Дорогие друзья!

25 июня в Малом театре состоялся запуск сразу двух спектаклей, премьеры которых пройдут в новом сезоне. Первый из них – «Идиот» по роману Ф.М.Достоевского в постановке народного артиста России Андрея Житинкина. В спектакле заняты народные артисты России Ирина Муравьева, Борис Невзоров, Александр Клюквин, Владимир Носик, Евгения Глушенко, Александр Вершинин, заслуженные артисты России Варвара Андреева и Петр Складчиков, артисты Полина Долинская, Дмитрий Марин, Александр Волков, Игнатий Кузнецов, Варвара Шаталова, Мари Марк, Ольга Плешкова, Максим Хрусталев и другие. Роль князя Мышкина поручена сразу двум артистам – Александру Дривеню и Кириллу Шварценбергу.

Это второе обращение Малого театра к знаменитому роману Достоевского. Первая его инсценировка на нашей сцене увидела свет рампы в 1899 году. Спектакль прошел всего 8 раз. Роль князя Мышкина исполнял Н.Васильев, а Настасьи Филипповны – М.Ермолова.

Участников новой постановки приветствовал худрук Малого театра Юрий Соломин. Он отметил, что материал, с которым предстоит работать, очень богат для каждого из участников, маленьких или проходных ролей в нем нет.

«Вся история в этом романе замешана на любви, страстях и деньгах, - поделился своими соображениями режиссер-постановщик спектакля Андрей Житинкин. – Продается любовь или нет? Этим начинается сюжет. Кажется, что да. Но потом выясняется, что нет! И ради любви можно жертвовать многим, в том числе и своей жизнью. В романе страшный финал. Его очень сложно сыграть сегодня, с нынешних позиций, с современной интонацией».

Фоторепортаж Евгения Люлюкина.

[GALLERY:580]

Дорогие друзья!

Предлагаем вашему вниманию запись передачи "Модный приговор" на Первом канале от 25 мая 2021 года. Гостями передачи стали народная артистка России Светлана Аманова и Андрей Житинкин, артисты Полина Долинская и Михаил Мартьянов.

Мир постепенно выходит из пандемии. И у зрителей вновь появляется возможность посмотреть лучшие спектакли, один которых – «Большая тройка (Ялта-45)» был поставлен в Малом театре с прославленными, любимыми зрителями, народными артистами России Василием Бочкаревым, Валерием Афанасьевы, Владимир Носиком. Пьеса шведского драматурга Лукаса Свенссона готовилась режиссером Малого театра Андреем Житинкиным к 75-летию Великой Победы. В советские времена такие постановки называли «датскими»…

– Но ведь ваша «Большая тройка» явно не вписывается в «датское» определение? Почему?

– Потому что сама тема, затронутая в пьесе Свенссона, была и остается острой. Мне, как режиссеру, очень интересно было выстраивать на сцене закулисные интриги, ведь каждый день судьбоносные для мира переговоры были на грани срыва. А каждый из действующих лиц этих переговоров – Сталин, Черчилль, Рузвельт прекрасно понимали это. А они ведь были не просто политиками. Они были еще и людьми, каждый со своими проблемами, болезнями, тайными страхами. Мне важно было не портретное сходство, не физическое, а «темперамент мысли», ведь каждый из них хотел перехитрить другого.

Именно поэтому играть тройку должны «первачи», актеры выдающиеся – это Василий Бочкарев (Сталин), Валерий Афанасьев (Черчилль), Владимир Носик (Рузвельт) и ушедший Борис Владимирович Клюев. Он должен был сыграть в премьерном спектакле Рузвельта, но к великому сожалению, не случилось. Хотя для меня, он его сыграл, потому что до самого последнего дня репетировал.

– Кто они для вас – Сталин, Черчилль, Рузвельт?

– Когда я репетировал, то делал пометки на полях. И сейчас, если открою свои записи, то прочту: «Они не правители, не гении, не монстры. Они очень уставшие, нездоровые люди, взвалившие на свои плечи непомерный груз власти». И вот как только я говорю это актерам, им сразу легче становится играть. Взять и все сыграть про Сталина, Черчилля, Рузвельта – это давит. А когда путь к образу идет от человечески понятных вещей – другое дело. Слабости сильных людей – это самое интересное на сцене.

– Почему, на ваш взгляд, зрителям сегодня так интересна история «Большой тройки»?

– Для меня история «Большой тройки» – это история страстей. Они ведь внешне старались не выдавать своих мыслей и даже самочувствия, но внутри был такой поток сознания! И сыграть это актерски, с той долей напряжения, непонимания и разрыва, а потом осознания и соединения, когда нашли компромисс – большое искусство. Во многом трагические и судьбоносные для всего мира переговоры, мы до сих пор вспоминаем по знаменитой фотографии на фоне Ливадийского дворца: Черчилль, Рузвельт и Сталин сидят на стульях немного расслабившись. Ведь они определили судьбу мира не на одно десятилетие. Того мира, в котором мы сейчас живем…

Елена БУЛОВА

"Московская правда", 16 марта 2021 года

12 марта на основной сцене Государственного академического Малого театра состоится представление 100-го спектакля «Пиковая дама» А.С.Пушкина.

История честолюбца, осмелившегося бросить вызов Судьбе и наказанного за свою самонадеянность, воплотилась в стильную эффектную постановку с замечательным актёрским ансамблем и музыкальным сопровождением, отражающим дух и букву пушкинской повести. ««Пиковая дама» в Малом – вовсе не музейное прочтение классики, а живой, внимательный, неравнодушный взгляд на неё всех создателей: режиссёра Андрея Житинкина, сценографа Андрея Шарова и художника по костюмам Вячеслава Зайцева» (Елена Булова, «Московская правда», 2013 г.).

От всей души поздравляем режиссёра-постановщика Андрея Житинкина и весь коллектив спектакля, в особенности бессменных исполнителей Любовь Ещенко (Лиза), Александра Дривеня (Германн), Александра Вершинина (Томский), Петра Жихарева (Сурин) и Константина Юдаева (Катов), а также ассистента режиссёра Гану Маркину! Выражаем глубокую признательность Вере Кузьминичне Васильевой, первой исполнительнице роли Графини. Желаем «Пиковой даме» долгой и яркой сценической жизни и неослабевающего внимания публики!

Народный артист России Андрей Житинкин – один из самых интересных театральных режиссёров нынешнего дня, вызывающий споры критиков, любовь зрителей, обожание актёров и особое внимание самых ярких знаменитостей! После осенней премьеры его спектакля «Большая тройка (Ялта-45)» в Малом театре России захотелось непременно встретиться с тем, кого называют плейбоем московской сцены, театральным хулиганом, модным режиссёром…

– Как получилось, что вы выбрали для постановки именно эту пьесу неизвестного ранее в России шведского автора Лукаса Свенссона?

– И автора, и пьесу я нашёл через интернет. Поскольку очень трепетно отношусь к теме войны (у меня два деда, которых я никогда не видел, погибли на фронте), то мне хотелось найти для постановки новый интересный драматургический материал, чтобы получился не формальный спектакль к юбилейной дате, а вошёл в репертуар театра и волновал современного зрителя. Казалось, что все темы уже исчерпаны. Много замечательных фронтовых историй, воспоминаний, и трудно найти новое. И вдруг увидел, что Лукас Свенссон – литературный интендант из Швеции, который пишет сценические версии для театров, – совпадает со мной по любимым авторам: Мопассан, Оскар Уайльд… Заинтересовало меня среди его работ название «Ялта», ведь в нашей драматургии этой темы нет вообще! Советский фильм «Тегеран-43» помните? А про финальную дипломатическую точку войны – переговоры в Ялте – в нашем искусстве ничего нет! Мне показалось интересным раскрыть на сцене эту потрясающе загадочную тему.

– У шведского автора, видимо, была возможность изучать стенограммы переговоров, ведь у нас только недавно изменилось отношение к «неудобной» правде о союзниках и войне; стали открывать архивы, потому что это, наверное, единственный путь избежать искажения истории Победы во Второй мировой войне.

– Вот и меня заинтересовала драматургия не видимого никому закулисного мира тяжёлых переговоров в Ялте, которые, оказывается, не раз заходили в тупик, но три великих политика продолжали искать решения. Шла адская работа трёх сложных личностей, на грани срыва. Сталин (Василий Бочкарёв), Рузвельт (Владимир Носик), Черчилль (Валерий Афанасьев) – неоднозначные персонажи. Это уставшие, больные, пожилые люди, которые взвалили на себя ответственность решать судьбу мира. И на сцене нет монстров – так я сказал актёрам. Мы искали мотивацию каждого персонажа. Здесь сплелась история стран и история страстей. Актёры играют без грима, очень тонко работая с потоком сознания героев. Хотелось зафиксировать хрупкость мира, скоротечность человеческой жизни. Ведь наш земной шарик из космоса такой маленький, а столько оружия человечеством накоплено, что раскачать наш мир до новой катастрофы ничего не стоит…

Полностью текст интервью читайте на сайте "Литературной газеты"

Можно представить, сколько копий было сломано во время репетиций этого непривычного для театральной эстетики Дома Островского жанра - сценического воплощения пьесы «Большая тройка (Ялта-45)». Перед режиссером Андреем Житинкиным и центральными исполнителями: Василием Бочкаревым, Владимиром Носиком и Валерием Афанасьевым стояли сложнейшие задачи. Отказавшись от портретного сходства с досконально изученными биографиями Сталина, Рузвельта, Черчилля, артисты обязаны были достигнуть такой достоверности в проживании эпохального момента для стран-победительниц в войне с фашизмом, чтобы зрители поверили в подлинность исторического события в художественном осмыслении шведского драматурга Лукаса Свенссона и режиссерском видении.

В двухчасовом спектакле без антракта большое значение имеет власть факта, подробное его исследование без излишних режиссерских кунштюков, в котором все внимание сосредоточено на взаимоотношениях трех антиподов, преследующих свои цели в достижении выгодного для каждого из них результата. А именно: разделить побежденную Германию на пять частей после подписания пакта о капитуляции. Да так, чтобы потом не возникало никаких притязаний со стороны бывших союзников.

В феврале 1945 года за три месяца до окончательной Победы в период ялтинской встречи они еще были союзниками, но уже тогда в атмосфере витало напряжение, плохо скрываемые недоверие и подозрительность. Главная роль во время круглого стола с острыми углами принадлежала Сталину, которого в остраненной манере представлял Василий Бочкарев, слегка подчеркивая грузинский акцент вождя народов с неизменной трубкой в руке. Неспешная речь с длинными паузами позволяла ему обдумывать следующий ход, как в шахматной партии. Более или менее откровенным он мог быть только со своим помощником Алексеем в убедительном исполнении Василия Зотова, демонстрирующего абсолютное подчинение хозяину. Только один раз, узнав о самоубийстве жены, написавшей на него донос, на самом деле ликвидированной НКВД, он решился спросить у Сталина: «Зачем?». Но Иосиф Виссарионович впрямую не отвечает, а рассказывает о своей собаке, охранявшей его во время Туруханской ссылки. Когда же полиция по ее следам обнаружила, где он скрывается, Коба задушил верного друга, ставшего опасным для него. По этому давнишнему инциденту можно понять, насколько Сталин был беспощаден к тем, кто вольно или невольно становился угрозой. Пока же господа из капиталистического лагеря нужны ему, поэтому, изображая радушного генералиссимуса в белом кителе с золотыми погонами, он поднимает тост за премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, в отличие от своих западных коллег не пошедшего на сделку с Гитлером и объявившего ему войну. Валерий Афанасьев выразительно играет будущего лауреата Нобелевской премии по литературе человеком с двойным дном, властным и агрессивным. Расслабиться он может только с помощью коньяка, а уж этого «лекарства» в подвалах Ливадийского дворца предостаточно.

