Новости

«Листая старые подшивки»

ВЕЛИКАЯ В МАЛОМ

«Великим подражать невозможно. На то они и великие», — эти слова принадлежат Татьяне Панковой, актрисе Малого театра, чья творческая судьба – одна из замечательных страничек театральной Москвы.

Что ж, наверное, актриса права, подражать бесполезно, но зато великих можно и нужно любить, боготворить, обожать...
И хотя обычно не принято называть возраст актрис, но 90 лет — дата, которой можно гордиться. Тем более, что актриса служит единственному в ее жизни Малому театру.
Верность одному театру сегодня редчайшее качество в актерской профессии. Более шести десятков лет на одной сцене и более шести десятков ролей «старух». Что это – Предназначение? Несправедливость судьбы, или, наоборот, актерское счастье – очень необычное, но яркое и неповторимое?
Родина – город на Неве.
Профессия родителей была далека от искусства: мама – математик, отец – известный инженер-металлург. Да и сама Татьяна Панкова еще со школьной скамьи была признанным лидером на математических олимпиадах: 19-е место по стране, а среди женщин – первая (!). Мало кто начинает с триумфа. Вот почему вначале ее судьбы был физико-математический факультет Ленинградского государственного университета, затем отделение металлургии Политехнического института. Казалось бы, путь на сцену заказан. И вдруг! После получения диплома инженера-металлурга (1939) резкий вираж жизненного маршрута. Увидев на гастролях Малого театра спектакль «Дети Ванюшина», Татьяна загорелась красивой мечтой – покорить сцену именно этого прославленного театра.
Уже на вступительном экзамене в Театральное училище имени М.Щепкина она обратила на себя внимание проникновенным чтением отрывка из «Воскресения» и монологом Лауренсии. Приняли! С педагогами повезло – Константин Зубов и Александр Грузинский. А начало профессии выпало на войну.
В труппе Малого театра с 1943 года. Молодой актрисе была поручена роль Семеновны, матери двоих детей в пьесе Н.Погодина «Сотворение мира» – первая серьезная возрастная роль в репертуаре начинающей актрисы, определившая ее дальнейшее амплуа. Почему именно старуха? Об этом известно только госпоже Судьбе, ведь еще и раньше, студентка Панкова выходила на подмостки в возрастной роли – баба Василиса в спектакле «Отечественная война 1812 года» по А.Толстому. Казалось бы, лишь эпизод, в котором игра Панковой покоряла – зато текст от автора читал сам Александр Остужев.
«Мне доставались обычно такие «маленькие» роли, которые в Малом театре всегда считались «большими». И не важно, что ставили меня во второй, а то и в третий состав. Ведь я была второй или третьей после наших великих старух: Масалитиновой, Рыжовой, Турчаниновой, Пашенной». Работать рядом с этими именами – проходить университеты. При соприкосновении с ними шлифуются грани таланта, стимулируется необычайная творческая работоспособность.
Не одну роль приняла «из рук» Веры Николаевны Пашенной молодая актриса: боярыню Старицкую в «Иване Грозном», Кукушкину в «Доходном месте», Кабаниху в «Грозе». От Елены Митрофановны Шатровой перешли к Панковой Матрена во «Власти тьмы» и Волохова в «Царе Федоре Иоанновиче».
Одним словом, Панковой повезло. Она не томилась в очереди на главную роль, а играла, играла, играла...
В те военные годы ее актерской индивидуальности оказались близки такие сильные, волевые характеры, как семидесятилетняя боярыня Ефросинья Старицкая в «Иване Грозном» А.Н.Толстого. Один из спектаклей стал в ее жизни историческим. 2 мая 1945 года в спектакле «Иван Грозный» вместо Веры Пашенной, которая из-за травмы не могла подняться на сцену, играла Татьяна Панкова. Мало того, что молодая девушка оказалась на месте великой актрисы. Неожиданно приехал И.Сталин. После I-го сыгранного акта вместо обычного антракта перерыв затянулся минут на 40. За кулисами – застывшее напряжение, чувство тревожности. Оказалось, что Сталин в это время в правительственной ложе Малого театра подписывал приказ о салюте по случаю взятия Берлина…
