Новости
Покойник вернулся на сцену
В Малом театре решили вернуться к истокам. Юрий Соломин поставил водевиль «Таинственный ящик», написанный Петром Каратыгиным в 1843 году.
Покойник вернулся на сцену В Малом театре решили вернуться к истокам. Юрий Соломин поставил водевиль «Таинственный ящик», написанный Петром Каратыгиным в 1843 году.
Покойник вернулся на сцену
В Малом театре решили вернуться к истокам. Юрий Соломин поставил водевиль «Таинственный ящик», написанный Петром Каратыгиным в 1843 году.
На сцене - Франция. То есть, конечно, не Франция, а наше представление об этой стране. Франция как русская идея. Здесь говорят о любви. Здесь оркестры в каждом парке. Духовые влюблены в струнные. И «пень березкой стать мечтает» не только в весенний день, но и в зимний, и в осенний. Все бодры, веселы, и даже корыстные дяди и тети, если вглядеться попристальней, - приятные люди. «Французская жизнь» и стиль водевиля - сливаются.
В спектакле Юрия Соломина все влюблены. Правда, кто - в сундучок с наследством, кто - в барышню. Вернее, в мадемуазель. Но влюблены страстно.
Со дня первой постановки прошло немало времени, к творению Каратыгина возвращались редко, поэтому сюжет стоит напомнить. Здесь всем управляют две сюжетные линии, порой, как и положено, скрещиваясь: борьба за наследство, хранящееся в сундучке, и история немолодого актера (его играет Юрий Соломин), который мечтает о зрительской любви, но получает ее в виде гнилых помидоров. А поскольку актер этот беден и добродетелен, то наследство, конечно, достанется ему.
Любовная линия. Вот влюбленный Эмиль делает глубокий вдох, и - песня льется… Рифмы: «темная каморка» - «сухая корка». Здесь отца называют «батюшка», главная героиня чиста и в платье голубом, а главный герой - кудряв и добродетелен. Глянешь направо - начал стелиться дымок, налево - парочка влюбленных, взявшись за руки, готовится петь.
Возможно, как написано в программке, пора возрождать водевиль. Наверняка можно придумать тысячу побочных уважительных причин. А если рассматривать спектакль вне всего этого, то мы увидим, что из сундука Малого театра достали все водевильные приемы и приемчики и назвали это «возрождением».
С другой стороны, нелепо требовать от бифштекса свойств мороженого. Надо принять эти правила игры - и получить удовольствие. Это возможно. Но и тут есть повод скорчить недовольную мину. Смотрел я этот водевиль и вспомнил слова (не в контексте водевильных дел будь помянут) Достоевского. В одной из статей, посвященных театральному искусству, он писал, что с тоской вспоминает о том, как было весело смотреть, когда на сцене один герой залезал под стол, а другой вытаскивал его за ногу. А тот отчаянно брыкался.
Водевиль нуждается в таких «глупостях».
Итак, если принять эти правила игры и ждать от водевиля куража, трюков, вытаскивания за ногу из-под стола и тому подобных радостей, то тут придется затосковать вместе с авторитетом. Ведь чувствовалось, что препятствия для героев учинены автором водевиля, что образы трафаретны, простодушие - канцелярское, а веселость - казенная. И получился «пустячок», сделанный людьми, которые пустячки не очень жалуют.
Артур Соломонов
Газета, 30 апреля 2003 года
В Малом театре решили вернуться к истокам. Юрий Соломин поставил водевиль «Таинственный ящик», написанный Петром Каратыгиным в 1843 году.
На сцене - Франция. То есть, конечно, не Франция, а наше представление об этой стране. Франция как русская идея. Здесь говорят о любви. Здесь оркестры в каждом парке. Духовые влюблены в струнные. И «пень березкой стать мечтает» не только в весенний день, но и в зимний, и в осенний. Все бодры, веселы, и даже корыстные дяди и тети, если вглядеться попристальней, - приятные люди. «Французская жизнь» и стиль водевиля - сливаются.
В спектакле Юрия Соломина все влюблены. Правда, кто - в сундучок с наследством, кто - в барышню. Вернее, в мадемуазель. Но влюблены страстно.
