Новости

БОРИС КЛЮЕВ В ПРОГРАММЕ «ДИФИРАМБ» НА «ЭХО МОСКВЫ»

Смотреть эфир на сайте радиостанции

К.ЛАРИНА:Начинаем программу «Дифирамб», и я с большой радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя – это народный артист России, ведущий артист Малого театра, актер кино и звезда сериального движения Борис Клюев. Здравствуйте, Борис Владимирович, приветствую вас.

Б.КЛЮЕВ: Здравствуйте.

К.ЛАРИНА:Поздравляю вас с ТЭФИ.

Б.КЛЮЕВ: Спасибо большое.

К.ЛАРИНА:Приятно. Скажите?

Б.КЛЮЕВ: Да, очень приятно. Это такая...

К.ЛАРИНА:Тем более вы не избалованы наградами от профессионального сообщества.

Б.КЛЮЕВ: Да, телевизионная премия у меня первая.

К.ЛАРИНА:А театральные были?

Б.КЛЮЕВ: А театральные были, да. Я за «Любовный круг» получил, затем получил за «Мольера». Но самая первая моя награда – это за рекламу.

К.ЛАРИНА:Да вы что?

Б.КЛЮЕВ: Да, Stimorol Pro Z я на IX международном фестивале получил премию. Такое, надкусанное яблоко, очень симпатичное.

К.ЛАРИНА:Это когда было?

Б.КЛЮЕВ: Ой, это давно было.

К.ЛАРИНА:Ну, это, как бы, уже в новейшее время, да?

Б.КЛЮЕВ: Ну да, да-да-да.

К.ЛАРИНА:Вообще неожиданно как складывается.

Б.КЛЮЕВ: Да.

К.ЛАРИНА:Я хотела, знаете, какой вопрос, на самом деле, задать? А как в Малом театре относятся к вашей популярности телевизионной? Посмеиваются?

Б.КЛЮЕВ: Ну а как вы думаете?

К.ЛАРИНА:Завидуют?

Б.КЛЮЕВ: Ну а как вы думаете?

К.ЛАРИНА:(смеется)

Б.КЛЮЕВ: Ну, конечно. Кто-то завидует, кто-то искренне рад. Это нормально. В любом нормальном коллективе так и должно быть.

К.ЛАРИНА:А Юрий Мефодьевич не запрещает?

Б.КЛЮЕВ: Нет, нет. Он...

К.ЛАРИНА:Иронизирует?

Б.КЛЮЕВ: Ну да. Он любит поиронизировать на эту тему. Но он, все-таки, актер, я думаю, там все чувства вместе смешаны и это многое зависит от его настроения.

К.ЛАРИНА:Ну, я не сказала названия сериала, за который Борис Клюев получил награду престижную телевизионную. Это «Воронины». Сериал, который вот уже 2 года идет. Очень такая, веселая штучка, и там замечательные актеры заняты. Я не могу сказать, что я смотрю каждую серию, но когда попадаю, всегда с удовольствием обращаю внимание на то, что шутки не становятся пошлыми, что сюжет как-то, все-таки, пытается развиваться. Ну и самое главное, конечно, просто хорошая компания актеров и замечательная партнерша у Бориса Клюева Анна Фроловцева, и замечательные дети так называемые, прекрасные, да? Ну и вопрос такой: а что вам лично как профессионалу этот опыт дал и дает?

Б.КЛЮЕВ: Ну, вы знаете, ну, во-первых, это работа. Я считаю, что человек должен работать везде и стараться делать свою работу хорошо. Поэтому я никогда не отказываюсь ни от одной работы. Ну, если уж там совсем что-то такое, пошлое, то это, конечно, нет. А так я стараюсь в любой работе достичь какого-то максимума. Это мое просто кредо такое, профессиональное.

Эта работа дает мне, прежде всего...

К.ЛАРИНА:Деньги. (смеется)

Б.КЛЮЕВ: (смеется) Материальную независимость, это первое. Потом постоянный тренаж – это тоже очень важно. И дает популярность, что тоже для артиста очень важно. Причем, популярность именно этот сериал... Если раньше как-то больше взрослые люди ко мне относились с уважением, то сейчас я – любимец детворы, и мне школьные учителя говорят, что многие мои шуточки в школе просто на ура. Уж фраза «Египетская сила» - она просто летает по всем классам.

К.ЛАРИНА:Не боитесь превратиться в Мулю?

Б.КЛЮЕВ: Нет, вот это исключено, потому что у меня много работ, у меня есть много параллельных каких-то вещей. Да я просто и в театре работаю, у меня студенты, я много занимаюсь общественной работой.

К.ЛАРИНА:Это понятно, да. Но это же все равно это такая история. Конечно, каждый актер для себя по-разному решает эту проблему. Сегодня сериалы не те, которые были в советское время.

