В Малом театре удался международный проект — спектакль «Влюблённые» поставил итальянец Стефано де Лука
ГОЛЬДОНИ В ГОСТЯХ У ОСТРОВСКОГО
В Малом театре удался международный проект — спектакль «Влюблённые» поставил итальянец Стефано де Лука
Заметна борьба с чужеродным элементом и увлечение «врагом». Для Малого театра, стабильного, крепкого, но и законно не желающего отвечать на призывы времени, это важный опыт: внедрение чужой режиссуры. Раз в два сезона необходимо такие опыты повторять.
Получилась хорошая, честная работа, результат обширных российско-итальянских контактов Малого театра.
С некоторых пор приглашения западных режиссёров в российский репертуарный театр стали в Москве уже не сенсацией, а нормой, но вряд ли кто-либо мог ожидать, что цитадель академизма и традиционализма пойдёт на подобный контакт с Европой.
Было время, в самом начале 2000-х, когда несколько сезонов подряд в репертуаре главной национальной сцены не было не то что иностранцев в списке режиссёров, не было и постановок нерусских пьес вообще.
На самом деле это правильно, что руководство Юрия Соломина всячески сопротивляется влиянию среды и оставляет за собой право несколько пуристского, идеалистического отношения к миссии Малого театра.
Статус обязывает к охранительной позиции. Но успех спектакля «Влюблённые» благовестит о другом: подобное консервирование Малого театра в самом себе отражается на состоянии труппы (по-прежнему прекрасной, очень развитой и умелой, точной и ансамблевой, правда несколько раздутой).
Во «Влюблённых» Карло Гольдони, где итальянец предлагает артистам Малого играть в три раза быстрее обычного и существовать в парадоксальном пластическом рисунке, заметно и сопротивление труппы режиссёрскому вызову, и умелое его освоение.
Заметна и борьба с чужеродным элементом, и увлечение «врагом». Для современного Малого театра, стабильного, крепкого, но и законно не желающего отвечать на призывы времени, это важный опыт: внедрение чужеродной и просто чужой режиссуры.
Раз в два сезона необходимо такие опыты повторять. Как постройнел, как заиграл иными красками, как стал привлекательным Малый театр, приютивший Сергея Женовача в годы его «безработицы»: событиями всероссийского масштаба стали «Горе от ума», «Правда — хорошо, а счастье лучше» и «Мнимый больной», где прекрасные артисты Малого театра заиграли сильнее, точнее, серьёзнее.
Очень важно, что следующий шаг в сторону раскрепощения собственного традиционализма был сделан в столь необычную сторону — в сторону классической итальянской комедии.
Половину успеха спектакля обеспечивает тот факт, что «Влюблённые» вводят неизвестную в России пьесу Карло Гольдони в контекст отечественного театра.
Эффект можно было бы усилить фантазией: представьте себе, если бы Малый театр в XXI веке открыл для России новую, доселе неизвестную, взятую из тайников 49-ю пьесу Александра Островского.
Стефано де Лука показывает совершенно другой Малый, заставляя артистов с очень грузной русской школой, обременённой психологией и мессианством, хотя бы попытаться взлететь над сценой и порхать бабочкой в южном воздухе, с южным темпераментом, с чувством небывалой лёгкости.
Главное, чего не удаётся артистам легко и сразу, — это беглая речь. Гольдони (а пьеса «Влюблённые» переведена специально для Малого театра) очень многословен, а в традициях русского театра каждый звук необходимо произносить осмысленно и основательно, и порою щебетание двух влюблённых здесь выглядит не как музыкальная речь, колокольчиковый перезвон, а как чеховские диалоги, где каждое слово в колодец падает.
Но преодолено многое, важнее физическое раскрепощение и лёгкий, светлый, словно бы незатейливый рисунок ролей.
Стефано де Лука предложил артистам совершенно иной способ существования на сцене: это как школу классического балета поменять на дискретную, разрушительную, деструктивную современную хореографию.
