Новости

ИСТОРИИ ОТ ВИКТОРА БОРЦОВА

«А мы все равно не спали! »

В преддверии Нового года вспоминаются разные случаи и встречи, связанные с этим праздником. Артистам, конечно, запоминается спектакль первого января — утренничек — с ним всегда связаны одиозные истории.
У меня за всю мою жизнь единожды был случай, когда мне пришлось играть срочный ввод первого января, утром. Тридцать первого декабря мне дали роль в «Птицах нашей молодости». Я подождал под репетиционным залом Виталия Дмитриевича Доронина, он был занят — репетировал, мы с ним проговорили текст. Ночью я должен был выучить, а утром сыграть. Я прихожу домой, а у жены гости, коллеги. Я поболтаю с ними, а потом в спальню забегу, поучу текст, потом опять туда. Вот такой был ввод. И где-то в пять разошлись, и утром я выхожу на Театральную площадь. Никого. Мороз трещит. Один-два человечка пробегут, а так — площадь пуста, елка стоит у Большого театра, хлопают на ветру игрушки фанерные. Иду к театру, а в голове одно: «Ну зачем этот утренник, кому он нужен?» Подхожу к Малому театру и вдруг вижу: у двери кассового вестибюля человек тридцать стоит очередь! Причем если спектакль начинался в двенадцать, то я шел, наверное, часов в десять! Стоят люди на морозе! Я, конечно, подошел к этой очереди, спрашиваю: «Вы чего, ребята?» — «А мы все равно не спали!»
Помню, я отыграл, и сидел в своей гримерке, из которой, как в фильме «Адъютант его превосходительства», было слышно, что происходит в трех соседних гримерках. И слышу, мучаются рядом ребята: тоже гуляли всю ночь, а опохмелиться нечем. Я захожу и говорю: «Традиция. Срочный ввод — банкет!» Они были счастливы.

«Раз, два, три…»

Я очень большое количество лет играл в спектакле «Умные вещи». Десять дней зимних каникул — каждое утро у меня спектакль. Трудовая вахта — ведь были еще и вечерние спектакли. Надо было очень рано приходить завивать волосы. Плясовую плясал — много лет, пока ноги поднимались. Но там, плюс ко всему, надо было с утра «быть в лице». Потом, когда появилась другая сказка, где я играл злодея, никаких проблем не было: приходи в любом виде.
Наш артист Борис Васильевич Телегин играл в этом спектакле старика сказочного, волшебного, который во второй картине этой пьесы вручал волшебные вещи, и до конца пьесы он свободен. Мы и пляшем, и поем, а он ждет. У него такая зеленая борода была, как у Хоттабыча. Я, пробегая мимо лифта, вижу: он с пивом, конечно — ну, посленовогодние дела. Ему товарищ говорит: «Слушай, тебе ведь еще выходить». А он говорит: «Миша, ну ты же сам играешь эту роль. Ну что я, «раз-два-три», что ли, не скажу?» И он, действительно, должен был выйти в конце и сказать: «А ну-ка, скатерть-самобранка, раз-два-три-четыре, разворачивайся шире». Он выходит, а сцена такая: все участники спектакля сидят за свадебным столом, а он появляется сзади. «А вот и старик волшебный идет!» — «А у вас-то, верно, на свадьбу ничего не припасено? А ну-ка скатерть-самобранка, раз-два…» И пауза! Забыл, что дальше, после «два»! Потом говорит: «Четыре, разворачивайся шире!» И вся эта свадьба, конечно под стол от смеха!

«Снег да снег…»

Наш режиссер Александр Четверкин, светлая ему память, будучи «дитей», был принесен в театр им. Станиславского и Немировича-Данченко и посажен на первый ряд. Утро, первое января какого-то года. Начинается увертюра. Потом открывается занавес и идет снег… И вдруг он видит, как вместе со снегом летит сверху валенок, потом корзина с этим снегом и, наконец, мужик в ватнике! Ну, так как мужик этот уже, видимо, опохмелился, он ничего себе не поломал, забрал корзину и ушел со сцены. Этот случай привел Александра Четверкина в театр. Забыть такое было невозможно. Через много лет приезжает в Москву «Ла Скала». Четверкин с большим трудом достает билет в Большой, бегает весь день, наконец, достал, садится… И начинается та же самая опера! И тоже идет снег! С ним истерика, смех, его чуть не вывели из зала.

«А ты из чего сделан? »

Во времена постановки «Коллег» Анатолий Михайлович Торопов взял меня в «подельники», играть деда Мороза в детских садах. У нас был один на двоих костюм. Его однокурсник, который играл только одних дедов Морозов, научил нас каким-то самым важным вещам, что придти надо с черного хода (так как в любом детском саду найдется умник, которому интересно увидеть, как выглядит человек, играющий Деда Мороза), как нужно появиться… И конечно, была программа, почти двухчасовая, очень интересная, прибаутки, куплеты… Конечно, «не для белого человека» занятие, но оно честное. Халтурить тут нельзя, это тут же почувствуют. Тут и родители сидят. Надо честно эту елку отбабахать. Все эти воспитательницы, руководители приходили к нам в театр, договаривались, где и что, а у нас был свой сценарий. И вот прихожу я и выясняется, что все мои прибамбасы ни к чему, а у них сценарий свой. И я это должен сделать. Я уже оделся, стою, и воспитательница приводит такого ангелочка, совершенно очаровательную маленькую девочку Снегурочку, которая на меня смотрит, открыв рот, онемела, не зная, как ко мне обращаться. Она ведь меня не видела до того, как я «превратился» в Деда Мороза! А воспитательница говорит: «Да вы не волнуйтесь, она вам сейчас все подскажет, все покажет, что нужно делать!» И действительно, она мне потихоньку подсказывает: «А теперь мы делаем это, а теперь то…» Все мы прекрасно сделали и уселись на какой-то золотой сундук, сидим, пока идут другие номера, выступают другие персонажи. И вдруг она ко мне тихонько подвигается и говорит: «А ТЫ ИЗ ЧЕГО СДЕЛАН?»!
Пожелаю всем коллегам здоровья, и чтобы новое тысячелетие Малого театра было не хуже минувшего! Я очень рад, что в этом году нет утреннего спектакля первого числа. Пожелаю бурной новогодней ночи, легкого похмелья и хорошего настроения!