Новости

ГОСПОДЬ ГОВОРИТ С НАМИ ГОЛОСОМ НАШЕЙ СОВЕСТИ

С Юрием Соломиным я познакомился (страшно сказать!) 40 лет назад. Он уже и тогда служил в Малом театре, а я в ту пору работал в «Известиях». Незадолго до этого газета напечатала мой материал о перипетиях, связанных с культовым, как теперь говорят, фильмом «Адъютант его превосходительства» (он только что с оглушительным успехом прошел по телевидению) и его подлинным героем. Статья вызвала много откликов. И потому естественным продолжением сюжета стала моя встреча с героем экранным, блестяще сыгранным Соломиным. Это, к слову, была и первая публикация в центральной печати о молодом актере.
Но сегодня наш разговор с Юрием Мефодьевичем не о былых днях молодости. И даже не о том, что вот уже 22 года Соломин - художественный руководитель Малого театра, что за спиной более полусотни ролей русского и западного репертуара и почти столько же ролей в кино. Наш разговор о том, как и чем наполнялись эти самые 40 лет, да и не только они, - пожалуй, вся жизнь.

- Как случилось, что Вы пришли к вере? Ведь Ваша семья не была церковной?
- Это как посмотреть. По отцу - очень церковной. Дед был даже старостой в храме. Хотя он был морзистом на телеграфе, тогда это была технически очень важная профессия. Нынешние молодые люди, возможно, и не знают, что это такое.
- Азбука Морзе? Телеграфный язык.
- Так я же говорю о молодых людях, а не о таких, как мы с Вами. Бабушка была неграмотная, но это не мешало ей быть очень верующей.
- Может, напротив, даже помогало.
- Возможно. А по материнской линии... Как я говорю: по отцу были верующие, а по матери революционеры.
- И Вы оказались между...
- Вот между и получился. Дед мой трагически погиб. Говорят, замерз. Шел якобы через замерзшее озеро домой, ну и... С годами я перестал в это верить: коренной забайкалец, опытный таежник - нереально....
- Просто не мог в силу своей принадлежности к сибирскому племени.
Совершенно верно. Выяснить сегодня это, сами понимаете, невозможно. Да и так ли уж, честно говоря, важно? Но проживи мой дед подольше, возможно, он и стал бы моим первым духовным окормителем. Что касается деда второго, то когда в 1985 году в «Забайкальском рабочем» стали публиковаться материалы о нашем прошлом, стало ясно, что случилось с ним. Он не был коммунистом, но тогда мели всех подчистую, не обошли и его. А через три дня его не стало... Был осужден без права переписки...
- Что это значит, я знаю и по своему деду. Видите, какие мы с Вами грамотные.
-К сожалению... А в 1953-м мы получили бумажку о его реабилитации. Вот такой у меня был «путь» к вере...
- Но крещены вы были в младенчестве?
- Думаю, что нет. В то время это было очень сложно, об этом не говорили. Когда стал постарше, только кое-что слышал от дедушки, от бабушки, да и кто в детстве льнет к вере, если вокруг религиозный вакуум? Семью нашу выселили из квартиры, я запомнил полуподвал с тремя ступеньками. Сколько мне тогда было? Года четыре. Никто не жаловался, тогда и это было опасно. Дома никогда о Боге не говорили - неприятностей хватало и так, а тут можно было схлопотать по полной. Даже бабушка молчала.
- А мама - как? По Вашим наблюдениям.
- Мама вообще была вне всего. Человек наивный, свободный... Она - нет. Отец был членом партии... Ему тоже потом досталось, потому что его родственник сидел в тюрьме. Вот так мы и росли. Кто-то что-то понимал, кто-то догадывался, но чтобы сказать что-то вслух?.. Нашу семью в городе знали и хорошо к ней относились. И когда в 1953 году мы получили бумагу о реабилитации деда, буквально в первых же газетах это было напечатано. Постарались мои еще школьные друзья. Потом были перепечатки в центральной прессе.
- Ну и как же Вы все-таки оказались лицом к лицу с Господом Богом?
- Как?.. Очень сложно ответить на этот вопрос. До 1980-х, как известно, Церковь все еще была стеснена. Храмов было не много, прихожан - тоже... Приходили разве что на праздники. Ведь все мы были ужасно необразованны в церковном отношении. И вот мы с женой в гастрольной поездке в Ленинграде. Кто-то из ребят прибежал и говорит: в храме (название сейчас не помню) есть Библии. В то время - сами понимаете, что это было такое. Все гонялись за книгой не потому, что нуждались в ней, а потому, что еще вчера она была под запретом. Жена побежала туда и действительно - вернулась с Библией! Двухтомное издание, кажется, шведское, на тонкой бумаге, очень убористый шрифт. И в первый же вечер мы решили начать свое религиозное образование. Начинались 80-е годы.
