Новости

Алексей Дубровский хорошо известен театральной Москве как острохарактерный актер с яркой индивидуальностью. За его плечами ряд постановок на разных площадках в качестве режиссера. Сегодня Алексей служит в Малом театре и преподает в Щепкинском училище. В 2018 году он дебютировал в качестве режиссера на прославленной сцене, поставив за два года спектакли «Метель» и «Физики». Будущей работой Алексея Дубровского станет масштабная постановка по «Мертвым душам».

- С чего начался ваш режиссерский путь в Малом театре?

— В 2018 году Юрий Мефодьевич Соломин доверил мне постановку спектакля «Метель», за что я ему очень благодарен. Это был интереснейший опыт: в сжатые сроки мне нужно было выпустить спектакль с участием оркестра Малого театра. Нам предстояло сочинить историю из 19 страниц гениального пушкинского текста, музыки Свиридова с прекрасными артистами, среди которых был Игорь Петренко, только что вернувшийся в Малый театр. И, конечно, значительную роль в спектакле играет Василий Иванович Бочкарев, который, как никто, умеет работать с текстом. Для нас было важно, чтобы, при сохранении игровой структуры, на сцене звучала музыка не только Свиридова, но и пушкинского слова. В нашей постановке музыка – действующее лицо, вступающее в диалог с персонажами. Кстати, в нашем сочинении Александр Сергеевич тоже присутствует как действующее лицо и даже выходит на поклоны.

– Эта работа позволила вам сделать следующий шаг в режиссерской профессии?

– Мне не хочется говорить банальности из ряда: «Работа понравилась». Могу сказать только, что если бы не «Метель», то не было бы «Физиков» и «Мертвых душ». До сих пор, когда я прохожу по Кривоколенному переулку и вижу мемориальную доску «Здесь у поэта Веневитинова А.С. Пушкин в 1826 году читал трагедию «Борис Годунов»», всегда кланяюсь и благодарю. После премьеры «Метели» я принес и положил к этой доске цветы. Считаю, что с легкой руки Александра Сергеевича моя режиссерская судьба в Малом театре начала складываться.

– Уход в режиссуру – это осознанный шаг?

– Я стал режиссером не потому, что мне наскучило играть. Совсем нет. Я с удовольствием выхожу на сцену и очень свою профессию люблю, просто режиссура позволяет больше авторства. В последнее время она занимает больше времени в моей жизни, это связано и с тем, что я преподаю в Щепкинском училище, где режиссерская задача тоже необходима. Главное, чтобы она оставалась на втором плане после педагогической, и мой актерский глаз не становился режиссерским.

– Как восприняли коллеги по театру новость, что вы стали ставить спектакли?

– Тут надо учитывать, что я стал ставить спектакли в Малом, имея за плечами пять постановок в других театрах. Но все равно, уважение нужно и завоевывать, и заслуживать. Как актер я знаю, на каком этапе и из-за чего я теряю веру в режиссера, поэтому стараюсь подобные ошибки не допускать. Неготовность режиссера считывается актером шестым чувством, сразу и из этой ямы вылезти невозможно. Есть допуски на совместный поиск, но генеральную идею я должен иметь, иначе за мной никто не пойдет. Не всегда это гарантия хорошего спектакля, но точно – гарантия хорошего процесса. Очень важно, когда мы знаем, что делаем что-то осознанно.

– Что заинтересовало вас в пьесе Дюрренматта «Физики»?

– Первым впечатлением стал все-таки одноименный телефильм с Борисом Плотниковым, Арменом Джигарханяном, Леонидом Броневым и Ольгой Волковой. Эта пьеса в меня попала. Обычно режиссеры не любят, когда им предлагают материал, но в моей режиссерской истории удивительным образом материал извне находил отклик у меня и всегда был связан с тем, что меня интересовало. С «Физиками» так и получилось. Эта пьеса парадоксально смешная. Хотя мы не стремимся насмешить публику: в ней есть серьезные темы, но они всегда лучше воспринимаются через юмор. Финал этой истории совсем невеселый, но путь к нему лежит через парадокс, начиная с того, что в сумасшедшем доме сидят не сумасшедшие.

– Почему вы решили поставить «Мертвые души»?

– Гоголь – мой любимый писатель. Для меня выше него никого в русской литературе нет. У него каждая строчка, каждая фраза, каждый диалог – это отдельное произведение искусства. Летом я перечитывал «Мертвые души». Обычно читаю быстро, легко больше ста страниц проглатываю, но с Гоголем так нельзя: его читаешь, смеешься, возвращаешься к прочитанному снова. Недаром столько цитат из этого произведения вошли в нашу жизнь. Притом, что Гоголь – автор Малого театра, спектакля по «Мертвым душам» в его истории никогда не было. Конечно, этот факт налагает большую ответственность, а с другой стороны, думаешь: когда еще будет такая возможность? Так сложилось, что Юрий Мефодьевич прочитал инсценировку Михаила Булгакова, которую я взял в работу, добавив к ней фрагменты из поэмы, она ему очень понравилась, и одобрил эту постановку.

– В вашем спектакле по-настоящему звездный состав. Вас корифеи не обижают?

– Нет. Это же моя третья постановка с крупными артистами. Не могу сказать, что всегда это безмятежный путь, но на то они и крупные артисты, что у них есть свое видение и право на это видение. На это обязательно нужно обращать внимание, что-то учесть, с другой стороны, направлять работу в том русле, в котором она задумана. Чем крупнее масштаб личности, тем интересней с ней работать. Процесс может быть сложнее, но интересней. Такую махину можно поднять только мощными силами. Могу сказать, что получил доверие таких мастеров, как Василий Бочкарев, Ирина Муравьева, Борис Невзоров, Владимир Носик, Александр Клюквин. Сочетание густоты и сочности гоголевского текста с этими ярки-ми и талантливыми актерами должно помочь нам достичь гармонии.

– В вашей постановке очень нетипичный Чичиков. Почему вы решили назначить на эту роль Алексея Фаддева – актера, которому близко амплуа героя-любовника?

– У каждого времени свой Чичиков. Для меня важно, что при всем его обаянии, это расчетливый, умный, серьезный, а иногда очень жесткий человек. Вот с этой точки зрения мой выбор остановился на Алексее. К тому же я видел его не в очень свойственной ему роли Яши в «Вишневом саде» – это было очень интересно. Мне кажется, в нем скрыт интересный характерный актер. И первые репетиции убеждают меня в том, что я не ошибся.

– Какое созвучие с сегодняшним днем вы увидели в этом материале?

– Существует некая магия Гоголя. Открываешь – и сразу попадаешь в сегодняшний день. Честно говоря, формулируя основную мысль спектакля, ты неизменно попадаешь в ловушку – она всегда звучит банально и грубо. Все-таки творчество – дело таинственное, оно не любит точных формулировок и вердиктов. Наш спектакль будет заканчиваться знаменитым монологом про птицу-тройку, которую сторонятся другие народы. План Чичикова гениален, если бы он интегрировал его в Европе, у него бы не возникло проблем. Но есть такой персонаж, как Ноздрев, который для меня олицетворяет ту самую птицу-тройку, которую все сторонятся и уступают ей дорогу. Когда такой гениальный план немецкого менталитета, как у Чичикова, встречается с таким образом, как Ноздрев, – дальше логика не работает.

Алла Шевелева, "Театральная афиша столицы"