Сталину в трактовке Василия Бочкарева больше импонирует Франклин Рузвельт, дни жизни которого сочтены. Он умрет в инвалидной коляске в 63 года, не дожив до желанной Победы всего лишь месяц. 32-й президент Америки, избиравшийся на этот пост дважды, вытянув страну из Великой Депрессии и открывший второй фронт во время Второй мировой войны, как бы заглядывая вперед и предугадывая возможную холодную войну, предлагает подумать о создании Организации Объединенных Наций, и Сталин тут же подхватывает эту идею. Владимир Носик создает образ мудрого политика и уникального оптимиста. Всеми силами сопротивляясь приближающемуся смертельному финалу, он не лишает себя радости, с удовольствием смотрит американские мультики, не прочь выпить рюмку мартини, а самое главное - не тратит драгоценное время на пустяки и не обижается на своего помощника Генри (Александр Дривень), пытающегося им управлять. Он руководствуется понятиями демократии и в спорах о правительстве Польши, освобожденной Красной Армией, придерживается понятий чести. Что не совсем импонирует авторитарной системе Сталина, поскольку Польша всегда служила тем коридором, по которому двигались и будут двигаться завоеватели восточных границ СССР. Следовательно, по убеждению генералиссимуса, польский народ должен выбрать правительство, разделяющее идеологию социалистического лагеря. Премьер-министр Великобритании в мастерстком исполнении Валерия Афанасьева тоже постоянно твердит о «дорогом доверии», до конца так и не доверяя «наследнику» Ленина, и готов в любой момент сразиться с большевиками. Но как бы не выглядели политические соперники на исторической арене, они вынуждены соблюдать этикет и видимую толерантность, поскольку от их консенсуса зависит будущее мировой цивилизации.

В художественном оформлении Андрея Шарова, намекающего на сталинский ампир в архитектуре, тоже прослеживается могучая сила власть предержащих, подчиняющая себе целые народы и континенты. Так параллельно стоящие площадки неожиданно начинают двигаться с помощью плунжеров вверх и вниз. Попеременно поднимаются и опускаются апартаменты то Черчилля, то Рузвельта, где наедине с собой они могут оставаться такими, какими их сотворила природа, без мантий великодержавных полпредов. Это разнообразит действие, дает передышку в представленном режиссером официозе и торжественных ораториях большой тройки.

А в это время на экране транслируется военная хроника смертельных сражений рядовых Красной Армии, вязнущих по колено в грязи, вытаскивающих на своих плечах артиллерию, машины, повозки, лошадей, все, что не может идти своим ходом и что необходимо для завоевания Берлина, до которого осталось всего-то 75 километров, политых кровью и потом наших солдат, идущих в бой с криком: «За родину, за Сталина!» Не сумел вождь до конца оценить силу своего народа и верил только себе и в себя... Но до этого после встречи в Ялте оставалось еще восемь долгих лет, и уже в 1946-м году началась холодная война между СССР и Америкой. Выходит, президент Рузвельт оказался прозорливее...

Любовь Лебедина, «Страстной бульвар, 10», выпуск №3-233/2020

В его постановках всегда заняты самые звездные артисты, а в зрительных залах – неизменные аншлаги. Сегодня он плодотворно сотрудничает с Малым театром, где идут его спектакли «Пиковая дама», «Маскарад» и «Большая тройка (Ялта-45)».

– Андрей Альбертович, с каким настроением вы встречаете юбилей в этом «ковидном» году?

– Могу сказать, что я очень рад, что мы все работаем. Панические слухи я сразу отвергаю. Театр – это то место надежды, куда нужно обязательно приходить. Для некоторых это и место спасения. Сейчас зрители заполняют только половину зала. А у меня все спектакли в основном аншлаговые. Но та половина, которая приходит, реагирует так, словно аплодирует полный зал. Зрители вскакивают, хлопают, кричат «браво» и даже – «Молодцы!».

– У вас недавно была премьера – в Малом театре вы поставили спектакль «Большая тройка (Ялта-45)». Почему выбор пал на эту тему?

– Я сделал спектакль к 75-летию Победы. И сразу сказал на первой репетиции, что мы не играем монстров, мы не играем политиков. Мы играем уставших, нездоровых людей, во многом закомплексованных, несмотря на их высокие посты. В то страшное время они взяли на себя ответственность за судьбу мира. В спектакле есть мизансцена, где мы повторяем знаменитую фотографию на набережной: когда герои смотрят на море и позируют фотографу. В центре Рузвельт, справа от него Черчилль, слева Сталин. Они сидят в креслах и разговаривают. В спектакле мы показываем: три лидера думают о том, что будет с миром после того, как они уйдут. Сталин говорит: «Надо хотя бы на полвека удержать страны от новой мировой войны». И сейчас, когда уже прошло 75 лет с того момента, мы понимаем, как это важно. В этом и оптимизм спектакля, что мы уже на четверть века сумели эту планку поднять – удержать мир от большой войны.

– Ваши коллеги рассказывают: скромный интеллигентный юноша учился в Щукинском училище. А потом появился смелый провокатор режиссуры. Как такая метаморфоза произошла?

– На курсе меня называли «Житухой». И мой друг Женя Дворжецкий, который, к сожалению, уже ушел из жизни, сравнивал меня с идиотом Достоевского и говорил: «Житинкин – какой-то странный, не такой как все. Приходит вовремя на занятия, дает списывать тем, кто пропускал лекции после пьянок и гулянок». Я получил красный актерский диплом. А потом для всех стало неожиданностью, что я резко пересел в режиссерское кресло. И худрук Вахтанговского театра Евгений Симонов пригласил меня на свой режиссерский курс. Режиссерский диплом у меня тоже красный. Практику я проходил у Галины Волчек в «Современнике». Все складывалось достаточно хорошо. И вдруг неожиданно для кого-то я стал скандальным, а потом элитарным и модным.

– У вас всегда играют звезды первой величины…

– Я много работал с мастерами старшего поколения. Например, Шейлока в моем «Венецианском купце» сыграл Михаил Козаков. И это была его мечта. А для меня стало шоком, насколько Козаков затрачивался в этой роли, он по-настоящему плакал. Последнюю роль в спектакле по Пристли в театре имении Моссовета сыграл Георгий Жженов, я делал постановку – «Он пришел». Элина Быстрицкая до последних дней играла «Любовный круг» в Малом театре. Для Людмилы Касаткиной я поставил «Школу любви» в Театре Армии по культовому произведению «Гарольд и Мод». Я всегда уделял особое внимание нашим мастерам. Они столько лет держали зал, отдавали все, что у них есть внутри. И поставить для них спектакль-бенефис или осуществить их мечту – это святое дело режиссера. Я работал и с корифеями, и с начинающими артистами, которые потом стали знамениты. В моих спектаклях работали Крюкова, Дюжев, Безруков, Домогаров, Ильин, Чонишвили, Страхов, Толя Руденко. Сейчас все они востребованы. Много снимаются. Я счастлив, что приложил к этому руку.

– Вы странствовали по разным сценам, а теперь с успехом ставите в Малом театре. Это особая честь?

– Да, и я могу сказать, что многие проекты, глобальные мечты могут осуществиться только в такой метрополии как Малый театр. Для России это как «Комеди Франсез». В Малом театре ставят только классику. Я поставил «Пиковую даму» Пушкина, «Маскарад» Лермонтова. Я очень люблю поэзию. Я очень люблю высокую литературу. И возможности Малого театра резко отличаются от возможностей других театров. Я сейчас могу работать с любыми художниками. Счастлив, что сценографию для постановок делает Сергей Бархин, а костюмы – Слава Зайцев. Это все наши мэтры. В Малом театре сохранилась прекрасная труппа. В моем спектакле «Большая тройка» Рузвельта играет Владимир Носик, Черчилля – Валерий Афанасьев, а Сталина – Василий Бочкарев.

– Как вы оцениваете актерское мастерство молодого поколения?

– В последнее время у актеров есть тенденция «как бы не играть». Все с микрофончиками, ходят, что-то шепчут. Да, органично, да, поток сознания. Но все-таки природа театра очень эмоциональная. Средний уровень актеров вырос. Но, посмотрите, как мало звезд. Раньше в каждом театре, куда не глянь, увидишь – такая звездная труппа! А сейчас осиротели труппы «Сатиры», «Ленкома» и «Таганки». Ушли звезды, а кто идет за ними? Знаете, как Табаков обожал меня провоцировать: «А кто нам дышит в затылок?». И я благодарен ему за эти слова.

– Вы иногда снимаетесь в кино, например, сыграли писателя в комедии «Козленок в молоке». Образ получился смешной и запоминающийся. Почему вы не так часто появляетесь на экране?

– Можно сказать, что у актеров не отнимаю хлеб. Им всегда непросто. Режиссер более свободен, он может работать в разных театрах, выбирать пьесы. А актеры бегут на любые съемки. И если я играю в кино, то это – камео, мои реплики: или писатель, или психоаналитик, или режиссер. То есть я играю такие фрагменты, в которых я точен. Есть роли, которые может сыграть только режиссер. В одном фильме я даже сыграл коуча, который натаскивает бомжей. По сюжету бомжи – это целая мафия, которая переодевается и попрошайничает на улице. Я не боюсь играть и отрицательных персонажей. Писатель из «Козленка в молоке» – это сатира. Но, с другой стороны, есть фильм «Искушение Дирка Богарда», про британского киноактера Богарда, где я сыграл режиссера Лукино Висконти. Это было неожиданное для меня предложение. Мне казалось, что я на него не похож. Но когда собрали мои волосы, покрыли их бриолином, дали мне сигару, красивые агатовый антикварный перстень и шейный платок, я посмотрел на себя в зеркало и ахнул: очень много внешнего от Висконти. Сыграть режиссера другому режиссеру легче. И когда я получаю такие предложения, я понимаю, что нужен именно я.

– Вы даже антрепризные спектакли всегда ставите на высоком уровне, например, одна из удач – «Свободная любовь» про слепого музыканта. Зрители плачут…

– Постановка «Свободная любовь» живет уже шестнадцать лет. То, что Дима Дюжев с другими актерами делают на сцене – это все уникально, особенно финал. Дима Дюжев играет слепого музыканта. Когда от него ушла любимая девушка, он потерял смысл жизни. И словно ослеп второй раз, уже психологически. И тогда он садится в ванну и берет в руки нож. Но у спектакля хэппи-энд, потому что любовь – самое высокое, что может быть между людьми.

Спектакли в антрепризных проектах для меня всегда были так же важны, как и в репертуарных театрах. У меня в постановке «Казанова или уроки любви» играл наш оскороносец Владимир Меньшов. И очень серьезно относился к этой работе. Он сделал Казанову философом. Для меня антреприза – это не вариант зарабатывания денег. Это всегда прорыв в другое пространство, в то, что нельзя осуществить в репертуарном театре. На антрепризный проект ты можешь сделать «сборную» из самых разных актеров.

– Что дарит вам надежду в сегодняшнем сложном мире, где людям так порой трудно живется?

– Людям, которые потеряли смысл, которые разочаровались в жизни, или запутались, я им всем предлагаю идти в театр. Театр – априори витальная вещь. С древних времен так повелось. Даже еще античности не было, первобытные люди, прежде чем убить мамонта, проигрывали ситуацию охоты вокруг костра, а потом уже шли на поединок. То есть сначала они как бы играли в театр. И это их спасало от невзгод и неприятностей. Меня всегда вдохновляет этот пример. И я зрителям советую приходить в театр. В зале рядом такие же люди как вы. Кто-то знакомится в театрах. У меня много случаев, когда люди на спектакле познакомились, поженились и у них родились дети. Это самое прекрасное – продолжение жизни, когда личная история связана с действием искусства. А русские театральные актеры не халтурят. Они сильно затрачиваются. И каждый спектакль идет не так, как предыдущий, всегда по-другому. Каждый спектакль в чем-то уникален, нет кальки – здесь и сейчас актер живет для зрителей. И я всех зову в театр. Особенно в сегодняшней ситуации, театр – это лекарство от депрессий.

