Новости

ЮРИЙ СОЛОМИН: «БУДУ СИДЕТЬ В ТЕАТРЕ, ПОКА ЧТО-НИБУДЬ НЕ ОБВАЛИТСЯ»

Худрук Малого театра — о трудностях ремонта исторической сцены и нелюбви к экспериментам

Спектаклем «Горе от ума» открывается 258-й сезон Государственного академического Малого театра. Произойдет это, правда, не в историческом здании на Театральной площади, а в помещении филиала на Большой Ордынке. Корреспондент «Известий» Олег Кармунин встретился с худруком театра, народным артистом СССР Юрием Соломиным.

— Ходит шутка, что в сегодняшнем русском театре главным жанром является не комедия, трагедия или драма, а ремонт. На вашей сцене он тоже идет.

— Надо было не шутить, а задуматься — почему ремонт любого театра каждый раз становится событием? При мне первый большой ремонт закончили к 1991 году. Если вы взглянете на стену нашего театра возле ЦУМа, то увидите торчащие железные балки — это стяжки, которые пронзают здание насквозь. Идешь по коридору и натыкаешься на железную трубу. Я все шучу, что это турники для артистов, чтобы подтягиваться перед спектаклем. Эти трубы уже 25 лет сдерживают наш театр от обрушения. Бывает, шагаешь по театру, и вроде пол ровный, но чувствуешь, что поднимаешься в горку.

В свое время нам предлагали войти в комплекс с ремонтом Большого театра, но я понял, что в комплексе редко получается что-то хорошее. К ремонту мы подготовились только сейчас. Уже несколько месяцев идет работа над фундаментом — за прошедшие годы появилась новая техника, новые материалы и понимание, как отреставрировать старейшее в Москве театральное здание.

— Какие работы ведутся в данный момент?

— Сейчас накачкой делается фундамент — создается цементное поле, которое и будет держать это здание. После этого мы перейдем к стенам, зрительному залу и так далее. Грядет большая работа, но мы готовы потерпеть.

— Почему вы не перенесли кабинет худрука в более безопасное место? В коридоре очень много строительной пыли.

— Три года, отведенные на ремонт, мы будем контролировать процесс, а я буду сидеть здесь до тех пор, пока что-нибудь не обвалится (смеется). Считаю, что мое присутствие должно гарантировать скорость и качество работы.

— Сцена будет обновлена согласно требованиям современной режиссуры? Андрей Могучий, к примеру, убирает в ремонтирующемся БДТ старый механизм поворотного круга.

— Да, будут, конечно, изменения, в основном связанные с хранением и перемещением декораций, но для зрителя они останутся незаметными. Замены поворотного круга у нас в планах нет. В зрительном зале и на сцене все останется по-прежнему.

Помню, мы были в Японии с гастролями, сыграли там всего Чехова, который был в репертуаре Малого театра. Но они хотели пригласить к себе именно спектакль «Три сестры». Без поворотного круга, которого в том театре не было, это сделать невозможно: спектакль поставлен на кругу, что позволяет быстро менять место действия и при этом не сокращать в тексте ни одного слова. Тогда они специально нашли деньги, немалые для их театра, и установили на сцене накладной поворотный круг. Так что техническое оснащение нужно менять, когда в этом есть особая необходимость или оно уже сильно изношенно. Это все равно что поменять человеку сердце.

— Но сердце меняют.

— Да, знаю, сталкивался с этим. Это сложная операция, и когда в ней нет необходимости, делать ее не следует. Лечить — да, но не экспериментировать.

— Вы против экспериментов?

— Считаю, что со зрителем экспериментировать не надо. И так во всех сферах слишком много экспериментов — и в медицине, и в образовании. Как-то раз я видел по телевидению спектакль одного театра. Это была современная постановка Достоевского, актеры играли в обычных черных майках. Ну и что это дает? «Мы современно поставили»?

— Это означает, что Достоевский может быть актуален в любые времена.

— Проще всего взять известное произведение и поставить его на голой сцене. Актуальность классики в любом месте и времени — прием, который используют слишком часто, особенно, когда режиссеру больше сказать нечего. А мы хотим показать нашему зрителю, какой богатой была классическая литература и мировая история.

Сегодняшняя молодежь должна знать историю, которой сейчас очень мало в школьном и высшем образовании. Я был потрясен, когда на майских праздниках корреспондент опрашивал молодых людей, стоящих у памятника Жукову. Четыре человека не смогли ответить на вопрос, кому поставлен памятник, говорили: «Какому-то генералу». Это Жуков, который спас Россию!

— Какие у вас отношения с Министерством культуры, которое ныне активно взялось за театр?

— Рабочие. Там, как и в Министерстве образования, да и любом другом, нельзя работать без души. Министерство культуры занимается идеологией, но не простой, а идеологией души, разума и воспитания. Это очень тонкие сферы, с ними нужно быть осторожнее.

— Вы говорили, многие хотят, чтобы Малый театр «сломался». Кто желает вам зла?

— Традиционность Малого театра нам как будто ставят в упрек. Да, традиционный. А почему традиционного театра не должно быть в России? В Японии есть театр Кабуки или театр Но, во Франции — Комеди Франсэз. А у нас свои традиции и своя культура. Почему-то когда мы приезжаем во Францию, в Италию, Финляндию, Японию, Корею или Израиль, нас принимают совершенно по-другому, без снобизма, с открытым сердцем, как часть русской культуры.

Олег Кармунин, «Известия», 10 октября 2013 года