Актеры на сцене испытывают эмоции, сравнимые с ощущениями гонщиков «Формулы-1», считает Никита Панфилов. Звезда сериала «Пёс» не жалеет, что попрощался с МХТ, раздражается, когда его сравнивают с Лениным и гордится выращенным во время пандемии урожаем. Об этом популярный актер рассказал в интервью «Известиям» в перерыве между репетициями премьеры спектакля «Физики» в Малом театре, где теперь служит.

— Юрий Соломин не раз признавался, что смотрит сериал «Пёс» из-за вас. Ему нравится ваш дуэт с собакой в кадре. То, что рано или поздно он позовет вас в Малый театр, было логично. Как это произошло?

— Вам лестно такое внимание корифея?

— Конечно, а как может быть иначе? На первую встречу с худруком меня Дубровский и привел. Проводил до кабинета Соломина. Юрий Мефодьевич — уникальный человек, старой гвардии, крепкой закалки. Таких, как он, совсем мало осталось. Разве что Гафт да Збруев держатся. Посидели, пообщались. «Ничего, если на ты?» — спросил меня Юрий Мефодьевич. «Конечно». — «Нет, я — на ты, а ты — на вы», — и хитро улыбнулся.

— Юрий Мефодьевич — собачник со стажем. Вы зацепили его любовью к животным?

— Скорее к овчаркам. У Юрия Соломина всю жизнь они были. Он ими восхищен. Самое забавное, что он мне даже совет дал, как взаимодействовать с четвероногим партнером на площадке. Говорит: «Ты бы как-нибудь покормил его в кадре. Решил сам поесть, а отдал собаке. Не смог устоять». После нашей встречи я позвонил режиссеру сериала и рассказал о предложении мэтра. «Если Юрий Мефодьевич сказал, что так надо, давай сделаем ему приятное», — поддержал он идею. Решили, что в одной из серий я сделаю так, как худрук придумал.

— Интересная практика.

— Я уже и бабушке своей передавал привет с экрана. Ей было приятно. А соседи восхищались: «Ой, Надежда Алексеевна, какой у тебя внимательный внук!»

— До того чтобы спектакль на меня ставили, пока не дорос.

— Вы себя недооцениваете?

— Нет, но такой бонус скорее удел народных. Меня пригласили на одну из ролей в постановку «Физики» по Дюрренматту. Когда я смотрел программку спектакля, оказалось, что мои партнеры по сцене практически все народные или заслуженные артисты. У меня пока звания нет.

— Вам не хватает такой строчки в резюме?

— Надеюсь, когда-нибудь доживу.

— Пьеса Дюрренматта для вас была трудным материалом?

— Относительно. Когда я прочел пьесу, она показалась мне адски скучной, непонятной, устаревшей и так далее. Я переживал, позвонил режиссеру, чтобы понять, будет ли он что-то изменять, адаптировать пьесу к нашему времени. У Дюрренматта есть такие пометки в тексте: «На первом плане лежит мертвая женщина. Чтобы не травмировать психику зрителя, желательно, чтобы она лежала недолго». Кого сейчас испугаешь телом, лежащим на сцене? Люди видят столько насилия с экранов... Надо отдать должное Алексею Дубровскому, теперь эта пьеса не пахнет нафталином.

Буквально накануне карантина мы показали спектакль для пап и мам в филиале на Ордынке. Потом сыграли один раз по билетам — и случилась пандемия. Это чудо, что мы успели показать «Физиков» зрителям. Потому что, наблюдая за их реакцией, Юрий Мефодьевич решил: постановка достойна основной сцены.

— Вы шесть лет не играли на сцене. Волновались?

— У меня поджилки тряслись, так было страшно. Когда я приехал в первый раз в Малый театр, вышел на сцену, просто вдохнул ее запах и поцеловал кулису. Я от театра отвыкал несколько лет, но сцена — это наркотик. Без нее ломка была. Мне снилось, что я забываю текст во время спектакля...

Видимо, из-за этого и на спектакли не ходил несколько лет. Не понимал, что я буду делать в зрительном зале. Потом отпустило, конечно. Это очень сложно: ты же проникаешь всеми фибрами души в театр, в профессию. После показа устаешь адски, ты мокрый весь, сил нет даже ходить. Но от этого просто счастлив. Эмоции ни с чем не сравнить. Наверное, гонщики «Формулы-1» испытывают то же самое.