Со дня первой постановки прошло немало времени, к творению Каратыгина возвращались редко, поэтому сюжет стоит напомнить. Здесь всем управляют две сюжетные линии, порой, как и положено, скрещиваясь: борьба за наследство, хранящееся в сундучке, и история немолодого актера (его играет Юрий Соломин), который мечтает о зрительской любви, но получает ее в виде гнилых помидоров. А поскольку актер этот беден и добродетелен, то наследство, конечно, достанется ему.
Любовная линия. Вот влюбленный Эмиль делает глубокий вдох, и - песня льется… Рифмы: «темная каморка» - «сухая корка». Здесь отца называют «батюшка», главная героиня чиста и в платье голубом, а главный герой - кудряв и добродетелен. Глянешь направо - начал стелиться дымок, налево - парочка влюбленных, взявшись за руки, готовится петь.
Возможно, как написано в программке, пора возрождать водевиль. Наверняка можно придумать тысячу побочных уважительных причин. А если рассматривать спектакль вне всего этого, то мы увидим, что из сундука Малого театра достали все водевильные приемы и приемчики и назвали это «возрождением».
С другой стороны, нелепо требовать от бифштекса свойств мороженого. Надо принять эти правила игры - и получить удовольствие. Это возможно. Но и тут есть повод скорчить недовольную мину. Смотрел я этот водевиль и вспомнил слова (не в контексте водевильных дел будь помянут) Достоевского. В одной из статей, посвященных театральному искусству, он писал, что с тоской вспоминает о том, как было весело смотреть, когда на сцене один герой залезал под стол, а другой вытаскивал его за ногу. А тот отчаянно брыкался.
Водевиль нуждается в таких «глупостях».
Итак, если принять эти правила игры и ждать от водевиля куража, трюков, вытаскивания за ногу из-под стола и тому подобных радостей, то тут придется затосковать вместе с авторитетом. Ведь чувствовалось, что препятствия для героев учинены автором водевиля, что образы трафаретны, простодушие - канцелярское, а веселость - казенная. И получился «пустячок», сделанный людьми, которые пустячки не очень жалуют.
Артур Соломонов
Газета, 30 апреля 2003 года
Дата публикации: 17.05.2004
Покойник вернулся на сцену
В Малом театре решили вернуться к истокам. Юрий Соломин поставил водевиль «Таинственный ящик», написанный Петром Каратыгиным в 1843 году.
На сцене - Франция. То есть, конечно, не Франция, а наше представление об этой стране. Франция как русская идея. Здесь говорят о любви. Здесь оркестры в каждом парке. Духовые влюблены в струнные. И «пень березкой стать мечтает» не только в весенний день, но и в зимний, и в осенний. Все бодры, веселы, и даже корыстные дяди и тети, если вглядеться попристальней, - приятные люди. «Французская жизнь» и стиль водевиля - сливаются.
В спектакле Юрия Соломина все влюблены. Правда, кто - в сундучок с наследством, кто - в барышню. Вернее, в мадемуазель. Но влюблены страстно.
Со дня первой постановки прошло немало времени, к творению Каратыгина возвращались редко, поэтому сюжет стоит напомнить. Здесь всем управляют две сюжетные линии, порой, как и положено, скрещиваясь: борьба за наследство, хранящееся в сундучке, и история немолодого актера (его играет Юрий Соломин), который мечтает о зрительской любви, но получает ее в виде гнилых помидоров. А поскольку актер этот беден и добродетелен, то наследство, конечно, достанется ему.
Любовная линия. Вот влюбленный Эмиль делает глубокий вдох, и - песня льется… Рифмы: «темная каморка» - «сухая корка». Здесь отца называют «батюшка», главная героиня чиста и в платье голубом, а главный герой - кудряв и добродетелен. Глянешь направо - начал стелиться дымок, налево - парочка влюбленных, взявшись за руки, готовится петь.
Возможно, как написано в программке, пора возрождать водевиль. Наверняка можно придумать тысячу побочных уважительных причин. А если рассматривать спектакль вне всего этого, то мы увидим, что из сундука Малого театра достали все водевильные приемы и приемчики и назвали это «возрождением».