- У Вас это было желание или просто любопытство?
- Хотелось понять природу запретов. За что подвергались гонениям верующие? Что такого крамольного содержало их учение? У нас в театре было очень много православных. Наши великие старики, которым было тогда по 80, по 90 лет... Когда молодой актер играл премьеру, они, например, обязательно крестили его, что-то дарили, говорили разные слова, но все они сводились к пожеланию: «Дай Бог тебе здоровья, успеха в твоем труде...». И всегда непременно - «Дай Бог». Почему-то принято было считать, что Церковь и театр далеко отстоят друг от друга, что они чуть ли не антагонисты, но наши великие самим фактом своего органичного бытия в Боге и одновременно в актерской профессии опровергали эту банальность. Варвара Николаевна Рыжова, Александра Александровна Яблочкина, Евдокия Дмитриевна Турчанинова...
-Вера Николаевна Пашенная...
- Она - в меньшей степени. Хотя, кто знает, может быть, просто не показывала. Когда они приходили на спектакль, обязательно раскладывали свои маленькие иконки, молились перед началом, крестились, само собой... А Рыжова, она в деньгах ничего не понимала, но одевалыцице, гримеру обязательно давала рубль. Так было принято испокон века - уважить чужой труд, так она и поступала. Все, понятно, брали, хотя что такое рубль? - но при этом благодарили, улыбались, потому что принять - это тоже оказать уважение дающему.
- Вообще нельзя отказываться принимать благодеяние. С одной стороны, это проявление гордости, а с другой, - оскорбление человека. Он к тебе всей душой, а ты его - по рукам.
- Конечно, нельзя. Вы, по сути, противитесь Воле Божией. В нашем театре это чувство благодарности к другим осталось всегда и переходит к новым поколениям. Им, правда, еще светят и наши маяки: Татьяна Александровна Еремеева, 97 лет; Татьяна Петровна Панкова, 94 года... Так вот, возвращаюсь к тому, что мы с женой стали читать Библию. Поначалу вышел даже небольшой спор: кому начинать с первой книги, а кому со второй. Мне досталась вторая.
- Что очень правильно. Изучать Священное Писание надо именно с Нового Завета, а не с Ветхого.
- Тогда я ничего этого еще не знал. Часа через два, уже ночью, мы оба отложили книги, помолчали, а потом она спрашивает: «Ты что-нибудь понимаешь?» «Ничего не понимаю...», - честно ответил я. Одно тогда мы хорошо запомнили, это как-то врезалось - Десять заповедей. Наверное, потому, что мы, читая их, удивлялись и говорили друг другу: «Так это нормально! Как может быть иначе?»
- Можно сказать, что Вы обнаружили, что, оказывается, жили во многом в соответствии с ними?
- Я и сейчас продолжаю утверждать, что это самое нормальное состояние человека - жить так, как заповедал нам Бог. Если бы эти Десять заповедей, которые дал Моисею Господь на священной горе Синай, да еще Девять заповедей Христа из Нагорной проповеди ввели в школах в институтах, в учреждениях, в прокуратуре, в больницах... Не надо создавать курсы и семинары, мы всегда очень любили этим заниматься, - достаточно вывесить тексты на видном месте, достаточно крупно напечатать, и чтобы люди постоянно их видели перед собой. Я не обольщаюсь, но думаю, что у многих со временем стало бы срабатывать некое нравственное тормозное устройство. Вроде: «Не буду я сегодня делать гадости»... А потом: дальше - больше. Постепенно мы стали больше познавать, читать, дочка подросла и тоже присоединилась к нам, а внучка у нас просто церковно образованный человек.
- А как у Вас началось соприкосновение непосредственно с Церковью? И когда?
- Началось это в начале 90-х годов, когда меня назначили министром культуры Российской Федерации. В то время радости принесло мне это не много, но теперь я считаю, что мне повезло. Я оказался внутри исторического процесса огромной важности. Мы передавали Церкви храмы, монастыри... 1200 объектов вернулись Церкви! Участие в этой работе было для меня и радостно, и почетно, и, пожалуй, именно тогда, я почувствовал, что во мне что-то произошло.
- На то была Воля Божия, и Вы Ей не противились. Так?