Б.КЛЮЕВ: Да, конечно.

К.ЛАРИНА:И, вот, я вспоминаю свои встречи здесь же в этой студии с замечательным актером, которого тоже, наверняка, знаете, Георгием Мартынюком. Блестящий же актер.

Б.КЛЮЕВ: Да, конечно. «Следствие ведут ЗнаТоКи».

К.ЛАРИНА:Да. Сколько прошло времени, а он все время, не стесняясь, говорит о том, что «если бы этого не было, может быть, моя бы жизнь сложилась бы по-другому», потому что в итоге Пал Палыч Знаменский отобрал изрядное количество других работ, которые могли бы случиться в его жизни.

Б.КЛЮЕВ: Да, это абсолютно верно. И я полностью его поддерживаю. Но здесь право выбора у каждого человека. Видите, Леня Каневский, ведь, тоже взял и вывернулся, и сейчас ведет эту программу свою. И ведет довольно успешно, имеет зрительский успех. Поэтому да, это его величество выбор, это тот, как тебе подскажет твоя интуиция. А с Жорой, конечно, это просто даже, мне кажется, жалко по-человечески и творчески. Он так и не сумел себя реализовать.

К.ЛАРИНА:А вот тогда вопрос, связанный, все-таки, со временем, которое совсем другое, не то время, которое было тогда, когда вы были молодым артистом, когда вы пришли в Малый театр. Вот, насколько благоприятно сегодняшнее время для творчества, как вам кажется?

Б.КЛЮЕВ: Вы знаете, для творчества, я думаю, оно не очень благоприятно лишь только потому, что нет критериев. Они потеряны. Должны быть критерии, должно быть хорошо и плохо. Это нужно понимать. Если этих критериев нет, то тогда идет хаос. Вот, на мой взгляд, сейчас идет в творчестве, в искусстве хаос, потому что многие пробуют, делают. Ну да, возможно, это хорошо. Но потом убеждаются, что это плохо. Но я думаю, что совсем не обязательно должен быть мат с экранов телевизоров для того, чтобы потом понять, что это плохо.

К.ЛАРИНА:Да уж, египетская сила, конечно, гораздо лучше. (смеется)

Б.КЛЮЕВ: Конечно. Более понятно.

К.ЛАРИНА:Целомудреннее.

Б.КЛЮЕВ: И более целомудренно, да. (смеется)

К.ЛАРИНА:Или «хрень» мне нравится – в ваших устах это звучит очень.

Б.КЛЮЕВ: Да. Там хрень, хреновина, несколько вариантов есть. Кстати, на мое день рождения ребята сделали такую нарезку именно со словом «хрень» в различных сочетаниях – я сам с удовольствием смеялся, потому что я, ведь, не смотрю тоже, ведь, сериал.

Поэтому я думаю, что сейчас для творчества...

К.ЛАРИНА:Это интересно. Итак, вы не принимаете мат на сцене, неприемлем для вас.

Б.КЛЮЕВ: Нет, конечно. Нет.

К.ЛАРИНА:Что еще не принимаете?

Б.КЛЮЕВ: Я не принимаю эротику на сцене в том виде, в котором это происходит. Я на многих фестивалях театральных присутствую. Вот, я просто один маленький случай расскажу. Немецкий театр, хорошие артисты, хороший режиссер. И там играет актер, ему за 70. И рядом со мной сидела мама с мальчиком. Я еще подумал: «Вот какая умница мама, привела мальчика, чтобы он с великим соприкасался».

И вдруг в какой-то из сцен этот актер пожилой стал раздеваться. Ну, я, как бы, думал, что целомудренность будет соблюдена. Нет. И когда все это было раздето донага, ну, во-первых, с точки зрения эстетики это выглядело не очень симпатично. Все это висящее на нем. И мне очень понравилась реплика мальчика, который сидел, смотрел и который сказал: «Мама, а что это?» И мама не нашлась. Она долго пыталась что-то... Она не нашлась. И я потом подумал: «А что это? А зачем это? Что это, усиливает что-то? Или это просто эпатаж обычный?» И мне думается, это беспомощность режиссерская, когда он уже не знает, чем удивить, чем встряхнуть, когда таланта не хватает, вот он берет и...

К.ЛАРИНА:А чем тогда, действительно, встряхнуть? Вы же видите, сегодня такое количество информации человек получает круглосуточно и негативной, и жесткой, да любой, что его сегодня, что называется, пробить практически ничем невозможно и приходится пользоваться такими провокациями.