Сколько прожито жизней с той поры!
Героини отрицательные и положительные, горячо любящие и искренне ненавидящие, жалостливые и беспощадные, добродушные и свирепые. Каким следует обладать неиссякаемым запасом своей личной любви, чтобы черпать ее и находить всевозможные оттенки для своих персонажей. Любовь многолика… Незабываем эпизод кинофильма «Звезда пленительного счастья», где актриса в крошечной роли матери Анненкова смогла донести до зрителя огромную любовь к сыну, любовь большую и страшную – тираническую любовь деспота. Но была и любовь самоотверженная, всецело посвятившая себя служению единственному близкому существу. В детстве мне довелось увидеть на сцене Малого театра спектакль «Мамуре» (1978). Память, как вспышка фотоаппарата четко зафиксировала необыкновенно живые и любознательные глаза Елены Николаевны Гоголевой; а строгая и аккуратная Элоиза поразила и пронзила своей горечью человеческой неустроенности и душевной глубиной – ее играла Татьяна Петровна.
«Работать над ролью все равно нужно одинаково, независимо от объема, — утверждает актриса, — Если роль небольшая, на сцене меньше времени будешь, — только и всего…».
И вот доказательство ее слов.
Маленький эпизод в одном из лучших спектаклей режиссера Бориса Львова-Анохина «Холопы» (1987). Монолог на печке – удивительная иллюстрация к русской народной былине. Евсеевна Панковой хоть и утверждает, что ей лет девяносто, и она «человек решенный», однако запас лукавства и озорства у нее явно не иссяк, осталось с избытком. Будто улыбающаяся русская матрешка с комической невозмутимостью вещает она с печи о прожитых годах; почти целое столетие за ее плечами, — соответственно и цифрами оперирует фантастическими. Уплетая за обе щеки кашу вперемежку со щами, как бы, между прочим, рассказывает побасенку о своем дедушке Савеле Провыче, который объелся гусем, да и было ему аж двести лет; тут же со здоровым смехом припоминаются похороны Петра Великого, но отнюдь не сама процессия, а шляпы, похожие на вареники; с ироничной грустью припоминает, что «лет пятьдесят как умер муж, а кости от битья все ноют», так свежи воспоминания.
Почти без движения Татьяна Панкова передала всю живость, непосредственность своей героини, моментальную реакцию на окружающих. Чего стоила интонация в реплике: «Уморите старуху… Закрой фортку». И когда Мироша (Александр Коршунов) подхватывал ее, чтобы унести с глаз долой, она и тут была неугомонна, его же еще и подбадривая: «Легче, легче, Мирошенька, расплескаюсь я». Не улыбнуться было невозможно – аплодисменты…
Режиссер-постановщик этого спектакля Б.Львов-Анохин, говоря о Татьяне Петровне, подчеркивал: «Актриса в полной мере обладает одним из самых необходимых актерских качеств – способностью абсолютной, всепоглощающей веры во все, что происходит на сцене. Панкова никого не повторяет. Тем более – никому не подражает, неподкупная, природная самобытность – основная черта этой актрисы».
Эти слова можно поставить эпиграфом ко всем ролям актрисы на сцене.
Сколько десятилетий жил на сцене Малого театра знаменитый спектакль Бориса Равенских «Царь Федор Иоаннович» (1973)! За звон монет в кошельке Василиса Волохова с удовольствием принимает активное участие в чужих сердечных делах, ибо деньги – основной двигатель поступков героини Панковой. В чрезмерно ласковом разговоре с Луп-Клешниным угодливость и податливость, однако, будучи уличенной им в неблаговидной попытке сводничества с царем, мгновенно исчезает даже намек на добродушие: голос деревенеет, спина становится напряженной, удивленно приподнимается бровь, слегка хмурится пугливый взгляд. Рисунок движений сродни ледяной экспрессии. В бегающих глазах гнетущее предчувствие, испуганный поворот головы, некое секундное замешательство от услышанного и одновременно прокручивание версий, как обезопасить себя. Ожидание сменяется облегчением, алчность берет свое – со сцены слегка сгорбившись и чуть крадучись, уходит потенциальный преступник, способный довести любое дело до конца и не остановиться.