— Премьеру в Малом театре сыграете, а что дальше?

Шахматы и маски: московские театры вернулись к зрителям

Самые интересные театральные премьеры августа

— Юрий Соломин предложил роль Чичикова в «Мертвых душах», но из-за ранее данных обязательств не могу приступить к работе. Всё отложилось. Надеюсь, и Гоголь в Малом театре случится.

— Десять лет вы были актером МХТ имени Чехова. Почему покинули театр?

— Не видел роста. Это как в спорте: нет развития — надо уходить. Я три года не мог решиться на этот шаг. А когда погибла Марина Голуб, царствие ей небесное, у меня слетело несколько спектаклей — «Изображая жертву», «Тартюф», в которых мы с ней партнерствовали. Смерть Марины стала знаком для меня. Я наконец покинул МХТ, но не хлопнув дверью, а, наоборот, душевно простившись с руководством, с Олегом Павловичем.

— Он не пытался вас удержать?

— Там была такая история. Я пришел к помощнице Табакова с заявлением. Она посоветовала: «Не пиши сейчас никаких дурацких бумажек, отработаешь сезон и уходи». Так я и сделал, по завершению сезона вновь написал заявление. Но в конце августа мне позвонили и снова пригласили на сбор труппы. Оказалось, Олег Павлович по непонятной мне причине порвал мое заявление. И я начал очередной сезон в Художественном театре. Видимо, я должен был кармически отработать ровно десять лет там.

Завершив юбилейный для себя сезон, я расцеловался с Олегом Павловичем и ушел. Признаюсь, почувствовал такое облегчение! Потому что хочу играть, а не подыгрывать, хочу творить, а не смотреть, как это делают другие.

— Странно, актер прослужил десять лет в театре, переиграл множество ролей, а о нем на сайте МХТ нет ни слова. Как так?

Я благодарен Господу за то, что десять лет проработал в Художественном театре. Это была школа, несравнимая ни с чем. Не было бы МХТ, наверное, не было бы ничего дальше. Но сейчас я скучаю только по людям, с которыми работал. Мне не хватает Олега Павловича Табакова. В нем была невероятная легкость. Казалось, он никогда не расслаблялся, никогда не уставал... Учась на третьем курсе в Школе-студии МХАТ, я впервые вышел с ним на сцену в спектакле «Амадей». Он играл Сальери. Стоя на сцене, опирался на суфлерскую будку, говорил монолог. А я подходил и просто накрывал его халатом. От Табакова исходила такая энергия, которой не мог обладать обычный человек.

— В МХТ в спектакле «Осада» партнером по сцене был ваш педагог Игорь Золотовицкий. Каково играть с учителем на равных?

— Это до такой степени лестно, приятно! Икар в «Осаде» — моя первая роль в МХТ. На втором курсе Игорь Яковлевич предложил играть с ним спектакль. Для студента это колоссальная ответственность. Я выходил на сцену — у меня дрожали ноги, ведь на меня смотрит педагог.

«Осада» — особенный спектакль. Это был эксперимент. Он создавался Гришковцом, Золотовицким и занятыми в нем актерами прямо на сцене. Евгений записал весь сюр, происходящий в тот момент, и из этого придумал спектакль. Мой герой по замыслу Гришковца должен был весь спектакль пытаться взлететь. Ни одного слова у Икара не было.

До меня эту роль исполнял актер, от одного появления которого зал хохотал. Маленький, толстенький. Каждое его действие — смех. Я совершенно другой — не маленький, не толстенький. Пока. Когда я вышел на сцену, в зале воцарилась гробовая тишина. Слышно, как люди головы поворачивают. Я готов был просто застрелиться. Только через несколько лет мне рассказали, что спектакль и роль стали абсолютно другими с появлением такого героя. За тем, как мой Икар мучается, перебарывает себя, пытается взлететь и в конце погибает, зрителю было интересно следить.

— Путать не путали, но всегда говорили, что мы очень похожи. Еще с Лениным регулярно сравнивают. Сначала считал, сколько человек меня назовут Лениным, после шестидесяти успокоился.

— Есть ли роль, за которую вам стыдно?

— Есть, и не одна, а несколько. Не буду их называть. Увидев один фильм с моим участием, я вышел из кинотеатра. Мне было тяжело смотреть, что получилось в принципе. А за себя — просто стыдно. Почему не подсказал режиссер, не почувствовал сам, что получилось так плохо?