Беседовала Татьяна Медведева

Специально для «Столетия», 18 ноября 2020 года

18 ноября - юбилей режиссера Андрея Житинкина. "Российская газета" беседует с мастером об извивах творческих судеб, о его новой премьере и о том, есть ли у пандемии плюсы. От души присоединяемся к многочисленным поздравлениям в адрес Андрея Альбертовича и желаем ему крепкого здоровья и новых творческих успехов!

У вас репутация одного из самых модных и скандальных режиссеров Москвы. Насчет моды понимаю, но в чем скандальность?

Андрей Житинкин: Я отношусь к этому с иронией - любой из нас меняется. Сейчас у меня "классический" период: много ставлю в Малом театре. А определение "скандальный" связано, вероятно, с тем, что я ставил тексты, которые в СССР и вообразить невозможно. В театре Ермоловой - пьесу Николая Климонтовича "Снег. Недалеко от тюрьмы", играли никому тогда не известные Елена Яковлева и Александр Балуев: сбежал с зоны Ангел и нашел приют у беременной лимитчицы, которую насиловали менты. Увидев спектакль, Петр Тодоровский пригласил Яковлеву в фильм "Интердевочка". Она еще сомневалась, но мы хором сказали: "Обязательно!" - и были правы: после фильма Яковлеву знали все. Впервые в СССР поставил "Роковые яйца" Булгакова, "Калигулу" Камю, позднего Уильямса, пьесы Жана Ануя "Черная невеста" и "Бал воров". И наконец, неожиданно для Малого театра я принес "Любовный круг" Сомерсета Моэма, которого в этом театре никогда не играли. Занял там трех звезд: Бочкарева, Быстрицкую и Клюева.

Говорят, Быстрицкая была трудный орешек...

Андрей Житинкин: Когда я принес распределение ролей, в ответ улыбнулись: "Ну попробуйте!" Потому что с репетиции одного спектакля она ушла, на другом поссорилась с режиссером. Попробовал. Результат: Быстрицкая играла эту роль до последних дней, несмотря на неважное самочувствие. Эта работа помогла ей обмануть время и быть в тонусе. Мы привыкли видеть ее героиней, гранд-дамой, у нее не было характерных ролей, и здесь она отрывалась на полную катушку. Играла "гранд-кокет" с фантастически разнообразным прошлым, которое в пьесе, конечно, только угадывалось.

Недавно ушел и Борис Клюев, вам повезло с ним работать…

Андрей Житинкин: Вот чего нет в Малом - это актерской спеси. Ставили "Пиковую даму", и я предложил Клюеву далеко не главную роль Чекалинского, он согласился сразу и уходил всегда под овации. А как играл Арбенина! Он о "Маскараде" мечтал давно, и играл вплоть до своего ухода. Приезжал разбитый после процедур - у него был скверный диагноз, но играл азартно, и зритель ничего не замечал, а мы видели только промокшие рубашки, которые он беспрерывно менял по ходу спектакля. Сцену сумасшествия играл без обычного зловещего хохота, тихо, но так, что у людей в зале перехватывало горло: Нина была последней любовью Арбенина, и он сам, собственными руками эту любовь убил!

Он должен был играть Рузвельта в новой постановке "Большая тройка" о Ялтинской конференции?

Андрей Житинкин: Это по пьесе шведского драматурга Лукаса Свенссона "Ялта". Роли разошлись замечательно: Сталин - Василий Бочкарев, Черчилль - Борис Невзоров, Рузвельта должен был играть Борис Клюев. Все трое - дети войны, для всех победа - не пустой звук. Премьеру хотели выпустить к 9 Мая, но пандемия все перенесла на осень. Клюеву даже гримироваться не нужно было. Он, как Рузвельт, любил хорошие рубашки, запонки, коньяки, они в этом похожи. Он актер очень витальный, и хотя все в театре знали о его диагнозе, для него было важно получать от жизни кайф до последнего вздоха. Рузвельт тоже был смертельно болен и тоже до конца оставался жизнелюбом. Здесь столько совпадений, что я даже думал, этично ли предлагать Клюеву эту роль, но он сразу согласился: "Буду играть!" 1 августа, улыбаясь, пришел на сбор труппы, но начали репетировать, и я понял, что мы его теряем: у него вдруг пропал голос. Он уже все чувствовал и предложил дать текст роли Владимиру Носику, чтобы тот готовился его заменить. Мы сыграли премьеру 3 сентября. За два дня до нее Борис Владимирович Клюев ушел навсегда…

Как этот спектакль воспринимает зал? Ведь есть опасность, что на встречу со Сталиным придет весьма специфическая публика.

Андрей Житинкин: На самом деле в пьесе много острых моментов. Затронуты пакт Молотова - Риббентропа, проблема Польши, да и сам процесс, когда эта тройка делит мир на сферы влияния. Среди референтов Сталина есть персонаж, уничтоживший свою семью и считающий, что это в порядке вещей: не жестокость, а историческая необходимость. Мы обо всем говорим открыто, но не расставляем акценты - пусть зрители сами разбираются в том, что многим покажется неожиданным. Показываем не конференцию, а ее кухню. Самая адова работа там проходила бессонными ночами - тайные встречи Сталина с Черчиллем и Сталина с Рузвельтом. Актеры играют без грима: костюмы аутентичны, но за портретным сходством мы не гнались. Пружина спектакля в том, что переговоры все время были на грани срыва, и хотя каждая из сторон тянула в свою сторону, все понимали: надо найти компромисс. В финале мы воспроизводим известную мизансцену, когда все трое предстают перед репортерами и перебрасываются какими-то незначительными - все уже подписано - репликами. И фраза Сталина: нам нужно хотя бы на полвека удержать мир от новой мировой войны. Ради этого акцента уже стоило ставить спектакль.

Крайности все-таки сходятся: один из самых эпатажных режиссеров нашел свой дом в театре, известном как один из самых консервативных…

Андрей Житинкин: А в других театрах я многого не мог бы сделать. Ресурсы Малого колоссальны: лучшие художники, серьезный бюджет. После реконструкции появились технологии, о которых можно только мечтать. Малый славится своим принципом делать постановки аутентичные, не выбрасывая целые куски оригинала: зритель получает не авангардную штудию, а классический вариант. Причем это не мешает постановщику: любой спектакль - версия режиссера, и я был удивлен, что Малый театр дает абсолютную свободу. Никто никогда не вмешивается в мою работу. Существует критерий: если в труппе есть актеры на все роли "Горя от ума" - значит, она правильно укомплектована. У нас именно такая труппа.

Как сказалась на жизни театра пандемия?

Андрей Житинкин: Высветила многое ранее незаметное. Мигом стали штампом заполонившие сцены модные технологии: людей уже тошнит от бесконечных экранов, проекций. Мы стали ценить живое присутствие в театре, эмоции, идущие со сцены в зал, этот энергетический мост. Живой театр спасает от тягостных мыслей, и зритель тянется туда, где ярко, эмоционально, где можно сопереживать. Мне не нравится, когда актеры не играют, а "транслируют" текст - чтобы высветить какие-то "новые смыслы". Как писал Лев Толстой, искусство - это сообщение чувств. То, чем владеют актеры Малого театра с их потрясающей школой: они умеют создать образ. И этим отличаются от современной манеры "бытового бормотания", которая все нивелирует и разрушает в природе театра что-то важное. Уже и не припомнишь, чтобы зрители были в потрясении от какого-то актера, уже нет актеров-кумиров, актеров-легенд.

Мы только что отметили 85-летие одной из легенд - Людмилы Гурченко. Как вам с ней работалось?

Андрей Житинкин: Я мог бы об этом целую новеллу написать. Она мне сразу сказала: "Знаете, я режиссера больше одного раза не выдерживаю". Хорошо, ответил я, и мы с ней сделали четыре проекта. В спектакле Театра сатиры "Поле битвы после победы принадлежит мародерам" они с Александром Ширвиндтом оказались такими партнерами, что искры летели. Но взаимоотношения с театрами у нее были сложными. В свое время ее "выдавили" из "Современника", и она пришла показываться в Театр сатиры: смотрела труппа во главе с Плучеком - и ни одной реакции! Миронов и Ширвиндт хотели, чтобы она была в театре, но все примы сидели, набрав в рот воды. И она прямо посередине куплета заявила: мне все ясно! И ушла, как она любила говорить, "под стук собственных копыт". Потом Плучек ее умолял перейти к ним в штат, но она отказалась - играла только как приглашенная звезда. Предложила мне поставить мюзикл "Бюро счастья". Это был шикарный спектакль с большим оркестром и балетом, но однажды я застал ее в гримерке перед зеркалом, она горестно шептала: "Как поздно!" Она, конечно, была рождена для мюзикла, могла быть звездой Бродвея, но в России ничего этого реализовать не удалось. Она была фанат своего дела - вообще не выключалась! Раньше всех знала текст, раньше всех приезжала на репетиции. Я предлагал ей пройти роль "вполноги" - она этого не понимала. Ей была важна только профессия, и она одна из немногих, у кого после ухода слава только разгорается.

Вы сталкивались в театре с плагиатом?

Андрей Житинкин: Конечно. Но скандала из этого не делаю. Как-то в одном периферийном театре я увидел "Любовный круг" Моэма - буквальный повтор нашего спектакля. Я только поблагодарил актеров, так точно выучивших наши мизансцены, и отказался от претензий: у театра и без того было отчаянное положение. Некоторые коллеги не одобряют такую позицию, но, я думаю, гораздо важнее, что зрители этого города смогут увидеть Моэма.

На киносъемки актеров отпускаете?

Андрей Житинкин: Обязательно. Ведь, может быть, это для них - шанс! Я репетировал, а за кулисами стоял какой-то грохот. Мне объяснили, что это новый монтировщик: одну декорацию ставит - другую роняет. И вышел Саша Семчев со своей фактурой - представляете? Я, говорит, студент Щукинского, а тут подрабатываю. Не надо подрабатывать, говорю, идите на сцену! Потом его позвали сняться в рекламе пива - я отпустил с легкой душой, потому что после этого его узнала вся страна. Но пандемия и здесь кое-что поменяла. Прервалась вечная гонка, актеры стали критичней смотреть на сделанное. Вынужденная пауза хорошо проветрила мозги и многих отрезвила.

Справка "РГ"

Народный артист России Андрей Житинкин - выпускник режиссерского факультета Театрального училища имени Б. Щукина, мастерская Евгения Симонова. Работал в театре "Современник", Театре имени Ермоловой, Театре имени Моссовета, был главным режиссером Театра на Малой Бронной. Ставит спектакли в Театре сатиры, Театре Олега Табакова, Театре Российской армии, Театре музыкальной комедии (Санкт-Петербург), Государственном Малом театре, частных антрепризах. Автор книг "Плейбой московской сцены", "Маленький роман из длиннот", поэтического сборника "99. Поэтические перформансы", нескольких пьес ("Лулу", "Роковое влечение", "Идеальное убийство" и др.), либретто (мюзикл "Бал воров"). Участвовал в международных проектах ("Вышка Чикатило" на фестивале авангарда во Франции, "Игра в жмурики" в парижском театре "Де Женвилье"). В своей сценической практике умело балансировал между общепринятым и невозможным, шел по лезвию бритвы, отчего обрел репутацию скандального. В последние годы перешел к классическим формам, успешно соединяя свой опыт предыдущих лет с традициями Малого театра.

Валерий Кичин
"Российская газета" - Столичный выпуск № 259(8313), 17 ноября 2020 года

К 75-летию великой Победы на исторической сцене Малого театра появился очень необычный спектакль – «Большая тройка (Ялта-45)» в постановке режиссера Андрея Житинкина по пьесе шведского драматурга Лукаса Свенссона.

Впервые спектакль был сыгран 3 сентября, в день окончания Второй мировой войны, и представил реконструкцию исторических событий, в которых принимали участие корифеи Малого театра Василий Бочкарев (Председатель Совета народных комиссаров СССР Иосиф Сталин), Валерий Афанасьев (Премьер министр Великобритании Уинстон Черчилль) и Александр Носик (Президент Соединенных Штатов Америки Франклин Рузвельт).