Б.КЛЮЕВ: Я не согласен, потому что время, вот эта так называемая свобода, когда нету критериев, опять повторяю, оно должно бы родить новых Товстоноговых, Гончаровых. А что-то я их не вижу. Я не вижу ни одной приличной пьесы, я не вижу ни одного приличного сценария, я не вижу ни одного приличного талантливого режиссера ни в кино, ни на телевидении, ни в театре тем более. Театр – это дело открытое, это не техника. Если в кино можно подрезать, сделать, смонтировать и бездарную актрису с голубыми глазами сделать воплощением и идолом кумиров молодежи, то в театре – нет, там всё, занавесочка раскрылась и давай, показывай, что ты есть.

Видите, оказывается не все так просто. Оказывается, вот эта вот свобода – она не очень-то дает. Возможно, этих талантливых людей – их отталкивают, их затаптывают те, которые идут вперед и у которых на лбу татуировка «Давай бабло». И больше там ничего нет.

К.ЛАРИНА:А что вы видели в последнее время в театре? Вообще зрительские впечатления у вас насколько богатые, что называется?

Б.КЛЮЕВ: Вы знаете, я вот... Вы меня только извините, пожалуйста, я не хочу очень обижать своих...

К.ЛАРИНА:Но видели что-то?

Б.КЛЮЕВ: Да. Ну, нет, я постоянно хожу и постоянно смотрю.

К.ЛАРИНА:То есть ваш вывод – это не просто так?

Б.КЛЮЕВ: Нет, конечно, это не голословно. Это не голословно. И просто есть очень уважаемые люди. Но то, что делают сейчас, мне стыдно. Я не хочу критиковать никого. Я понимаю, что это очень трудно. Но мне стыдно. Вот, я помню вот то ощущение, когда Стуруа привозил свои спектакли, когда Товстоногов «Мещан» впервые привез. Спектакль Гончарова. Вы знаете, это было, ты выходишь и какая-то у тебя духовность, ты идешь и тебе хочется походить, тебе хочется помыслить, тебе хочется как-то наполнить вот это вот все, что у тебя... Нужно разобраться с этим со всем. Сейчас этого нет, к сожалению, нет. Я с ужасом на это смотрю. Мне говорят, что это хорошо. Но мне это не нравится. И я, стыдливо замолкая, думаю о том, что, возможно, я виноват, а не этот человек или этот продукт, который я увидел. Потом проходит время, я и говорю: «А почему? Ну, это же плохо. Это плохо!» Ну...

К.ЛАРИНА:О’кей. Что для вас плохо? Вот, если говорить о критериях? Мы не будем сейчас ни на кого ругаться, потому что мы уйдем в спор какой-нибудь, потому что у меня тоже есть какие-то... Я тоже много смотрю и у меня как раз нет такого удручающего ощущения от театрального поколения – мне кажется, что много интересных режиссеров сегодня существует в театре. Другой вопрос, что им, к сожалению, мало что удается, поскольку все места как всегда заняты.

Б.КЛЮЕВ: Ну, так значит, они не существуют.

К.ЛАРИНА:Да, да. Но тем не менее. Если говорить о критериях, что для вас является главным критерием удачи, успеха, таланта? Скажу даже так.

Б.КЛЮЕВ: Ну, во-первых...

К.ЛАРИНА:Признаком таланта.

Б.КЛЮЕВ: Признак таланта – это, прежде всего, решение. Вот, допустим, спектакль – это решение. Только человек с неординарным умом может поставить спектакль, который заинтересует всех. Это значит, прочтение ли классики... Ну, сейчас ставят классику, потому что больше, как бы, остальное все очень мелочно по проблемам. И это меня не захватывает. Более того, я вижу техническую сторону. Но душу... Меня не затрагивает. Поэтому... Театр – это, ведь, храм, все-таки?

К.ЛАРИНА:Не знаем, не знаем, что там у вас в ваших храмах происходит.

Б.КЛЮЕВ: (смеется)

К.ЛАРИНА:Борис Клюев у нас в студии. Давайте мы сейчас новости послушаем, потом вернемся в программу.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА:Возвращаемся в программу. Я напомню, что сегодня в нашей студии Борис Клюев, народный артист России, артист Малого театра, артист театра, кино и телевидения, лауреат ТЭФИ совсем свеженький, еще раз поздравим его с этой наградой. Я напомню нашим слушателям... Я напомню, что мы же в прямом эфире, поэтому, конечно, вы сможете задать и свои вопросы нашему гостю. Номер нашего SMS, пожалуйста, +7 985 970-45-45. И я обязательно вопросы прочту, которые пришли на наш сайт до начала программы, а их очень много.

Все-таки, завершая тему, которую мы затронули неизбежно в первой части нашего разговора о том, что сегодня нету новых Товстоноговых и Эфросов... Вы знаете что? Давайте я переверну ситуацию, Борис Владимирович.