Нельзя относиться к профессии «и так сойдет». Я с этим борюсь до последнего патрона. Когда мне говорят: «Да ладно!» — я готов не разговаривать с этим человеком. Если ты что-то делаешь, должен делать на 100% или не делать вовсе. Я самокритичный актер, но не рефлексирующий, Бог миловал. Никогда ни на кого не сваливаю свою вину. Могу критиковать только себя, все остальное — не мое собачье дело.

— Опять мы вернулись к собакам. Есть такая поговорка, что переиграть кошку или собаку нереально. Вы согласны?

— Это неправда. Переиграть собаку невозможно, если ты плохой актер. Все остальное — лукавство и оправдание, что, может быть, ты чего-то не можешь. Почему говорят, что нельзя переиграть детей и собак? Потому что они живут — не играют. Так живи на сцене, в кадре, не лицедействуй, пропускай через себя!

— У вас есть домашние животные?

— Есть собака Белка, которая гуляет сама по себе. Я не могу назвать ее своей, потому что она общая — бегает, где хочет, делает, что вздумается. Но почему-то для жилья выбрала наш дом.

— Последнее время вас очень много в телевизоре. Вас самого это не напрягает?

— Это из-за рекламы сериала «Лихач» кажется, будто я не схожу с экрана. Даже моя дочь хотела бы чаще видеть меня не на ТВ, а вживую.

— Пандемия обернулась для вас новым хобби.

— Когда началась пандемия, все по домам разбежались. И для меня наступило время, когда наконец я переделал кучу накопившихся дел и занялся земледелием. Мне нравится копаться в земле. Сам удивился, но поставил парник. Купил семена, вырастил рассаду болгарского перца. В итоге перцев было столько, что не знал, куда их девать. Теперь в семье есть свои картошка, огурцы, помидоры, горох, подсолнухи. Теща закатывает в банки плоды всех наших общих трудов. А еще я научился коптить рыбу.

Справка «Известий»

Никита Панфилов в 2006 году окончил актерский факультет Школы-студии МХАТ, после чего был зачислен в труппу МХТ, где прослужил до 2016 года. В 2015-м вышел первый сезон сериала «Пёс». В 2020-м дебютировал в Малом театре. Снимался в картинах «Духless», «Мажор», «Сладкая жизнь», «Клим», «Салют-7», «Учитель в законе. Возвращение» и др. Обладатель премии Ассоциации продюсеров кино и телевидения за лучшую роль второго плана в сериале «Мажор».

Дорогие друзья!

Перед закрытием на карантин мы успели выпустить премьеру по очень интересной и острой пьесе Фридриха Дюрренматта "Физики". В ней, между прочим, одну из главных ролей сыграл Никита Панфилов! Это его дебют в Малом театре. Смотрим фрагменты спектакля и делимся впечатлениями!

Популярный актер - о радостях отцовства, экстремальных увлечениях и, конечно, коронавирусе

Совсем скоро, вероятно, в апреле, мы увидим звезду «Пса», «Мажора» и «Сладкой жизни» в новом сериале «Лихач», который выйдет на НТВ и в котором актер играет сотрудника сочинского угрозыска.

Но это вовсе не значит, что Панфилов застрял в образе обаятельных ментов. На самом деле у Никиты только что состоялась серьезная театральная премьера, а еще он втайне ото всех снимает кино.

«Нравится сидеть дома с женой — и слава богу!»

— Никита, в «Лихаче» у вас снова знакомый типаж — суровый, смелый и справедливый оперативник Сергей Сотников. Не устали от таких?

— Ну, они же все разные. Я выбираю. Сейчас у меня такой период, что есть возможность отказываться и браться за работу, которая интересна.

Во-первых, у моего героя был реальный прототип — следователь сочинской полиции в 90-е годы, это мне сразу понравилось.
Во-вторых, он из тех персонажей, которые не похожи на всех остальных. На самом деле это всего лишь второй блюститель порядка в моей карьере, просто «Пес» идет уже шестой сезон, поэтому кажется, что их много. Лихач (это прозвище главного героя. — Ред.) — неординарный человек.
Он никогда не ходил в форме, ездил всегда на мотоцикле, для всего начальства был как кость в горле. И пока он служил замначальника сочинской полиции, там действительно было спокойнее. Он даже повышение не брал, чтобы не осесть в рабочем кабинете. Крайне принципиальный человек был.