Пьеса написана шведским драматургом, но театр сделал свою версию и взял за основу лишь некоторые факты и домыслы иностранца, которые режиссер Андрей Житинкин превратил в интеллектуальный и чертовски современный спектакль о том, кто нами правит, кто решает наши судьбы, кто определяет чему быть – миру или войне. Однако главная тема «Большой тройки» прозрачна и жестока: любая победная стратегия во все времена предполагает жертвы…

Кадры из кинохроники мгновенно переносят зрителей в февраль 1945 года. Огромный экран запечатлел и тех, кто выжил, и тех, кто пал. Миллионы жизней стали предтечей встречи глав трех государств. Художник спектакля и давний соратник Житинкина Андрей Шаров лишь обозначил парадные залы дворца в Ливадии, отдав предпочтение открытому пространству, где волнующееся Черное море нагнетает и без того мрачную атмосферу встречи Сталина, Черчилля и Рузвельта, готовых безжалостно расчленить Европу по праву победителей. И это будет великое противостояние трех держав!

«Начало февраля 1945 года. Ялта. Дули холодные ветры. Черное море было неспокойно… До конца Второй мировой войны, самой кровопролитной войны в истории человечества, оставалось несколько месяцев. Агония фашизма и неизбежное предчувствие скорой победы над ним, заставили лидеров трех сильнейших держав антигитлеровской коалиции – Великобритании, Советского Союза и Соединенных штатов Америки – прибыть в Ялту, чтобы решить судьбу нового мира после войны. Все ждали этих переговоров и все боялись, что в случае их провала, мир вновь окажется на краю новой катастрофы…»

Так начинается спектакль. И первым действующим лицом этой исторический драмы становится артист Александр Клюквин, чей потрясающий голос «за кадром» от начала и до конца определяет весь драматизм происходящего…

Их трое… Их только трое… Каждый из них поочередно медленно поднимается в своем «бункере-лифте» из глубин сцены То ли из преисподней, то ли из прошлого. Эти реальные исторические персонажи давно ушли и жизни, но, может быть, их деяния до сих пор не дают покоя современному миру?

Жизнелюб Черчилль (Валерий Афанасьев) с неизменным бокалом виски и сигарой. Немощный, печальный и, как-то по-детски улыбающийся Рузвельт (Владимир Носик), предчувствующий свой скорый конец. И, конечно же, крепкий, умный, хитрый и чудовищно обаятельный Сталин (Василий Бочкарев), словно умелый птицелов, заманивающий своих жертв в золотые клетки. Бессонные ночи, стратегия и тактика, уговоры, намеки и угрозы – все это тайные страницы ялтинской конференции, героями которой стали самые неоднозначные исторические фигуры своего времени. Рядом с ними их секретари. Эти люди, не вошли в историю. Они никому не известны – Алексей, секретарь Сталина (Василий Зотов), Генри, секретарь Рузвельта (Александр Дривень), Смит, секретарь Черчилля (Александр Волков). И эта малая тройка ведет свою игру, влияя на тех, кому они служат. И у каждого из них есть своя биография, свои принципы, свои цели.

Самая страшная история у Алексея. Василий Зотов играет человека, раздавленного системой и хозяином, который уничтожил его семью ради всеобщего блага и в финале заставил своего адъютанта сплясать, просто так, ради шутки…

Александр Дривень в роли Генри – строг, аккуратен, он – не раболепствует, он на первый взгляд просто помогает беспомощному человеку. Но – он силен, умен, решителен и свободен.

Александр Волков в роли Смита – английский дворецкий – ловкий, временами напористый и эксцентричный. Он точно знает, когда и какие решения должен принимать его «босс», но при этом Смит всегда знает свое место.

Особенное удовольствие доставляет то, что все актеры не стремятся к портретному сходству и наделяют своих героев индивидуальностью посредством внутреннего темперамента, страсти, с которой те отстаивают свои убеждения. Все актерские работы «Большой тройки» смело можно назвать мощными, продуманными, эмоционально наполненными. И это дает возможность зрителям в противоречивых персонажах мировой истории увидеть не только политиков, но и людей, несущих ответственность за содеянное…

Елена Булова, "Московская правда", 6 ноября 2020 года

265-й сезон Малый театр открыл двумя премьерами, сыграть которые предполагалось ещё в мае: к 75-летию Великой Победы должен был выйти спектакль Андрея Житинкина «Большая тройка (Ялта-45)», а к 120-летию Эдуардо де Филиппо – «Рождество в доме Купьелло» итальянского режиссёра Стефано де Лука. При всех различиях в масштабах сюжетов, обе постановки построены на простой истине – то, что происходит за кулисами театра жизни, как раз и составляет подлинную сущность бесконечного представления, разворачивающегося на этих вечных подмостках.

Когда на сцену выходит Василий Бочкарев – один из корифеев Малого театра – невозможно не восхищаться тем, с какой виртуозностью он извлекает на свет божий то неповторимое, что есть в его героях, будь то забавный горемыка, рождённый талантом драматурга или реальная личность, изменившая ход истории. В обеих премьерах, которыми Малый театр открыл новый сезон, он играет центральные роли – наивного чудака синьора Купьелло, неапольского мальчишки, который даже постарев, так и не стал взрослым, и Иосифа Сталина, определяющего в пронизанной февральскими ветрами Ялте судьбы послевоенной Европы, да и не только Европы.

«Рождество в доме Купьелло» – одна из самых популярных пьес Эдуардо де Филиппо – вернулась на афишу Малого театра спустя почти полвека. Тогда, в середине 50-х режиссёру Леониду Варпаховскому не было необходимости специально «приближать» героев пьесы к зрителям в зале – их разделяло всего-то лет двадцать с небольшим и узнаваемость типажей и ситуаций была абсолютной. Рискнем предположить, что итальянец Стефано де Лука (это его четвёртая постановка в Малом) вполне сознательно последовал примеру своего выдающегося советского коллеги – XXI век, каким бы сумасшедшим он нам ни казался, в механизмы человеческих страстей никаких существенных изменений не внес. Да и изнанка любой человеческой жизни – невыплаканные слезы, нереализованные желания, несбывшиеся мечты – тоже, по сути, не меняется. Так что суровые монтировщики, поворачивающие маленький мирок семейства Купьелло то лицом к зрителю, то оборотной стороной, в сценографии де Лука, похоже, возведены в ранг ассистентов античных мойр.

По правде говоря, вся эта рождественская история разворачивается по законам не столько веселой и искрометной итальянской комедии, столько классической русской драмы в чеховском духе – люди-то все хорошие, и любят друг друга, как умеют, да только уж очень несчастные. Измученная неизбывными домашними заботами Кончетта (Евгения Глушенко) давно утратила надежду выбиться из полунищенского существования и мечтает только о счастье для своих детей. Дочку она выдала замуж за вполне обеспеченного лавочника, а любимого недоросля-сыночка держит у своей юбки, ограждая от «жестокого» мира. Нинучча (Ольга Абрамова), уступив настояния матери дабы не повторить её судьбы, вышла за предприимчивого и «горячего как Везувий» Никколо (Михаил Фоменко), но, в отличие от неё жить до конца дней с нелюбимым мужем категорически не согласна. А оболтус Томазино (Александр Наумов) – ненаглядный мамин сыночек, выгнанный из всех школ Неаполя, как ни странно, достойный сын своего отца. Он ведь тоже ничего не умеет и уметь не хочет. Попросту не хочет взрослеть. Все разговоры о том, что ему не нравится вертеп, который мастерит к Рождеству отец, всего лишь обычный подростковый бунт: на следующий год они будут делать его вместе, а когда отца не станет, Томазино наверняка продолжит семейную традицию.

А что же сам глава семейства? В муже, так и не оправдавшем её женских надежд, Кончетта давно не видит ни опоры, ни защиты. Он для неё и не муж, в общем-то, а ещё один ребенок, за которым нужен глаз да глаз. Не зря соседи говорят, что ей надо было родиться в штанах (русское «я и баба, и мужик» - это как раз о ней). Василий Бочкарёв и играет своего Луку эдаким «постаревшим мальчуганом», в котором никакие невзгоды и неудачи не смогли убить веру в чудо и мудрость Божьего промысла. Рождественский вертеп для него – это и несбыточная мечта об образцовом семействе («если вы не будете жить в мире и согласии, я не попаду в рай!»), и воплощение земного счастья, несводимом к деньгам. И дары, которыми он, подобно волхвам, оделил своих близких – лучшее доказательство его правоты.

Навести порядок и в одном отдельно взятом семействе не у каждого получается, что уж говорить о большом мире. Особенно, если он всё ещё корчится в пламени самой кровопролитной войны в истории человечества. Что чувствовали, о чём думали, чего больше всего на свете боялись лидеры «Большой тройки», когда решали, каким будет послевоенный мир? Поиском ответов на эти вопросы задался шведский драматург Лукас Свенссон. Его «Ялта» (так в оригинале называется пьеса) – плод кропотливой архивной работы, изучения огромного числа документов, включая воспоминания участников событий. Как известно, Швеция во время Второй мировой официально придержалась политики нейтралитета, и «шведский взгляд» на одно из ключевых событий ХХ века – это своего рода «смена оптики», да ещё и с эффектом отстранения, что в сумме даёт заслуживающий внимания результат. Свенссон не претендует на истину в последней инстанции – перед нами не хроника, а художественная реконструкция. Именно так обозначил жанр постановки режиссер Андрей Житинкин (для него это тоже четвертая по счету постановка в прославленном театре).

В сценографии художника Андрея Шарова прослеживается тот же принцип двух сторон одной медали, одинаково видимых зрителю – три платформы, вписанные в строгие интерьеры Ливадии, плавно скользят вверх и вниз, словно огромные поршни двигателя мировой политики. Те, кто заставляет эти поршни двигаться в нужном направлении, не названы по именам. Они обозначены только своим «функционалом». На сцене действуют Председатель Совета народных комиссаров СССР, Президент США и Премьер-министр Великобритании.

У рыцарей мировой политики, как и полагается, есть свои оруженосцы – Алексей (Василий Зотов), Генри (Александр Дривень) и Смит (Александр Волков). Своего рода «малая тройка». О каждой из этих актерских работ можно было бы говорить отдельно – о тщательности выстроенных ролей, слаженности дуэтов с мэтрами. Не имея такой возможности, отметим главное – чернорабочие большой дипломатии получились живыми и убедительными.

Мэтрам же представилась возможность поиграть с тайной, ведь всей правды о ялтинской конференции никто никогда не узнает. С лицевой стороны – лидер большой страны, от слов и поступков которого напрямую зависят жизни и смерти миллионов людей. С оборотной – человек, которому ничто человеческое не чуждо. Переходы из одной ипостаси в другую ведущие мастера Малого театра выполняют с филигранной точностью и безупречным чувством меры. Режиссер максимально усложнил актёрам задачу, отказавшись и каких бы то ни было «портретных» пристроек, вроде грима или характерного акцента.

Роль Рузвельта до последней возможности репетировал Борис Клюев – прекрасный, тонкий и мудрый артист. Борис Владимирович надеялся, что, пусть не на премьере, но все-таки выйдет на сцену. Не случилось. И нужно отдать должное мужеству и профессионализму Владимира Носика, буквально подхватившего это «знамя», выпавшее из рук коллеги. Его Рузвельт и на пороге смерти остается выдающимся стратегом, знающим цену своим союзникам: «Это трехсторонняя встреча, – увещевает он Черчилля, – а не встреча двух с одним. Если двое встретятся прежде, а потом пойдут на встречу к третьему, он непременно догадается об этом и ничего не будет». А когда маска политика сползает с его лица, перед нами просто уставший, смертельно больной человек, которому хочется оказаться в своем маленьком садике, среди любимых внуков и цветов, посаженых любимой женой.

