Новости

ИРИНА МУРАВЬЕВА. БЕЗ ВОПРОСОВ

Звезда театра и кино не любит себя на экране — до тошноты

Ирина Муравьева не очень жалует журналистов и крайне редко соглашается на интервью. Даже если соглашается, отвечает на вопросы очень коротко, односложно. Иногда просто пожимает плечами. И дело даже не в предвзятом отношении актрисы ко всей пишущей братии. «Я понимаю: журналисты — такие же люди, у них своя работа, просто не люблю, когда мне задают вопросы», — объясняет она свою позицию. Исключения бывают, по словам самой Ирины Вадимовны, «только если отступать уже некуда или когда журналист под настроение попал». «АРТ-ХАУЗ» в этом смысле оказался в нужное время и в нужном месте — повезло.

Во время недавних гастролей в нашем городе Малого театра, где любимая артистка прима по праву, все свободное от спектаклей время Муравьева посвящала ознакомлению с достопримечательностями Ульяновска. Побывала в Доме Ленина и музее «Симбирская фотография». Но особенно заинтересовал Ирину Вадимовну музей в гимназии № 1. Тут и выяснилось, что отвечать на вопросы она не любит, а вот спрашивать — большая мастерица. Ее интересовало все — от полного списка предметов, изучаемых в классической гимназии в позапрошлом - начале прошлого веков, до наличия туалета в гимназическом карцере. Актриса посидела за раритетной партой. Но особенно приглянулась ей учительская кафедра.

— Я ведь мечтала стать учительницей младших классов, — призналась звезда театра и кино сопровождавшему ее на экскурсии в гимназии «А-Х». — Потом прочитала книгу Станиславского «Моя жизнь в искусстве», влюбилась в театр и решила, что буду только актрисой.

— А если бы вы не стали актрисой?..

— Вдалеке от театра я была бы несчастным человеком.

«Дома случаются бунты»

— Несколько лет назад вы стали единственной героиней энтэвэшной программы «Квартирный вопрос», кому категорически не понравилось, что мастера сделали с вашей кухней. Вы даже собирались тогда вернуть все, как было. Переделали?

— Знаете, как ни странно, нет. Поначалу мне действительно страшно не понравилась вся эта роскошь. Особенно — печка-камин с керамическими изразцами «под гжель». Я не могла скрыть своего разочарования. Думала, что не смогу существовать в этом пространстве, которое казалось мне холодным и чужим. А потом ничего, вошла во вкус. И теперь мне даже трудно представить себя в той, старой, кухне.

— Вы однажды сказали, что являете собой редкий тип матери, которая прекрасно ладит с сыновьями, и вы понимаете друг друга. Отчего тогда, на ваш взгляд, возникает пресловутый конфликт отцов и детей в большинстве семей?

— Думаю, от паники. Новое время, новое поколение, нам — родителям — совершенно незнакомое. У меня такие страхи тоже и были, и есть. Но я в этих случаях никогда не стеснялась и не стесняюсь советоваться с сыновьями на предмет того, какая помощь им нужна. Даже сейчас, когда младшему около тридцати, а старшему уже за 30.

— Даниил и Евгений не были театральными детьми в широком понимании этого слова?

— Да, они не росли за кулисами. Мои сыновья не спали в гримерках, чем я очень горжусь. Мы с мужем не могли позволить себе нанять нянек, сидели с мальчиками дома по очереди. Из-за этого и от ролей в кино я часто отказывалась, если съемки проходили за пределами Москвы. Для сыновей я прежде всего мама, а не актриса. Прихожу домой, и здесь мне никто не аплодирует. Все ждут, когда накормлю ужином.

— В чем, по-вашему, рецепт женского счастья?

— В кротости, в смирении и в послушании.

— Ваши коллеги утверждают, что вы невероятно домашняя женщина.

— Я даже в гости выбираюсь очень редко. Не люблю, чтобы меня рассеивали. Люблю себя в сосредоточенном виде: я тогда спокойна. Мне действительно нравится быть дома. Хотя иногда у меня случаются бунты. Я не хочу больше готовить-гладить-стирать-убирать и кричу, что мне все это надоело. Покричу, а потом вздохну — ну, ладно, пошла. Понимаю же, что надо…

«Борюсь с пороками и честолюбием»

— Вы начинали карьеру в детском театре с ролей мальчиков и девочек. Обычно актрисы в амплуа травести потом комплексуют всю оставшуюся жизнь.

— А чего комплексовать? Я же всегда знала, что задержусь здесь ненадолго — дорасту до взрослого театра. И все время, когда выходила на поклоны, шептала: «Дети, вы должны, когда вырастете, помнить меня».

— Что в вашей профессии вы цените больше всего?

— Что не надо каждый день ходить на работу.

— Вас уже называют легендой российского кино. Как вы к этому относитесь?

— С юмором и легкой самоиронией. Есть понятие «великий артист», а есть — «популярный», то есть любимый народом. Так вот я — и популярная, и любимая.

— Говорят, когда вы впервые посмотрели фильм «Москва слезам не верит», расплакались. Правда?

— Ну да, было дело. Я не понравилась себе ужасно.

— Такое только с «Москвой…»?

— Честно — всякий раз, когда я вижу себя на экране, меня тошнит. Как физически, так и морально.

— Вы ведь очень верующий человек. Сочетать актерство и веру не сложно?

— В древности были запрещены скоморохи, которые высмеивали, «кривляли» божьи создания. Но сейчас мы играем по-другому. Я борюсь и с пороками, и с честолюбием. Пока меня благословили работать, я работаю...

Заканчивать экскурсию по гимназическому музею Ирине Муравьевой и ее коллеге по Малому театру Ларисе Кичановой пришлось практически бегом. Губернатор Сергей Морозов пригласил их на обед и в последний момент передвинул прием «на пораньше». Актрисы не успевали переодеться к встрече и сетовали: «С этим протоколом ничего исторического не посмотришь, только — губернатора». А Ирина Вадимовна пообещала вернуться в ульяновские музеи еще раз: «Я не задала и сотой части тех вопросов, которые у меня есть».

Артур АРТЕМОВ
Фото Павла ШАЛАГИНА
«Народная газета» (Ульяновск), 30 сентября 2010 года