Дорогие друзья!

Продолжаем наш показ спектаклей, посвященный юбилею Юрия Мефодьевича Соломина. Сегодня смотрим комедию А.Н.Островского «Лес», поставленную нашим художественным руководителем в 1998 году.

Надо заметить, что именно с этой пьесы началась режиссерская деятельность Юрия Мефодьевича. Впервые самостоятельно он поставил «Лес» в Болгарии в 1975 году. А заняться режиссурой, как рассказывает сам Юрий Мефодьевич, ему посоветовал Акира Куросава, у которого он снимался в фильме «Дерсу Узала».
«Куросава повторил это в одном из своих интервью. В Болгарии интервью прочитали и позвали меня, знакомого им по кинофильмам – “Адъютанту его превосходительства” прежде всего, поставить в театре города Толбухина “Лес”»

И снова обратимся к книге В.А.Максимовой «И это все о нем»: «Начиная репетиции классики, Соломин дает актерам простой совет: «Нужно внимательно читать авторский текст. Там все написано…» <…>
Он уверен, что и сам именно так работает – всего навсего «внимательно читая». Однако объясняет он себя и свои спектакли проще, элементарней, чем есть на самом деле. Медленное чтение для него лишь начало. <…> Соломин пьесу не столько читает, сколько «вычитывает», дочитывает ее, извлекая пропущенное, не замеченное предшественниками.
Его постановка «Леса» (1998) в Малом об этом свидетельствует. «Преданность бедолаг-актеров искусству», – определил режиссер главную тему спектакля, который, однако, не сводится к «вдумчивому чтению», так же, как и «арифметическому сложению» отдельных фигур. «Лес» Соломина разнообразней, сложнее по смыслу и художественным свойствам. В нем есть логика и последовательность общего решения; соседствуют и спорят несколько начал и миров. Прежде всего – это мир красоты, вечной, нетленной природы... Красоте аплодирует зритель, когда открывается занавес и видны мощные стволы деревьев в предзакатном свечении – гладкие, позолоченные солнцем, вобравшие в себя его живое тепло (художник Энар Стенберг). Зеленых крон почти не видно. Они сплетаются где-то высоко, в «поднебесье» сцены. За деревьями синеет лесное озеро, чудятся и манят не только «опушки и полянки, светлые, воздушные», но другая, вольная жизнь, недоступная обитателям усадьбы Гурмыжской, да, пожалуй, и нам, обыкновенным людям-зрителям.
Пеньки, расставленные на сцене, прозаически свидетельствуют о том, что в поздней страсти к недорослю Буланову (Алексей Фаддеев) Гурмыжская свой лес распродает. На один из пеньков присаживается усталый путник Несчастливцев.
Справа выстроено крыльцо барского дома с колоннами. Слева – белой скатертью накрытый стол с кипящим самоваром. В центре – качели. Есть настоящий фонтан с настоящей льющейся водой.
Соломин любит на сцене вещную, предметную среду, которая в его постановках бывает ностальгической стилизацией (в воплощениях Чехова), гиперболическим сгущением (в его «Ревизоре»), но никогда – буквальной, натуральной копией реальности.
В «Лесе» по всем внешним признакам бытовая обстановка таит в себе ироническое остранение, лукавую улыбку режиссера и сценографа.
В добротном, неторопливом, по-старинному обстоятельном и красивом спектакле фонтан начинает течь сильнее, когда эмоции нарастают. Вокруг стола с китайским сервизом и самоваром носится, совершая утренний моцион «для здоровья», проделывает гимнастические упражнения дама из ХIХ века – Гурмыжская, «моложавая, кокетливая, веселая», с «жгучей ненавистью к чужой молодости» ; в модной, современной пижаме тренируется на глазах у Буланова, меняет туалеты, обольщает недоросля-недоучку с «умом практическим».
В кульминационных эпизодах над пеньками, крыльцом, самоваром, сервизом, качелями и фонтаном загораются в вышине разноцветные софиты, заливают пространство розовым, зеленым, синим светом. Когда Несчастливцев уговаривает Аксюшу идти в актрисы, оба они стоят у «огненной черты» рампы в сиянии «невероятно красивых лучей».
Режиссерские акценты Соломина просты. Понятно, когда он подсмеивается над персонажами, когда язвит, а когда любуется ими.
Неизменно требуя бережного отношения к классике, текст «Леса» постановщик, однако, «почеркал изрядно». Сильно сократил роль молодой героини-бунтарки, оставив ей слов намного меньше, чем в пьесе, которая из четырехактной стала двухактной, с одним антрактом. История любви Аксюши и Петра отодвинулась на второй план. Куда больше внимания отдано другой любовной паре – Гурмыжской и Буланову.
Но главная в спектакле любовь – к театру. Привязанность Островского к провинциальным актерам, сочувствие им всемерно усилены режиссером по той простой причине, что точно так же, с любовью, умилением, юмором, относится к российской театральной провинции он сам, болея и тревожась за нее сегодня, с волнением, интересом, беспокойством всматриваясь в ее необъятность.
Как известно, в пьесе Островского актеров только двое, – комик и трагик. Но в спектакле определенно и сильно ощущается, что за плечами Несчастливцева и Счастливцева, гонимых судьбой из Вологды в Керчь и обратно, – множество подобных, «каста, орден, братство» мечтателей и театральных безумцев, бездомных и вдохновенных, навсегда отравленных сладким ядом сцены.
«Лес» Соломина – о русских провинциальных актерах, о комедиантах и комедианстве, которое противостоит пошлому и расчетливому миру «Пеньков».
Мы замечаем выцветший старый плащ Несчастливцева и его «пастушечью» шляпу с обвислыми полями. На опушке леса луч солнца осветит ему лицо, и мы увидим, что он не молод (у автора – всего только тридцатисемилетний, как знаменитый провинциальный актер ХIХ века Николай Хрисанфович Рыбаков, с которого Островским «списан» персонаж), потрепан жизнью, устал, раздражен, заносится в гордыне и хвастовстве перед бедным своим товарищем Аркашкой.
Соломин неслучайно выбрал на роль Несчастливцева Александра Ермакова, артиста с прекрасным голосом, сильным темпераментом и грубоватым, простоватым (словно вырубленным) лицом, который начинал в Нижнем Новгороде, работал в Харькове и по собственному опыту знает, что такое театральная провинция. Несчастливцева – свою первую заглавную роль в Малом театре (на третий сезон служения) – Ермаков исполнил «в миноре», таким образом давая понять, что его герой живет во власти сыгранных ролей и своего «амплуа».
Рассказывая, они разыгрывают по ролям эпизоды собственной жизни. Несчастливцев – встречу на подмостках сцены с Николаем Хрисанфовичем Рыбаковым. Низким, рокочущим, «важным» голосом Рыбакова повторяет одобрительные слова великого трагика в свой адрес: «Ты, говорит, да я, говорит… И руку мне на плечо положил… Лестно…»
Он предстает то актером-романтиком, то пародией на романтизм, горе-трагиком, склонным к красивой позе, переигрывающим, пережимающим «Актером Актерычем» на амплуа «героев» и «благородных отцов». И еще мистификатором, «чертом», который дурачит и пугает хапугу-купца, а перед теткой-помещицей изображает благородного и печального военного офицера в отставке, «кадровую косточку».
Аркашка «в лицах» показывает Несчастливцеву свое краткое пребывание в богатом доме у родственника, так что перед нами зримо возникают и звероподобный дядька-купец, и богобоязненная тетка-купчиха, которая ахает, ужасается безбожнику-племяннику, пыхтит, гоняет чаи; и весь обиход дома, сонного, сытого, скучного, где к беспаспортному беглецу Аркашке, едва отогревшемуся в тепле, является мысль: «А не удавиться ли?..»
Перед лакеем Карпом Аркашка предстает заезжим иностранцем, увлекаясь, получая удовольствие от собственного притворства. В ночной сцене с Улитой изображает героя-любовника, которым никогда не был, но которым мечтал бы быть. Его постоянно «…тянет на водевильный куплет, на какую-нибудь штучку вроде канкана». В Буланова стреляет пробкой от шампанского. Известная поколениям роль превращена в «каскад и фейерверк находок и шуток, порой довольно хулиганских».
Несчастливцева и Счастливцева мы постоянно видим в их профессиональном деле, в игре. Большой спектакль Соломина включает в себя множество маленьких. Театр живого чувства и сердечного волнения, трогательный, даже скорбный (когда свою жизнь рассказывает гонимый и нищий Аркашка) и – лицедейский, шутовской, не прячущий притворства; театр – мистификаторов и обманщиков, «театр весь» с его силой, слабостями и штампами, театр, как таковой, присутствует в спектакле.
…Актерская кульминация спектакля – Евгений Валерьянович Самойлов – Карп. Знаменитый в молодости красавец, романтический герой советского кино, игравший Петра в «Лесе» Мейерхольда, с благородной сдержанностью исполнил роль старого верного слуги, барского человека.
«В Малом все старики – чудо». Образом древнего Карпа, предтечи чеховского Фирса, который живет долго, все видел и разучился удивляться человеческой низости, – Самойлов подтвердил неоспоримость суждения. (Соломин сам хотел сыграть Карпа; выручая театр, сыграл его несколько раз. В программках спектакля значится его фамилия, но основным исполнителем до конца оставался Самойлов.)
Упоенно актерствует Гурмыжская – Ирина Муравьева, меняет лики монахини-пуританки, щедрой благотворительницы, жертвы людского обмана, пылкой влюбленной, «умиляясь собственному благочестию перед гостями-помещиками». За ее лицедейством (не лишенным грации и обаяния) видна скареда, тиранша и сладострастница, дама-курица и дура набитая, как в любви, так в комерции и торговле.
Театр и антитеатр в спектакле Соломина противостоят друг другу. Но если за масками и личинами Аркашки и Несчастливцева пронзительно чувствуеся их ч е л о в е ч е с к о е, то за притворством обитателей «Пеньков» нет ничего, кроме отвращающей пустоты. Их лицедейство сродни самозванству.
На одной из репетиций Соломин объяснял: «Несчастливцев – раненый человек, человек страдающий. В нем заметен надлом. В прошлом веке готовили роль Гамлета, например, за неделю. Такой огромный труд души даром не проходит. И потому в конце, когда Несчастливцев восклицает: “Руку, товарищ!” – в этом нет пафоса. Это лишь означает “помоги мне, дай опереться на тебя”».
Режиссер сказал так и положил руку на левую часть груди. Потому что у Несчастливцева болит сердце. А может быть, оно болело у самого Соломина.
Шут Аркашка злится, дерзит, грозится переломать георгины в саду Гурмыжской и вдруг становится трогательным. В актерской своей жизни он переиграл множество «маленьких людей», но сам – не «маленький человек». Даже у друга Несчастливцева не желает быть лакеем. В беспаспортном пьянице сохранилось человеческое достоинство. И гордости у него, отнюдь не глупого, – не меньше, чем у приятеля-трагика.
В русском Санчо Пансо – Аркашке чувствуется незаурядный дар смешного и душевная широта. Они оба – чужаки в усадьбе Гурмыжской, и они талантливы. Их дар искажен, не использован в полную меру, но не погублен до конца. Соломин настаивает на актерской одаренности обоих, уверенный, что в театре нет бесталанных людей, а есть лишь те, которым не улыбнулась удача, которых миновал «случай».
Видно, насколько он знает актерскую «породу». В его лицедеях – неприкаянность, изгойство и беспечность, забубенность и озорство. Но еще – внутренняя тревога, печаль. С ними беспокойно. Они опасны для Гурмыжской и ее окружения, несут угрозу всем сытым и беспечальным.
Режиссер подчеркивает их сходство с бескорыстными и любящими друг друга героями Сервантеса. «Второй акт постановщик завершает скульптурной мизансценой Геннадия и Аркашки в позах Дон Кихота и его верного оруженосца Санчо Пансы» .
Меркнет свет, лишь Несчастливцев и Счастливцев остаются на сцене. Над ними волшебно горят в вышине цветные огни софитов. Все исчезло и прошло, кроме искусства.
Они уходят вдаль, в прозрачную синеву, тесно шагая друг возле друга. И на плече у маленького Аркашки лежит дружеская рука большого Несчастливцева. Бездомные, безвестные, нищие, они никогда не отступятся от театра. Станут вновь и вновь, до самой смерти отправляться в путь-дорогу в поисках счастья и славы.
Финал спектакля не весел. Счастливцев и Несчастливцев ушли, то есть изгнаны. Хозяйка и гости «Пеньков» празднуют и торжествуют. Один лишь старый Карп замер в неподвижности и молчании».
В постановке, которую вы сегодня увидите, заняты Ирина Муравьева (Гурмыжская), Александр Ермаков (Несчастливцев), Сергей Еремеев (Счастливцев), Евгений Самойлов (Карп), Алексей Фаддеев (Буланов), Инна Рахвалова (Аксюша) и другие.

