Очерк Светланы Хохряковой из книги «Звезды Малого театра». – М., 2002....
ИРИНА МУРАВЬЁВА
Очерк Светланы Хохряковой из книги «Звезды Малого театра». – М., 2002.
Ирина Муравьева родилась в Москве. Окончила Студию при Центральном детском театре. Одна моя знакомая поступала туда вместе с ней и рассказывала о том, что уже на первом туре Муравьева стала сенсацией среди абитуриентов. Позднее Ирина окончила заочное отделение ГИТИСа.
Работала сначала в том же Центральном детском, еще будучи студийкой. Выходила в массовке, затем пошли маленькие роли. Вошла в театр самым естественным и органичным путем. Семь лет провела в его стенах. А с 1977-го по 1993-й работала в Театре имени Моссовета. С 1993 года служит в Малом. Таков творческий путь в общих чертах.
Прелестной получилась ее Бонка в спектакле Леонида Эйдлина «Сказка о четырех близнецах» по болгарской пьесе Панчо Панчева в Центральном детском. Муравьева была совсем молоденькой и очень хорошенькой, и так весело и умно ее героиня выстраивала взаимоотношения с этими самыми близнецами. Милый спектакль, трогательная девочка-невеста, бойкая, ловкая и неистощимая на выдумку.
На сцене первого своего театра Ирина Муравьева сыграла довольно много ролей. Тут был и Шура Тычинкин в комедии Сергея Михалкова «Сомбреро», прелестнейшая ее царевна Лали в грузинской пьесе Нахуцришвили «Чинч-рака», которая в те годы обошла многие детские театры страны, а тут была взята в репертуар специально под Муравьеву. А поставил тот спектакль Леонид Эйдлин. Играла Виолу в шекспировской «Двенадцатой ночи», Ворону в «Снежной королеве», разных мальчиков и девочек-школьниц, птичек, зверушек. Все как полагается актрисе детского театра. Муравьева хорошо танцевала и пела, на сцене чувствовала себя раскованно и органично. Переиграла все бесконечные подтанцовки и массовки, сказочно-волшебный репертуар. И героический, конечно, в котором была у нее роль Любки Шевцовой в «Молодой гвардии» по роману Фадеева.
Это был счастливый период жизни, наверняка счастливый. Для зрителя-то уж точно. Кажется, именно в эти годы Ирина Муравьева появлялась и в телевизионной программе «Будильник», которую смотрела вся страна.
По прошествии семи лет Муравьева ушла в театр взрослый и звездный. В Театре имени Моссовета еще выходили на сцену титаны, с которыми ей довелось играть. Еще жив был Юрий Завадский. Ее ввели в «Дом на песке» по пьесе Рустама Ибрагимбекова. Она сыграла Роду в знаменитом моссоветовском спектакле «Дальше — тишина» А. Эфроса, где блистали Фаина Раневская и Ростислав Плятт. Был ввод в пьесу Питера Устинова «На полпути к вершине» на роль Хельги, «Цитата» Леонида Зорина и роль Людмилы, Альбина в «Комнате» Эмиля Брагинского. Что-то все время было. Довольно разнообразный репертуар. Сильные характеры и независимые. В основном роли современных женщин. В производственной пьесе «Превышение власти» Валентина Черных Муравьева сыграла мать троих детей, которая решительно и смело боролась за передовые методы хозяйства и за что-то ратовала в сфере агротехники. Сама эту роль, кажется, не очень-то любила, но играла, как могла. А могла многое.
Стала уже легендарной история о том, как однажды Ростислав Плятт, игравший вместе с Ириной Муравьевой в спектакле «На полпути к вершине», произнес фразу о том, какая, мол, жизнерадостная эта Муравьева на сцене, сколько в ней внутренней энергии. Это и теперь так. Достаточно пересмотреть спектакли с участием актрисы в Малом театре.
