Новости
НАТЮРЛИХ, САВВА ИГНАТЬЕВИЧ!
14 июня народному артисту России Виктору Борцову исполнилось бы 85. Малый театр, в котором любимец всей страны прослужил почти полвека, издал книгу, посвященную жизни и творчеству выдающегося актера. Театроведы Галина Полтавская и Наталья Пашкина, много лет проработавшие в музее легендарного театра, назвали свой внушительный по объему труд «Виктор Андреевич, выйдите на первый план». Выбранные ими второй, третий и все последующие планы создали образу этого талантливого актера и обаятельнейшего человека обрамление более чем достойное.
Времена нынче такие, что книгу об известном, любимом несколькими поколениями зрителей артисте в руки брать боязно: не знаешь, что там под обложкой обнаружишь. «Секрет на миллион», выуженный прыткими борзописцами невесть откуда, с единственной целью — «развенчать» еще одного кумира? Сборник легковесных баек недоказуемого или сознательно искаженного авторства, собранный с миру по нитке, дабы заработать на неутолимой тяге почтеннейшей публики к безудержному и бесконечному веселью? Или откровения «друзей» и «близких», вознамерившихся блеснуть хотя бы в отраженном свете того, кого, в отличие от них, мало вспоминаемых при жизни, помнят и любят спустя многие годы после смерти? Беда в том, что нередко даже название солидного издательства или уважаемой институции не является гарантией того, что призывная обертка не маскирует некое токсичное — или, выражаясь русским языком, неудобоваримое — нечто.
Тем счастливее становится каждая встреча с книгами, составляющими, как этот увесистый том в сдержанном — той простоты, что именуют благородной, — переплете, редкое исключение из этого грустного правила. Знатоки творчества Виктора Борцова радостно улыбнутся, уже только взглянув на название: в свое время неутомимая Маргарита Павловна просила выйти на первый план своего новоиспеченного суженого, теперь настал черед того, кто подарил нам этого яркого, неистощимой витальности героя.
Мало кто знает, что и в одноименной пьесе Леонида Зорина, положенной в основу фильма, и в первоначальном варианте сценария образ Саввы Игнатьевича был прописан куда более мрачным и, более того, местами малосимпатичным, чем тот, что вот уже более трех с половиной десятилетий живет на экране и в нашей благодарной зрительской памяти. Галина Полтавская и Наталья Пашкина знакомят читателей с тем, как Виктор Андреевич с любовью и трепетом «собирал» эту роль из черточек реальных людей своего оренбургского детства. А колоритные немецкие фразы и словечки, по свидетельству его школьных друзей, актер «позаимствовал» у учительницы немецкого: это была такая отсроченная во времени благодарность педагогу, который мог, но не стал портить аттестат талантливому ученику, не слишком блиставшему знаниями по предмету.
Рукастый, великодушный и неунывающий Савва Игнатьевич принес Виктору Борцову любовь всей страны. Однако сам артист, отдавая ему должное, не раз признавался, что, к великому его сожалению, этот персонаж затмил другие, не менее дорогие для него роли в «Первом троллейбусе» и «Визите дамы», «Ультиматуме» и «Джокере», в телесаге о сельском участковом Анискине и даже, как ни странно, в «Гардемаринах». Первое появление в кадре Гаврилы — «А кто для румян кармин будет смешивать, извиняюсь, с крепким аммиаком?» Одна фраза, но то, как она составлена и как произнесена, мгновенно выдает почерк настоящего мастера. Кстати, именно Виктор Андреевич, основательно проштудировавший массу источников по русской истории елизаветинской эпохи, в том числе и о том, как она выбирала невесту для своего преемника, подбросил Светлане Дружининой сюжетную основу для продолжения гардемаринских приключений.