Дорогие друзья!

Продолжаем нашу ретроспективу спектаклей с участием Юрия Мефодьевича Соломина. Сегодня у нас в программе уникальная запись - «Таинственный ящик» П.А.Каратыгина, который Юрий Мефодьевич не только сам поставил, но и сыграл в нем центральную роль – актера-неудачника Сен-Феликса.
Премьера состоялась 4 мая 2003 года, в этот же день была сделана и запись, которую мы вам сегодня предлагаем посмотреть. Она несовершенна технически, но очень дорога нам, поскольку на ней запечатлен уникальный спектакль.

Перед началом просмотра, по традиции, предлагаем вашему вниманию фрагмент из книги Веры Максимовой «И это все о нем»: «Драматический актер, Соломин с его легким комизмом и врожденной музыкальностью мог бы стать замечательным исполнителем водевильного репертуара. Он особенно чувствует этот старинный жанр, хоть и редко, но режиссерски и актерски успешно его воплощает.

Так он поставил и недолгое время играл (после тяжелой болезни в спектакль не вернувшись) старый русский водевиль П.А.Каратыгина – «Таинственный ящик» (2003) на французский сюжет. Не обладающий сильным голосом, пел чисто и музыкально. Подвижный, изящный, упоенно отплясывал канкан, высоко вскидывал ногу в лад и унисон со своими юными учениками, студентами Щепкинского училища, участниками музыкального и танцевального «хора».

Вместе с ним в шумном, веселом, бурлескном действе рождалась трогательная нота. Усевшись на краю сцены, он пел песенку о «Маленьком театре», который построит. По-детски тянул гласную «а-а-а» в слове «м-а-а-а-ленький», еще и руками показывал контур домика с остроконечной крышей. А зритель понимал, что не только о «театрике» месье Сен-Феликса идет речь, но и о большом Доме Малого театра, который после ушедших корифеев многие годы достраивает, любит, бережет он сам».
В спектакле заняты:
ДЮПРЕ, нотариус - Александр Клюквин
ЭМИЛЬ, его помощник - Алексей Фаддеев
БАРОН ДЕ РАТИНЬЕР - Александр Ермаков
БАРОНЕССА, жена его - Ольга Пашкова
ДЕРОШЕ, писатель - Борис Клюев
МЕРЛЮШ, мыльный фабрикант - Алексей Кудинович
ГОСПОЖА РАПЕ, содержательница табачной лавки - Инна Иванова
СЕН-ФЕЛИКС, актёр - ЮРИЙ СОЛОМИН
ДЖУЛЬЕТТА, его дочь - Варвара Андреева
МЛАДШИЙ ПИСАРЬ - Пётр Абрамов

Хорошего просмотра!

Дорогие друзья!

Сегодня мы продолжаем ретроспективный показ спектаклей с участием Юрия Мефодьевича Соломина и предлагаем вам посмотреть запись драмы А.П.Чехова «Дядя Ваня», в которой Юрий Мефодьевич сыграл заглавную роль – Ивана Петровича Войницого.

В необычайно атмосферном спектакле, поставленном Сергеем Соловьевым в оформлении Валерия Левенталя, были заняты Виталий Соломин (Астров), Валерий Бабятинский (профессор Серебряков), Светлана Аманова (Елена Андреевна), Татьяна Еремеева (Войницкая), Елизавета Солодова (Марина), Татьяна Друбич (Соня), Виктор Борцов (Вафля) и другие. Музыку к спектаклю написал композитор Исаак Шварц.

«Роль Ивана Петровича Войницкого, - рассказывает в своей книге театровед Вера Анатольевна Максимова, - в спектакле у приглашенного на постановку в Малый кинорежиссера Сергея Соловьева Соломин получил вовремя, не успев (как многие другие известные исполнители) состариться (1993). Сыграл гибель прекрасного, живого, полного сил, а не угасающего человека, хозяина поэтической усадьбы, интерьер и экстерьер которой вширь и вглубь были развернуты на сцене Малого театра.

<…>

Печальный и нежный, любящий и достойный любви, которую он не выпрашивал, за которую пробовал бороться, дядя Ваня Соломина жил в отчаянье, со слезами на глазах. Он и в сельской глуши был изящен, любил Елену не одной только «душой» (как до недавнего времени было принято играть любовь у Чехова), но плотью, страстно, с надеждой на взаимность, недоумевая, отчего не слышит его прекрасная и холодная «Ундина».

Причину жизненной драмы героя Соломин объяснял не только внезапным разочарованием в профессоре Серебрякове, идоле и кумире обитателей поместья, а этой давней, безответной любовью. Елена приехала в усадьбу внезапно, после долгих лет разлуки он увидел ее, и сразу все обострилось, стало безнадежно ясным.

Не бездеятельный, а труженик, он был виноват не перед людьми, а перед собой – пассивностью, унынием (что у христиан считается большим грехом), параличом воли, органической славянской рефлексией. Безоружный в собственном благородстве, нисколько не похожий на неврастеника, он у Соломина не был прекрасен только потому, что был слаб.

Мизантропия Чехова, которая с легкой руки исследователей и биографов новейшего времени в российских и европейских постановках стала поветрием и модой, давно Соломину очевидна. Он чувствует скепсис автора-классика, но не переходит черты между его нелюбовью и любовью к людям, не превышает меру нелюбви. Тогда как во множестве современных чеховских спектаклей героев судят, унижая, разоблачая, уничтожая.