Была еще в Театре имени Моссовета роль Грушеньки в «Братьях Карамазовых», поставленных Павлом Хомским. Такой материал актрисе в ту, моссоветовскую, пору выпадал нечасто. Сама она как-то в одном из интервью рассказывала о том, что это для нее было — играть Грушеньку. Всегда эта роль стоила крови и казалась трудной, ведь внутреннее состояние героини все время определяется как истерическое: «была она очень возбуждена» и «вне себя». Вечно она пребывает в исступлении, заходится от сильных переживаний, словно в бреду находится. Так придумано Достоевским. Легко сказать, легко понять изнутри, но как это воспроизвести на сцене? Грушенька Светлова — «страшная женщина» со скверной репутацией, развратная и неистовая, погубительница, минута любви которой стоит последующей жизни. Наглая, «зверь», «хуже всех», при этом как дитя. Обольстительна, добра и благородна. Попробуй такое сыграть.
Муравьевой удавалось передать столь сложную материю, а о Грушеньке тогда много говорила театральная Москва. Говорила она и о другом. О том, что в театре непозволительно относятся к актерам, в частности к Муравьевой. Ролей новых почти нет, да и в текущем репертуаре зияют проплешины. Призывали художественное руководство к ответу за невостребованный талант. А время между тем уходило.
Глядя на Муравьеву, на то, как она существует в пространстве сцены или экрана, кажется, что все легко и просто ей дается. Что значит талантливый человек — никаких тебе мук и усилий. А актриса вдруг возьмет да заговорит о своей внутренней панике и сомнениях, с которыми приходится жить, а это непросто, тем более что актерская профессия не позволяет закончить рабочий день в определенный час. Значит, остаешься со всеми этими чувствами ежеминутно.
Считается, что по большому-то счету Театр имени Моссовета Муравьеву проглядел. Многое прошло безвозвратно мимо из того, что актриса могла бы сыграть, а не сыграла. Но именно на это пятнадцатилетие ее жизни приходится кинематографический пик с фильмами «Москва слезам не верит», «Карнавал», «Самая обаятельная и привлекательная», обеспечившими ей всенародную любовь и славу, которая неведома теперь даже много снимающимся артистам.
Из Театра имени Моссовета в расцвете своей популярности актриса все-таки ушла.
В Малый Ирина Муравьева, можно сказать, пришла не сразу, а как-то постепенно. Юрий Соломин рассказывает, что, когда она уже приняла решение о своем приходе туда, он ей говорил о том, что надо бы подождать, когда появится подходящая роль, чтобы не просто так, ни с чем входить в труппу. И она ждала целый год. Шутки шутками, а может, и всю жизнь. Поглядывала смолоду на здание Малого театра из окон Детского, благо они напротив. Как говорят, досмотрелась. Теперь шутит, что играет-то в Малом, но цель — Большой.
В Малом, куда она пришла, начались вводы в текущий репертуар, появились и новые роли: Раневская в «Вишневом саде», Купавина в «Волках и овцах», Аркадина в «Чайке», Гурмыжская в «Лесе». Оказалось, что в Малом театре Муравьева ко двору, а ведь считалось, что вроде бы она совсем не та актриса, неподходящая для этой державной императорской сцены. Но уже первая ее роль тут — Раневская — положила конец всем сомнениям.
«Вишневый сад» когда-то поставил еще Игорь Ильинский. А его жена Татьяна Еремеева сыграла в нем Раневскую. Спектакль этот в течение многих лет так и сохраняется в репертуаре, не раз лишь менялся состав его участников. Теперь Ирина Муравьева играет Раневскую. И со временем сумела привнести в спектакль живую кровь, срастись с ним, так что и не видно швов, не видно того, что она тут вводная.
В спектакле Малого театра «Лес» роль Гурмыжской репетировали две актрисы: Элина Быстрицкая и Лилия Юдина. Сроки выпуска спектакля все время отодвигались: то кто-то из исполнительниц заболеет, то еще какая-нибудь напасть приключится. И вот когда более откладывать «Лес» было нельзя, в тот момент и возникла Ирина Муравьева, репетировавшая роль Улиты в том же спектакле. Говорят, что она ей удавалась чрезвычайно. Вначале попросили на одной из репетиций почитать текст роли Гурмыжской, а потом и ввод сделали — срочный, за считанные дни.