— Самому на съемках лихачить пришлось?
— Я много ездил сам, но трюки, конечно, выполняли каскадеры. Этого просто нельзя делать исходя из здравого смысла — если травма, тут же вылетишь из съемочного процесса. Сам я езжу на мотоцикле, но не лихачу.

— Адреналин и все, что с ним связано, вас привлекает? Скорость, высота, парашюты…
— Конечно. У меня же выходит передача «Предельное напряжение» (канал «Моя планета». — Ред.), там как раз все про экстрим. Я все это пробовал: сноуборд, фристайл, горные лыжи, параплан, аэростат, мотогонки. Все мне нравится, да.

— Что сами практикуете из экстремальных увлечений?
— В качестве хобби? Сноуборд. Иногда велосипед. А так… Больше ничего, пожалуй. Но из того, что сильно-сильно понравилось — параплан. Крайне редко удается на нем летать, но если получается — эйфория незабываемая! Лучшее, что есть из экстрима, на мой взгляд.

— Мужчина должен практиковать подобные вещи, чтобы оставаться мужчиной?
— Да никто никому ничего не должен. Зачем? Разве что ОБРАЗ поддерживать. Но это глупо. Нравится — занимаешься. Нравится сидеть дома с женой — да слава богу! Лишь бы счастливым был. Надо получать удовольствие от жизни — все должно быть по любви.

— А армия?
— Армия точно не по любви (смеется). Современная армия — совсем другая, служат год, все поменялось с тех пор, когда я служил. Теперь в армии не то что даже не страшно, туда нужно ходить. Примерно как спортлагерь сейчас.
Никто не убирается, не готовит, часы, мобильные — все есть. Ну что это? Хотя, может быть, так и правильно. Солдат должен уметь воевать, а не убираться в казарме и стирать портянки.

— Когда Добрыня Никитич (речь о сыне актера, которого зовут Добрыня. — Ред.) вырастет и подойдет возраст, вы будете за то, чтобы отправить его в армию?
— Я — за. Есть, конечно, некоторые воинские части и посуровее. Но в принципе это неплохо. Я был бы за то, чтобы сын туда пошел. Но это будет не скоро (сейчас мальчику шесть лет. — Ред.).

«В Малый театр попал благодаря «Псу»
— После многолетней паузы вы вернулись в театр. И совсем недавно выпустили спектакль «Физики» в Малом театре, где играете Иогана Мебиуса. Тревожно было?
— Пять лет, как я ушел из МХТ им. Чехова… Скажу так: если бы я не служил там 10 лет прежде, то, наверное, мог бы обойтись без театра. А так существует зависимость — от сцены, от театра. Это актерская необходимость.
Меня тянет на сцену. Конечно, когда пришло предложение от Малого театра, был рад. Репертуарный театр мне ближе и я понимаю, что не могу без него. Постоянный тренинг, нечто родное и близкое. Счастлив, что в моей жизни это появилось.

— Малый театр славится консерватизмом и академичными постановками. На вас, актера современных и весьма смелых сериалов, там не смотрели косо? Мол, что этот, из «Сладкой жизни», у нас забыл?
— Меня же позвал Юрий Мефодьевич Соломин, а ему очень понравился «Пес» (смеется). Говорит: «Хорошо бы, если бы этот парень у нас служил». Я и пришел. Поэтому все вопросы к нему. Этим все сказано.

— Крыша серьезная, и правда. Кстати, на съемки «Пса» вы часто привозили жену с дочкой Авророй. А на репетиции в театре их звали?
— Нет, ну на репетиции никто не зовет, конечно. Жене очень хочется увидеть, что получится, это факт. Но заранее и не стоит звать, пожалуй, так никто не делает.
На съемках, грубо говоря, выходит продукт — можно позвать. А в театр… Да я и сам еще там на птичьих правах, еще жену буду звать… Нехорошо. На премьеру позову — вот там будет волнительно.

— Сейчас весь мир охвачен паникой в связи с пандемией коронавируса. Наблюдали уже проявления истерии? И как это отразилось на съемках?
— Да, к сожалению, был свидетелем того, как люди в магазине чуть не подрались из-за продуктов. Да и театр наш закрыли до 10 апреля в связи с карантином. Плохо, но премьеру отыграть мы успели — получил колоссальное удовольствие. Съемки, увы, пока тоже отменяются.