Б.КЛЮЕВ: Попробуйте.

К.ЛАРИНА:Согласна, масштаб личности режиссеров – да, другой. Но, ведь, и масштаб зрителя другой тоже. Я не уверена, что сегодня тот Товстоногов, который там был во время «Мещан», в 70-е годы, допустим, смог бы собрать аншлаг на свой спектакль сегодня. Мне кажется, что мы потеряли и зрителя. Сегодня зритель приходит за другим в театр.

Б.КЛЮЕВ: А я вас уверяю, что нет. На классические спектакли Малого театра огромное количество ходит молодежи. Молодежи. Более того, они узнают свою историю. Вот я совсем недавно играл спектакль «На всякого мудреца довольно простоты». Выходят люди и говорят: «Боже мой! Неужели это было написано 150 лет назад?» Я говорю: «Да, было». Вот, подходят после спектакля, говорят какие-то благодарные слова и я понимаю, что им хочется поговорить. И вот они говорят такие вещи. Они даже историю-то свою не знают. Так они должны гордиться этим, что это есть. И поверьте мне, здесь никакого экшена не нужно, придумывать не надо. Почему-то думают «Зритель другой стал». Да нет, он такой же, да все так же. Ну, все так же. Они также любят, они также ненавидят и прочее-прочее. Ведь, человек не меняется, поэтому дедушка Шекспир после 500 лет...

К.ЛАРИНА:Время меняется.

Б.КЛЮЕВ: Время меняется. Но отношение-то не меняется. Люди любят, Ромео и Джульетты до сих пор существуют. А Отелло до сих пор существуют. И Яго существуют. Эти люди не меняются. Социальные слои меняются, но отношения между людьми – нет.

К.ЛАРИНА:Сегодня очень трудно, как мне кажется, оторваться от контекста того, что за окном. Ведь, в советское время мы привыкли так существовать в параллельном мире. И все, что мы не могли прочитать в газете и увидеть по телевизору, и проговорить где-нибудь даже на кухне, мы это доставали... Зачем мы ходили на Таганку? Зачем мы ходили на такие спектакли, в которых всегда есть несколько смыслов? Мы ходили за правдой, правда же? Для того, чтобы почувствовать, что ты не один, что кроме меня еще кто-то это понимает. А сегодня настолько все это открыто, что, конечно, человек приходит либо развлекаться в театр (как мне кажется), либо... А, вот, что «либо» не знаю.

Вы говорите про «На всякого мудреца». Это как раз вечность классики в этом и заключается.

Б.КЛЮЕВ: Да-да-да, конечно.

К.ЛАРИНА:Вы говорите, там Чехова ставят и Шекспира. Потому что актуальность этой классики – она и сегодня важна.

Б.КЛЮЕВ: Да. Абсолютно верно.

К.ЛАРИНА:Вот, вы играете Мольера Булгаковского.

Б.КЛЮЕВ: Да.

К.ЛАРИНА:Ну вот, пожалуйста. Художник и власть – вечная тема. А сегодня как она актуальна. Вы играете Людовика.

Б.КЛЮЕВ: Ну, ее можно повернуть как художник и власть, а можно ее повернуть как искание человека в жизни и его одаренного творческого человека, его выживание в этом. У каждого свой выбор есть.

К.ЛАРИНА:Вы про что играете?

Б.КЛЮЕВ: Это, я думаю, не нужно. Если артист начинает объяснять, про что он играет, это очень плохой артист. Пусть каждый придет и для себя что-то выберет из того, что я там делаю. Я не очень просто все играю. Мне сложно. Бутерброд. Я вообще люблю сэндвич, поэтому там много наслоения всякого. И поэтому мне думается, что это интересно. А театры, которые, как бы, в первую очередь ставят на политику, на вот эту фигу в кармане или что прочее, они, естественно, умирают, потому что уходит одна эпоха и умирает. А театр, который говорит о вечных вещах, он вечен. Любовь, ненависть, зависть – это все останется всегда.

К.ЛАРИНА:«Здравствуйте, Борис Владимирович. Скажите, пожалуйста, зачем вы снимаетесь в телесериалах? Деньги? Или, действительно, нравится? На мой взгляд, - пишет наш слушатель, - художник не должен красить заборы. Теряется профессионализм».

Б.КЛЮЕВ: А что он должен? Голодать и писать картины? На это у него нет денег ни на краску, ни на холст, ни на что. Это моя профессия. У меня в дипломе написано «Артист театра и кино». Если бы мне предложил Никита Михалков или Форман предложил какую-нибудь роль в своей картине, я бы с удовольствием, не задумываясь, отложил бы сериалы и пошел. Но я как пианист должен каждый день играть гаммы, я должен работать. И если мне не предлагают ничего другого, я выбираю это. Те мои товарищи и коллеги, которые встали в позу и говорят «Мы не будем это делать», их нет сейчас. Они потеряли не только свой профессиональный навык – многие из них потеряли жизнь, потому что они просто-напросто никому не нужны. А для художника это страшно.