Муравьева — молодая Гурмыжская. Обычно эту роль играла какая-нибудь грандиозная старуха. Роль-то дивная. Старуха флиртует с гимназистом — и в этом особый комизм. Уж все забыли, что Островский Гурмыжскую наделил пятидесятилетним возрастом. Правда, в его времена женщина этих лет и впрямь была почтенная старуха. Муравьева — лихая Гурмыжская, не грымза, но розан. От нее прямо-таки веет здоровьем. Гурмыжская — разбитная, шальная, обольстительна хохотушка. В ней бушует позитивная энергия. Героиня Муравьевой выбегает по утрам, едва проснувшись, перед домом, начинает забавно скакать, как молодушка. И очень смешно привораживает молоденького кавалера, липнет к нему как пиявка. Вот уже и к венцу готова. Вырядилась в белое, как юная невеста, млеет рядом с мальчиком-женихом. Гурмыжская у Муравьевой становится в иные минуты приторной и жеманной, ведет себя несообразно возрасту. Но она незловредна и нестара, а потому слова героини о необходимости сделать завещание публику чрезвычайно забавляют. А вообще она всегда весела, не киснет — словом, дама приятная во многих отношениях.
Аркадина — совсем иная, но, как ни странно, чем-то похожа на Гурмыжскую. Во всяком случае, на первый общий взгляд. Как рассказывает Юрий Соломин, сподвигла его сыграть роль Тригорина в чеховской «Чайке» Ирина Муравьева. Сказала, что станет играть Аркадину лишь в том случае, если Соломин будет Тригориным.
Аркадина у Муравьевой — вполне провинциальна, каковой ей Чеховым и предписано быть. Не столичной же дамой представляться, если она таковой отродясь не бывала. Вот Аркадина у Муравьевой и не стремится кого-то из себя разыгрывать, не подпускает значительности и важности. Она проста и естественна, весела и беззаботна. Рядом с ней человек, который моложе. Ну так что в том дурного. Живет как может и как хочет, безо всяких там рефлексий.
Подобной Аркадиной прежде видеть не доводилось. Она какая-то аппетитная, полнокровная, совсем не рафинированная, какой ее частенько представляют, хохотушка. Хохотушками часто бывают героини Муравьевой. Не унывает никогда. При этом вовсе не глупа. В тот момент, когда Дорн сообщит Тригорину о том, что Костя, сын ее, застрелился, она захохочет в неведении того страшного, что произошло. От этого становится даже как-то не по себе. Что касается сына Константина, то она его, конечно, любит, ведь мать же. Но особенно не обременяет себя его проблемами. Ей ведь вечно восемнадцать, а тут он — взрослый сын, слишком взрослый. Тригорина потерять боится. Он хоть и вялый у Юрия Соломина господин, но неглупый, мыслящий. Аркадина знает, как им нужно управлять, как ему угождать. Однако складывается ощущение, что, если бы он ее — такую Аркадину — и бросил, та бы быстренько утешилась и нашла ему замену. Дуэт Соломина и Муравьевой в «Чайке» превосходен.
Аркадина Муравьевой берет от жизни все. Она — здоровый организм с оптимистическим устройством, настоящая артистка, всегда в тонусе, знает, что надо в нем пребывать, — такова профессия. А может, и не оттого, что знает, а по устройству души. Словом, эта женщина — не из разряда тех, кто предается унынию и вечно недоволен судьбой. Она не станет ныть, а возьмет свое напором, силой, да чем угодно, если потребуется. При этом Аркадина Муравьевой обаятельна, необременительна, всегда в хорошем расположении духа. Молодчина, одним словом. Всего достигла в жизни сама. Она пребывает в реальности, как на сцене, и так, словно бы судьба ей подарила вечный бенефис. Вернее так: никто ей ничего не дарил. Взяла да подарила все себе сама.
