причем весьма изощренных.

- Очевидно. Помню, когда еще начинал сниматься и больших ролей не было, а только эпизоды, то на студиях обычно говорили так про меня: «Усики ему приклейте - и будет эсер». Или: «Вылитый немец». Кстати, мне очень идет немецкая форма. А первая роль в кино, которая прозвучала, - граф Рошфор из «Трех мушкетеров».

- Да уж, вот иуда... Наверное, от зрителей вам досталось.

- Наоборот, я даже сам не ожидал такого хорошего резонанса. Никто ни разу не сказал: «Что ж ты гад такой?!» Потом артисты любили меня показывать (переходит на ровный, «бескровный» голос):

- А что с Миледи?

- Ее казнили. Ей отрубили голову.

- А-а-а (качает головой и поджимает губы).

Это я придумал на съемках реплику, сняли ее под Львовом, на натуре, а потом на табуретке уже на студии.

- В каком смысле на табуретке?

- В прямом. Я стоял на табуретке, говорил эти слова, а сам изображал, будто на лошади еду.

- Значит, революционные массы в биографии артиста Клюева не пройдут?

- Не пройдут. Только исторические фильмы. И в связи с этим я до сих пор благодарен Вале Гафту (вот уж его величество случай) за то, что его не отпустили на съемки из «Современника», - на выпуске были, кажется, «Три сестры». А он должен был сниматься в «Крушении империи». И за мной срочно приехали прямо в театр, посадили на поезд, и утром я уже снимался в роли министра временного правительства Шульгина. Вот там я впервые понял, что что-то могу. И компания была замечательная - Стржельчик, Панков, Коля Волков... В общем, Временное правительство оказалось на экране куда лучше большевиков. А Шульгин, которого я играл, в то время, представляете, был жив. Вот еще раз скажешь спасибо кинематографу - он дарит такие неожиданные встречи.

- Экс-министр жил в Париже?

- Да нет - в России. И мы к нему ездили. Его освободили из лагеря по амнистии Хрущева и дали однокомнатную квартиру во Владимире. И вот представьте мои ощущения: вы - советский человек, который вырос в Советском Союзе, входите в крохотную квартирку, а там - эпоха. На пороге - высокий, худой, седой старик... Он говорил мало и, чувствовалось, от некоторых вопросов просто уходил. А в какой-то момент взял скрипку и заиграл. После этого я всеми правдами и неправдами стал доставать книги про тот период (белое движение и все такое прочее) и читал, читал...

Тайна папирос Колчака

- Вот интересный вопрос: отражались ли на сознании простого советского актера роли графов, герцогов, белых генералов?

- Да, отражается. Ведь беда артиста состоит в том, что он проживает чужую жизнь.

- А вы считаете, что это беда?

- С одной стороны, это очень хорошо, а с другой - очень плохо. Ведь театр - это иллюзия жизни, и иногда человек, который в жизни не является героем, а на сцене - героическая личность, начинает в какой-то момент верить, что он действительно герой. И как только он в жизни сталкивается с необходимостью проявить героизм (а его у него нет) - происходит трагедия. Вот почему это опасная штука.
Но я глубоко убежден, что думающий артист растет на таких ролях. Во-первых, идет постоянный анализ материала, находишь удивительные вещи.
Вот когда я должен был играть генерала Колчака, я перелопатил огромное количество материала. Среди прочего хотел узнать, курил Колчак или нет: об этом нигде не упоминалось. И только из письма его жены узнал, что курил. Она написала в записке, когда приносила передачу в тюрьму: «Я положила тебе папиросы». Деталь, казалось бы, но это можно было потом где-то использовать. Одним словом, если ты не уходишь в иллюзию, то становишься лучше.

Почему побагровел Царев
- Малый театр, где вы служите много лет, с чем можно сравнить - с академией, армейской дедовщиной или детским садом?

- Да, наверное, все вместе. Но только не с детским садом: сопли здесь никто никому не вытирал. Жесткие профессиональные отношения. А так как рядом были люди в четыре раза старше тебя, то еще и пиетет.

- Вот, кстати, о стариках Малого. Кто для вас был лучшим партнером - Ильинский, Царев, Бабочкин, Кенигсон?

- (Пауза.) Да они все были неудобными. Тянули одеяло на себя. А иначе как?..

- Значит, это все красивые легенды - изумительные партнеры, плечо старшего товарища?