Черчилль в исполнении Валерия Афанасьева получился то ли философствующим интриганом, то ли интригующим философом. Он может быть напористым и непоследовательным в одно и то же время. А что делать, если «весь мир непоследователен»? Британского премьера трудно заподозрить в сентиментальности, а между тем, он на полном серьёзе мечтает о том, чтобы всё поскорее закончилось, Гитлера забыли, и Европа стала похожа «на первый весенний цветок – подснежник».

Труднее всего пришлось Василию Бочкареву, играющему Сталина. Отказаться от растиражированного десятками фильмов и спектаклей шаблона, от набившего оскомину клише – недостаточно. Важно найти краски, которые позволили бы показать не только противоречивость этой натуры, но и помогли бы хоть на несколько мгновений заглянуть под непроницаемый покров тайны, которым как броней окружил себя этот человек. И Бочкареву это удалось поистине блистательно.

Урок, преподанный потомкам «Большой тройкой» 75 лет тому назад, не утратил актуальности и сегодня. Каждый из троих прекрасно отдавал себе отчёт в том, что «победная стратегия тоже подразумевает жертвы». Это высшая мудрость настоящего политика, единственная возможность в любой ситуации, какой бы неразрешимой она ни казалась, достичь приемлемого результата. Вот потому Сталину, Рузвельту и Черчиллю и удалось обеспечить Европе такой долгий мир.

Виктория ПЕШКОВА, "Литературная газета", 15 октября 2020 года

3 сентября, в день окончания Второй мировой войны, Малый театр представил на своей основной сцене художественную реконструкцию исторических событий под названием «Большая тройка». Пьеса написана шведским драматургом, но театр сделал свою версию и взял за основу лишь некоторые факты и домыслы иностранца, которые режиссер Андрей Житинкин превратил в красочный, интеллектуальный и современный спектакль о том, кто нами правит, кто решает наши судьбы, кто определяет, чему быть - миру или войне.

Однако главная тема спектакля прозрачна и жестока: победная стратегия во все времена предполагает жертвы... Кадры из кинохроники переносят зрителей в февраль 1945 года. Художник спектакля и давний соавтор Житинкина Андрей Шаров лишь слегка намекнул на парадный зал дворца в Ливадии, отдав предпочтение открытому пространству, где неспокойное Черное море нагнетает и без того мрачную атмосферу встречи «Большой тройки», готовой безжалостно расчленить Европу по праву победителей. Жизнелюбивый Премьер-министр Великобритании (Валерий Афанасьев) с неизменным бокалом виски и сигарой. Немощный, печальный и как-то по-детски улыбающийся Президент США (Владимир Носик), предчувствующий свой скорый конец. И, конечно же, крепкий, умный, хитрый и чудовищно обаятельный Председатель Совета Народных Комиссаров СССР (Василий Бочкарев), словно умелый птицелов, заманивающий своих жертв в золотые клетки. Бессонные ночи, стратегия и тактика, уговоры, намеки и угрозы - все это тайные страницы Ялтинской конференции, героями которой стали самые неоднозначные исторические фигуры своего времени. Рядом с ними их секретари: Алексей (Василий Зотов) у Председателя Совета Народных Комиссаров СССР, Генри (Александр Дривень) у Президента США, Смит (Александр Волков) у Премьер-министра Великобритании. Эта малая тройка тоже ведет свою игру, влияя на тех, кому они служат. И у каждого из них своя биография, свои принципы, свои цели.

Особенное удовольствие доставляет то, что актеры не стремятся к портретному сходству и наделяют своих героев индивидуальностью посредством внутреннего темпера¬мента, страсти, с которой те отстаивают свои убеждения. Актерские работы «Большой тройки» смело можно назвать мощными, продуманными, эмоционально наполненными. И это дает возможность зрителям в противоречивых персонажах мировой истории увидеть не только политиков, но и людей, несущих ответственность за содеянное...

ЖАННА ФИЛАТОВА, «Театральная афиша столицы», октябрь 2020

Малый театр начал новый сезон премьерой знакового для юбилейного года Победы спектакля: режиссер Андрей Житинкин поставил пьесу Лукаса Свенссона «Большая тройка (Ялта-45)».

Эта постановка не развлекательная штучка для осеннего вечера. Погрузившись на два с лишним часа в безантрактное действие, уже не оторвешься от него ни на миг, вслушиваясь в диалоги героев. В феврале 1945 года в Ялте, на конференции «Большой тройки», без преувеличения решалась судьба мира. На фоне разыгравшейся непогоды, под внешне нединамичными разговорами официальных союзников, идет настоящая битва, и ставка в ней — максимальное соблюдение интересов каждой из трех держав. В Европе еще работает бешеная мясорубка войны, а тут, под сводами бывших царских резиденций и легкий аромат крымского шампанского, сражаются умы, хитрости и стратегии. Три самых ярких политика ХХ века выписаны в пьесе и постановке порой чуть гротесковыми мазками. Их диалоги — тонкие, просчитанные до микрон многоходовки.

Тут несколько непривычен образ Сталина — народный артист России Василий Бочкарев не «выламывает» надсадно знаменитый акцент «отца народов», а сохраняет лишь его интонации-акценты, которых достаточно для холодка на коже. Тут Черчилль (народный артист России Валерий Афанасьев) отдает дань армянскому коньяку, но больше пьянеет от предчувствия скорой выборной гонки и источает обаяние, невзирая на внешнюю грубость. Тут Франклин Рузвельт, доживающий последние дни и тончайшим образом прочувствованный народным артистом России Владимиром Носиком, в преддверии заката своей жизни смотрит на все почти из-под облаков, но не теряет хватки. Их трое, за ними — лежащая в руинах Европа, вопрос о «расчленении» которой они решают сообща, деля этот сочащийся кровью мясной пирог, каждый кусок в котором вкусен для тех, кто знает толк в политической «кулинарии». Называя спектакль «историей страстей», Андрей Житинкин прав. Переговоры могли сорваться каждую секунду, и то, что происходило в душах и умах лидеров СССР, Великобритании и США, препарировано им филигранно.

Ольга Кузьмина, «Вечерняя Москва» 22 сентября 2020 года

Приходите в Малый театр на «Большую тройку»

Этот новый спектакль на сцене Малого театра можно назвать сенсационным уже потому, что среди трёх его главных героев — Сталин. Более того, он здесь воспринимается как самый главный персонаж. А много ли таких спектаклей идёт сейчас в театрах нашей страны?

То-то и оно. В Москве, по-моему, ни одного. И это не только сейчас, сегодня. Тенденция давняя и почти нерушимая: в театрах на сталинскую тему — табу.

Исключения редки. Из виденного могу вспомнить только интересную постановку Юрия Горобца по мотивам произведений писателя Виктора Некрасова под названием «Как мы со Сталиным пропивали Сталинскую премию» — на малой сцене МХАТ им. М. Горького (доронинского!). В этом же театре Татьяна Васильевна Доронина предприняла попытку представить «Батум» Михаила Булгакова, но, к сожалению, по разным причинам начатое в труднейшем 1991-м до конца довести не получилось.

Подступался несколько позже к спектаклю о Сталина с пьесой Владимира Малягина и Малый театр. Насколько я знаю, действие должно было происходить в начале Великой Отечественной, во время битвы за Москву, а главную роль хотел сыграть сам Юрий Соломин. Увы, тогда тоже не задалось.

И вот годы спустя Малый вновь обратился к Сталину. Совсем другая пьеса, иной режиссёр, не те исполнители. Однако интерес к выдающемуся историческому образу, видимо, в театре сохранился. Думаю, прежде всего поэтому 3 сентября сего года, в 75-ю годовщину советской Победы над Японией и окончания Второй мировой войны, здесь состоялась премьера спектакля под названием «Большая тройка (Ялта-45)». Замечу: встреченная зрителями с явным ожиданием и вниманием, а в итоге, судя по реакции зала, — с преобладающей благодарностью.

Со стороны виднее?

Начинать наш разговор надо с пьесы, которая в основе спектакля. Предполагаю, многие будут очень удивлены, узнав, что автор её — швед. Да-да, Лукас Свенссон, взявшийся в драматургической форме воссоздать страницы знаменитой Ялтинской конференции глав трёх союзных держав, которая проходила 4—11 февраля 1945 года.

Говорят, собирая материал для своей пьесы, Свенссон много работал в архивах. Может быть. Не исключено и открытие им каких-то подробностей, деталей, которые помогли живее передать атмосферу тех дней и характеры участников судьбоносного события. Особенно если учесть, что действие спектакля происходит не только за столом официальных переговоров, но и во время ночных конфиденциальных встреч по двое, с глазу на глаз.

Однако стержнем происходящего всё равно остаётся напряжённейшее столкновение глобальных государственных интересов, через которое в полном смысле и решаются судьбы будущего послевоенного мира. Что делать с Германией? Какой быть Польше и где пройдут её границы? В чьих зонах влияния будут Югославия и Греция?..

Так вот, ощущая тревогу и настойчивость Сталина, которые, например, заставляют его снова и снова выдвигать злосчастный «польский вопрос», поневоле думаешь: неужели для шведа это оказалось важнее, чем для нас? Во время той войны Швеция — одна из немногих нейтральных стран, а наша-то горела в огне. Но вот швед написал эту пьесу, а наши драматурги — нет. Почему же? В чём дело?

Давайте признаем: ситуация не просто парадоксальная, а совершенно ненормальная. Об одной из величайших личностей отечественной истории, о руководителе страны в течение почти тридцати лет, с которым неразрывно связана и наша Великая Победа, в год её 75-летия не находится достойного отечественного произведения для постановки на сцене. До чего же докатились!

Не знаю, что больше всего побудило шведского автора взяться за эту тему. Но уверен, сознание огромной всемирной значимости Ялты-45 в данном случае непременно присутствовало. Факт реально состоявшегося исторического события никому не дано отменить. И участие в нём Сталина — тоже, при любом к нему, Сталину, отношении.

Сталинским апологетом Свенссона вряд ли кто-нибудь воспримет. Хотя бы потому, что он постарался дать в своём сочинении знаки верности «обязательным» признаком характеристики советского вождя, которые издавна внедряются в общественное сознание ярыми антисталинистами.

Скажем, туманная история с письмом и последующей гибелью жены его помощника (в пьесе он назван Алексеем) должна иллюстрировать подозрительность, коварство и жестокость Сталина. А нелепая пляска того же Алексея перед вождём в духе театра абсурда — для чего она? Конечно, для демонстрации царящего вокруг Сталина безумного угодничества.

Подобные пассажи пьесу, конечно, не улучшают. Но, к счастью, они не довлеют в содержании спектакля. И это безусловная заслуга театра, стремившегося по возможности исправить или компенсировать наиболее существенные недостатки драматургического материала. Ведь постановщик спектакля — народный артист России Андрей Житинкин проделал кардинальную работу, создав, по договорённости с автором пьесы, собственную её сценическую версию.

Не всё удалось так, как хотелось бы. Не всё вполне удовлетворяет и самих создателей спектакля. Но главное, что, на мой взгляд, придаёт ему особую значимость, — это всё-таки серьёзный в основном подход к образу Сталина. Такой подход, в котором видится определённый разрыв с набившей оскомину карикатурой при его изображении, тотально утвердившейся за последние десятилетия.

От какого наследства надо твёрже отказываться

Карикатура! Да, если говорить обобщённо, то фальшивый сталинский образ, который много лет изо дня в день навязывался народу, следует назвать именно так.

Выше я напомнил, что в театрах Сталин долгое время почти полностью отсутствует. Остерегаются? Не рекомендуют его «сверху»? Зато государственное телевидение со своими фильмами и сериалами, «документальными» и «мемуарными» программами щедро разгулялось на этом поприще.

В самом деле, вряд ли кто возьмётся пересчитать всю «антисталиниану», буквально заполонившую телеэкран. Вспоминайте: «Московская сага», «Дети Арбата», «В круге первом», «Жена Сталина»... Несть числа! И какие маститые актёры потрудились над этим окарикатуриванием: Алексей Петренко и Сергей Юрский, Игорь Кваша и Максим Суханов...