— Профилактику проводите?
— Стараюсь избегать дополнительных рисков и инфекции, конечно. Потому что уже не знаешь, как отличить обычную простуду от пресловутого коронавируса. Надеюсь, все скоро хорошо закончится. В Китае же закончилось. Чем мы хуже?

Егор Арефьев, teleprogramma.pro

В Малом театре готовятся к премьере. Спектакль «Физики» по пьесе швейцарского драматурга Фридриха Дюрренматта ставит Алексей Дубровский.

Борис Невзоров: «Дюрренматт в малом театре? Вы что с ума сошли?! Это же не ваш автор! Не сумеете! У вас же бороды да кафтаны. Но вот мы решили стряхнуть с себя остатки пыли».

Выводить из зоны комфорта – по этой цели Дюрренматт бьет метко. У «самого мрачного комедиографа», как называл себя сам драматург, – театр абсурда, пьесы-параболы, где в бессмысленности рождается истина.

«Любопытное время не только в театре. В жизни – время, когда люди не очень хотят высказывать эмоции напрямую, избегают пафоса, обходят острые углы... Дюрренматт – альтернативный способ высказывания – способ парадокса. Даже есть такая фраза – через парадоксальное проявляется действительность», – рассказал режиссер Алексей Дубровский.

«Человек ХХ века, свой жизненный опыт приобретает в условиях катастроф, при этом он сам вынужден доискиваться до причин кризисов, депрессий и войн», – говорил Дюрренматт, объясняя популярность детективного жанра. В «Физиках», как и во многих других его текстах – шпионы, загадочные убийства, расследования... И на фоне этой криминальной эстетики разворачивается серьезный разговор.

«Когда я прочел „Физиков“, я испугался, я ничего не понял. То, что написал Дюрренматт, это караул какой-то. Я спросил у Леши – будет ли что-то изменено? Слава Богу, мы внесли много изменений в пьесу, что делает ее более злободневной», – признался актер Никита Панфилов.

Доросло ли человечество до тех откровений, которые ему может дать гений? Над этим вопросом физики рассуждают в сумасшедшем доме. Мёбиус объявил себя безумным добровольно, чтобы огородить мир от разрушительной силы своих открытий. Он считал, что долг гения оставаться непризнанным. Иначе или мы останемся в сумасшедшем доме, или сумасшедшим домом станет мир.

Алия Шарифуллина

Актер Никита Панфилов в 2006 году окончил Школу-студию МХАТ, проработал десять лет в Художественном театре, потом решил, что, по крайней мере, на ближайшее время хочет связать свою жизнь с кино. Прошло пять лет, за это время вышло пять сезонов сериала «Пес», где Никита играет главную роль и еще десяток фильмов с его участием.

В марте Никита дебютирует на сцене Малого театра в спектакле «Физики» Фридриха Дюрренматта. Газета Малого театра расспросила актера о его отношении к театру, учителях и причине возвращения на театральную сцену.

В какой момент ты понял, что хочешь быть артистом?
Всю жизнь эта профессия за мной шла. Но мне с детства говорили, что от настоящей работы устаешь, что всегда должно быть сложно. И поэтому я работу актером не воспринимал как серьезное дело и задумывался, чем я еще хочу заниматься в жизни? Но в конце концов понял, что единственное чего я хочу - это актерская профессия.

Сразу получилось поступить в театральный ВУЗ? Куда?
После армии. Документы подавал везде. Есть такое правило: надо поступать везде, чтобы «начитать» программу, а потом уже стараться поступить туда, куда хочешь. Я выбрал Школу-студию МХАТ, курс Золотовицкого и Земцова. Но меня не хотели брать, по студенческим меркам я был уже старый - 23 года. Долго решали. Когда начали объявлять поступивших, на «П» моей фамилии не было. Меня назвали в самом конце. И за то время, пока называли фамилии, я думал, что потеряю сознание.