- И это тоже было. Однажды Бабочкин спас меня. Я от желания «так сыграть, чтобы все обомлели», когда открылся занавес, забыл текст, и он, поняв, что что-то случилось, пропустил мой кусок и сразу въехал в свой. Потом подошел ко мне: «Ты что, выпил?» - спросил. А я: «Какой «выпил»?..» И тогда он меня научил: «Запомни, если человек после паузы берет текст на себя, значит, это он забыл текст, а не партнер. Вот я сегодня тебя выручил». Старая школа, и он прав. А Ильинский Игорь Владимирович - великолепный мастер, но он, знаете, все в себе держал и делал. Дома придумает столько, на репетиции вывалит режиссеру и потом сам же от своих находок легко отказывался. Царев... тот очень следил за собой. Я никогда не забуду, как Виталий Соломин в «Горе от ума» вдруг, неожиданно для всех, на сцене заговорил голосом Царева, который играл Фамусова. Заговорил высоким голосом - и Царев... О! Я помню глаза Михаила Ивановича - они у него забегали, побагровел затылок, но он стерпел, понял, что, видимо, Виталику по роли так было надо.

Гуляш из медведя
- Кстати, о Соломине-младшем. Вы ведь вместе снимались в «Шерлоке Холмсе», где играли братца мистера Холмса, а он - доктора Ватсона.

- Да, картина «Кровавая надпись». Виталий... (Держит паузу.) Это мой товарищ. Он очень талантлив, дико самолюбив и обидчив - очень непростой человек был. Но у него было два бесспорных качества - необыкновенная порядочность и талант. Если что-то случалось, то можно было обращаться только к нему. Мы дружили. Помню, были на гастроли в Томске, и с ним произошла замечательная история. Он говорит нам: «Ребята, я вас приглашаю на медведя». - «Какого медведя?!» - «Поехали. Нас ждет машина». Надо сказать, любил делать красивые жесты. Словом, едем. Приезжаем в тайгу. Там стоит огромный сруб, и надпись на нем: «Ресторан». Толстомордые официанты в красных рубахах с вышивкой стоят, семечки лузгают. В ресторане - ни одного человека.
Мы поднимаемся. Виталий спрашивает: «Медведь есть?» «Есть.» «Ну, давайте нам морошки, водки, закусочку и медведя». И вот, когда мы хорошо выпили, поели, Виталий довольный (а платит он) спрашивает официанта: «Ну что, медведь у вас часто бывает?» Официант задумчиво так:
«Да в первый раз». - «Как в первый раз?» - «Да туту нас цирк гастролировал. Медведь там с ума сошел. Его застрелили и нам дали». После этого мы долго над ним издевались: накормил сумасшедшим мишкой...

Трианон уполномочен заявить

- А что может заявить по поводу Трианона артист Клюев? Ведь вы сыграли в КГБешной страшилке «ТАСС уполномочен заявить» и разведчика, и шпиона.

- Я люблю этот фильм. Я не говорю о творческих вершинах, которые достиг там, но...

- Да там, по-моему, никто не достиг.

- Я промолчу, но успех у фильма действительно был потрясающий, и я впервые испытал медные трубы.

- Трубы играли в честь разведчика или шпиона?

- Конечно, шпиона. Вот Саша Белявский говорил мне: «Я столько сыграл в кино, но Фокс...» Публика почему-то любит плохих. С женщинами творилось что-то страшное...

- Единственное, что помню про вашего Трианона, - это потрясающая сцена грима, когда из одного лица появляется другое. А ведь когда снимали «ТАСС...», никакой компьютерной графики и в помине не было.

- Графики не было, зато был потрясающий гример студии Горького дядя Леша и три артиста. Каждый чем-то напоминал меня. Вот он садился в кресло, камера шла за гримером: руки его что-то брали, и камера возвращалась на лицо, а там уже сидел другой человек. Снова камера, руки и так далее. Последним гримировали меня. На экране в результате был рекорд: лицо показывали 12 (!!!) минут.

- Как сыграть без рукоприкладства тонкого изысканного негодяя, которым вы по сути работаете много лет?

- Физика - стрельба, драка и пр. - нужна по молодости. С годами понимаешь, что нужно брать умом. Кстати, на «ТАССе» у нас были великолепные консультанты. И один из них, Бояров, когда ему кто-то предложил: «Тут мы выскочим, схватим...» - ответил: «Нет, это только в кино бывает. А в жизни мы должны вычислить». Тогда это произвело на меня впечатление. Суперменство к актерству мало имеет отношение. Ты лучше сыграй вторым планом, обхитри, обойди...

***
- Скажите честно, Борис Владимирович, набрались от своих героев ловкости и хитрости?
- Нет.
- Значит, извините, вы плохой ученик.
- Нет. Мой профессиональный опыт все помнит.
- А у вас собаки есть?
- Да. Две.
- И, наверное, подобрали их?
- Одну подобрал. Еще и кошка есть. Я без этого жить не могу: искренне любящее тебя существо должно быть рядом.

Автор: Марина РАЙКИНА.
Источник: Московский комсомолец
Дата: 16.10.2007