<…>

«Потрясение для пятидесятилетнего мужчины видеть, что его предает друг, что женщина, которую он боготворил, позволяет другому делать с собой все, что тот хочет. Финал пьесы каждый из зрителей поймет по-своему. Кто-то подумает, что дяде Ване физически плохо, а кто-то – что дядя Ваня кончился. Я думаю, что сердце его не выдержит и разорвется… Он плачет от бессилия, от боли, а когда мужчина в пятьдесят лет плачет – это страшно. Соня в финале говорит свой монолог над телом в сущности уже умершего человека».

Дядя Ваня – Соломин пока еще жив, но с колокольцами Астрова, отъезжающих летних гостей-пришельцев, несчастьем Сони, жизнь уходит из него. Он не слышит молитву-заклинание племянницы об «ангелах небесных» и «небе в алмазах». Задернется занавес и для него ничего не останется, кроме смерти.

Наверное, за последние десятилетия это лучший Иван Петрович Войницкий нашего театра, хоть и сыгранный не во МХАТе, а в Малом».

Дорогие друзья!

В преддверии юбилея Юрия Мефодьевича Соломина мы начинаем показ спектаклей с его участием и тех, что были поставлены им на сцене Малого театра. Первый из них драма А.Н.Островского «Пучина», в которой Юрий Мефодьевич сыграл роль Кирюши Кисельникова.
Спектакль был поставлен в 1973 году режиссером П.П.Васильевым. Партнерами Юрия Мефодьевича были Е.Н.Гоголева (Анна Устиновна), И.А.Любезнов (Боровцов), А.М.Торопов (Переярков), Б.Ф.Горбатов (Турунтаев), В.А.Сафронов (Погуляев), Н.В.Подгорный (Неизвестный) и другие.

Спектакль имел большой успех, а роль Кисельникова стала одной из самых ярких в сценической карьере Юрия Мефодьевича. Вот что пишет о его исполнении в своей книге театровед В.А.Максимова: «Соломин – актер крупных планов не только в кинематографе, но и на драматической сцене. Он может выдержать их сколько угодно и будет неизменно притягательным, обаятельным, манящим, потому что при самом требовательном всматривании в игре его (в «Пучине» тихой, ровной, мучительно постепенной в нарастании трагизма) не найти ни мгновения пустоты.
Его крупные, молчаливые планы, пленительное лицо артиста, переменчивая, подвижная мимика, чередования боли, страха, внезапной надежды; то добрые, то безумные «запредельные» глаза его оказались первостепенно важны в роли.
Углубляясь в образ, Соломин сыграл Кисельникова много сложнее, чем написано в пьесе. Он лишь начал с известной, повторяющейся в веках ситуации – «среда заела». С изматывающей искренностью воссоздал капитуляцию чистого, но слабого человека, исход в домашний ад, в пучину, в яму жизни; унижение отвергнутого и не любимого. <…>

Пронзительная правда унылых будней проступала в игре Соломина. Бедность и нищета были поняты и представлены им как человеческое страдание и унижение, но еще и как «благодатная» почва, на которой произрастают обман и преступление. Несчастье нищеты Соломин соединял с подлостью и грязью, кошмаром повсеместного обмана. <…>

В Кисельникове артист увидел больше, чем историю слабого человека. Сотворенной ролью прикоснулся к нашим общим национальным бедам, слабостям и тайнам русского характера, вобравшего в себя терпение, доверчивость, многообразные таланты, благородство, доброту, но и рефлексию, бездействие созерцательности, слабую волю, неизбывное обломовское «не хочется», «не буду»… <…>

Неотступно прослеживал актер, как меркнет человек и зябнет его душа; как страшен «озноб души», когда «боль жизни… могущественнее интереса к жизни»…
Когда-то характерам, подобным Кисельникову, гениальный философ Василий Розанов дал исключительную по точности характеристику. «Русский мечтатель» слушает «неумолчный шум в душе… и существует для разговоров. Не для дела же?... Даже больше, чем пищу... любит мечту свою». В нем – «...отсутствие всякой внешней энергии, воли к бытию… а на конце всего: бедные мы человеки!». Вслед за Розановым герой Соломина мог бы повторить: «Я пришел в мир, чтобы видеть, а не совершить». Мог бы и спросить себя: «Что же ты любишь?» – и ответить: «Мечту свою» (Сб. Розанов В. Избранное. Мюнхен,. 1970. С. 67).
По рождению Кисельников не интеллигент, но Соломин сыграл предтечу русских интеллигентов. Неожиданные, необъяснимые в старом Замоскворечье, были в герое деликатность, благородство, чуткость к прекрасному, доброта, но и слабость, и доверчивость, и беспечность – положительные и отрицательные свойства, присущие известному сословию, которое во времена написания Островским «Пучины» лишь зарождается, еще только будет, а утвердится в России на рубеже ХIХ–ХХ веков, под малопонятным европейцу названием «интеллигенция». <…>

С мучительной неспешностью, с изматывающей душу зрителя постепенностью, подробно играл Соломин, не пропуская ни единого этапа страдания и падения героя. <…>

По-разному можно играть безумие. У Кисельникова в финале спектакля – оно улыбчивое, блаженное. Его герой, который в компании разорившегося тестя теперь торгует на площади тряпьем и старыми вещами, ничего не помнит, никого не узнает – благообразный, с добрым лицом, с «запредельными», как у праведника на иконе, глазами. Никогда прежде он не был так спокоен и умиротворен, как сейчас, когда говорит о «двух жилеточках», старом утюге, о «кулечке гвоздиков», которые насобирал для продажи.
Ничего пугающего, чрезмерного, надрывного в помешательстве его нет. Страдание превысило меру, и человек убежал в безумие, как в возвращенное детство, и теперь почти счастлив. Бог или судьба послали ему в утешение полное бесчувствие. И улыбка у него – дитяти беспамятного, у которого нет прошлого. Но от такой невозмутимости и благостности веет ужасом. И песенка-бормотание, которой научил тесть-жулик, – «Талан – доля, иди за мной…» – отдает жутью. <…>

В отличие от сегодняшнего актерского большинства Соломин не отказывается от старого понятия «амплуа» и сам себя определяет «неврастеником». Взрывной, легко возбудимый, умеющий передать муку человеческой рефлексии, надрыв и трагическую надсаду, он сыграл множество людей, чья душевная жизнь обострена до предела. Однако он никогда не играл человеческую аномалию, безумие, болезнь в буквальном, медицинском смысле. Его врожденный вкус, строгость самоконтроля, особенная художественная деликатность этого не позволяют. Погружение в болезнь, в боль ему, актеру и человеку, не свойственно. И в этом смысле он – в юности простодушно открытый, полный надежд, сегодня – куда более жесткий, ожесточившийся, трудно идущий на контакты, но по-прежнему деятельный и четкий, избежавший всех погибельных соблазнов сцены, умеющий постоять за себя и за свое дело, опасный противник, – в неврастеники не годится.
В безнадежном финале «Пучины» есть свет. Актер не переступает черты, несет в себе светлый образ молодого Кисельникова и заставляет нас вспомнить, какой прелестный, легкий, веселый, душевно чистый человек был в юности этот недоучившийся московский студент, погубленный плохими людьми, подлой средой и собственной слабостью, но еще и честностью, добротой, доверчивостью, миражами мечты».

К счастью, этот замечательный спектакль был записан на пленку и у многих поколений театралов есть возможность увидеть и прочувствовать игру замечательных актеров.

Дорогие друзья!

18 июня художественный руководитель Малого театра, режиссер, народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин отметит 85-летие.

Театр подготовил серию онлайн-показов спектаклей и документальных фильмов, раскрывающих грани феномена Юрия Соломина – актёра, режиссёра, педагога и руководителя.

2 июня, 19:00 – «Больше, чем артист». Документальный фильма Дарьи Виолиной и Сергея Павловского

3 июня, 12:00 – «Пучина» А.Н.Островского. В роли Кисельникова – Ю.М.Соломин

5 июня, 12:00 – «Дядя Ваня» А.П.Чехова. В роли Войницкого – Ю.М.Соломин

9 июня, 12:00 – «Таинственный ящик» П.А.Каратыгина. Постановка Ю.М.Соломина, в роли Сен-Феликса – Ю.М.Соломин

11 июня, 12:00 – «Лес» А.Н.Островского. Постановка Ю.М.Соломина

12 июня, 19:00 – «Дальше – тишина» В.Дельмар. Постановка Ю.М.Соломина

16 июня, 12:00 – «Царь Федор Иоаннович» А.К.Толстого. В роли царя Федора – Ю.М.Соломин

17 июня, 19:00 – Юбилейный вечер народного артиста СССР Ю.М.Соломина. Малый театр, 2015 год.

18 июня, 19:00 – «Его Величество Актёр». Онлайн-премьера документального фильма Дениса Бродского

Подписывайтесь на наш канал в YouTube.

Дорогие друзья!

В преддверии 75-летия Победы в Великой Отечественной войне предлагаем вам посмотреть несколько спектаклей нашего театра, которые были поставлены в разные годы и были посвящены героической борьбе нашего народа с фашизмом. Первый из них – «Берег» по роману Ю.Бондарева. Спектакль был поставлен в В.А.Андреевым в оформлении Е.И.Куманькова в 1978 году. Роли исполняли: В.И.Коршунов, Н.И.Корниенко, Ю.М.Соломин, А.С.Эйбоженко, В.В.Кенигсон, В.А.Борцов, А.С.Потапов и другие. Желаем вам приятного просмотра.