Рассказывают, что на репетиции Ирина Вадимовна все время приносила что-нибудь вкусненькое из дома, правда, не только она — так уж сложилось на «Чайке» со времен, когда шли репетиции спектакля. И до сих пор артисты частенько пьют чай с пирогами от Муравьевой.
Не раз доводилось слышать о том, что Ирина Муравьева — человек скромный и даже стеснительный. Никаких звездных заболеваний и помпы. В работе достаточно авантюрна, но при этом в ней нет незыблемой уверенности в безупречной правильности всего того, что она делает. Муравьева — импровизатор, но всегда существует внутри ансамбля, не пытается быть сверх него, не тянет одеяло на себя. Актеры Малого театра говорят, что с ней приятно быть рядом, приятно работать, потому как она человек удивительно легкий. Всегда в хорошем настроении и никогда не отравляет окружающим жизнь, не ноет. Это, кстати, чувствуется и из зрительного зала.
Владимир Меньшов рассказывал, с каким трудом он когда-то приступал к съемкам картины «Москва слезам не верит», которая впоследствии была удостоена премии «Оскар». Отказались сниматься актрисы Ирина Купченко и Маргарита Терехова, приглашенные на роль, которую в итоге сыграла Вера Алентова. И оператор мечтал, по словам Меньшова, слинять.
«Группе казалось, что мы снимаем что-то устаревшее. А настоящее — оно рядом, там, где работают Тарковский и Абдрашитов. А мы так, гоним какую-то бодягу. В таком ощущении жила тогда вся моя группа. И потом фильм все время сопровождала ненависть. Юлий Райзман на одном из собраний сказал, что «Москва слезам не верит» — это позор «Мосфильма» и с картиной нужно что-то делать. В тех условиях, когда царили в обществе диссидентские настроения, когда все время рассуждали о том, что жить так нельзя, я ни о чем таком не думал, снимал свое кино. Было же в нашей жизни и что-то хорошее. Мне говорили, что все то, что происходит с моими героинями, — это абсолютная неправда. В этом упрекал нас и Михаил Ульянов, да и не он один. Но биография того же Ульянова — разве не свидетельство того, что человек может подняться вверх, изменить свою судьбу, имея минимальные исходные шансы для этого», — говорит теперь Владимир Меньшов.
При таких вот обстоятельствах, сложившихся вокруг и по поводу картины, и появилась в ней Ирина Муравьева. Владимир Меньшов теперь уж и не может со всей твердостью сказать, были ли еще претендентки на роль Людмилы. Но в памяти его запечатлелось, что Ирина Муравьева была единственным кандидатом. Владимир Меньшов: «Она тогда была еще малоизвестной актрисой. Я увидел ее в каком-то спектакле, названия которого уже не помню, показывали его по телевидению, и пригласил на роль».
Я спросила Владимира Меньшова о том, не кажется ли ему, что понятие «обаятельная и привлекательная» стало в какой-то степени губительным для актрисы, что оно, прилепившись, как ярлык, сыграло с нею злую шутку, закрепив за ней это своеобразное амплуа. К тому же и сама Ирина Муравьева как-то в одном из интервью сказала о том, что хороших картин в ее биографии по большому-то счету было не так уж и много. Меньшов ответил, что по его-то мнению, Муравьева сыграла много самых разных ролей и жаловаться ей грех, что она действительно обаятельная и привлекательная и это свойство ее таланта — обаятельность и заразительность, что ж в том плохого. Он видел ее в спектакле Малого театра «Чайка» и убежден, что это не вполне ее материал и тот путь, по которому ей следовало бы идти, а вот «Волков и овец» не видел, но есть предчувствие того, что это — то, что надо. Ее роль. На мой вопрос о том, клоунесса ли Муравьева, ответил утвердительно.