К.ЛАРИНА:«Как вам играется в «Ворониных»? У меня впечатление, что вы купаетесь в роли», - пишет наш другой слушатель и поздравляет вас с премией. Тоже вас очень здесь хвалят – ваш Николай Петрович лучше всех.

Б.КЛЮЕВ: (смеется) Ну, наверное, я ТЭФИ за это и получил. Большое спасибо за поздравления. Да, конечно, когда ты долго работаешь над ролью (а мы, все-таки, уже 2 года снимаем этот сериал), то, естественно, ты уже приобретаешь какие-то навыки и привычки даже своего героя. И, конечно, сейчас я купаюсь в этой роли. Я очень много импровизирую. Слава богу, режиссеры позволяют мне это делать. Я иногда даже придумываю какие-то от себя фразы. Более того, иногда начинаю спорить со сценаристами, говорю: «Не может так Николай Петрович говорить. Он может сказать по-другому». И, в общем, все соглашаются.

Конечно, на сегодняшний момент я получаю удовольствие от игры.

К.ЛАРИНА:За Крутицкого тоже вас благодарят, про которого мы уже вспомнили, из спектакля. А вот еще одна тоже ваша звездная роль. Борис ассоциируется с одной очень яркой, запоминающейся, характерной и здорово сыгранной ролью – это Дубов, он же Трианон, агент ЦРУ из «ТАСС уполномочен заявить...» Как эта роль повлияла на вашу дальнейшую творческую жизнь?

Б.КЛЮЕВ: Ну, я вам скажу самое интересное, что меня после этого 3 года не снимали.

К.ЛАРИНА:После Трианона?

Б.КЛЮЕВ: Да. (смеется)

К.ЛАРИНА:То есть как будто Ленина сыграл. (смеется)

Б.КЛЮЕВ: Потому что сказали: «Да нет, ну ты же ничего не сделал. Ну, ты только появишься – все сразу зрители скажут: «Трианон». И все». Так что, видите, всегда есть обратная сторона медали. Но тем не менее, популярность была сумасшедшей и я очень благодарен этой работе, потому что я вкусил по полной программе вот этого понятия «Популярность и медные трубы». Но слава богу, что мне уже в то время было, я уже был зрелый мужчина, поэтому на меня это не очень подействовало.

К.ЛАРИНА:Там, кстати, просто был такой цветник артистов в этом фильме, в этом сериале. По сути, это сериал, действительно, да?

Б.КЛЮЕВ: Сериал, да, сериал.

К.ЛАРИНА:И Кикабидзе, и ваш патрон по театру Юрий Соломин, Михаил Жигалов, Ирина Алферова, Тихонов. Ну, можно там перечислять, конечно. Чего тут говорить? Тот самый случай, когда артисты делают материал, а не материал артистов, да?

Б.КЛЮЕВ: Да, да, да, абсолютно верно. Но это вообще старое. Это, знаете, вообще традиция Малого театра. В Малом театре всегда говорили: «Режиссер не нужен». Такая у нас есть байка театральная. Когда приходит молодой режиссер и что-то долго-долго говорит, и актеры старые на него смотрят, смотрят, смотрят и потом один из них говорит: «Так. Ну, вы мне мизансценочки подготовьте, а я завтра тексток выучу и образочек принесу». Вот и все. (все смеются)

К.ЛАРИНА:Да, именно так. Кстати, обращаю внимание, что это говорит педагог, между прочим, со стажем. Воспитывает молодое поколение.

Б.КЛЮЕВ: Да.

К.ЛАРИНА:Вы в Щепке, естественно, преподаете?

Б.КЛЮЕВ: Да.

К.ЛАРИНА:Сейчас у вас какой курс?

Б.КЛЮЕВ: У меня сейчас получилось так, что у меня 3 курса. Вот сейчас выпускается 4-й курс (уже они закончили) и один бюджетный, другой внебюджетный, два вторых курса.

К.ЛАРИНА:Ну и что скажете про поколение? Все жалуются: читают, говорят, мало, все тупые, глупые, все только за деньгами охотятся, все прагматичные.