Отдадим должное Галине Полтавской и Наталии Пашкиной за предпринятую ими мужественную попытку объять необъятное. Не секрет, что очерк творчества, как правило, освещает какую-то одну сторону — либо кино, либо театр, а если их и пытаются совместить, стилистические, композиционные, а то и фактографические перекосы мешают целостному восприятию «портрета». В данном же случае авторы сочли возможным уделить внимание практически всем сколько-нибудь заметным киноролям Борцова, причем сделали это не только привлекая большое количество источников, но и не пренебрегая, что для исследований, ориентированных на академическую точность и скрупулезность, большая редкость, откликами зрителей, опубликованными в интернете.
Тем не менее кинематограф никогда не мог вытеснить из сердца Виктора Борцова главную любовь его жизни — театр. На сцене Малого, куда он был принят сразу по окончании Щепкинского училища вместе со своими не менее талантливыми однокашниками — Юрием Соломиным и Романом Филипповым, он сыграл не один десяток ролей. Далеко не все они были главными, но о большинстве из них авторам нашлось что сказать. Думается, могли бы и больше, но тогда фолиант получился бы просто неподъемным. Потому, что они не ограничились только анализом созданного Виктором Борцовым на сцене и на экране, но постарались как можно точнее и полнее отразить эпоху, создавшую его самого.
История его родного Оренбурга рассказана с чисто карамзинской увлекательностью и подсвечена целой россыпью имен: Пелагея Стрепетова, Вера Комиссаржевская и Айседора Дункан, Крылов, Державин и Аксаков, Александр Жемчужников, один из «крестных отцов» Козьмы Пруткова, и знаменитый палеонтолог и писатель Иван Ефремов. На заднем плане возникают и личности совсем уж неожиданные, вроде Мориса Дрюона, предки которого — семейство Леск, впоследствии эмигрировавшее во Францию, — жили по соседству с бабушкой Вити — Александрой Ивановной.
Перелистывая страницы истории, авторы не прибегают к фигурам умолчания. Отец Борцова, Андрей Сергеевич, был репрессирован. Мимо дома на улице Володарского, где прошло детство артиста, по праздникам двигались колонны демонстрантов, а в другие дни — этапы ссыльных, шедших пешком в окружении конвойных с собаками. Маленький Витя наблюдал за ними из окна, прячась за занавесками. Вера Николаевна Пашенная, на чьем курсе Борцов учился в «Щепке», всю жизнь тщательно скрывала ото всех, что продолжает общаться со своей горячо любимой старшей сестрой Екатериной, эмигрировавшей во Францию. Анатолий Эфрос дважды приглашался на постановку в Малый театр, но оба раза спектакли так и не увидели света рампы. Все это было. Но было ведь не только это.
Авторы с легкостью пересекают границы жанров, встраивая в — и без того многослойное — повествование «новеллы» о наставниках, старших и младших коллегах, друзьях героя: Михаил Царев, Игорь Ильинский, Константин Зубов, Юрий Соломин, Роман Филиппов, Леонид Броневой — список, разумеется, далеко не полон.
В былые времена хорошо написанные, важные и нужные человеку книги называли подлинными учебниками жизни. Впоследствии само понятие «учебник» было дискредитировано настолько, что оно начисто лишилось какой бы то ни было позитивной коннотации. При этом адекватной для нашей ментальности замены, ломать — не строить, ему так и не нашли. Что лишь доказывает точность и незаменимость понятия. Эту книгу полезно было бы включить в список если уж не основной, то хотя бы дополнительной литературы для студентов всех театральных специальностей — от гримеров и бутафоров (прочитавший ее согласится, что эти профессии названы отнюдь не ради красного словца) до актеров, режиссеров и продюсеров включительно. Впрочем, по этому «учебнику» можно не только историю отечественного театра изучать, но и историю самого Отечества. Чтобы родившиеся в XXI веке смогли понять, как это их не таким уж и далеким предкам удавалось в ХХ столетии жить и для радости, и для совести.