Последний сыграл Сталина в сериале «Дети Арбата». Извините, но я приведу выдержку из тогдашней своей статьи об этом:

«Уже первое появление Сталина ошеломляет. Кто это? Вы понимаете, что он — Сталин, ведь Марк Рязанов по ходу действия направился именно к нему. Но что за чудовище встречает Рязанова в сталинском кабинете? Какой-то уродливый старик (а реальному Сталину в это время всего около 55 лет!), обмотанный непонятной старушечьей шалью и хрипло бормочущий нечто невнятное.

Весь облик и вся манера разговора вызывают впечатление законченного дебила или монстра — «демократы» так любят Сталина величать. То есть актёр Максим Суханов вместе с режиссёром решили максимально, начиная уже с внешнего облика, реализовать на экране эту ходячую «демократическую» формулу. Монстр — так уж монстр!.. Словом, хотели достигнуть физиологического отвращения от этого персонажа — и, пожалуй, достигли».

Вот как декларировал в своих стихах Булат Окуджава установку на каноническое изображение Сталина: «В Дорогомилово из тьмы Кремля, усы прокуренные шевеля, мой соплеменник пролетает мимо. Он маленький, немытый и рябой, и выглядит растерянным и пьющим, но суть его — пространство и разбой в кровавой драке прошлого с грядущим».

Вы спросите: а почему же немытый? Да просто так, это ведь связано с чувством брезгливости, что, собственно, и требуется. А логика или здравый смысл тут ни при чём.

Карикатурная внешность призвана, как считается, отражать интеллектуальное убожество советского лидера (которого многие великие люди планеты называли гением). Мало того, до сего дня в ходу пущенная некогда «утка», будто академик Бехтерев, светило психиатрической науки, высказался о «паранойе Сталина».

Категорически опровергла это внучка знаменитого учёного, тоже академик: «Никакого высказывания не было, иначе бы мы знали... А кому-то понадобилась эта версия».

Опровержение Натальи Бехтеревой было напечатано в еженедельнике «Аргументы и факты» в 1995 году и с тех пор неоднократно цитировалось. Но нет же, вопреки ему продолжают врать!

Нужна по-прежнему эта версия. Кому нужна и зачем — понятно. Однако не пора ли покончить с ней, как и с другими злобными выдумками о великом руководителе великой страны? Не пора ли представить стране и миру реальный его образ, а не карикатуру?

Особая важность и не меньшая сложность

Вернёмся к спектаклю «Большая тройка». Для меня очевидно, что в Малом театре изначально осознавали значимость задачи, за которую взялись. Её особую важность и не меньшую сложность. Отсюда и усилия по переработке пьесы, в чём к режиссёру-постановщику по-своему подключались также другие члены творческой группы, и постоянное внимание к начавшимся репетициям художественного руководителя театра Ю.М. Соломина, и, конечно, определение лучших актёров для исполнения главных ролей.

Трое основных персонажей — и три народных артиста России. В роли Сталина Василий Бочкарёв, президента США Рузвельта — Владимир Носик, премьер-министра Великобритании Черчилля — Валерий Афанасьев. Сразу скажу, что с результатом работы всех их можно поздравить. Добавлю к ним ещё одного народного артиста — Александра Клюквина, великолепно читающего текст «от автора». Его доверительная интонация во многом задаёт тон спектакля.

А складывалась работа общая весьма непросто. К заведомым объективным трудностям присоединилась неожиданная пандемия с её «самоизоляцией» плюс резко ухудшилось здоровье Бориса Владимировича Клюева. Он должен был играть Рузвельта и уже репетировал, но — умер за два дня до премьеры. На следующий день после неё Малый театр хоронил известного своего мастера...

Первостепенный вклад в конечный успех спектакля внёс, наверное, режиссёр А.А. Житинкин. Кроме создания собственной сценической версии пьесы, о чём я уже сказал, он взял на себя и музыкальное оформление постановки, которое получилось точным и выразительным, удачно использовал также документальную кинохронику. Вместе с художником-постановщиком А.Ю. Шаровым нашёл и впечатляющий образ места действия, передающий внутренне напряжённую (до крайности!) атмосферу того, что в данное время здесь происходит.

Вообще-то я должен признаться: поначалу выбор режиссёра для такой постановки меня удивил и даже насторожил. Я видел в разных театрах, включая Малый, много спектаклей Андрея Альбертовича. Разных. Но этот, в моём представлении, по теме от всех прежних совсем далёк. Радуюсь, что скептическое настроение моё не подтвердилось.

Приведу высказывание самого Андрея Житинкина: «Наш спектакль — это история страстей. Самое интересное — то, что происходит за кулисами таких глобальных по своему значению событий, как Ялтинская конференция. Нас волновала внутренняя мотивация наших героев, принимающих судьбоносные решения. Привлекает тайна. Ежедневно переговоры были на грани срыва. Бессонные ночи, адская работа. Мало кто верил, что «большой тройке» удастся договориться, каждый тянул в свою сторону. И это понятно, ведь за их спинами стояли целые государства. Но им троим нужна была победа! И именно этому — Победе — мы посвящаем наш спектакль».

Что ж, всё вроде бы верно. Для шведа, писавшего свою пьесу, и без «вроде бы» так. Но вот для нас самих, для наших зрителей, читателей, всех соотечественников высказанное хочется продолжить.

Действительно, за спиной каждого участника этой ответственнейшей международной встречи — своё государство, своя страна. Цели и задачи во многом не совпадают. А то и противостоят друг другу. Разумеется, нам интересно проникнуть в логику и психологию британского и американского лидеров. Однако позиция советского руководителя, сталинское умение отстаивать её — интереснее всего для нас.

Ведь не сорвалась конференция в решающей степени благодаря дипломатии Сталина. И даже появилось выражение: «Ялтинский консенсус». А при этом по самым острым вопросам (таким как польский) Сталин сумел добиться своего. На Западе даже утвердилось мнение, что советский вождь обыграл своих партнёров.

В спектакле всё это есть. Так не к Сталину ли в первую очередь стоит привлекать внимание потенциальных зрителей, которым адресуют свои обращения представители театра?

Не культ личности, а подлинная роль

Впрочем, я надеюсь, и без дополнительных рекламных ухищрений именно Сталин будет всё больше притягивать людей на этот спектакль. Рузвельт и Черчилль здесь тоже очень живые, причём любопытно вот что: и они, и Сталин портретно на своих прототипов мало похожи. Между тем довольно быстро начинаешь верить: да, это они. Видимо, тот случай, когда про талантливого актёра, будь то В. Носик или В. Афанасьев, говорят, что он «нутром берёт».

И в первую очередь это хочется сказать про Василия Бочкарёва, которому выпало предстать в образе вождя Советского Союза. Убеждает! Хотя местами спотыкаешься на тех негативных рудиментах в драматургическом материале, о которых мною уже сказано.

Как потом выяснилось, эти досадные места не приемлет и Василий Иванович Бочкарёв, что меня искренне обрадовало. Разумеется, я всё время думал: а как сам очередной исполнитель роли Сталина относится к Сталину? Первое признание ведущего артиста Малого театра на сей счёт услышал по телеканалу «Культура». Вот оно:

«Фигура очень мощная. И мне лично, русскому человеку, в свои без малого 78 лет обидно, что мы так легкомысленно относимся к таким личностям в истории, как Иосиф Виссарионович. При всей сложности».

Отзыв краткий, поскольку прозвучал в информационной программе «Новости культуры», но, согласитесь, оценка Сталина выражена достаточно чётко. А последовавшие затем мои разговоры с Бочкарёвым многое в этой его оценке расширили и углубили.

Начиная с того, как он на одиннадцатом году своей жизни вместе со всей школой, в которой учился, встретил известие о кончине вождя. Вспоминает: «В те дни школа пропахла валерианкой. Учителя плакали. Повторялся вопрос: как же мы будем теперь без него?»

Из дальнейших воспоминаний Василия Ивановича я понял, что Сталин давно, задолго до работы над новым спектаклем, занял большое место в его размышлениях. Артист не упрощает ни личность своего героя, ни то время, когда этот человек принял на себя ответственность за страну. «Гигантскую ответственность! — говорит Бочкарёв. — И постоянное ощущение её было в нём, по-моему, основополагающим. Во всяком случае именно это особенно стараюсь я передать зрителям».

Отсюда же обида и боль за сегодняшнюю вопиющую несправедливость по отношению к руководителю страны, народа, армии: «Как это можно — праздновать Великую Победу без упоминания Верховного Главнокомандующего?!»

В самом деле, чудовищной при трезвом осмыслении видится утвердившаяся формула: «Победили не благодаря, а вопреки Сталину». Да хотя бы та же Ялтинская конференция и весь путь к ней разве не свидетельствуют о колоссальной личной роли советского вождя в достижении нашей Победы?

Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать переписку Сталина с Рузвельтом и Черчиллем в годы войны. И это ведь лишь одна, международная, грань необъятной сталинской деятельности во имя Победы. Но знают ли о ней, как и о многом-многом другом, нынешние молодые? Вопрос риторический.

Огромная уродливая карикатура заслонила для целых поколений истинный образ Сталина. В такую же карикатуру превращён и Ленин. Получается, что Отечество отреклось от величайших своих сынов. А мы после этого — становимся лучше, сильнее? Тоже, по-моему, риторический вопрос.

Виктор Кожемяко, "Правда", 25 сентября 2020 года

Встречаются как-то раз Сталин, Рузвельт и Черчилль… Звучит как начало анекдота, и даже фактическая основа у него есть: Ялтинская конференция 1945 года. Но в этот раз знаменательная встреча «большой тройки» сошла со страниц учебника истории, чтобы с документальной точностью и художественной толикой предстать на основной сцене Малого театра в премьерном спектакле режиссера Андрея Житинкина по пьесе шведского драматурга Лукаса Свенссона.

Еще до премьеры «Большой тройки (Ялта-45)» постановка обратила на себя внимание зрителей и прессы. Во-первых, тема. Одного названия достаточно, чтобы представить примерную сценическую картину: финал кровавой войны, вторая встреча лидеров стран антигитлеровской коалиции, одно из ключевых событий политической истории. Во-вторых, выход актеров Малого к зрителям после карантина и первая премьера сезона. И, наконец, в-третьих — трагическая потеря одного из ведущих актеров театра Бориса Клюева, который до последнего дня репетировал роль президента США Франклина Рузвельта. Борис Владимирович умер за 2 дня до премьеры…

Еще 7 лет назад «Ялта» — оригинальное название пьесы известного шведского драматурга Лукаса Свенссона — шла на сцене дюссельдорфского театра. Только тогда лидеров Советского Союза, Великобритании и Соединенных Штатов играли… женщины. Спектакль Андрея Житинкина — новое прочтение материала.

Стоит занавесу открыться, как за ним — монохромный 1945-й. Нет, не декорации, а кинохроника. Все огромное пространство Основной сцены Малого занимает экран. А на нем — документальные кадры военных действий и историческая встреча лидеров. После небольшого экскурса в реальную Ялту тех лет на сцене появляется сценический Уинстон Черчилль, он же Валерий Афанасьев. Актер не толстел специально для роли, ему не подкладывали живот: никто не искал портретного сходства в принципе, важнее было передать другое — ощущение холодной дружбы, когда все еще вместе, но уже порознь. Зато узнаваемы фирменные пристрастия самого влиятельного человека Великобритании: горячительный напиток в хрустальном бокале и дымящаяся сигара во рту.

