Новости

ЮРИЙ СОЛОМИН: «РУССКИЙ ЯЗЫК – НЕ БЫСТРЫЙ И СКРИПУЧИЙ, А ПЕВУЧИЙ И МОГУЧИЙ»

Анжелика Заозерская, «Вечерняя Москва», 11 апреля 2015

C 10 по 15 апреля в Москве проходит 11-й фестиваль «Островский в Доме Островского». Организатор — Государственный Академический Малый театр предоставляет свою сцену на Большой Ордынке на весь период фестиваля. Островский родился в двух шагах от этой сцены – на Малой Ордынке. 12 апреля, в день рождения драматурга, Малый театр показал самую жизнеутверждающую пьесу «русского Шекспира» «Бедность не порок».

Художественный руководитель Малого театра народный артист СССР Юрий Соломин в интервью «Вечерней Москве» объясняет, почему Островский – один из самых актуальных и востребованных авторов.

- Юрий Мефодьевич, когда вы впервые познакомились с творчеством Александра Николаевича Островского?

- В конце 40-х годов я увидел фильм Протазанова «Бесприданница» с Ниной Алисовой в роли Ларисы Огудаловой, и запомнил имя автора этой истории. Второе, уже серьезное знакомство с творчеством Островского, произошло в 1949 году опять на телевизионном экране. К 125-летию здания Малого театра сняли телевизионный фильм «Малый театр и его мастера», в котором были показаны сцены из спектаклей Островского с великими артистами: Яблочкиной, Рыжовой, Ильинским, Гоголевой, Жаровым. Островский всегда входил в тройку самых популярных авторов. День нынешний – не исключение. Его пьесы ставят и большие, и маленькие театры, и академические, и провинциальные… Причина в том, что Островский – национальный автор. С одной стороны, он рассказывает простые истории – кто-то любит кого-то, кто-то обманул кого-то, но в этих историях вся наша жизнь и сущность.

- Как возникла идея создания фестиваля «Островский в Доме Островского»? Почему ключевое слово в названии – Дом?

- В 1993 году, когда театрам было очень трудно жить, особенно провинциальным, возник этот фестиваль. Кстати, один из первых театральных фестивалей в России. Сначала мы проводили его с помощью друзей Малого театра, а вскоре поддержку нам оказало Министерство культуры. Правда, в настоящее время участие государства в нашем фестивале могло быть более существенным. Например, своими силами мы не смогли обеспечить приезд на фестиваль театра из Белграда с постановкой Островского, что, конечно, грустно. Тем, кто руководит распределением средств для фестивальной театральной деятельности России, неплохо было бы задуматься о том, что благодаря Островскому происходит воспитание нации. Цитирую одно из высказываний Александра Николаевича: «Без театра нет нации». Еще Островский возвращает нам музыкальность и певучесть русской речи. Не секрет, что сегодня большие проблемы с речью даже на телевидении. Говорят так быстро, что слова не доходят до слушателей. В этих текстах нет дыхания, воздуха, пластичности. Один итальянский актер, с которым мы вместе снимались в фильме, доказывал, что русская речь гораздо более певучая, чем итальянская. Я восхищался итальянским языком, поскольку на нем строится музыкальная грамота, которую, кстати, я изучал в музыкальной школе, а мой зарубежный коллега приоритет отдавал русскому языку. Два года назад я ставил пьесу «Лес» в театре Хельсинки, и знаменитые артисты Финляндии слушали диалоги и ремарки Островского (замечу, что ремарки очень важны для актеров, играющих героев Островского) на русском языке с истинным наслаждением. И пока зритель ходит на Островского, Малый театр будет напоминать о том, что надо беречь наш язык. Русский язык – не быстрый и скрипучий, а певучий и могучий.

- Как вы относитесь к оригинальному прочтению Островского?

- Мое мнение – не надо брать на себя право из произведений Пушкина, Гоголя и особенно Островского делать современные спектакли. Что касается фестиваля «Островский в Доме Островского», мы тщательно выбираем участников посредством видео с их спектаклями. Часто повторяю, что провинция – это не периферия. Провинция в лирическом плане звучит в произведениях классиков – хорошо звучит. Наш фестиваль принял театры из Архангельска, Владивостока, Вышнего Волочка, Омска, Вологды, Липецка, Красноярска, Владикавказа, Тольятти, Ярославля, Костромы, Сыктывкара и многих других городов. А это означает, что фестиваль нужен людям – и профессионалам, и зрителям.