Виктория Пешкова, "Культура", 13 июня 2019 года
14 июня народному артисту России Виктору Борцову исполнилось бы 85. Малый театр, в котором любимец всей страны прослужил почти полвека, издал книгу, посвященную жизни и творчеству выдающегося актера. Театроведы Галина Полтавская и Наталья Пашкина, много лет проработавшие в музее легендарного театра, назвали свой внушительный по объему труд «Виктор Андреевич, выйдите на первый план». Выбранные ими второй, третий и все последующие планы создали образу этого талантливого актера и обаятельнейшего человека обрамление более чем достойное.
Времена нынче такие, что книгу об известном, любимом несколькими поколениями зрителей артисте в руки брать боязно: не знаешь, что там под обложкой обнаружишь. «Секрет на миллион», выуженный прыткими борзописцами невесть откуда, с единственной целью — «развенчать» еще одного кумира? Сборник легковесных баек недоказуемого или сознательно искаженного авторства, собранный с миру по нитке, дабы заработать на неутолимой тяге почтеннейшей публики к безудержному и бесконечному веселью? Или откровения «друзей» и «близких», вознамерившихся блеснуть хотя бы в отраженном свете того, кого, в отличие от них, мало вспоминаемых при жизни, помнят и любят спустя многие годы после смерти? Беда в том, что нередко даже название солидного издательства или уважаемой институции не является гарантией того, что призывная обертка не маскирует некое токсичное — или, выражаясь русским языком, неудобоваримое — нечто.
Тем счастливее становится каждая встреча с книгами, составляющими, как этот увесистый том в сдержанном — той простоты, что именуют благородной, — переплете, редкое исключение из этого грустного правила. Знатоки творчества Виктора Борцова радостно улыбнутся, уже только взглянув на название: в свое время неутомимая Маргарита Павловна просила выйти на первый план своего новоиспеченного суженого, теперь настал черед того, кто подарил нам этого яркого, неистощимой витальности героя.
Мало кто знает, что и в одноименной пьесе Леонида Зорина, положенной в основу фильма, и в первоначальном варианте сценария образ Саввы Игнатьевича был прописан куда более мрачным и, более того, местами малосимпатичным, чем тот, что вот уже более трех с половиной десятилетий живет на экране и в нашей благодарной зрительской памяти. Галина Полтавская и Наталья Пашкина знакомят читателей с тем, как Виктор Андреевич с любовью и трепетом «собирал» эту роль из черточек реальных людей своего оренбургского детства. А колоритные немецкие фразы и словечки, по свидетельству его школьных друзей, актер «позаимствовал» у учительницы немецкого: это была такая отсроченная во времени благодарность педагогу, который мог, но не стал портить аттестат талантливому ученику, не слишком блиставшему знаниями по предмету.
Рукастый, великодушный и неунывающий Савва Игнатьевич принес Виктору Борцову любовь всей страны. Однако сам артист, отдавая ему должное, не раз признавался, что, к великому его сожалению, этот персонаж затмил другие, не менее дорогие для него роли в «Первом троллейбусе» и «Визите дамы», «Ультиматуме» и «Джокере», в телесаге о сельском участковом Анискине и даже, как ни странно, в «Гардемаринах». Первое появление в кадре Гаврилы — «А кто для румян кармин будет смешивать, извиняюсь, с крепким аммиаком?» Одна фраза, но то, как она составлена и как произнесена, мгновенно выдает почерк настоящего мастера. Кстати, именно Виктор Андреевич, основательно проштудировавший массу источников по русской истории елизаветинской эпохи, в том числе и о том, как она выбирала невесту для своего преемника, подбросил Светлане Дружининой сюжетную основу для продолжения гардемаринских приключений.