Роль американского президента Франклина Рузвельта стала последней, так и не сыгранной работой Бориса Клюева. Параллельно с ним репетировал Владимир Носик. Его лидер — умирающий и уставший от большой политики человек. Порой кажется, что разговоры с женой Элеонорой о цветочках в собственном садике ему куда важнее раздела территорий после Второй мировой. Он немощен и рассеян, передвигается в инвалидном кресле, и даже обычный завтрак — непосильный труд для умирающего президента. Единственная отрада Рузвельта — мультики гениального Уолта Диснея, которые специально для него показывает Сталин в Ливадийском дворце. Франклин Рузвельт — единственный из «большой тройки», кто не дожил до победы…

Советского лидера Иосифа Сталина играет Василий Бочкарев. Как и в случае с президентом США и премьером Великобритании, он мало внешне напоминает своего реального прототипа. Иногда проскакивает узнаваемый грузинский акцент. Но, кажется, о нем периодически забывает сам артист. Сталин у Бочкарева — не бездушный тиран. Он может быть мягким и обходительным. Порой даже слишком. Оттого самые ужасные решения маршала принимаются с ласковой улыбкой. Ведь они продиктованы не жестокостью, а необходимостью.

Персонажи не называют друг друга по именам. Только Премьер-министр, Президент и Маршал. Это отстраняет их от реальных прототипов и дает зрителю больше пространства для поиска личного и человечного в забронзовевших памятниках истории.

Погода за окнами дворца все портится. Она — предвестник холодной войны и признак нарастающего неприятия бывалых союзников. Каждый в зале прекрасно понимает, что будет после этих событий. Но это будет уже другая история. А пока — фото на память. Слева направо: Черчилль, Рузвельт и Сталин. И это совсем не анекдот.

Иветта Невинная, "Московский комсомолец", 21 сентября 2020 года

В нынешнем театральном мире зритель приходит в зал после карантина. Нам измеряют температуру на входе. Гардеробщики смотрят поверх масок. Людей рассаживают в шашечном порядке – через кресло. Из-за этого зрителей непривычно мало для премьеры, но никто не уходит с камерной разговорной политической постановки, а когда актеры выходят на поклоны, все хлопают так, чтобы возместить пустоты справа и слева от себя. Чему же аплодировали на первой в сезоне премьере в Малом театре?

…Однажды Черчилль, Рузвельт и Сталин встретились в Ялте. Быль, не анекдот. От этой встречи остались памятные снимки на ялтинской скамеечке, кадры кинохроники. Они используются в спектакле Малого театра «Большая тройка (Ялта-45»). Именно в перечисленном выше порядке главы государств и сидят: слева направо. Премьер-министр, Президент и Маршал. Так они называют друг друга в пьесе, написанной шведом Лукасом Свенссоном. В мировой премьере (театра Дюссельдорфа) в 2013 году все подавалось, как историческая сатира, где Сталина, Рузвельта и Черчилля играли женщины. Зачем? Непонятно. Может быть, чтобы в длинные политические разговоры о польском вопросе и переделе Европы после войны внести пикантность.

«Большая тройка» в Москве пришлась уже на другое время, когда не хочется добавлять нечто скандальное. Хочется знать. И здесь Малый театр с его консервативностью в прошлом и интересом к тому, что будет дальше, оказывается очень интересной площадкой для разговора об истории. И три народных артиста России в главных ролях эту площадку используют с максимальной отдачей с подачи режиссера Андрея Житинкина.

Сталина играет Василий Бочкарев. Иногда он кажется мирным и даже добродушным, иногда – жутким. Никогда не форсирует обычные детали поведения Иосифа Виссарионовича, давно ставшими штампами при изображении вождя. Чуть-чуть акцента, минимум грима, пристальный взгляд и трансляция в зрительный зал абсолютной уверенности в том, что самые страшные решения диктуются не жестокостью, а необходимостью. И ты даже веришь ему пару секунд, а потом понимаешь: кто-то не знает разницы между жестокостью и необходимостью, а кто-то четко знает и использует.

Рузвельт стал несыгранной последней ролью Бориса Клюева, недавно ушедшего из жизни. И премьера в Малом прошла в день прощания с актером. В последнее время он приходил на репетиции, смотрел из зала, как работает другая легенда нашего кино и театра – Владимир Носик. Клюев еще надеялся на премьеру в сентябре, перенесенную с мая из-за карантина, но надежды не сбылись, и каким бы он стал президентом, мы уже не узнаем. Рузвельт Владимира Носика – умирающий президент большой страны, которому чаще цветы, которые подбирает для букета жена Элеонора, важнее переговоров на высшем уровне. Он – единственный из «Большой тройки», кто не дожил до победы. Инвалидное кресло, рассеянность, постоянная напряженность из-за невозможности даже поднять плед, если он сполз к ногам. Раздражение из-за назойливости секретаря и детская радость при просмотре мультфильмов.

Черчилля сыграл Валерий Афанасьев, который был потрясен масштабом этой личности давно, но не подозревал, что однажды выйдет на сцену в таком образе. Афанасьев не толстел специально для роли: никто не искал портретного сходства в принципе, важнее было передать другое. Схему, когда все еще «дружат» и еще вместе, но уже порознь. Систему, когда ни один из трех союзников не оказывается совершенно честным перед другими. Это не «хорошая мина при плохой игре». Это хорошая игра в партии, обреченной на «ничью» только до тех пор, пока общий враг не будет уничтожен. И если лидеры еще готовы играть, то их секретари-ординарцы уже почти не скрывают неприязни друг к другу.

Что было потом, мы знаем. Вечный исторический спойлер, и только двоечники не в курсе результата, а остальным интересно, как именно результат был достигнут. Закулисье Второй мировой войны долго будет волновать человечество. Ялтинская конференция была в феврале 1945 года. В нашей кинематографической истории Штирлиц как раз готовился к своим «Семнадцати мгновениям весны».

Спектакль получился строгим и щемящим. Снег, дождь, непогода в зимней Ялте и взаимное недоверие союзников. Совсем скоро начнется «холодная война». Но еще все идут к победе. Попутно «расчленяя» (глагол из пьесы) Европу, какой она станет после войны.

Валентина Львова, "Комсомольская правда", 15 сентября 2020 года

3 сентября в Малом театре – премьера: режиссер Андрей Житинкин выпустил спектакль «Большая тройка (Ялта-45)». В центре сюжета – знаменитая встреча Сталина, Черчилля и Рузвельта, роль последнего в спектакле репетировал Борис Клюев. «Собеседнику» Житинкин рассказал, что нового мы узнаем из постановки о той конференции.

«В Ялте была адская работа – они делили мир»

– Это уже мой четвертый спектакль в Малом театре, – говорит Андрей. – И думается, первый случай в этом театре, когда ставят пьесу современного драматурга – Лукаса Свенссона. Эту постановку мы планировали выпустить в мае, к юбилею Победы, но коварный вирус разрушил планы. Мы знаем, что Малый театр в дни войны активно помогал фронту. Например, знаменитые, легендарные старухи, народные артистки СССР, и другие работники театра скинулись и купили 12 самолетов, отправленных на передовую, на бортах было написано: «Малый театр – фронту».

Пьеса Свенссона очень неожиданная для нас. Думаю, раньше она бы и не прошла в нашей стране. Автор, который много изучал западные архивы, описал в своем сочинении такую кухню, что нашему зрителю это будет безумно интересно. Ведь тогда весь мир следил за встречей «Большой тройки»: Сталин, Рузвельт и Черчилль. Переговоры каждый день были на грани срыва. И если бы эти лидеры антигитлеровской коалиции не договорились, неизвестно, что было бы с нашим маленьким земным шариком. Случилась бы катастрофа! Каждый из них тянул в свою сторону и хотел перехитрить другого, все трое были гениальными манипуляторами... Там были и бури, и разрывы, и уходы, и возвращения...

Свенссон больше выстроил закулисную часть этих переговоров, что самое интересное. Эти бессонные ночи троих пожилых, не очень здоровых людей, их паранойи, плохие настроения! Адская работа для всех них. Считайте, что они делили между собой весь мир! По ночам Сталин встречался то с Рузвельтом, то с Черчиллем, вел тайные переговоры с каждым.

«Верю, что Наполеон проиграл Ватерлоо из-за насморка»

– Андрей, насколько всему этому можно верить?

– Когда прочитал пьесу, я сразу поверил. Например, верю, что Наполеон проиграл битву при Ватерлоо, потому что у него был насморк. Так и здесь: многое зависело от настроения всех троих руководителей. Еще мы рассказываем и о прошлом каждого: у Сталина находится в плену сын; Рузвельт понимает, что скоро уйдет из жизни (он умер через два месяца после этой конференции); у Черчилля своя личная история. И они очень скупо, но делятся этим друг с другом. Знаете, вот непонятно, почему уроки истории нас не учат. Когда они делили мир, то одним из важных вопросов был польский. Когда сейчас не пригласили на празднование освобождения Польши первое лицо нашей страны, начались дискуссии... А это всё ведь оттуда. Там такая каша была! Кстати, любимое выражение Сталина: «Заварить кашу!»

Как к ним ни относись – а мы абсолютно не обеляем никого, – они надолго прекратили войны. Но мы и рассказываем очевидные вещи: и про Катынь, когда советские солдаты расстреляли поляков, и про то, как по приказу Сталина повесили жену его референта и он убедил того, что сделал правильно. «Исторические факты замалчиваются нашими чиновниками»

– Все-таки этот спектакль – художественная реконструкция событий, поэтому для нас были важнее темперамент и мысли, нежели портретные сходства. Сталинский акцент был неважен, хотя он присутствует у актера. Было интересно показать, как рождаются их фразы, как они проверяют реакцию друг друга. Хотя, конечно, Ливадийский дворец мы на сцене выстроили. Но не кинематографически точно. Главное – попасть в атмосферу. Хочется показать историю страстей, что это живые, ярко реагирующие люди. Хотя все они, конечно, монстры.

– Андрей, как вы считаете, почему в последние годы имя Сталина произносят больше в положительном ключе?

– Знаете, у нас в начале спектакля звучит голос (надеюсь, это запишет худрук Малого театра Юрий Соломин), который говорит, что Сталин – это самая неоднозначная и загадочная фигура XX века. Это закономерно, что отношение к нему меняется волнами: то пропадает к нему интерес, то возникает. С точки зрения истории Сталин – один. С точки зрения человека, семья которого столкнулась с репрессиями, – другой. Убийства, расстрелы – это было. Но когда Сталину во время войны нужно было вернуться к церкви, он записал свое знаменитое обращение, начав: «Братья и сестры…» Тогда он понял, что без религии народу не выстоять. Он мог иногда хорошо слышать время. Это при его умении плести интриги. Повторюсь: в нашем спектакле мы его не обеляем, а пытаемся выстроить поток сознания Сталина. "Для пересмотра отношения к Сталину нужен слом сознания. Россияне его боятся"

– Эту пьесу согласовывали с чиновниками из Министерства культуры? Или с Кремлем?

– Поскольку у нас художественное произведение, никаких согласований не было. Если для кого-то возникнет острота, например, в том же самом польском вопросе, то это лишний повод самому углубиться в эту тему. Во время работы над спектаклем я вдруг осознал, что некоторые молодые люди даже разницы не видят между конференцией в Тегеране в 1943 году и Ялтинской конференцией. А ведь это совершенно разные вещи. Или мало кто знает, что идея создания Организации Объединенных Наций принадлежала Рузвельту. Мы об этом рассказываем. Кстати, тогда его в этом поддержал Сталин, а не Черчилль. На первой репетиции с актерами я процитировал Антона Чехова: «Настоящей правды не знает никто». Поэтому если кто-то будет считать, что все это не так, возникнет полемика – хорошо! Зритель заинтересуется историей после нашего спектакля – хорошо! Если говорить о чиновниках… Да, какие-то исторические факты замалчиваются ими, но я не боюсь о них рассказывать. А дальше уже посмотрим, проявится ли каким-либо образом цензура или нет.

Перанов Олег, "Собеседник", 3 сентября 2020 года

О дорогих сердцу арбатских переулках, где спрятана невероятная красота, о том, за что можно полюбить спальные районы, и о своем новом спектакле в Малом театре.

Я родился…

Это очень смешная история. «Возник» я в Петербурге, потому что мои родители, ученые-химики, там учились. И свадьба у них была в Петербурге, но родился я в первой русской столице, замечательном городе Владимире недалеко от Москвы.