Сегодня, 27 апреля за особые трудовые заслуги перед государством и народом указом Президента России В.В.Путина художественному руководителю Малого театра народному артисту СССР Юрию Мефодьевичу Соломину присвоено звание ГЕРОЙ ТРУДА. От души поздравляем Юрия Мефодьевича с этим замечательным событием и желаем ему хорошего самочувствия, бодрости духа и еще многих лет плодотворного служения Малому театру!

Ежегодно 18 апреля (Международный день охраны памятников и достопримечательных мест) и 18 мая (Международный день музеев) в Москве проводятся Дни исторического и культурного наследия. По сложившейся традиции в рамках Дней наследия в апреле и мае открываются для проведения экскурсий и специализированных мероприятий двери памятников истории и культуры.

Одним из филиалов Малого театра с 2006 г. является Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина, располагающаяся по адресу: Москва, Большой Палашевский переулок, д.5/1. В эту квартиру князь Сумбатов переезжает в 1892 г. уже будучи не только известным драматургом, но и ведущим актером Малого театра – Южиным (сценический псевдоним). К этому времени он уже сыграл вместе с М.Н. Ермоловой в знаменитом спектакле «Овечий источник» Лопе де Вега, в котором великая Ермолова выходила в своей «коронной» роли Иоанны Д’Арк, а Южин – в роли влюбленного в нее рыцаря Дюнуа. Дебютировав Чацким, он сыграл за 10 сезонов на московской императорской сцене 113 ролей, среди которых Уриэль Акоста, Лаэрт в «Гамлете», Клавдио (Много шума из ничего»), Городулин («На всякого мудреца довольно простоты»), Мортимер («Мария Стюарт»), Эгмонт Гёте, Яго, Макбет, Рюи Блаз Гюго, Гамлет. Имел грандиозный успех в спектакле «Эрнани» Гюго в роли Карла V (и получил за нее Орден академических пальм (Officier d'Academie Francaise) от президента Французской республики). Его пьесы «Соколы и вороны» (в соавторстве с Немировичем-Данченко), «Муж знаменитости», «Арказановы» с успехом идут в столичных и провинциальных театрах, зарабатывая для него славу одного из репертуарных драматургом конца XIX века.

Это дом и квартира №7 становятся для него родными – здесь он проживет всю жизнь со своей женой – Марией Николаевной, урожденной Корф, позднее к ним приедут его сестра Екатерина Ивановна с дочерью Марией Богуславской. Эта квартира будет славиться своим поистине грузинским гостеприимством, с всегдашним кахетинским и бесконечными разговорами об искусстве! Среди гостей Сумбатовым артисты Малого: Ермолова, Ленский, Рыбаков, Садовский, Александринки – В.Н. Давыдов, друзья-соперники из МХТ: Вл. И. Немирович-Данченко, К.С. Станиславский, В.И. Качалов, а также писатели (среди них любимый А.П. Чехов), профессора Московского университета, художники и др. Здесь репетировали, обсуждали новые спектакли и новые театры, пути русского искусства и общества, смеялись и спорили.

Сразу после смерти мужа (1927), Мария Николаевна превратила две комнаты в музей – оставив кабинет и гостиную в том виде, в каком были при муже, немного дополнив их интерьеры музейной экспозицией. Ее мечта – которую она выразила в своем завещании – чтобы эта квартира стала филиалом Музея Малого театра, и хранила историю о великих его артистах: Южине, Ермоловой, Ленском. Последняя воля М.Н. Сумбатовой исполнилась только в новом тысячелетии: в 2001 г. 4 комнаты бывшей квартиры №7 (более 60 лет являвшейся коммунальной) были переданы Малому театру, отреставрированы, и через 5 лет была создана музейная экспозиция.

Не только сохранить память о великих актерах прошлого, но и попытаться вернуть тот дух творчества, царивший в этих стенах – вот цель Малого театра сегодня. В квартире проводят экскурсии и лекции, рассказывающие о Южине, Ермоловой, Ленском и других театральных деятелях прошлого. Артисты и режиссеры современного Малого театра с удовольствием приходят сюда, чтобы встретиться в атмосфере квартиры Южина с сегодняшним зрителем, в формате встречи, творческого вечера или камерного спектакля. Мы проводим мероприятия с участием артистов Малого театра: читки пьес А.И. Сумбатова (в прошлом году в Ночь музеев мы читали вместе со зрителями пьесу «Джентльмен»), представления по произведениям Дорошевича, Гиляровского. Играем спектакли не только для взрослых («Граф Нулин» Пушкина), но и для самых маленьких любителей театра («Приключения новогодних игрушек» Е. Ракитиной, «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» Пушкина). Особый формат встречи – вечера, посвященные артистам прошлого, в которых их письма читают ведущие артисты театра: ТЕАТРАЛЬНЫЕ ИМЕНИНЫ, или АКТЕР - НЕ ЛАКЕЙ ПУБЛИКИ – об отношении к аплодисментам. Южина и Ленского; вечер памяти Остужева; вечера из цикла «История одной дружбы» рассказывают о взаимоотношениях великих артистов Ермоловой и Федотовой, Южина и Остужева, Яблочкиной и профессора Дурылина. В вечерах принимали участие н.а. России – В.М. Бейлис, С.Г. Аманова, В.И. Бочкарев, В.А. Дубровский, А.С. Кудинович, А.И. Охлупина, О.Л. Пашкова, Л.В. Титова, з.а. России – В.В. Андреева, А.Ю. Белый, В.В. Дахненко, О.А. Чуваева, артисты – Е.А. Васильева, А.Е. Дривень, Л.В. Ещенко, И.А. Жерякова, И.Ю. Леонова, Д.А. Марин, М.А. Мартьянов, К.В. Моисеева, А.М. Наумов, Д.С. Новосельцева, К.В. Саханенко, Г.Н. Скряпкин, С.Г. Сошников, М.И. Филатов, К.М. Юдаев.

К нам в гости даже приходили артисты и сотрудники из Югославского драматического театра – представить спектакль, который они привезли на фестиваль «Островский в доме Островского- 2018» и вспомнить о крепких связах между русским и сербским театрами, которые начались с гастролей А.И. Южина в Белграде.

Сохранить историю и наполнить ее жизнью современного Малого – вот то, к чему мы стремимся и будем рады видеть Вас, дорогие зрители, в уютном красно-кирпичном особняке в Палашах, в гостях у князя Сумбатова в квартире №7!

Мы представляем вам сегодня фрагмент из телепередачи 2006 г. «Наша судьба – Малый театр» (автор Г. Полтавская, режиссер О. Маркичева, редактор Е. Микельсон), в котором о квартире А.И. Сумбатова-Южина рассказывает художественный руководитель Малого театра Юрий Мефодьевич Соломин.

Дорогие друзья!
Сегодня исполняется 110 лет со дня рождения Акиры Куросавы. Как это ни странно может показаться на первый взгляд, но в Малом театре чтят его память. Юрий Мефодьевич относится к великому японскому режиссеру с таким теплом и светлым чувством, как относятся только к исключительно близким, родным людям. Два вечера памяти Акиры Куросавы мы провели в Малом театре - смотрим записи на нашем YouTube-канале.

Вечер памяти Акиры Куросавы. Малый театр, 2019 год

Вечер памяти Акиры Куросавы, Малый театр, 2017 год

Дорогие зрители!
В наступивших непростых обстоятельствах Малый театр, как и многие другие театры, лишен возможности работать в обычном режиме. Но мы остаемся с вами несмотря ни на что. На нашем видео канале в YouTube выложено уже много записей спектаклей, творческих вечеров, концертов, архивных записей. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию запись одного из самых популярных спектаклей нашего репертуара последних десятилетий – «Горе от ума» А.С.Грибоедова. Постановка Сергея Женовача. В роли Фамусова – народный артист СССР Юрий Соломин. Приятного просмотра!

Современные авторы — редкие гости на сцене нашего театра. Репертуар Малого строится на классике, так было заведено годами. И вот сегодня мы возвращаем на сцену «Последний срок» — спектакль-предупреждение, рассказ о том, как рушатся родственные связи и люди забывают о своих корнях. Постановка родилась из повести великого «деревенщика» Валентина Распутина, чьё творчество и гражданская позиция всегда были близки Малому. Долгие годы писателя и наш театр связывала дружба. Распутин был желанным гостем на спектаклях Малого; по его инициативе мы несколько раз выезжали на гастроли в родной город Валентина Григорьевича Иркутск.

Наследие Распутина, его боль о судьбах страны близки каждому человеку, любящему свою Родину. Надеемся, что «Последний срок» поможет нашим зрителям правильно расставить жизненные приоритеты.

Режиссёр-постановщик спектакля, народный артист СССР Юрий Соломин: «Повесть "Последний срок" была поставлена на сцене Щепкинского театрального училища несколько лет назад с теми же актёрами, которые выйдут на сцену и сегодня, но тогда они были студентами — это был их дипломный спектакль. Валентин Григорьевич Распутин приходил к нам на премьеру. Почему возникла необходимость вернуться к этому произведению? Потому что в нём говорится о важных вещах: о том, что даже в самое сложное время нельзя забывать о своих корнях, о людях, которые тебя воспитали, о том, на чём стоит семья, — обо всём этом хочется напомнить сегодняшнему зрителю».