С другой стороны, нелепо требовать от бифштекса свойств мороженого. Надо принять эти правила игры - и получить удовольствие. Это возможно. Но и тут есть повод скорчить недовольную мину. Смотрел я этот водевиль и вспомнил слова (не в контексте водевильных дел будь помянут) Достоевского. В одной из статей, посвященных театральному искусству, он писал, что с тоской вспоминает о том, как было весело смотреть, когда на сцене один герой залезал под стол, а другой вытаскивал его за ногу. А тот отчаянно брыкался.
Водевиль нуждается в таких «глупостях».
Итак, если принять эти правила игры и ждать от водевиля куража, трюков, вытаскивания за ногу из-под стола и тому подобных радостей, то тут придется затосковать вместе с авторитетом. Ведь чувствовалось, что препятствия для героев учинены автором водевиля, что образы трафаретны, простодушие - канцелярское, а веселость - казенная. И получился «пустячок», сделанный людьми, которые пустячки не очень жалуют.
Артур Соломонов
Газета, 30 апреля 2003 года
В Малом театре решили вернуться к истокам. Юрий Соломин поставил водевиль «Таинственный ящик», написанный Петром Каратыгиным в 1843 году.
На сцене - Франция. То есть, конечно, не Франция, а наше представление об этой стране. Франция как русская идея. Здесь говорят о любви. Здесь оркестры в каждом парке. Духовые влюблены в струнные. И «пень березкой стать мечтает» не только в весенний день, но и в зимний, и в осенний. Все бодры, веселы, и даже корыстные дяди и тети, если вглядеться попристальней, - приятные люди. «Французская жизнь» и стиль водевиля - сливаются.
В спектакле Юрия Соломина все влюблены. Правда, кто - в сундучок с наследством, кто - в барышню. Вернее, в мадемуазель. Но влюблены страстно.
Со дня первой постановки прошло немало времени, к творению Каратыгина возвращались редко, поэтому сюжет стоит напомнить. Здесь всем управляют две сюжетные линии, порой, как и положено, скрещиваясь: борьба за наследство, хранящееся в сундучке, и история немолодого актера (его играет Юрий Соломин), который мечтает о зрительской любви, но получает ее в виде гнилых помидоров. А поскольку актер этот беден и добродетелен, то наследство, конечно, достанется ему.
Любовная линия. Вот влюбленный Эмиль делает глубокий вдох, и - песня льется… Рифмы: «темная каморка» - «сухая корка». Здесь отца называют «батюшка», главная героиня чиста и в платье голубом, а главный герой - кудряв и добродетелен. Глянешь направо - начал стелиться дымок, налево - парочка влюбленных, взявшись за руки, готовится петь.
Возможно, как написано в программке, пора возрождать водевиль. Наверняка можно придумать тысячу побочных уважительных причин. А если рассматривать спектакль вне всего этого, то мы увидим, что из сундука Малого театра достали все водевильные приемы и приемчики и назвали это «возрождением».
С другой стороны, нелепо требовать от бифштекса свойств мороженого. Надо принять эти правила игры - и получить удовольствие. Это возможно. Но и тут есть повод скорчить недовольную мину. Смотрел я этот водевиль и вспомнил слова (не в контексте водевильных дел будь помянут) Достоевского. В одной из статей, посвященных театральному искусству, он писал, что с тоской вспоминает о том, как было весело смотреть, когда на сцене один герой залезал под стол, а другой вытаскивал его за ногу. А тот отчаянно брыкался.
Водевиль нуждается в таких «глупостях».
Итак, если принять эти правила игры и ждать от водевиля куража, трюков, вытаскивания за ногу из-под стола и тому подобных радостей, то тут придется затосковать вместе с авторитетом. Ведь чувствовалось, что препятствия для героев учинены автором водевиля, что образы трафаретны, простодушие - канцелярское, а веселость - казенная. И получился «пустячок», сделанный людьми, которые пустячки не очень жалуют.
Артур Соломонов
Газета, 30 апреля 2003 года
Дата публикации: 17.05.2004
Художественный руководитель Малого театра — народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Партнеры
Информационная поддержка
Оценка качества услуг учреждений культуры