Б.КЛЮЕВ: Нет, это неправда. Ребята все одинаковые. Конечно, они приходят, они приносят ту атмосферу, где они выросли. Если хорошая семья, значит, хорошие ребята. Если не очень, то не очень. Но они очень быстро... Я, например, выбиваю это и выжигаю каленым железом. Они уже через полгода, они становятся другими людьми. Я все время говорю: «Вы хотите быть культурными людьми? Вы хотите нести культуру в массы? Будьте добры, пожалуйста, этой же культурой и владейте». И уж я их гоняю по полной программе. Я все время говорю о том, что эта профессия очень жестокая. Никто руку там тебе помощи не протянет, нужно надеяться только на себя, нужна воля, нужно постоянно работать, никогда ни от чего не отказываться. И тогда тебе обязательно удача придет к тебе, она прилетит. А если ты в это время будешь валяться под забором пьяный, то птица Феникс полетает над тобой, поймет бессмысленность прилета и улетит. А ты будешь так лежать и ждать.

К.ЛАРИНА:А кто ваши учителя?

Б.КЛЮЕВ: Мои учителя – Вениамин Иванович Цыганков и Леонид Андреевич Волков, замечательные педагоги. Они все были связаны с Малым театром и выпустили огромную плеяду очень хороших артистов. Вот, в частности, Инна Чурикова – их ученица. Мы учились.

К.ЛАРИНА:Вместе?

Б.КЛЮЕВ: Она училась на втором курсе, я на первом. Потом меня забрали в армию и я вернулся, и я попал к этим педагогам.

К.ЛАРИНА:А почему именно Щепкинское училище? Случайно или вы хотели именно в Малый театр?

Б.КЛЮЕВ: Это случайно.

К.ЛАРИНА:А вы ходили, везде поступали?

Б.КЛЮЕВ: Я ходил, поступал во МХАТ, меня взяли во МХАТ. Но в то время было самое популярное Щукинское училище, я пошел туда, я там сдал экзамены уже все. Но потом Захава, я помню, нас вызвал, трех мальчиков и сказал: «Вам 18 лет, на следующий год вас заберут в армию. Мы не можем вас. У нас есть один мальчик, он очень талантлив, мы за него будем бороться. А вы приходите после службы в армии». Вот так я оказался со справкой о том, что я сдал все экзамены. И хорошо, был дополнительный набор в Щепкинское училище – я пошел и поступил.

К.ЛАРИНА:А так бы в армию?

Б.КЛЮЕВ: Ну, в армию меня все равно забрали.

К.ЛАРИНА:А что читали, когда поступали, помните?

Б.КЛЮЕВ: Да, конечно. Я читал Светлова «Итальянец», я читал басню Алексея Толстого «Картина».

К.ЛАРИНА:О какой неожиданный выбор. Нестандартный.

Б.КЛЮЕВ: Да. И отрывок из «Тихого Дона», где Григорий за Аксинью, за себя бьет, бьет, бьет.

К.ЛАРИНА:Ух ты. То есть вы были таким, героем?

Б.КЛЮЕВ: Ну, вы знаете, в то время, ведь, не знаешь, кто ты. Тебе кажется одно, а потом посмотришь на себя – господи, ты же совсем другой. Какой ужас! Что ж ты такой страшный-то, боже мой? Но потом это проходит.

К.ЛАРИНА:Ну а вас как определяли педагоги, когда вас взяли на курс?

Б.КЛЮЕВ: Нет, ну, конечно, понимали, фактура есть, высокий, голос хороший.

К.ЛАРИНА:Кудрявый был?

Б.КЛЮЕВ: Ну да, да. В то время – да. Нос с горбинкой. Конечно, это все на героя тянуло.

К.ЛАРИНА:Так. И потом? Когда этот переход случился на характерные роли? Это же не от возраста зависит, наверное? Вас так, тянуло внутренне, все-таки, в такую трагикомичность?

Б.КЛЮЕВ: Я всегда отличался юмором, всегда отличался иронией. И настало время, когда эта пора случилась. И вдруг неожиданно это проявилось и это стали очень-очень эксплуатировать, особенно в театре. Но это все с возрастом. Идет очень большой поиск себя. Ты это пробуешь, это пробуешь, это пробуешь, это пробуешь. И, вот, вдруг потом неожиданно совершенно вдруг раз и выстреливаешь в какой-то для себя совершенно неожиданной роли.

К.ЛАРИНА:А вы помните свои первые театральные впечатления, когда Боря Клюев впервые попал в театр?

Б.КЛЮЕВ: Да, конечно, помню. Очень хорошо помню, вот я один пошел смотреть Гамлета Охлопковского (Охлопков ставил), и там Эдик Марцевич первый раз играл. Вот, я помню, на меня этот спектакль произвел огромное впечатление, просто колоссальное впечатление. Вот этот юный абсолютно Марцевич, взрослый актер и вот эти декорации мощнейшие. Я помню, я не спал всю ночь, все мне казалось, что это со мной.

К.ЛАРИНА:Конечно, масштаб другой. Чего там говорить?