- В Малом театре я видела спектакли по Островскому: «Бедность не порок», «На всякого мудреца довольно простоты», «День на день не приходится», и каждый раз была рада тому, что на сцене все настоящее –и слова, и одежда, и предметы, и выражения лиц. Нет подделок и суррогата.

- Если играем Островского, то чайнику из магазина на сцене не место. Это касается всех декораций, предметов, антуража. Зритель должен видеть и чувствовать 18, 19, 20 век, — в зависимости от времени действия. Какие бы не были материальные затраты, наши художники, костюмеры бьются за достоверность каждой пуговицы на костюме. Особенно внимательны к приметам времени в детских спектаклях. Причем уважение к истории, к правде мы прививаем у артистов, когда они еще учатся в театральном училище.

- Юрий Мефодьевич, Островский – родился в двух шагах от филиала Малого театра на Большой Ордынке. Как же удалось Александру Николаевичу так точно, ярко, объемно показать нравы и характеры, достоинства и недостатки нашей Москвы? Вы сказали, что Островский драматург национальный, но, согласитесь, что в этой национальности – на первом плане именно житель Первопрестольной?

- Мне трудно об этом рассуждать уже потому, что я – не москвич. Островский родился и жил в Москве. Правда, похоронен на Костромской земле в Щелыково, где у него было имение. Между прочим, он построил там домик для бродячих артистов, которые часто к нему заходили и подкармливались. Островский знал про Москву больше: поэтому он – автор Замоскворечья, где, по счастливому стечению обстоятельств, и находится филиал Малого театра.

- Юрий Мефодьевич, какие новые постановки Островского ожидаются на сцене Малого театра? Наверняка, из последних премьер вашего театра есть те, которые заслуживают особого внимания?

- В настоящее время идут репетиции спектакля «Сердце не камень» (премьера состоится в июне). Недавно состоялась премьера «Восемь женщин» по знаменитой французской пьесе. Я поставил спектакль с участием молодых артистов «Молодость Людовика XIV». Не могу не сказать, что наш спектакль, с костюмами Вячеслава Зайцева, с великолепными декорациями Александра Глазунова называют: «Версаль». Мое уточнение: «Может, и не Версаль», но однозначно — мы смотрели в ту сторону. Каждый автор на сцене Малого театра – время, страна, язык и, разумеется, действие. Возможно, мы не всегда точно попадает, но всегда рядом с тем веком, о котором говорим.

- Как проходит реконструкция главного здания Малого театра на Театральной площади?

- Ремонт – нелегкое дело. В моем доме ремонтируют подъезд – и это происходит уже в течение пяти месяцев. Каждый раз прихожу в театр со следами побелки. То работают строители в моем подъезде, то неделями не работают. А ведь всего-то и нужно – покрасить и побелить шестиэтажный дом с приличными, аккуратными людьми (раньше этот дом принадлежал Малому театру). Когда я пришел на Театральную площадь, где идет ремонт Малого, месяца два назад, как увидел свой кабинет без дверей, расстроился. Я ведь 26 лет в нем работал! Дирекция театра наблюдает за реконструкцией здания. Есть надежда, что реконструкция закончится по плану. Коллективу театра в таких условиях сложно заниматься главным делом – играть и ставить спектакли. Всего один репетиционный зал на Малой Ордынке. Но мы много гастролируем, причем с премьерами. Сегодня актеры выезжают в Сургут – со всем новым. 13 апреля вылетаем в Новосибирск со спектаклем «Филумена Мортурано». До конца года покажем спектакли в 10 городах России. Хочу поблагодарить весь коллектив Малого театра за терпение.

- К сожалению, даже в лучших театрах актеров плохо слышно. Но в Малом театре и слышно, и видно – превосходно. Наверняка, зритель, заплативший деньги за билет, не хочет прислушиваться – что шепчут актеры?

- Некоторые умники иронизируют: «Ну, вы – Академия, вы – музей». Охотно отвечаю: «Да, мы академия – и у нас говорят академическим, правильным русским языком. Да, у нас – музей, но он очень хороший, и мы возим его на гастроли – и всегда аншлаг».