Михаила, который всю жизнь прожил вместе с матерью в деревне, сыграл Алексей Коновалов: «Искренность и простота — главное у Распутина. Его произведения актуальны и вечны. Это целый прекрасный, удивительный мир подлинно народной деревенской русской души. Души, которая не всегда проста, но очень притягательна. Мой Михаил — настоящий, в его сердце есть место сопереживанию, чуткости, искренности. А у вас какое сердце? Не каменное?..»

Главную роль старухи Анны сыграла Алёна Колесникова: «Как говорила мой педагог Ольга Николаевна Соломина, мать — это свекровь, а свекровь — всех кровь!!! "Последний срок" — повесть о безусловной материнской любви. Этот спектакль в своём сердце я посвящаю именно Ольге Николаевне, её безусловной любви к нам, её студентам,её детям! Хочется сказать всем "детям" планеты: "Будьте внимательны к своим родителям, к бабушкам и дедушкам, говорите им, как сильно вы их любите, как скучаете. Звоните, навещайте, приезжайте!!! Говорите спасибо! Просите прощения! Делайте это вовремя!!!"»

Ближайшие спектакли: 8 и 14 февраля, 20 и 21 марта.

16 декабря Председатель СК России Александр Бастрыкин вручил художественному руководителю Малого театра Юрию Соломину памятную медаль Следственного комитета Российской Федерации «75 лет Победы в Великой Отечественной войне».

19 декабря директор Малого театра Тамара Михайлова получила памятную медаль «За содействие» из рук руководителя Федерального казначейства Романа Артюхина и начальника Управления делами Ивана Чернова.

Документально-публицистический фильм, в основе которого — диалог молодого и старшего поколений о жизни, профессии, славе, любви, миссии искусства, предназначении человека, проблематики современности, героизме и идеалах нашего времени.

Беседы с выдающимися деятелями отечественной культуры — великими актерами, которым уже за 80, и актерами, которые совсем недавно начали свой профессиональный путь и кто, несмотря на свой молодой возраст, уже ярко заявили о себе в искусстве.

В разговоре принимают участие: Валентин Гафт, Олег Басилашвили, Юрий Соломин, Павел Табаков, Никита Кукушкин, Александр Горчилин, Филипп Авдеев. Модератором и повествователем выступает актер Евгений Миронов. Он готовит обе стороны к будущей встрече.

Фильм представляет собой переплетающиеся фрагменты интервью актеров. Что думают герои фильма о взлетах и падениях, трагедиях и триумфах, испытаниях и преодолении, которыми была наполнена их долгая жизнь? Нашли ли они ответы на главные вопросы, которые задает себе человек, — о смысле жизни, о свободе, счастье, справедливости, о смерти?

Евгений Миронов представляет участников фильма, называет их возраст, приводит важнейшие факты из биографии каждого. Рассказывает Миронов и о своем личном отношении к героям фильма. Также использованы фрагменты спектаклей и фильмов с участием наших героев, кадры кинохроники тех лет, о которых пойдет речь.

Скопировано

Президиум Российской академии художеств во главе с З.К.Церетели наградил художественного руководителя Малого театра Юрия Мефодьевича Соломина золотой медалью «за многогранную художественно-сценическую жизнь, активную творческую и общественную деятельность и утверждение Школы Малого театра».

От души поздравляем Юрия Мефодьевича с этим замечательным событием и желаем ему крепкого здоровья, бодрости духа и еще многих лет служения русскому театральному искусству!

Самое удивительное, что в спектаклях, бывших хитами сцены в 70‑х, первый в самом Малом с Михаилом Царевым в главной роли, второй - в Театре имени Моссовета с Фаиной Раневской и Ростиславом Пляттом, казалось бы, разных по тематике, времени и местам обитания действующих лиц, остро высветилась тема отцов и детей - бич современной России. Премьера «Перед заходом солнца» подтвердила, что пьеса немецкого классика Герхарда Гауптмана, написанная в 1932 году, когда в Германии отмечали 100‑летие ухода великого Гете, переживет время, отчасти и потому, что в ней есть отголосок личной истории автора «Фауста». На 72‑м году жизни поэт влюбился в 17‑летнюю Ульрику, сватался к ней, но получил отказ. И посвятил возлюбленной «Мариенбадскую элегию», которая считается вершиной его любовной лирики. Гауптман дает детям главного героя своей пьесы имена персонажей и знакомцев Гете, возводя ему своего рода литературный памятник.

1932 год был не только годом 100‑летия ухода Гете, но и временем наступления нацизма в Германии, и во всех постановках гауптмановской пьесы в ХХ веке любовь тайного советника коммерции Маттиаса Клаузена с юной медсестрой Инкен Петерс происходила на фоне очень мрачной атмосферы. Режиссер нового спектакля «Перед заходом солнца» народный артист России Владимир Бейлис и сценограф народный художник России Борис Мессерер сосредотачивают внимание на внутрисемейном конфликте Клаузена, на крушении его идеальной в глазах общества семьи, когда он позволил себе любить. При этом особой привязки ко времени ни в оформлении спектакля, ни в костюмах не делают. Вот они все, блестящее семейство Клаузена, дресс-код black, очень красивы на его 70‑летии, где мэр города вручает юбиляру почетную регалию, и Маттиас (Борис Клюев), может, впервые после потери жены улыбчив и весел. Отношения с наследниками у него ровные, дела издательского концерна он ведет еще сам, но на первых ролях у него муж младшей дочери Кламрот (заслуженный артист России Алексей Фаддеев) - зловещий двуликий Янус, из тех, кто приветствовал новую политику в Германии 30‑х. Отиллия (Полина Долинская) - слабая тень властного мужа, бессловесная жена-девочка. Старшая, Беттина, хромоножка и старая дева, почти одержима отцом, она ведет дом и ни на шаг не позволит никому приблизиться к ее идолу. Этим и объяснима ее одинокость - по контрасту с прежними героинями народная артистка России Елена Харитонова создает характер жесткий и властный. В вечно взъерошенном, готовом завестись с пол-оборота старшем Вольфганге не сразу узнаете Игоря Петренко, полгода назад вернувшегося на сцену Малого. Актер, известный в кино образами харизматичных и мужественных героев, играет подкаблучника, которого, несмотря на всю его ученость, то и дело пощипывает за мягкое место жена. Паула Клотильда, гламурная сексуальная штучка, весьма убедительна в исполнении Ольги Абрамовой. Лишь младший сын Эгмонт (Максим Филатов) в стороне от семейства, он очарован веселой Инкен (Ирина Леонова), которую отец пригласил на праздник. Актерский ансамбль великолепен, невозможно пропустить ни одной реакции и второстепенных персонажей - друга Маттиаса, доктора Штайница (народный артист России Владимир Дубровский) и его преданного секретаря Винтера (Василий Дахненко). Впечатление, что этот мир незыблем, неколебимо.

Тем интереснее наблюдать, как эти благовоспитанные дети, превозносящие отца, превращаются в стаю хищников, готовых разорвать его вместе с избранницей на куски. Наследство! Любовь старика и юной девушки всегда проблематично воспринимается обществом - откройте любой таблоид, не случайно на отдыхе в альпийской деревушке в разговоре с любопытным хозяином бара Маттиас с иронией называет Инкен правнучкой. Но в романтической трагедии, как режиссер определяет жанр спектакля, ни на секунду не усомнитесь в правдивости происходящего, дуэт Инкен и Клаузена займет свое место среди самых ярких сценических созданий на сцене Малого. Борис Клюев, и сам юбиляр (в июле отметит 75‑летие), создает мощный характер, но, играя крупного предпринимателя, подчеркивает в нем прежде всего черты поэта, ценителя искусств и доброго человека, как назвали его в Альпах. Свою любовь к Инкен он воспринимает как возможность прожить еще одну жизнь перед заходом солнца. И ему так хочется сбежать с ней в тот дом на берегу озера, где свидетелями их любви будут звезды, под которыми они обменялись признаниями.

Но бежать Клаузену придется от собственных детей, которые объявят его недееспособным, и благодаря адвокату-предателю Генефельдту (заслуженный артист Василий Зотов) у них это получится. В ночи, в непогоду, в странном одеянии, подобно королю Лиру, автор вначале и хотел назвать пьесу «Новый Лир», он окажется в скромном домике, где живет Инкен с матерью (заслуженная артистка России Ольга Чуваева), разум его не выдержит, и он сведет счеты с жизнью. Инкен - это стальная пружинка, сильная, независимая; узнаваемый современный характер создает Ирина Леонова, отчаявшись, что не успела увезти Клаузена за границу, уходит вслед за любимым. Чудовищный золотой телец одержал победу над любовью, и сейчас с улицы смотрит в окна домика глазами его детей.
А Инкен и Клаузен в белых одеждах встретятся на берегу озера на фоне огромного алого заката, и кто не вспомнит в этот момент Мастера и Маргариту в их вечном домике? Авторы вдохновлялись одним источником.