- Теперь, пожалуй, я могу это сказать, но в ту пору ровным счетом ничего не понимал. А потом Господь свел меня с очень хорошим человеком -Владыкой Питиримом, который оказал на меня очень сильное духовное воздействие. Но, конечно, самым значительным событием в моей жизни стало знакомство, и не побоюсь сказать - близкое, с Патриархом Алексием. С ним я проехал несколько городов, передавая храмы и монастыри. Я выступал от лица государства. Помню, в Смоленске, когда мы приехали, народу было столько... церковь не могла вместить всех. Поверьте, я не хвастаю, а говорю, как было. Из местного музея передавали Церкви икону Божией Матери «Смоленская». Сотрудница музея, которая хранила этот образ 20 лет, которая буквально срослась с ним, никак не могла оторваться от иконы. Я ее понимаю. Пусть даже она была неверующей, но два десятка лет оберегать чудотворный образ Пресвятой Владычицы нашей Богородицы -такое не может пройти бесследно для человека. Помню, Патриарх обернулся ко мне и спросил: «Что ты хочешь, чтобы я сказал?» Ответ возник мгновенно, словно я об этом думал всегда. Я попросил: «Просто поблагодарите музейных работников». И он это сделал. И потом делал так не раз в подобных ситуациях. Что говорить, процесс возвращения церковных святынь даже и сейчас достаточно острый. Тогда простые слова благодарности Предстоятеля Церкви сильно снимали напряжение. Я бережно храню в памяти все, что связано с этим необыкновенным человеком.
- А себя Вы считаете воцерковленным человеком?
- Увы, нет. Не считаю. Мои отношения с церковными иерархами носили, скорее, характер доброго, взаимосимпатизирующего знакомства. Правда, с Владыкой Питиримом я, можно сказать, сблизился, но опять же больше на почве сотрудничества в одном из культурных фондов. И мы на этой почве подружились. Владыка освящал наш театр после капитального ремонта, и основную сцену, и филиал. Как-то мы с женой были у него дома в гостях, и у нас зашел разговор о вере. Я ему сказал, что меня влечет к храму, я тянусь к вере, но не знаю, как подступиться, с чего начать. Читаю Священное Писание, и такое ощущение, что я двоечник в школе: ничего не понимаю. Он завел меня в кабинет и подарил «Детскую Библию». Я сказал: «Ой, как хорошо! У меня внучка!» Владыка и подписал ее внучке. Я и сейчас ее читаю и, как в первый раз, невольно отмечаю про себя: все, что написано, - норма для нормального человека. Та же заповедь «Не укради». У нас в Забайкалье это считалось нормальным - дома не запирались, а краж не было. Так нас воспитывали. И в школе, и дома, и во дворе. Никто у соседа ничего не возьмет, потому что... Ну, потому что такие люди! Так и стараюсь жить. Иными словами, все, что я узнавал из этой Великой Книги, никак не противоречило мои взглядам, убеждениям, практике моей жизни.
- То есть Вы, сами того не осознавая, жили по Воле Божией, по Его Промыслу.
- Об этом не мне судить.
- Как бы Вы сформулировали, что такое Воля Божия?
- Не рискну. Надо прислушиваться к себе. Но я заметил вот что. Что-то приходит тебе в голову, приходит решение. Откуда это? Что это? История с моим участием в фильме «Дерсу Уза-ла». Лежа в больнице, в Киеве, я услышал по радио информацию, что Акира Куросава собирается снимать фильм о знаменитом дальневосточнике. А я так мечтал сняться у этого великого режиссера! Хоть в крошечном эпизоде. А тут еще и моя родная, дальневосточная тема. Возвращаюсь домой. Вскоре звонок с «Мосфильма». Приглашают на роль в «Дерсу». В поворотных моментах что-то всегда происходит. Какая-то неестественная сила ведет меня.
- Я бы сказал: естественная сила.
- Наверное, да. Когда приходишь в церковь, ставишь свечу, молишься... видимо, тогда и происходит единение с Богом.
- Я стараюсь вывести Вас на высокую ноту, а Вы всё о земном. И я понимаю, почему. Просто у Вас все едино - высокое и земное. Наверное, это и есть гармония.