Б.КЛЮЕВ: Конечно-конечно. Вот, опять мы говорим об актерах. Конечно, одну и ту же роль играет один актер и играет другой – и это 2 абсолютно разных спектакля. Как, наверное, думаю, что если бы Николая Петровича Воронина играл другой артист, возможно, мы бы не сидели и не разговаривали сейчас.

К.ЛАРИНА:И ТЭФИ получали бы не вы.

Б.КЛЮЕВ: Да. А, может быть, никто вообще не получал.

К.ЛАРИНА:Так. Я возвращаюсь к вопросам. Ну, опять здесь очень много похвалы в ваш адрес именно по поводу Ворониных. Но вспоминают и другие ваши роли. Конечно же, брат Холмса, да?

Б.КЛЮЕВ: Да, Майкрофт Холмс.

К.ЛАРИНА:Да, да. Тоже отдельная история. Для вас тоже значимая, да?

Б.КЛЮЕВ: Да, конечно-конечно. Встреча с Игорем Масленниковым. Это замечательно. Это было очень здорово. Во-первых, как бы, мне это было близко. Вы знаете, вообще, как бы, когда на меня надевают какой-нибудь костюм исторический, то все говорят сразу: «Да, да, да». Я очень хорошо помню, когда на меня все это надели, то, конечно, я выглядел очень импозантно. И когда потом «XX-й век» снимали, Игорь собрал всех своих, надеюсь, любимых артистов и получилось так, что у меня там была большая роль и я получил огромное удовольствие от этой работы.

К.ЛАРИНА:Ну вот тут есть как раз по этому поводу вопрос, который продолжает вас. «Здравствуйте, Борис Владимирович. Придерживаюсь той теории, что внешность человека является отражением его внутренней сущности. У вас поразительно царственная, сильная, властная внешность. Ощущаете ли вы в себе эту силу? И как вам живется с ней?» Египетскую силу. (смеется)

Б.КЛЮЕВ: Египетская сила, да. Ощущаю. Я это в себе очень хорошо ощущаю. Более того, иногда я сам поражаюсь, что вдруг я делаю какие-то поступки, которые на таком, очень каком-то хорошем, высоком уровне человеческом. И потом сам себе поражаюсь. Это идет помимо меня.

К.ЛАРИНА:Кровь?

Б.КЛЮЕВ: Может быть, где-то гены, может быть, какое-то там поколение проявляется. Я не знаю. Но это, действительно, так. Более того, я очень комфортно себя чувствую в дорогих одеждах, я очень комфортно себя чувствую где-нибудь в замке, куда я прихожу.

К.ЛАРИНА:В своем. (смеется)

Б.КЛЮЕВ: Да. Я вот так думаю: «Да, наверное, вот это я бы тоже так сделал. Да, вот это здесь бы я тоже так сделал, поставил, а это я бы поменял». И я потом у экскурсовода спрашиваю: «Скажите, а это здесь и стояло?» - «Нет, - говорит, - это переделали». Я думаю: «Ну вот, пожалуйста». Да, безусловно, это, наверное, где-то есть.

К.ЛАРИНА:А откуда, скажите? У вас семья такая, родословная серьезная?

Б.КЛЮЕВ: Вы знаете, к сожалению, я не знаю своей родословной. Папа у меня был актер, но он умер молодым, в 36 лет, он практически ничего не сделал. Война была.

К.ЛАРИНА:А где он работал? В Москве?

Б.КЛЮЕВ: Он работал, да, в Москве. Он Щукинское училище заканчивал (тогда это по-другому называлось). Я сейчас уже не помню. Затем они уехали всем курсом в Комсомольск-на-Амуре на комсомольскую стройку, в каком-то гарнизонном театре там играли 3 года. Романтика быстро кончилась, потому что там были вообще одно жулье и бандиты. И они оттуда потом выбирались довольно долго. А потом война. И после войны он уже пришел, ну, можно сказать, инвалидом. И после этого он работал в Драматическом, предтеча Таганки. Затем он был директором хора какого-то, затем администратором в ТЮЗе и все, и в 36 лет его уже не стало. Поэтому мне приходится за себя и за того парня. Я все время это помню. И какие-то вещи когда мне удаются, я приезжаю на могилу на Пятницкое кладбище и всегда говорю отцу об этом.

К.ЛАРИНА:А родители родителей?

Б.КЛЮЕВ: Дедушка мой был в Москве околоточный надзиратель. Говорят, что они где-то из-под Дмитрова. И там... Ну, в общем, знаете, ничего...

К.ЛАРИНА:То есть, как бы, на этом все кончается, да?