Премьера драмы «Дальше - тишина» по киносценарию Вины Дельмар состоялась в филиале на Ордынке неделей позже после Гауптмана. Предыстория такова - в 30‑х в Америке по роману Джозефины Лоуренс была написана пьеса, а в 1937 году вышел фильм «Уступи место завтрашнему дню» по сценарию Вины Дельмар. В 1969‑м в Театре имени Моссовета поставили спектакль «Дальше - тишина», по которому девять лет спустя сняли телеверсию. Ценители Шекспира узнают в названии реплику из «Гамлета», которой заканчивается трагедия. Действительно, для главных героев спектакля все закончится тишиной одиночества.
По инициативе народной артистки России Людмилы Поляковой, отметившей в этом году юбилей, и мечтавшей о роли Люси Купер с того момента, как увидела в ней Раневскую, спектакль поставил худрук Малого театра - народный артист СССР Юрий Соломин. И история пожилой пары из американской глубинки, прожившей полвека в любви и согласии, вырастившей пятерых детей и оставшейся на положении бедных родственников, оказалась необыкновенно близка современному российскому зрителю. Супругов Купер, отметивших золотую свадьбу, играют народные артисты России Людмила Полякова - Люси и Владимир Носик - Барклей.
Юрий Соломин и сценограф - заслуженный работник культуры Александр Глазунов - не стали удивлять ни оформлением спектакля, ни костюмами: на мультимедийном заднике появляется то улочка небольшого города, то виды Нью-Йорка, то экстерьеры вокзала или кафе, а одеты герои универсально. Используются видеопроекции - ветер шевелит листочки на деревьях, с шумом отъезжает от кафе автомобиль, начинает свое движение поезд, уносящий Барка. Оформление квартир, в которых живут дети Куперов, да и сам их дом, с семейного веселья в котором начинается спектакль, типичны для среднего класса. Но искреннее веселье с традиционным яблочным пирогом длится недолго. Отправив Люси на кухню, Барклей интересуется у детей, не смогут ли они скинуться на более скромное жилище для родителей, так как дом перезаложен в банке, а средств у них нет, отец потерял работу.

И только что весело танцевавшие и балагурившие братья Джордж (Александр Вершинин) и Роберт (Евгений Сорокин), сестры Нелли (Александра Иванова) и Кора (Алена Колесникова) наперебой начинают убеждать отца, что свободных доходов ни у кого нет… Разве что… кто-либо из них… сможет «до лучших времен»… порознь приютить родителей. И начинается знакомая старикам всего мира «игра в футбол» - это когда любимых родителей дети отфутболивают друг к другу, и зачастую они оказываются далеко не у тех, кому условия действительно «позволяют».

Тема распада семей и необъяснимого эгоизма детей ярко звучит в спектакле. Новый дуэт Куперов убедителен и проникновенен - Людмила Полякова попадает в точку, говоря о том, что ей герои представляются постаревшими Ромео и Джульеттой. Актриса, вопреки своему мощному темпераменту, создает образ нежной, заботливой и способной бесконечно прощать матери. Она так и не скажет Барку, что ее отправляют в приют… Отец в этой паре сдержан и все переживает в себе, зрителю остается только догадываться, что думает он о тех или иных поступках детей. В спектакле много психологических загадок, ответ на которые долго будет искать зритель, и прежде всего на ту, почему выросшие в семье с такими любящими родителями дети оказались прожженными эгоистами? Почему в стороне оказалась бездетная пара - Нелли с беспардонным Гарвеем (Александр Дривень), который в конце концов и предложил отправить тещу в приют, и почему Джордж с женой Анитой (народная артистка России Алена Охлупина) и внучкой Родой (Дарья Шевчук), у которых Люси перебивалась вначале, позволили сделать это? И как могла живущая в Калифорнии дочь вызвать к себе одного отца?.. Не виноваты ли в чем-то и сами Люси с Барклеем в своей безоглядной любви к наследникам?.. Что интересно, зрители отмечают, что пьесы на эту тему пишут лишь западные авторы, хотя дома престарелых в России переполнены…

Кульминацией стала трогательная сцена прощания Куперов - в баре их юности и на вокзале, когда мимо них на вращающейся платформе проплывают фигуры детей и всех, с кем их свела жизнь. В сцене этой легко было впасть в сентиментальность, но актеры мастерски доносят до зрителей суровую правду жизни и словно дотрагиваются до их сердец. Юрий Соломин во время репетиций как-то пошутил, что играть спектакль надо так, чтобы у входа дежурили три «скорые помощи». «Скорые» не «скорые», но носовые платки в зале мелькают не только у пожилых зрительниц, плачут и мужчины, и те, кому двадцать. Нет ничего тяжелее для человека, чем неисполненный долг перед родителями. Соломинский спектакль - ответ Малого тем, кто все еще пытается критиковать театр за «старомодность» и «музейность» (с одним «старомодным» недавно расправились), зритель идет сюда за волшебством и магией искусства, за воспитанием чувств и получает это сполна. И пишет в отзывах, что Малый театр - лучший в Москве, и это не преувеличение, потому что на спектаклях его ощущается новая волна подъема, создаваемая игрой как старейшин, так и дебютантов. В театре начинается новая эра. Приходите и убедитесь сами.

Нина Катаева, "Учительская газета", 18 июня 2019 года

18 июня – день рождения нашего художественного руководителя народного артиста СССР Юрия Мефодьевича Соломина. Поздравляем Юрия Мефодьевича и желаем ему крепкого здоровья, бодрости духа и многих лет служения русскому искусству!

С удовольствием делимся с посетителями нашего сайта подборкой фильмов и спектаклей, опубликованной на портале Культура.рф и предлагаем еще раз насладиться актерским и режиссерским мастерством Юрия Мефодьевича.

Юрий Соломин – теперь уже бессменный руководитель Малого театра: в апреле Минкульт подписал с ним «вечный» контракт.

Юрий Мефодьевич поделился с «Собеседником» своими мыслями о «возрастных» худруках и о директорах театров, о Дорониной и Шнурове, о расслоении на бедных и богатых, о распущенности власти и о вытрезвителях.

Директор всегда под ударом
– Вы давным-давно мэтр театрального дела, знаете все его пружины. С одной стороны, роль директора в театральном деле выросла и иногда директор театра – фигура более значимая, чем худрук. А с другой – что-то в последнее время директоров стали арестовывать. Почему так?
– Это действительно большая проблема. Что значит директор «на театре»? Это ведь не просто так фигура. Чтобы его уважали, он должен пройти большой и часто сложный путь. Мне повезло, я знал такого – был в свое время знаменитый директор Колеватов. Анатолий Андреевич заканчивал Щукинское училище, был женат на актрисе Ларисе Пашковой. Он, я вам скажу, из тех людей, каких сегодня уже не осталось – он был Артист и администратор от Бога. Всем помогал! Доставал, писал, звонил, решал проблемы всех, кто к нему обращался. И даже если не обращался. Я уже полсотни лет живу на даче, которую мне, молодому отцу, когда-то уступил Колеватов. Тогда ведь на получение кооперативной дачи надо было в многолетней очереди стоять.
Колеватов был замом, а потом и директором Малого театра. Они с Михаилом Ивановичем Царевым, который был тогда нашим худруком, никогда не делили кабинетов – кто тут важнее. Царев ему абсолютно доверял, коллектив его любил и уважал. Потом его назначили на должность в Большой театр, а затем и директором Союзгосцирка. Это было начало 80-х, Брежнев был уже плох, наверху шла подковерная борьба за власть, и Колеватов, хорошо знавший дочку генсека, попал в переплет интриг, касающихся романа Галины Брежневой и ее цыгана (Бриллиантовый Боря, артист Большого театра Борис Буряце. – Ред.). По сути, он сел за их дела. Лет пять я получал от него из мест не столь отдаленных маленькие открыточки. А потом иду я как-то по Неглинке в училище – и вдруг вижу Анатолия Андреевича. Он вышел, а работы у него не было. И мы с Витей Коршуновым (я тогда уже худрук, а он – директор Малого театра) нашли способ вернуть Колеватова к нам – советником директора. Вот что такое директор! Школа высочайшего класса и сердце театрального человека.
Но директор всегда под ударом. А сейчас тем более. Потому что слишком много появилось того, что можно и что нельзя. Потому директорское кресло сегодня – это по большей части одни деньги. Не творчество и организация театральной жизни – а что и за сколько. И все-таки! Я думаю, что министерские назначения на должность в театр должны проходить с согласия коллектива. Это традиция русской театральной школы. Что касается Малого театра, то здесь всегда главенствовал художественный руководитель. Здесь были Садовские, Ленский, Сумбатов-Южин, Царев. А все те, кто был сугубо назначенцем, больше двух лет здесь не держались. И меня тоже – по уставу Малого театра – выбирал коллектив. Я был тогда еще пятидесятилетний юноша. И с Коршуновым мы проработали вместе целых 25 лет. Он отвечал за деньги, строительство и гастроли, но мы всегда все с ним согласовывали.

Дорасти до Малого
– А что сегодня происходит в Малом театре?
– Классическое искусство происходит. Спектакли, гастроли. Но сегодня о Малом театре не пишут. И по радио – я сейчас его больше слушаю, потому что лечу глаза – ничего не говорят. Тот-то поставил такой спектакль, там-то сделали другой, а о Малом театре – ни-че-го!

– Нечасто пишут, это правда. А почему, как вам кажется?