И в главной героине Эуджении (просто-таки голливудская красавица Ольга Абрамова) важны прежде всего позы, положение рук, изысканные рафинированные манеры, которые, скажем, в драматургии Островского или Гоголя были бы просто неприменимы, выглядели беспощадно фальшиво, нелепо.
Артисту крайне необходим этот перекрёстный опыт режиссуры, как культуристу — смена тренажёров для мускулатуры.
Необыкновенно изящны сценография итальянки Лейлы Фтейты и свет Клаудио де Паче.
Настоящее театральное чудо: первая картина идёт под занавесом из мелкой сетки, зазерняющей «картинку», и художники дают нам минуту насладиться интерьером, павильоном, перспективой высокого Ренессанса.
Анфиладой высоченных комнат с бело-серыми стенками, где штукатурка потрескалась, где мутно блестит паркет, а из итальянских окон и со стеклянного потолка льёт бесконечно чистый свет и разливается медовыми оттенками по всей сценической архитектуре.
Осенние листья шуршат. Свечи горят. Развевается тюль. Светотени гуляют по сцене. Всё в дымке. Есть в этом спектакле притягательность картин старых мастеров — художники дают не только эффект присутствия «в живописи», но и эффект состаривания картины, её историчность.
И рядом с прекрасной сценической живописью царствует галантная, как всегда, еле-еле заметная музыка Григория Гоберника.
Заново обнаруженная пьеса Гольдони — крайне интересная, хотелось бы, чтобы она пошла по российским сценам дальше.
В ней современный сюжет, сходный с одной из главных тем современной европейской пьесы — кризисом института брака: двое любовников перед неминуемой свадьбой пребывают в конфликтном расположении духа: сближения — расставания, нежность и ненависть, «сход-развал».
Как в известной русской сказке: Журавель и Цапля друг к другу в гости ходят жениться: то один уступит, то другой, то один загордится, то другой.
Перед нами два нарцисса, которые любят друг друга, но любой шаг навстречу воспринимается ими как унижение самости. Они, итальянские тинейджеры, не могут пока ещё обнаружить того спасительного вихря эмоций, той сексуальной страсти, которая даст женщине чувство успокоения в выборе, а мужчине чувство доверия.
Они пока ещё не в состоянии отдаться силе любви, силе судьбы, покориться провидению — современный человек чересчур рационален и себялюбив, чтобы даже за секунду до гибели опереться на поддержку рока как на костыль.
Горе-любовникам нужно сломать друг друга, сломать тщеславие — и пока телесного контакта между ними не случится, пока пар не выпустят молоденькие, оказавшись единым организмом, колоть друг друга будут всё больнее и больнее.
Замечательно комедийно играет Виктор Низовой роль суетливого и угодливого купца Фабрицио (и выглядит тоже словно сошедший со старых картин), который легко торгует племянницей, не имея приданого в кармане.
Интересную роль наперсницы главной героини, которая пребывает на той опасной грани, чтобы не стать её же соперницей, завистницей, играет Ирина Жерякова — с вечно заплаканными глазами, со стремлением закрыться, сжаться в своём теле, стать ракушкой для самой себя, забыться и убиться в заботе о другом человеке.
Виртуозно играет эпизодическую роль графа Роберто Александр Дривень — бесполое существо, лукавый гермафродит в синих очках, скрывающих истинные чувства; лицо графа столь обильно накрашено, сколь и смыто, безлико — персонаж, который отчётливо осознаёт свою факультативность.
Интересно работает главный герой-любовник Олег Доброван, которому всё-таки непросто сойти с позиции статного красавца, каким его представляют режиссёр и драматург, и сыграть нечто трагическое.
Именно в интонации Олега Добрована комедия Гольдони выходит на грань трагедии. Едва ли не пародийный любовный конфликт вот-вот может перерасти в человеческую драму — и режиссёр, и артисты эту грань твёрдо держат.
Любовная игра, любовные колкости буквально уничтожают героев, разрушают их изнутри; любовная схватка доводит двух строптивых страстотерпцев до изнеможения и истребляет потребность друг в друге.
Павел Руднев
«Частный корреспондент», 29 октября 2010 года