Б.КЛЮЕВ: Да. Потому что бабушка очень боялась, дед, слава богу, умер до революции. Она боялась. Мне рассказывали, что в квартиру... Просто была 4-комнатная квартира, Большой Палашёвский переулок пришли люди и сказали: «Семенна, значит, вас раскулачивают теперь, вот эти вот люди будут жить в комнатах. Какие вам нравятся комнаты?» Ну, люди вошли в какие-то комнаты, бабушке остались 2 смежные комнаты и комната, где была прислуга. Всё. Вот так она узнала, что совершилась революция.

И поэтому, как бы, все связи потеряны, они были все через дедушку и, в общем, вот так все это не очень. Я ничего не знаю.

К.ЛАРИНА:А вообще интересно. Наверняка, что-то есть. Раз вы так себя ощущаете в таких неожиданных проявлениях, да? Наверняка, что-то есть такое.

Б.КЛЮЕВ: Да, да, да. Думаю, что да.

К.ЛАРИНА:А, и еще... К сожалению, время кончается, но хотела про это поговорить, поскольку вы – коренной москвич, что называется. А что для вас Москва вообще? О чем вы больше всего сожалеете, если говорить о сегодняшней Москве по сравнению с той, которую вы помните с детства?

Б.КЛЮЕВ: Ну как? Ну, жалко. Она, конечно, расширяется, она меняется, Москва становится не теплым уютным городом, она становится мегаполисом. Доброта, которая была присуща москвичам, уходит, люди становятся разные. Ну, это... К этому я отношусь спокойно, я понимаю, что это неизбежно, это жизнь любого... Урбанизация – все-таки, это жизнь любого города.

Раньше бабушка путалась в названиях улиц, а сейчас я начинаю путаться. Потому что там Герцена, я вырос на улице Алексея Толстого, а это Спиридоновка там, ну и так далее, и так далее. Бабушка жила в Южинском переулке, Большой Палашёвский. Это все меняется – ну, ради бога. Но, конечно, все равно я люблю Москву, я очень скучаю по Москве. Я когда долго не бываю, я, прям, я прихожу на Тверскую и люблю ходить, люблю вот эту сутолоку, люблю потолкаться, люблю пойти на Манеж, походить, посмотреть на других, себя показать. Это с детства осталось у меня.

К.ЛАРИНА:То есть никакие замки вас не прельщают?

Б.КЛЮЕВ: Нет, никакие. Я вырос на Патриарших прудах, каток, рыбу ловили, воровали. Главное – каток, конечно. Для школьников это главное – каток.

Вот сейчас было 50-летие, когда мы встретились с выпускниками школы.

К.ЛАРИНА:Вы даже встречаетесь со своими школьными товарищами?

Б.КЛЮЕВ: Да, да. Несмотря на то, что школу снесли уже, но, тем не менее, мы встречаемся. Молодцы ребята, организуют это дело – я им очень благодарен за это. Так что я люблю свой город.

К.ЛАРИНА:Последний, наверное, вопрос традиционный – что сейчас происходит в вашей жизни творческой? И вообще тут был этот вопрос, я хочу тогда уж сказать для всех слушателей, в каких спектаклях в Малом театре можно видеть Бориса Клюева. Мы какие-то называли, но, тем не менее, можно повторить.

Б.КЛЮЕВ: «Последняя жертва», «На всякого мудреца довольно простоты». Вот сейчас премьера вышла и сегодня я ее буду играть, «Пиковая дама». «Любовный круг».

К.ЛАРИНА:Это Андрей Житинкин, между прочим.

Б.КЛЮЕВ: Да.

К.ЛАРИНА:Из молодых, из новых.

Б.КЛЮЕВ: Да, да. И там, и там.

К.ЛАРИНА:Его можно назвать еще «молодым режиссером».

Б.КЛЮЕВ: Можно, да. С натяжкой, но можно.

К.ЛАРИНА:Да.

Б.КЛЮЕВ: Где я играю со своей старой партнершей Быстрицкой Элиной Авраамовной. Мы с ней около 40 лет вместе работаем. Ну и, наверное, что-то еще будет.

К.ЛАРИНА:Будет-будет. В прекрасной форме, тьфу-тьфу-тьфу. Ну что же, дай вам бог здоровья, сил, неизменного чувства юмора, которое, как я понимаю, является главной охранной грамотой, охранительной, потому что от многих вещей спасает, это уж точно.

Напомню нашим слушателям, что это Борис Клюев. Огромное спасибо за то, что к нам пришли. И еще раз поздравления от всех с премией заслуженной. И удачи. Но «Ворониных» вы не бросаете, дальше продолжаете?

Б.КЛЮЕВ: Да, продолжим. С 1 августа.

К.ЛАРИНА:Ну давайте. Всем привет тогда, всей семье Ворониных.

Б.КЛЮЕВ: Спасибо большое. Обязательно передам. До свидания.