– Потому что нужно сначала дорасти до Малого театра. И радио, и печати, и телевидению. Но там разговорам о по-настоящему интересных людях предпочитают телепосиделки, когда откровенности разного толка вываливаются через край. Это все несерьезно.

– Но вы же знаете, что говорят про Малый театр? Что он слишком конформистский. Даже сервильный. Да, широкую публику интересуют такие величины, как Юрий Соломин, Элина Быстрицкая или Ирина Муравьева. А спектакли не особо интересуют.

(Тут Юрий Мефодьевич громко зовет из приемной свою помощницу-секретаря Галину и просит ее зачитать вслух статью о недавней премьере Малого театра «Дальше – тишина». Хорошая статья. Юрий Соломин поставил этот спектакль к юбилею Людмилы Поляковой. И говорят, люди в зале во время спектакля плакали.)

– Людмила Полякова, между прочим, моя первая ученица, а этой премьерой мы отмечали ее 80-летие. Я ведь начал преподавать в 24 года. Так вот, я скажу вам, почему мы такие, какие мы есть. Когда-то мы, последний курс Веры Пашенной, репетировали с ней чеховскую «Чайку». И Пашенная говорит студентке, игравшей Нину Заречную: «Наденька, ты вот эти слова скажи и полетай над зрительным залом. Только потом уж продолжи». И тут Вера Николаевна, очевидно, поймала удивление в моих глазах: как это «полетай»? «Да-да, – говорит, – полетать. Когда артист уходит со сцены, он должен оставить кусочек своего сердца».

– Так и сердца не напасешься.

– Точно так же я и сказал тогда! Что так можно и умереть. А она говорит: не умрешь, наоборот. Я эти слова всегда помню. Кусочек сердца – это же зритель. И вот поэтому мне наплевать уже, что там пишут или не пишут в газетах и на сайтах. Самое главное, что зритель у нас в театре действительно сопереживает и плачет. Артистам я говорю: надо играть так, чтобы возле театра стояла скорая помощь. Это метафора, конечно. Но Малый театр – он не терпит выдумки. И я не понимаю, почему нужно великого драматурга Островского переиначивать и приделывать ему то, чего он не писал.

С Дорониной поступили неприлично
– Юрий Мефодьевич, я понимаю, что за вами и за вашим театром стоит большая школа со своими традициями. Но нынешние 20-летние, за которыми будущее, не очень-то Малым театром интересуются.

– Возвращаемся к тому, что они не знают о наших спектаклях. Рекламы-то нет – газеты пишут не о спектаклях, а о том, что театрами руководят 80-летние люди.

– Наверное, это тоже проблема.

– Для кого?

– Для зрителей. И может, для театра, если там консервация какая-то происходит. С другой стороны, вот МХАТ имени Горького обновился: Татьяну Доронину сместили на декоративную должность президента МХАТа, а театр отдали в управление медийным личностям – Боякову, Прилепину и Пускепалису. И о МХАТе сразу заговорили!

– И что же? А что дальше будет с театром – это неизвестно. Тут все сложно. В том числе и по отношению к Татьяне Васильевне. Знаете, вот в Театре Ермоловой была правильная ситуация с передачей руководства. Там прежний худрук Владимир Андреев, очень порядочный человек, он сам предложил уступить место Олегу Меньшикову. Потому что мы не знаем, кого бы назначили. А Меньшиков – это был его выбор, самого Андреева.
О чем я, по-вашему, думал и думаю все последнее время? Пожить мне для себя или продолжать свое дело. Я не могу бросить театр. Если говорить честно, есть человек, который служит в нашем театре и которого я рекомендовал и рекомендую на свое место, и об этом знают наши работники. Он прекрасный артист. У него есть опыт, его работы довольно известны. Он не то чтобы молод. Но и не стар. И вот что я скажу: тут нельзя говорить о возрасте. Это неприлично.
Недавно договор со мной продлили бессрочно. Но! Я был готов уйти позавчера, вчера и когда угодно с этого места. Я не умру. В материальном и физическом смысле – у меня ходят ноги, работает голова, и я могу еще принести пользу, я по-прежнему преподаю. Мне хватило бы. Но я не могу все бросить, сказав «нет, я устал». А вы думаете, я не устал? Конечно, устал. Огромный театр, столько известных артистов, это очень сложно – быть худруком. И я ко всему готов. Но! Нельзя, чтобы на эти должности шли назначенцы и «посланцы» от вышестоящих организаций. В уставе Малого театра записано, что художественный руководитель должен выбираться коллективом. Меня именно что выбирали. Но в последние три года звучали предложения изменить устав Малого театра.

– От кого звучали?

– Желающих дать под зад коленкой всегда хватало. Но под зад коленкой в Малом театре не получится, никто тут зад не подставит. И новшество некоторых театров заключать контракт с актером на год тоже считаю унизительным – и для того человека, кто это придумал, и еще более унизительным и трагичным для каждого артиста, который попадает в эту контрактную мясорубку. Представьте, актер отдал 20, 30, 50 лет театру, а его переводят на временный договор. Разве можно?!
Тут я скажу о Дорониной. Я очень хорошо помню, как в 90-х годах делился МХАТ, я тогда был в Министерстве культуры. И я помню, как Доронина билась за актеров, потому что Ефремов хотел оставить только одну часть труппы, а вторая выбрасывалась за борт. Я помню, чего стоило ей сохранить людей, в том числе и народных артистов, и дать им еще одну сцену! Если бы не она, многие давно бы уже умерли. Ну состарились они сейчас, хотя и молодые пополнения у нее в театре были. Но так, как с ней поступили (Юрий Мефодьевич, сдерживая эмоции, перевел дух), я считаю, что это неприлично. Она не то что глубоко переживает – она болеет теперь очень. Но никто почему-то об этом не говорит.
Понимаете? Назначить, снять – все так просто? Нет, так не поступают. И публика делает свои выводы. Новый руководитель – это даже не смена власти, это отмена идей и традиций того или иного коллектива.

– А что бы сделали вы?

– Я бы оставил во МХАТе все как есть, но нанял бы к Дорониной директора, который отвечал бы за всю механику театра. Как можно брать на себя такую ответственность, назначая в театр пусть и медийный триумвират, но убирая из него историю?! А Доронина – это исторический человек. Просто отбросили ее, и это ужасно, это не в характере нашего народа. Я знаю, что это для нее смертельная обида – а кто будет отвечать за то, что уничтожили душу человека? Придет ли она еще в свой театр? Не знаю, кто и кому так насоветовал поступить, но думаю, что это чьи-то интриги. И что за триумвиратом этим кто-то стоит.
Да, мы все порой неважно себя чувствуем. И я, бывает, лечусь. Но кто поднимет руку на Галю Волчек, например, которая теперь в коляске? Никто. Потому что коллектив не позволит. И это правильно.

Ругаюсь я крепко!
– Юрий Мефодьевич, вы ходите в другие театры? В те, что совсем не похожи на ваш. В Гоголь-центр, например?

– Я был там только один раз на спектакле. Мне трудно ходить в другие театры. Потому что в антракте и после спектаклей ко мне всегда подходят зрители, хотят поговорить. А мне, бывает, не до бесед. И я иногда, не досмотрев, ухожу потихоньку, жульничаю, подхожу к вешалке поближе, беру телефон и говорю: «Да, да, а что случилось? Выезжаю, ждите». Я классно это делаю, и капельдинеры мне верят. Я ухожу, потому что мне очень тяжело...

– Почему?

– Потому что нельзя классиков, таких как Островский, кромсать и перекраивать на вкус сегодняшнего дня. А сейчас ведь часто кукиш в кармане пытаются протащить.

– Можно хоть на рельсы лечь поперек, но жизнь все равно не остановится. И театр тоже меняется. А вы не хотите ничего менять в Малом.

– Да нет же! Просто нас разучились понимать и писать уже не умеют, настоящая театральная критика осталась в прошлом веке. Сегодня пишут о фасоне брюк на персонаже. Я не знаю, что сейчас вообще будет происходить с театрами в свете того, что не так давно говорил Медведев.

– О сокращении театров?

– Да. Непонятно при этом, почему их надо сокращать и по каким критериям. Но, кстати, скажу, что два года назад ЛУКОЙЛ, руководству которого нравятся наши спектакли, предложил: «А давайте сделаем филиал Малого театра в Когалыме?» И сделали же! Месяц назад мы там открылись – там теперь совершенно новый, красивый театр, да еще и 17 квартир под общежитие для наших артистов. Вот так-то. Я очень рад! Но никто не пишет, как будто это неважно. Ну конечно, это же не ваш этот хип-хоп или хайп, это всего лишь новый театр. Теперь понимаете, почему я ругаюсь иногда крепко?

– Вам просто надо сделать так, чтобы у вас в театре, как в Третьяковке, голый мужик прошелся – вот и будет хайп, и все про Малый напишут сразу, гарантирую.

– Да-да. Понимаю. Оставим хайп другим. А мы лучше подумаем о том, что там, в Когалыме, тоже дети есть и им тоже нужен театр, нужно воспитание. Я бы сказал, что есть три самые главные вещи – медицина, образование и культура, которые создают нацию. Вот почему Малый театр такой.

– Зато у вас тут по соседству в Совет по культуре при Госдуме вошел Сергей Шнуров.