Расскажи про своих мастеров?
Я учился в мастерской Игоря Золотовицкого и Сергея Земцова. Это был их первый курс. Изначально его набирал Александр Александрович Калягин, но он попал в больницу на первом туре. Потом Олег Павлович Табаков, который на тот момент был заведующим кафедрой актерского мастерства, хотел нас брать, но тоже не сложилось. В итоге Табаков узнал, кто ведет подготовительные курсы, и предложил Сергею Ивановичу Земцову и Игорю Яковлевичу Золотовицкому набрать свой курс. На первом курсе в нас пытались впихнуть все, что возможно. У нас было 15 педагогов на отрывках. Спать приходилось очень мало. Зато у нас получился один из самых звёздных курсов со времен Олега Басилашвили (однокурсниками Басилашвили были Татьяна Доронина, Михаил Козаков и др.). Со мной учились Максим Матвеев, Антон Шагин, Марьяна Спивак, Кирилл Петров, Петр Кислов, Ася Дубровская, Катя Вилкова и многие другие. Было сложно, многих отчисляли. Я каждый год подходил к Золотовицкому и спрашивал: «Игорь Яковлевич, вы меня отчислите?» Он ругался, конечно, но не отчислил.

Откуда такой страх?
Мне казалось, что могут выгнать за что угодно. Видел, как летят головы, и боялся, переживал.

Кого из педагогов ты можешь назвать учителями?
Вот тут точно могу сказать, что каждого. Золотовицкий с Земцовым так нас опекали! Например, на четвертом курсе просили Константина Аркадьевича Райкина нас посмотреть. Он сказал, что только что сам выпустил курс и ему в театр не нужны молодые актеры. Наши мастера ответили, что брать никого не надо – нужно просто посмотреть, чтобы мы перестали бояться показов в театры. Райкин пришел и все равно взял Марьяну Спивак в свою труппу. Нас оберегали и с нами нянчились, как с детьми. И до сих пор с мастерами сохранились отношения, как с родными людьми. Потому что мы первые и самые любимые.

Что ты играл в дипломном спектакле?
С дипломным спектаклем отдельная история. У меня его не было, потому что на четвертом курсе или даже в конце третьего меня пригласили сниматься в сериал «Адъютанты любви» (вышел в 2005 году на «Первом канале»). И это был уникальный случай, когда к Олегу Павловичу, к Игорю Яковлевичу подошли и лично попросили за меня – этот фильм мне зачли как дипломный спектакль.

В этом сериале был очень хороший актерский состав.
Да. Там было много звезд: Абдулов, Джигарханян, Золотухин, Филиппенко, Я ходил, смотрел на них и думал, с кем я в одном кадре, боже мой! Для меня это было сказкой. Я не понимал, чем я заслужил находиться с этими мэтрами в одном кадре. Я очень много от них получил и энергии, и понимания профессии.

Куда ты пошел после окончания института?
Уже на втором курсе я начал играть в спектакле «Осада» Евгения Гришковца. Началось все с того, что мы делали отрывки на фантазию. Мы решили, что герои «Чиполлино» – семья цыган, раз у них так много детей и нет дома. Я был папа Чиполлоно. Отрывок понравился педагогам. Ко мне подошел Золотовицкий и сказал, что нужен актер на роль Икара в «Осаду». Меня показали режиссеру и автору спектакля Евгению Гришковцу. Тот сказал Золотовицкому: «Ты считаешь? Тогда пускай». И это был весь разговор. Мой первый выход на сцену был самый волнительный день. Я думал, что от страха у меня сейчас отвалятся ноги, тряслись колени, хотя я уже достаточно много выходил на сцену. Но не Художественного театра. Потом уже были и другие спектакли: «Изображая жертву», «Тартюф», «Последний день лета», «Ундина». Появились большие роли.

Сколько лет ты проработал в МХТ?
Ровно 10 лет. А потом я принял для себя решение, что пора уходить.

Уходить в никуда?
Нет, в кино. Я решил, что с начала нужно заработать себе имя, а потом уже вернуться работать в театр.

Ты не сожалел потом о своем решении?
Нет, ни дня не жалел. Я давно понял, что в моей жизни все происходит так, как должно быть. Я должен был уйти, еще и такая круглая дата – 10 лет. Конечно, не сразу решился, было тяжело, но потом сделал выбор в пользу кино.