Интересно, что, когда пару лет назад один из телеканалов затеял телемарафон в связи с фильмом «Москва слезам не верит», а публику и исполнителей расспрашивали о том, нужно ли делать продолжение фильма, Ирина Муравьева, едва ли не единственная, была настроена скептически к подобной затее.
Между тем за участие в фильме «Москва слезам не верит» она получила в 1981 году Государственную премию СССР.
В одной давней газетной публикации рассказывалось о том, как Ирина Муравьева приезжала играть в Донецкий театр имени Артема роль в спектакле «Превышение власти». И там актриса в числе любимых своих фильмов назвала «Чисто английское убийство», «Москва слезам не верит», «Мы, нижеподписавшиеся...». А вот принесший ей народную славу «Карнавал» к любимым картинам не отнесла, назвав его фильмом с песенками, хотя и снималась в нем с удовольствием, вот только результатом осталась не вполне довольна.
Отчего-то редко вспоминают о работе актрисы в фильме Вадима Абдрашитова «Охота на лис». Между тем созданный тут ею образ особенный. Ее Марина работает где-то на фабрике, но это остается за кадром, стирает белье, постоянно укоряет мужа за то, что ребенку не уделяет он должного внимания, контролирует его в пивнушке, где он с друзьями ведет свои мужские разговоры. А тот зарабатывает неплохо, квартира у них, ковер на стенке, и сын подрастает. Все чин чином. Словом, обычная женщина, каких миллионы, среднестатистическая, как и ее муж. Думает, что тот ей изменяет, что кто-то у него на стороне имеется, а он вовсе не по этой части, занят совсем другим. А она старается изо всех сил его приветить. Вырядилась, стол накрыла, бутылочку поставила. А муж мучается: может, дата какая, а он забыл. А она свое твердит: «Ты меня любишь? Ты меня не бросил?» Очень хорошая работа, в какой-то степени жесткая, и роль отличная от иных по своему внутреннему посылу. Страдательность ее другого свойства, чем случалось и до и после, природа ее более строгая, что ли.
Муравьева попадала в руки к приличным режиссерам, что не спасало ее порой от ролей шаблонных. Взять хотя бы ее Галину Кадетову — «артистку из Грибова» в одноименном фильме Леонида Квинихидзе. Героиня эта носилась деньденьской по городу с одной работы на другую. Играла роль Форточки в радиопьесе, цыпленка, вылезающего из яйца, а уж она, эта актриса, — не девочка вовсе. «Ей в архив пора, ее как не снимали, так и снимать не будут» — звучало за спиной. И вот она мечется, чего-то где-то ей все же перепадает, какие-то крохи. Скажет потом матери: «Я лишняя актриса». И в личной жизни у нее — полная ерунда. Вечно героини Муравьевой какие-то неустроенные и пребывающие в поисках счастья. Однообразием ролей актрису не то что даже попрекали постоянно, но все время об этом говорили, жалея ее талант, востребованный столь неправильно и расточительно.
При этом публика ее обожала и продолжает обожать. Это очевидно в театре: стоит только актрисе появиться на сцене, как раздаются аплодисменты. Любят Муравьеву более всего за неутомимость ее киногероинь, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не унывали, какой бы скромной на события ни была их жизнь. Даже Людмилу из фильма «Москва слезам не верит», сколько ни обличали когда-то в корыстолюбии, стремлении хорошо устроиться в жизни, прочей ерунде, все равно полюбили за легкость нрава и необыкновенное обаяние. Совсем уж отрицательных персонажей актриса, кажется, и не играла. И не хочет играть. А то, чего доброго, сама такой станешь. Заговоришь какими-нибудь лающими интонациями, как уже однажды было после одной из театральных ролей. Все это даром не проходит, а словно проникает под кожу артиста.
Сейчас Ирина Муравьева снимается довольно редко. Одна из последних ее картин — «С новым счастьем!». Это сериал, который снял ее муж — режиссер Леонид Эйдлин. Роль медсестры Веры в нем — в сущности, продолжение всегдашней темы актрисы — верить в то, что все будет хорошо, и конечно быть верной самой себе. Веру оставляет муж, увлеченный подругой сына. Случается сие несчастье аккурат под Новый год. Но является сказочный принц — американский дирижер в облике Ивара Калныньша, и Вера находит свое женское счастье.