– Это певец-то? Знаю, знаю. Не буду оценивать его членство в таком важном органе, но замечу, что у него есть прекрасные стихи и хорошие песни.

– Вы любите «Ленинград»?!

– В их песнях есть смысл, скажу так. Смысл. Хотя я и против того, чтобы дети их слушали, но это уже другой вопрос. А насчет мата в его стихах – ну что же, это современная поэзия.

Мы распустили власть
– Как вам кажется, почему в России народ беднеет, а кучка богатых стремительно богатеет и почему у нас чиновники говорят чудовищные вещи людям, типа «не рожайте», «поменьше ешьте»… Как мы до этого докатились?

– Я не знаю. Я очень переживаю из-за этого. В нашем театре мы по возможности всем помогаем – и деньгами, и лечением. Мне кажется, что во всех областях нашей жизни происходит этот крен в сторону назначенцев, временщиков, непрофессионалов. Меня пугает, что растет количество бедных – я не скажу нищих, я боюсь этого слова, потому что сам из небогатой семьи. Мы в Чите не умирали с голоду, хотя и война была. Картошка была у нас, морковка была… Ну а сегодня... если бы я взялся снимать фильм, там был бы эпизод, как вызывают всех наших множащихся миллиардеров из Лондона и Майами и говорят, чтоб каждый по миллиончику регулярно присылал на помощь нуждающимся.
Это фантазия, конечно. Но почему бы, допустим, конфискованные у разных коррупционеров чемоданы с валютой не отдавать в специальный фонд или организацию, которая бы собирала и направляла эти огромнейшие наворованные деньги на лечение людей и помощь неимущим?! Это можно было бы доверить такому человеку, какой была Лиза Глинка. Я понимаю, что не всё сразу делается, но это возможно при властном контроле. А конфискованные виллы отдали бы для лечения детей. Как в 1918 году забирали дома у богатых Морозовых и отдавали нищим.

– Так за сто лет уже поняли, что это не метод, Юрий Мефодьевич. Опять все пойдет не так.

– Но как-то ведь надо эту проблему решать, что-то делать. Лизе Глинке же многое удалось. Что-то из происходящего я совсем не могу понять. Меня пугает, что мы дошли до того, что мать может уйти и, заперев ребенка, уморить его голодом. Да ее надо просто уничтожить на костре. Разве нормальная мать так может? Да она сама не съест куска, пока не убедится, что ребенок в порядке! (Тут голос Юрия Мефодьевича становится чуть ли не страшным от внутренней дрожи.)

– Некоторые люди говорят, что генофонд нации испорчен непоправимо – революциями, войнами, репрессиями и эмиграциями. Советский эксперимент негативно сказался на нации.

– Трудно судить, так ли это. Но я помню, как в советское время за алкоголизм отправляли в вытрезвители. Мыли, приводили в порядок и в наказание за пьянство и непотребство посылали убирать улицы. Я на Петровке жил тогда и хорошо это помню. Зря это все отменили. Мне такой подход нравился. И этих двоих футболистов – Кокорина и Мамаева, – ну что их сажать-то? Отправьте в вытрезвитель и заставьте месяц улицы чистить. Им же стыдно будет. А тюрьма ломает и ухудшает природу любого человека.

– А как вы относитесь к законам о фейковых новостях и неуважении к власти?

– Я бы принял закон о неуважении вообще к любому человеку, об оскорблении любого человека – и вас, и меня, и любого. Закон должен быть один для всех. А вообще мне кажется, что принятие таких законов говорит о распущенности.

– Чьей?

– Тех, кто командует. Мы распустили власть. В том числе и четвертую – газеты и телевидение.

Анна Балуева,"Собеседник", 31 мая 2019 года

Финальная фраза пьесы Уильяма Шекспира «Гамлет» – «Дальшe – тишина» – дала название знаменитому когда-то спектаклю Анатолия Эфроса с великими артистами Фаиной Раневской и Ростиславом Пляттом. Этой фразой заканчивался спектакль театра имени Моссовета, ставший легендой отечественной сцены.

Юрию Соломину, взявшему пьесу Виньи Дельмар «Дальше – тишина» для постановки в Малом театре, надо было иметь большое творческое мужество и смелость. Спектакль – прекрасный подарок к юбилею народной артистки России Людмилы Поляковой. Актриса сама попросила обратиться к этой истории, которую она связывает с другими шекспировскими героями – «Ромео и Джульеттой», но прожившими вместе долгую жизнь и волей родственников разлученных. Партнером Людмилы Поляковой стал народный артист России Владимир Носик. Дуэт актеров получился необыкновенно трепетным и эмоциональным.

А начинается всё с семейной идиллии: Люси и Барклей Купер со своими взрослыми детьми, их мужьями и женами в уютном доме собираются на домашний вечер. Приятная добрая атмосфера теплой семейной встречи с легкими танцами и яблочным пирогом. Бесконечно влюбленные друг в друга немолодые люди прожили вместе всю жизнь, не расставаясь ни на один день, вырастили пятерых детей. Но эта видимость гармонии разрушится очень быстро. Дети не готовы взять на себя заботу о престарелых родителях, герои и представить себе не могли, что на старости лет им предстоит разлучиться. Люси Купер должна будет отправиться в дом престарелых, и это будет ее первая и единственная за всю жизнь тайна от мужа.

История, которую рассказывает пьеса, сегодня еще более узнаваема. Стареющий Барклей Купер потерял работу, завод закрылся, пенсия маленькая, дом перезаложен, старики не смогли уплатить немалые проценты и, в конце концов, остались без крова. Фраза, которая звучит в кульминационный момент спектакля, жестока, но тоже очень современна: «Когда у родителей много денег, дети относятся к ним по-другому».

Убедительны и эгоистичны дети Куперов – супруги Джордж (Александр Вершинин) и Анита (Алена Охлупина), Нелли (Александра Иванова) и ее муж Гарвей (Александр Дривень), Роберт (Евгений Сорокин), Кора (Алена Колесникова) и ее муж Билл (Александр Волков). У каждого из них своя жизнь и своя правда, оборачивающаяся, в конце концов, грандиозной несправедливостью и горькой неправдой.

Из своего теплого дома в чужой дом своих детей, где они никому не нужны, и только краткий телефонный разговор сокращает непреодолимое расстояние, затем ресторан, где состоится полное трогательных воспоминаний последнее свидание четы Куперов, вокзал, где проходит прощание (художник спектакля Александр Глазунов). Декорация реалистична, задник вполне традиционный для Малого театра – деревья и небо, улочка рядом с кафе небольшого городка, панорама Нью-Йорка, перрон вокзала. Для большего правдоподобия задник оживляется видео-проекциями, ветер шевелит листочки на деревьях, от кафе отъезжает автомобиль, отправляющийся поезд готов разлучить влюбленных.

Впрочем, иллюзию подлинности жизни создают вовсе не плывущие по небу облака за окном. Хотя отходящий от перрона поезд и беспомощно протягивающие друг другу руки Барклей и Люси под звуки пронзительной песни Фрэнка Синатры «My way» добавляют к истории, сыгранной актерами с исповедальной искренностью, ноты подлинного драматизма. История любви заканчивается историей одиночества, которого могло бы и не быть, если бы самые родные люди помогли бы родным людям.
Кстати, знаменитая финальная фраза в спектакле не звучит. Юрию Соломину вообще предлагали дать спектаклю другое название, чтобы уйти от ассоциации с предыдущими постановками. Но Юрий Мефодьевич решил оставить его прежним. «Дальше – тишина» – это то, что случится со зрителем, когда он выйдет после его спектакля», – говорит режиссер.

Это тот спектакль Малого театра, который заставляет замолчать и в тишине обратится к своему сердцу.

Галина Степанова, «Театральный мир» № 4 2019

Дорогие друзья!

Как мы и обещали, публикуем видеозапись вечера, который прошел в новом Щепкинском фойе Малого театра 15 апреля 2019 года. Он был посвящен памяти великого японского режиссера Акиры Куросавы.

15 апреля в Новом Щепкинском фойе Малого театра состоялся вечер памяти Акиры Куросавы – великого японского режиссера, снявшего знаменитый фильм «Дерсу Узала», в котором одну из главный ролей сыграл Юрий Мефодьевич Соломин. С воспоминаниями об Акире Куросаве и его бессмертном фильме выступили участники съемочной группы, режиссер-документалист Линда Бахмане, дочь артиста Максима Мунзука – Светлана Максимовна и другие. В фойе театра открылась выставка, посвященная «Дерсу Узала». Одним из ее главных экспонатов стала скульптурная группа, выполненная Алексеем Чебаненко, – бюсты Юрия Соломина, Максима Мунзука и самого Акиры Куросавы. Нынешняя встреча стала закономерным продолжением вечера памяти, который прошел в здании Малого театра на Ордынке два года назад.

Через некоторое время мы обязательно опубликуем видеозапись этого замечательного мероприятия, а сегодня предлагаем вашему вниманию фоторепортаж Александра Россоловского.

P.S. 30 апреля в Инженерном корпусе Третьяковской галереи состоится показ фильма "Дерсу Узала". По сути, это уникальный шанс увидеть живописный фильм Акиры Куросавы на большом экране, а не по телевизору. Приглашаются все желающие. Вход бесплатный. Начало в 19:00.

Подробности на сайте Третьяковки.

[GALLERY:451]