А сейчас? Откуда возникла потребность вернуться в театр?
Я люблю театр. Это моя зависимость. Когда ушел их МХТ им. Чехова, мне три года снились спектакли: что я забываю выходы, текст... Не мог ходить в театр смотреть спектакли, потому что ощущал себя в зрительном зале не с той стороны. Все время думал, как бы я сыграл, начинал ностальгировать. Абсолютная зависимость. Отвыкал года три, а всего без театра жил пять, может, шесть лет. Антреприз предлагали очень много, но я не соглашался. Мне нравится театр-дом, когда ты понимаешь, куда ты приходишь, а не разъезжать с гастролями. Я вообще домашний человек. У меня есть дом, куда и я прихожу каждый день, есть семья, жена и ребенок. Доля меня это важно. И так же с театром. Я не хотел антрепризу, потому что это непостоянство. К примеру, мне предложили поехать в Америку и играть там 24 спектакля за 30 дней. Я подумал, зачем ехать? Зачем носиться по городам и штатам и, ничего не понимая, играть спектакли? А потом, так и не увидев ничего, улететь. Это просто зарабатывание денег. Но я в профессии не только для того, чтобы зарабатывать деньги. Не все меряется деньгами. И я делаю то, что мне нравится. Потому что я хочу не только смотреть, как играют другие, а хочу сам играть – это моя профессия. Пришло время – мне нужен был театр. И по тем предложениям, которые мне сыпались одни за другими, я понимал, что сейчас что-то будет. И вдруг позвонил Леша (актер и режиссер Малого театра Алексей Дубровский) и спросил: «Не хочешь ли ты…?» Я сказал, что хочу. Как можно спрашивать! И согласился еще до того, как он мне прислал пьесу, раньше, чем мне сказали, что за роль и что за автор.

А когда сказали, какие были ощущения?
«Физиков» я читал давно, еще в институте, так как читают перед экзаменом – через строчку и по диагонали. Когда я прочел пьесу сейчас, я сначала ее даже не очень понял. Со страху позвонил Леше, спросил, есть ли у него какое-то видение, рассказал, что у меня внутри хаос и страх. Леша уверил меня, что все будет хорошо. Потом была встреча с Юрием Мефодьевичем. Он, конечно, человек такой энергии и энергетики!

Сериал «Пес», где ты играешь главную роль, способствовал вашему знакомству?
Да, он видел меня в этом сериале и запомнил. Так что я понял, что для чего-то в моей жизни сериал «Пес» нужен. Юрий Мефодьевич сразу располагает к себе. И когда он сказал: «Может быть, на ТЫ? Я ответил: «Да, конечно». – «Нет, в смысле я к тебе на ты, а ты ко мне на Вы». – Я сказал: «Да, конечно». И мы посмеялись. Это старая гвардия, человек-легенда. Что тут еще скажешь!

Постепенно с «Физиками» у тебя сложились отношения?
Да. И меня поражает, что Леша идет на контакт. Что он не властный режиссер, что он находится в диалоге с актерами. А я уверен, что только в диалоге рождается что-то хорошее, а иногда очень хорошее и талантливое, и даже гениальное. Но только в диалоге. Если актер или режиссер тянет на себя одеяло, если кто-то не слышит партнера, то ничего не получится - и это мое убеждение.

В этом спектакле у тебя замечательные партнеры.
Да. Важно, что мы все время в диалоге. Они периодически что-то подсказывают, то о чем я бы не догадался. И это здорово.

А твой герой? Какие он вызывает чувства?
Я с ним, конечно, не согласен, но любого персонажа нужно всегда оправдывать. Какая-то доля наивности в нем есть: он в сумасшедшем доме попытался пойти против мировой системы. Это так утопично и наивно, что вызывает жалость.

Сейчас репетиции идут очень активно. Как тебе удается в своем графике соединять кино и театр?
Я уже говорил, что все, что в моей жизни происходит, все к лучшему. Ровно на период выпуска спектакля у меня отпуск от съемок. Зимой их всегда меньше. У меня сейчас два или три отснятых фильма, и получился небольшой провис, в который идеально вписываются репетиции. Такие случайности не случайны. Давно уже было пора работать в театре, потому что театр – это моя жизнь, это основа, я считаю.

Ты хорошо себя чувствуешь в Малом театре?
Абсолютно. С начала у меня было странное ощущение от масштаба. Я никогда не был в закулисье Малого театра, меня оно очень впечатлило. Коридоры, залы, кабинет худрука. Я счастлив тем, что моя жизнь так повернулась, что в ней сейчас случился Малый театр.

Беседовала Дарья Антонова