Гулять в Москве…

Моя любимая часть города — арбатские переулки. Я долго жил на Пречистенке и часто ходил в Театральное училище им. Щукина переулками, мимо любимого Театра им. Е. Вахтангова.

В этом районе, рядом с театром, жили и Рубен Симонов, и Щукин, и Мансурова. И вот я этими переулочками много раз ходил, и все мои любимые домики находятся в этом месте. Это и домик, из которого улетела булгаковская Маргарита, и много маленьких мастерских художников, много посольств, замечательные особняки в стиле модерн. В этих местах спрятана невероятная красота. Здесь много зелени, маленьких сквериков, небольших храмов и церквушек, к тому же в этих переулках жили многие знаменитые люди, о чем говорит множество мемориальных досок. Особенно хочу отметить дом, в котором жил Вахтангов.

Когда я еще учился, любил в этих местах сесть на лавочку и учить роль. Скоро я понял, что у меня есть «коллега», с которым я сталкивался в этих местах, — Юрий Яковлев. Он любил сидеть на лавочке: кормил голубей, иногда снимал очки и, прикрыв глаза, подставлял солнышку лицо. Позже он сыграл у меня главную роль в спектакле «Веселые парни». Когда я стал режиссером, я рассказал ему эту красивую историю. Конечно, он не вспомнил, что за ним в этих местах наблюдал студент.

Нелюбимый район в Москве…

Я бы не сказал, что есть нелюбимый район. Однажды я попал на окраину, где стоят совсем новые и, казалось бы, одинаковые высокие башни. Я сначала удивился, мол, а что там такого интересного, но когда я почувствовал феноменально чистый воздух, то стал даже завидовать многим горожанам, кто уезжает из центра.

Я уже 43 года живу в Москве. И она меняется в лучшую сторону. То количество зелени, которое появилось, поражает. Пешеходные зоны, дорожки для велосипедистов – это самое замечательное, что может быть. Сейчас в Москве работает и прокат велосипедов, и самокатов, каждый может найти что-то свое. Появились интересные парки, потому что раньше, в мое время, они были в запустении, иногда в парках, даже в парке Горького, было страшновато вечером гулять. А парк сегодня — зона для отдыха, культуры, досуга.

Место, куда все время собираюсь, но никак не могу доехать…

Один мой приятель иногда путешествует по подземной Москве и как-то приглашал меня в тайный бункер. Я так понимаю, что это был бункер НКВД на случай войны. Он заброшен, и там находится сейчас техническое здание, но на стенке еще остались какие-то надписи.

В ресторанах…

Да, я часто бываю в маленьких ресторанчиках. Мне нравится тенденция, парижская, как я ее называю, которая особенно видна сейчас, во время пандемии. Это выход из ситуации, когда у многих ресторанчиков есть открытые веранды.

Главное отличие москвичей от жителей других городов…

Москвичи на самом деле абсолютно безалаберные люди, и вообще, Москва эклектична. Поэтому москвичи отличаются тем, что они всеядны и очень любопытны. Мы — молодой город, потому что возрастной ценз изменился, появилось много молодежи на улицах, много людей приезжает в Москву поступать в хорошие вузы и, конечно, не хотят уезжать.

Даже скажу про такой аспект: москвичами становятся почти все выпускники творческих вузов. Раньше существовало обязательное распределение, актеров обязательно посылали в регионы, а сейчас нет. Сейчас действует свободное распределение, все выпускники актерских вузов находят работу сами: кто-то работает официантом и одновременно пробуется в кино. Здорово, что появился выбор, каждый молодой человек может попробовать многое в поиске обрести свое призвание. Эта свобода выбора мне как режиссеру очень дорога.

В Москве лучше, чем в мировых столицах…

Самое лучшее в Москве — это театры. Я свидетельствую не только как режиссер, это признают все. Москва — театральная Мекка. Все знают, что Нью-Йорк — это Бродвей. Но это в первую очередь мюзиклы, а я говорю о драматических театрах. Такого количества драматических театров нет ни в одной столице мира. Даже в Париже драматических театров государственных вообще два-три, остальное — может быть, маленькие студии. У нас же есть свыше 320 государственных финансируемых театров в Москве — это замечательно. Есть огромный академический Большой, Малый театр, где у меня сейчас выходит премьера.

Иногда глаза разбегаются, куда пойти вечером: спектакли и там, и здесь, и много премьер. Даже пандемия нам не помешала, потому что, пока была эта пауза, мы репетировали онлайн, а теперь можем предъявить свои работы вживую, потому что театр — это только здесь и сейчас. Действие играется только для конкретного зрителя. Онлайн театр существовать не может. Кино может, театр — нет.

Хочу изменить в Москве…

Раньше в городе были афишные тумбы и театральные плакаты, но они пропали. Все ушло в онлайн. Я бы оставил в городе ретро-тумбы, ретро-кассы, потому что пожилые люди любят прийти, посмотреть плакаты, на лица любимых актеров, сделать выбор.

Если не Москва, то…

Я назову поселок Боголюбово. Он такой маленький, что его сложно найти на карте, но оттуда пошла русская земля, потому что все первые каменные храмы появились там. Андрей Боголюбский выстроил первый каменный храм, потом появилась церковь Покрова на Нерли — такая одинокая белая свечка стоит, церковь с одним куполом посреди зеленого луга. Ее иногда заливает вода, и тогда она стоит в воде. Многие, конечно, вспомнят фильм Андрея Тарковского, который он там снимал, рядом с Суздалем. Если сказать, где у меня начинает учащенно биться сердце, — это именно места не с огромными красивыми храмами, а маленькое-маленькое местечко вроде Боголюбова, церковь Покрова на Нерли, потому что это не прапрапраистория, а это, собственно, то, с чего все и пошло. Я очень рад, что Тарковский успел снять это место в фильме «Андрей Рублев».

Меня можно застать, кроме работы и дома…

В музеях. Мне нравится, как многое меняется в Пушкинском музее, в Третьяковке, часто бываю на выставках, вернисажах — художники меня хорошо знают. Мне всегда интересно, что сейчас нового, неожиданного здесь, в Москве. Москвичи — счастливые люди, потому что они могут увидеть в родном городе замечательные выставки из разных музеев мира.

Спектакль «Большая тройка» в Малом театре…

12 и 19 сентября я всех приглашаю в Малый театр на премьеру. У нас будет соблюдена 100-процентная безопасность.

Играем спектакль «Большая тройка» по пьесе Лукаса Свенссона «Ялта». Мы планировали показать его 9 мая, потому что он посвящен 75-летию Победы. Это яркая история встречи трех лидеров союзных государств, знаменитая встреча в Ялте, когда они решали будущую судьбу мира. До конца войны оставалось совсем немного времени, и члены антигитлеровской коалиции собрались именно в России, в Ялте, на этом настоял Сталин. Главные роли — Сталина, Черчилля и Рузвельта — играют ведущие актеры Малого: народные артисты России Василий Бочкарев, Валерий Афанасьев и Владимир Носик.

Сразу хочу сказать, чем спектакль интересен. Зрители еще не видели закулисную сторону этой истории, а ведь это самое важное. Мы покажем и эти бессонные ночи, и эти страсти, когда они никак не могли договориться, когда каждый день переговоры были на грани срыва, что грозило мировой катастрофой. Зрителям будет любопытно понять психологию каждого лидера, да еще и в исполнении таких прекрасных актеров.

https://moskvichmag.ru/lyudi/eto-moj-gorod-rezhiss...

Мир после войны формируется во время войны. Мир после Второй мировой за полгода до её окончания обсуждала в Ялте «Большая Тройка» – Сталин, Черчилль, Рузвельт. Есть хроника этого события, есть фильмы и тонны текстов. А вот попыток перенести на театральную сцену, происходившее там и тогда, долго не было. И примечательно, что решился на это автор, являющийся гражданином страны нейтральной в той войне. Как видно, на правах представителя незаинтересованной стороны.

Пьесу шведского драматурга Лукаса Свенссона Андрей Житинкин поставил в Академическом Малом Театре. На сцену вышла «Большая тройка» народных артистов. Премьера состоялась в день прощания с Борисом Владимировичем Клюевым. Роль Франклина Рузвельта была последней, которую он репетировал. Валерия Кудрявцева сообщает о премьере.

«Большая тройка» Андрея Житинкина – первая премьера Малого в этом сезоне. Пока театр и зрители осторожно приноравливаются к новым реалиям, на сцене – 1945-й год, начало февраля. Близится к концу Вторая мировая война. В Ливадийском дворце под Ялтой три человека решают, каким быть миру после разгрома фашистской Германии.

На сцене – народные артисты России: Василий Бочкарев, Валерий Афанасьев, Владимир Носик. За внешним сходством перестали гнаться довольно быстро, главным было поймать и почувствовать внутренний мир персонажа. Владимир Носик искренне проникся к своему Франклину Рузвельту.

«Я первый раз играю конкретного исторического персонажа. И это налагает определенную ответственность. Здесь надо быть очень деликатным по отношению к тем людям, к великим людям, которые творили историю», - отметил народный артист России Владимир Носик.

Они очень разные – Сталин, Черчилль и Рузвельт. Но вместе они – «Большая тройка». Следуя за автором пьесы шведским драматургом Лукасом Свенссоном, Андрей Житинкин предлагает взглянуть на события тех исторических дней изнутри. Закулисье конференции, ее тайны и личные отношения.

Валерий Афанасьев всегда восхищался Черчиллем. Но и подумать не мог, что придется его сыграть.

«350 000 сигар за жизнь, а сколько он выпил виски и коньяков. Мы все знаем, какие они были – миллион фотографий. А вот ухватит черту какую-то внутреннюю, вот это важно для актера было. Но мы старались», - отметил народный артист России Валерий Афанасьев.

Переговоры в Ялте 45-го не раз были на волосок от срыва. Мало кто верил, что этим троим удастся договориться. Слишком разные интересы и правда у каждого своя. Ошибиться нельзя, за спинами - целые государства. Василий Бочкарев помнит время после Победы, когда был жив Сталин. От того ему особенно интересно было сыграть роль генералиссимуса.

«Я только знаю одно, что фигура очень мощная, очень. И мне лично, русскому человеку, в мои 78 лет, мне обидно, что мы так легкомысленно относимся к таким личностям, как Иосиф Виссарионович. При всей, опять же, я повторяюсь при всей сложности», - поделился народный артист России Василий Бочкарёв.

В год 75-летия со дня окончания Второй мировой войны авторы спектакля посвятили свою работу Победе, в том числе, победе разума над амбициями.

Валерия Кудрявцева, новости "Культуры", 6 сентября 2020 года

14 февраля в Малом театре состоялась первая репетиция нового спектакля «Большая тройка (Ялта-45)» по пьесе Л.Свенссона. В качестве режиссера-постановщика приглашен Андрей Альбертович Житинкин. Как следует из названия, пьеса посвящена знаменитой ялтинской конференции глав государств антигитлеровской коалиции в феврале 1945 года: Сталина, Рузвельта и Черчилля. Воплотить на сцене эти непростые образы предстоит народным артистам России Василию Ивановичу Бочкареву, Борису Владимировичу Клюеву и Борису Георгиевичу Невзорову.

Открывая репетицию, худрук Малого театра Юрий Мефодьевич Соломин сказал, что новый спектакль должен быть посвящен памяти тех, кто отдавал все силы для победы нашего народа в той страшной войне – солдатам, работникам тыла, в том числе артистам – участникам фронтовых бригад.

«Наш спектакль – это история страстей, - поделился своими мыслями режиссер-постановщик Андрей Житинкин. - Самое интересное – то, что происходит за кулисами таких глобальных по своему значению мероприятий, как Ялтинская конференция. Привлекает тайна. Ежедневно переговоры были на грани срыва. Бессонные ночи, адская работа. Никто не верил, что этой тройке удастся договориться: каждый тянул в свою сторону. И это понятно, ведь за их спинами стояли целые государства. Но им троим нужна была победа! И именно этому – Победе – мы посвящаем наш спектакль».

Фоторепортаж Николая Антипова

[GALLERY:527]