Негусто сегодня с ролями в кино, работы почти нет, и не у одной лишь Муравьевой. А в 1983 году по опросам журнала «Советский экран» Ирина Вадимовна получила титул лучшей актрисы — за роль Нины Соломатиной в фильме Татьяны Лиозновой «Карнавал». В 1985-м заняла по итогам аналогичного конкурса второе место уже с фильмом Геральда Бежанова «Самая обаятельная и привлекательная», где сыграла Надю Клюеву. Роль эта писалась в расчете на Муравьеву.
В Ирине Вадимовне удивительным образом сходятся два начала. Она и клоунесса, но и лирического драматизма в ней предостаточно. Интереснее другое. При всей несхожести ее героинь (несхожестью их наделяла исключительно сама актриса, а не драматурги) на них отчего-то все время смотрели как на саму Ирину Муравьеву. Актрису отождествляли и с меньшовской Людмилой, и с Ниной Соломатиной из «Карнавала», да и Кулагина из моссоветовского «Превышения власти» рассматривалась опять-таки как Ирина Муравьева. Образы, изначально предлагавшиеся актрисе для воплощения, в самом деле частенько походили один на другой. Да только она могла их развести к разным полюсам, начинить своей живительной силой и актерским чутьем. Подарить им судьбы непохожие и такие трогательные. Ее вообще всю жизнь и особенно в кино заваливали какими-то среднестатистическими сотрудницами КБ, советскими золушками, простыми девушками, пробивающими себе дорогу в светлую жизнь. А она сумела всех их привести в норму и одарить неповторимыми чувствами.
Однажды я имела краткую беседу с Ириной Муравьевой, когда задавала ей вопросы анкеты на тему «Актер: талант и популярность». Актриса ответила, что, с ее точки зрения, талант и популярность — вещи не взаимосвязанные сегодня. О себе сказала, что снималась в хороших фильмах, а в плохих нет, в основном. На вопрос о том, как можно сегодня завоевать популярность и что актеру делать, чтобы его заметили, отреагировала каким-то брезгливым жестом и сказала, что все это ей неинтересно и отвечать на такой вопрос не хочется вовсе.
Когда ее спрашивают о том, неужели же она никогда не мечтала быть знаменитой, хотя б в начале карьеры, Муравьева отвечает, что всегда хотела стать артисткой, и только. Думала даже, что придется ей работать в небольшом городке в провинциальном театре, при том что сама-то она родилась и выросла в Москве.
Ирина Муравьева, при всей публичности избранной ею профессии, человек абсолютно непубличный. Она почти не ездит на фестивали, не бывает на торжественных церемониях по случаю вручения тех или иных премий и наград. Единственное место, где лично мне доводилось ее видеть, так это театр — свой, конечно, и чужой, куда она приходит в качестве зрителя, и часто с мужем и с кем-нибудь из сыновей.
У Ирины Муравьевой два сына, один из которых старше другого на восемь лет. Одно время довольно часто появлялись интервью актрисы, в которых она рассказывала о том, как воспитывает своих мальчиков, как пытается иногда их наказывать, а потом переживает из-за того, что была излишне строгой по отношению к ним, что-то сделала не так. А сыновья ее потом утешали. Она рассказывала о том, что для полного счастья ей, к примеру, не хватает новой посудомоечной машины или чего-то в этом духе, а все остальное имеется — вплоть до кошек и собак, и, кажется специально задуривала головы несчастным интервьюерам. Но похоже, что семья — это то место, где Ирина Муравьева счастлива. Вообще-то она — мастер импровизаций, которые устраивает не только на сцене, но и в жизни. На язык остра, а в высказываниях своих эксцентрична, как бывает эксцентрична на сцене. Но тем и интересна, оттого и неповторима, оттого и Муравьевой зовется.