- Гармония - это когда ты живешь в ладу со своей совестью. А совесть -это и есть Голос Бога, Его Воля. Расскажу случай. Было это уже после войны. Бедность, голодно - сами знаете. Под вечер, катаясь с ледяной горки, неожиданно нашел тридцатку, а это были заметные деньги. Вокруг никого. Принес я ее домой, отдал бабушке. Теперь, когда вспоминаю об этом, становится как-то неуютно: тебе, мол, привалило, а от кого-то убыло. Я понимал, что не виноват. Оставлять на снегу было бы глупо, и отдать некому. А совесть все равно напоминает о себе... Меня теперь коллектив ругает: «Почему ты мало играешь?» - «А если я буду играть больше, чем вы, вы же первые меня упрекнете». Я все прекрасно понимаю: есть зритель, которому не до этих тонкостей, он просто хочет видеть актера. Но я стараюсь все же соблюдать меру. Лишнего не надо. Везде. Во всем. И в жизненных обстоятельствах, и в материальных каких-то моментах.
- Можно сказать, что, придя к вере, Вам не пришлось особо как-то себя ломать, переделывать?
- К счастью, не пришлось. Это было органично, естественно и спокойно. Словно вошел в свою среду обитания. Дочка наша уже крестилась сама, а внучку мы крестили. Она теперь уже вполне самостоятельный в церковном отношении человек.
- Когда-то говорили, что уйдут из жизни «белые платочки» - бабули - и с ними уйдет Церковь. А теперь внуки наверстывают упущенное нами. Это вселяет такой оптимизм... Как в Евангелии от Матфея говорит Христос: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (18,20).
- О нашем коллективе я, например, могу уверенно сказать: Христос всегда среди нас. Иначе нам не выстоять бы в житейских бурях.
- И у вас бури?
- Да какие! Далеко не всем нравится, что у театра есть определенные правила жизни и он их строго придерживается.
- Например?
- Например, мы всегда старались помогать тем, кто в нас нуждался. Раньше это называли шефством. Люди нынешнего века это слово, скорее всего, понимают иначе, связывая его со словом «шеф». Мы стараемся жить по-старому. У нас очень хорошие отношения и со школами, и с армией, с Церковью, само собой. Каждый год 7 января обязательно проходит Патриаршая елка, теперь к нам еще и Даниловский монастырь обращается. Всё, разумеется, бесплатно. А недавно четыре комиссии проверяли нас нещадно в течение полугода. Не знаю, из-за чего они на нас навалились. «А почему вы даете эти спектакли?» - это о шефских. Мы говорим, что делаем это бесплатно. «Совсем-совсем бесплатно?!» Этим летом мы провели очень большую акцию. От Ярославля до Нижнего Новгорода, через Казань, Кострому, Самару, Саратов, Волгоград, Иваново с бесплатными концертами и спектаклями, посвятив это 65-летию нашей Победы. Вы не представляете, как нам приходится оправдываться перед контролерами и доказывать, что здесь нет нашей корысти. Я иногда говорю, а у меня комок в горле. Не понимают. И оттого не верят. А нас посмотрело 20 тысяч человек! Было очень много молодежи. Я спрашиваю: «Вы же не ветераны, вам интересно?» - «А у нас дедушка, он лежит. Сказал: «Сходите, ребята, потом мне расскажете»«. Для нашего театра это норма. Если кто-то этого не понимает, что ж... жаль его. Всем помочь мы, к сожалению, не можем. Мы - бюджетная организация. Но стараемся, а когда нет возможности, помогаем из личных средств. Для этой поездки пароходство снизило нам стоимость фрахта, и мы смогли отказаться от гостиниц, ночевали в каютах. То есть еще и сэкономили. А на нас смотрят, подозрительно прищурив глаза. В том, как нам приходилось отбиваться от чиновников, которые якобы блюдут интересы государства, отражается вся нравственная неустроенность современной жизни. Уходит из жизни главная заповедь.
- Возлюби ближнего своего.
- Не возлюбливают... Да у нас у самих, я люблю это повторять, кроме роли, украсть ничего нельзя. Потому что потом, даже если рискнуть, все равно станет видно, что роль ворован-
ная. В нашем коллективе живут пока старыми понятиями.
- Живут по заповедям Божиим.
- Во всяком случае, стараются.
- Мне кажется, что лично Вы не могли бы существовать ни в каком театральном контексте, кроме как Малого театра. По-моему, Вы и Малый - это две половинки. Я прав?
-Пожалуй...
- И можно ли сказать, что Малый театр это самый православный театр современной Москвы?
- Несомненно. Я это говорю с полной ответственностью. Достаточно посмотреть, как тщательно воспроизводятся в спектаклях даже мельчайшие штрихи церковной жизни, наши национальные обряды, костюмы и прочее. Все это говорит, прежде всего, о православном духе, наполняющем эти стены.
- А Дух, как известно, дышит, где хочет.
- Вот Он, слава Богу, не оставляет и нас.


Павел Демидов

«Лампада» № 6 (75) ноябрь - декабрь