Отдадим должное Галине Полтавской и Наталии Пашкиной за предпринятую ими мужественную попытку объять необъятное. Не секрет, что очерк творчества, как правило, освещает какую-то одну сторону — либо кино, либо театр, а если их и пытаются совместить, стилистические, композиционные, а то и фактографические перекосы мешают целостному восприятию «портрета». В данном же случае авторы сочли возможным уделить внимание практически всем сколько-нибудь заметным киноролям Борцова, причем сделали это не только привлекая большое количество источников, но и не пренебрегая, что для исследований, ориентированных на академическую точность и скрупулезность, большая редкость, откликами зрителей, опубликованными в интернете.
Тем не менее кинематограф никогда не мог вытеснить из сердца Виктора Борцова главную любовь его жизни — театр. На сцене Малого, куда он был принят сразу по окончании Щепкинского училища вместе со своими не менее талантливыми однокашниками — Юрием Соломиным и Романом Филипповым, он сыграл не один десяток ролей. Далеко не все они были главными, но о большинстве из них авторам нашлось что сказать. Думается, могли бы и больше, но тогда фолиант получился бы просто неподъемным. Потому, что они не ограничились только анализом созданного Виктором Борцовым на сцене и на экране, но постарались как можно точнее и полнее отразить эпоху, создавшую его самого.
История его родного Оренбурга рассказана с чисто карамзинской увлекательностью и подсвечена целой россыпью имен: Пелагея Стрепетова, Вера Комиссаржевская и Айседора Дункан, Крылов, Державин и Аксаков, Александр Жемчужников, один из «крестных отцов» Козьмы Пруткова, и знаменитый палеонтолог и писатель Иван Ефремов. На заднем плане возникают и личности совсем уж неожиданные, вроде Мориса Дрюона, предки которого — семейство Леск, впоследствии эмигрировавшее во Францию, — жили по соседству с бабушкой Вити — Александрой Ивановной.
Перелистывая страницы истории, авторы не прибегают к фигурам умолчания. Отец Борцова, Андрей Сергеевич, был репрессирован. Мимо дома на улице Володарского, где прошло детство артиста, по праздникам двигались колонны демонстрантов, а в другие дни — этапы ссыльных, шедших пешком в окружении конвойных с собаками. Маленький Витя наблюдал за ними из окна, прячась за занавесками. Вера Николаевна Пашенная, на чьем курсе Борцов учился в «Щепке», всю жизнь тщательно скрывала ото всех, что продолжает общаться со своей горячо любимой старшей сестрой Екатериной, эмигрировавшей во Францию. Анатолий Эфрос дважды приглашался на постановку в Малый театр, но оба раза спектакли так и не увидели света рампы. Все это было. Но было ведь не только это.
Авторы с легкостью пересекают границы жанров, встраивая в — и без того многослойное — повествование «новеллы» о наставниках, старших и младших коллегах, друзьях героя: Михаил Царев, Игорь Ильинский, Константин Зубов, Юрий Соломин, Роман Филиппов, Леонид Броневой — список, разумеется, далеко не полон.
В былые времена хорошо написанные, важные и нужные человеку книги называли подлинными учебниками жизни. Впоследствии само понятие «учебник» было дискредитировано настолько, что оно начисто лишилось какой бы то ни было позитивной коннотации. При этом адекватной для нашей ментальности замены, ломать — не строить, ему так и не нашли. Что лишь доказывает точность и незаменимость понятия. Эту книгу полезно было бы включить в список если уж не основной, то хотя бы дополнительной литературы для студентов всех театральных специальностей — от гримеров и бутафоров (прочитавший ее согласится, что эти профессии названы отнюдь не ради красного словца) до актеров, режиссеров и продюсеров включительно. Впрочем, по этому «учебнику» можно не только историю отечественного театра изучать, но и историю самого Отечества. Чтобы родившиеся в XXI веке смогли понять, как это их не таким уж и далеким предкам удавалось в ХХ столетии жить и для радости, и для совести.
Виктория Пешкова, "Культура", 13 июня 2019 года
Партнеры
Информационная поддержка
