Новости

«ЖИЗНЬ СУЩЕСТВУЕТ, ЧТОБЫ ПОДГЛЯДЕТЬ ЧТО-ТО ДЛЯ РОЛИ»

Василий Бочкарев — о встречах с Мольером, записных книжках и о том, как убить в себе зависть

Как правило, театральные постановки привлекают внимание прессы только в премьерные дни. Хотя никто не отрицает, что и ввод в уже сложившийся спектакль может стать настоящим событием. Особенно когда воля, ум и темперамент актера многое решают по-своему. Как у Василия Бочкарева в роли Мольера.

— Премьера спектакля «Мольер» по булгаковской пьесе «Кабала святош» состоялась больше двух лет назад. Но вы совсем недавно стали играть заглавную роль.

— Мне очень нравилось, как в этой постановке играл Мольера Юрий Мефодьевич Соломин. И, честно говоря, даже не думал, как бы я сыграл (так бывает довольно часто — смотришь хорошую работу, и хочешь прикинуть на себя). Но сейчас я рад, что этот праздник ко мне приблизился. Плюс еще некий мистический свет. Уже много лет я играю Аргана в «Мнимом больном», можно сказать, что с Жан-Батистом у меня давние связи. Я ездил в Париж поклониться Мольеру. Смешно, но встречал его там на каждом шагу. Видел портреты на афишах и памятник в «Комеди Франсез», статую в Лувре, надгробие на кладбище. И каждый раз произносил тихонько «Здравствуй, Мольер!»

— Помогает?

— Один мой старший коллега часто говорил: «Василий, не рассказывай самые тайные вещи». Но для артиста интересна питательная среда, которая создается вокруг роли и автора. Она может быть основана на чем угодно, но должна быть сформулирована очень материально. Я переписываю роли. У меня много набралось таких книжечек, в которых после каждого спектакля я записывал, что было, как прошел спектакль, какие-то свои актерские догадки на будущее. Театральное искусство уходит, как воздух. Но я могу «облокотиться» на свои записные книжки.

— В «Кабале святош» вы играете и классика, и в то же время человека абсолютно современного. Как удается это совмещать?

— К счастью, режиссер спектакля Владимир Николаевич Драгунов позволил мне нарушить изначальную партитуру постановки. Что касается моего героя, то ключ к нему я нашел в словах патриарха театральной критики Павла Александровича Маркова, сравнившего творчество Булгакова с клокотанием горячих подземных струй, которые рвутся наружу, никогда не оставляя читателя, зрителя равнодушным. Страсть восприятия, ощущение пограничных зон жизни — это для меня самое главное в Мольере.

— Что для вас значит важная для Булгакова тема взаимоотношений художника и власти? Ваш Мольер искренен в своем преклонении перед Людовиком?

— Да. «Я лизал шпоры, и где вы найдете лучшего блюдолиза, чем Мольер?» Но заигрывая с властью, он защищал свое творчество. Перед собой он правдив. И если получал щелчок от власти, то обвинял прежде всего себя. Насколько это современно! Как часто художники меняют свои убеждения в угоду властям предержащим, чтобы остаться на плаву. «Я унижался, чтобы был разрешен «Тартюф», чтобы был разрешен «Дон Жуан», я унижался ради театра, я думал найти союзника, нашел. Я ненавижу тиранию, я не ненавижу государственную власть. Хотя нет, нет, я лгу…». Трагическая ситуация. Как бы он ни подличал перед властью, она все равно его раздавит. Так что эти взаимоотношения очень опасны — надо всё время держать определенную грань. Но и диалог необходим. Невозможно категорично поставить точку — вот так, и не иначе. Новая ситуация требует других разрешений тех же проблем, каждый раз по-разному. Мольер необуздан. Ему необходимо взорваться, особенно когда он уже чувствует свой возраст. Ему необходимо обновление. Без определенной энергетики, без определенной идеи, без страстных взаимоотношений с женщиной, с автором, с ролью такое обновление невозможно.

— Ваша профессия занимается человеком. А какие знания о психологии, о жизни дает театр вам лично?

— Для меня реальная жизнь существует только для того, чтобы что-то подглядеть, поймать, словить для роли. Эмоциональное, чувственное восприятие мира для меня самое дорогое. Подглядеть тот или иной характер, интересный сюжет, жаль что-то пропустить, кого-то не встретить. Для меня с каждым годом все ярче и сильнее проявляется смысл слова «любовь». Душа должна быть заполнена божественным. Пустой она быть не может, иначе сразу в нее проникнут и злость, и зависть. Наша профессия в этом отношении очень уязвима.

— Как противостоять негативу?

— С юмором. По отношению к себе прежде всего. Стоит посмеяться над собой, сразу начинаешь добрее относиться к ближним. Можно даже лишний комплимент сказать и убить в себе чувство зависти.

— А вас этот искус посещал?

— Конечно. Это большой предмет для исповеди. Соблазнов для зависти в наше время много. Но это тоже эмоция. Живая, моя эмоция. Только надо ее сразу подвести к роли, использовать как энергетический посыл. Очень полезно, особенно для отрицательных персонажей, таких, как Вурм в «Коварстве и любви». Но и его я любил и оправдывал.

Елена Губайдуллина
«Известия», 27 января 2012 года