Островский!… Нет ни одного артиста Малого театра, который бы не сыграл в его пьесе. Послужной список ролей Татьяны Панковой из репертуара пьес Островского не просто велик, в ее исполнении многие персонажи стали театральными легендами! Кабаниха («Гроза»), Арина Федотовна («Не в свои сани не садись»), Бобылиха («Снегурочка»), нянька Фелисата («Правда — хорошо, а счастье лучше»), Кукушкина («Доходное место»), Степанида («Светит, да не греет»), Красавина («Женитьба Бальзаминова»)…
На Фетинью Мироновну Епишкину в спектакле «Не было ни гроша да вдруг алтын» (1993) актриса не пожалела никаких красок. В этой купеческой жене столько всего замешено! Многокрасочность захватывающа – на сцене великолепное актерское партнерство, органичное соединение актерской многолетней культуры с неповторимыми индивидуальностями. Выход подвыпивших Фетиньи Мироновны и Домны Евстигневны (Галина Демина) – «коронный номер». Откровения Фетиньи изумляют: «…из-за малости, вот из-за малости, готова съесть я человека. Приятна ты мне, а задень меня чем-нибудь…» О-о-о! К вящему ужасу задели, окрасив ненароком лицо рассказчицы голландской сажей. Вся осанистость и миролюбие в миг испаряются, и пошла колоритная перебранка напоказ, от всей души, с купеческим презрением, женскими угрозами, с нескрываемой обидой и высокомерной поддевкой, ибо нищие так непочтительно отнеслись и не оценили ее признательность. Богатейшая палитра сценических красок Панковой рисует многообразие характера героини – дородность и деловитость, купеческую разухабистость и ядовитую завистливость, снисходительное важничанье и желчную мстительность.
Совершенно иная Анфуса Тихоновна в «Волках и овцах» (1995). На фоне фривольностей, игривости, амурных шалостей, актриса без всякого заигрывания с залом, без тени кокетства после первых же реплик завоевывает симпатии. В водевильном музыкальном спектакле Виталия Иванова она играет настоящую комедию Островского. Эта милая няня, зябко кутающаяся в шаль и основательно поправляющая забавный чепчик с рюшечками, невероятно обаятельна со своим неизменно произносимым «уж». Только в первом действии ею произносится в различной тональности это «уж» до тридцати раз – настолько вся ее речь пересыпана любимым словесным вкраплением. Вот в гостях у Мурзавецкой (Людмила Полякова) с откровенным удовольствием пьет чай после дороги, слегка утомившись. После пренебрежительных слов по ее душу: «Дал бог ум, да не всякому», — трогательно насупилась, слегка обидевшись. Помалкивает себе, но весь ее вид как в двойном зеркале отражает внутреннюю растерянность и недоумение, напряжение и удивление. Ага, глазки сонно заморгали, пытаясь осмыслить происходящее, в изумлении приоткрыв рот, — видимо что-то недослышала. Дома ходит чуть с уваленкой, заботливо, с улыбкой радушно встречая неожиданных гостей, и еще с большим облегчением провожая их. Панкова никогда не смешит зал. Ее героиня просто живет – все время что-то незаметно поправляет, разглаживает, укладывает, и эта музыка движений вызывает благодарный отклик у зрителей. Две-три реплики, произнесенные с неподдельным чувством недоверия, сомнения, неуверенности, испуга или радости – как точнейшее попадание. В этом и состоит актерское искусство – без сценического нажима в нескольких фразах продемонстрировать высочайший класс мастерства.
Таковы разные «старухи» Татьяны Петровны Панковой, столь непохожие друг на друга, живущие то в веке XVI-ом, то в XIX-ом, или вообще вне времени. С ними она живет на сцене. А может, они в ней живут? Не случайно Татьяна Петровна замечает: «Актер никогда не бывает одинок. Он всегда со своей ролью».
Позади более сотни ролей в любимом театре, свыше тридцати — в кино. Актриса давно стала ровесницей многих своих «старух». Но у Панковой, похоже, обратная актерская пропорция – с каждым годом ее роли «молодеют» и снабжают дополнительной творческой энергией.
Ирина РЕШЕТНИКОВА

Журнал «Страстной бульвар, 10»,
2007 г., № 7-97, С. 114-118.