В Малом театре знают, как изготовить шапку Мономаха, а также другие уборы старинных времен. Рассказывает художник по головным уборам Малого театра Елена Шапиро
ЦАРСКОЕ ДЕЛО
В Малом театре знают, как изготовить шапку Мономаха, а также другие уборы старинных времен
– В спектакле «Чайка» у Ирины Муравьевой есть шляпка, которая должна напоминать о болоте, – говорит художник по головным уборам Малого театра Елена Шапиро. – Из нее торчат травиночки, обрывки перышек. И Муравьева остроумно прозвала свою шляпку кочкой. А потом, когда в филиале ставился «Вишневый сад», она попросила для нового спектакля сшить такую же «кочку», чтобы не возить один и тот же головной убор из основного здания в филиал. Я сшила все один к одному: те же бисеринки и травиночки, но шляпа получилась неудачной. В нашем деле предугадать успех невозможно…
Цех головных уборов, в котором Елена Георгиевна работает сорок пять лет, находится в одном зале с пошивочным и, по сути, занимает крошечное пространство – старинный стол с выдвижными ящиками. Именно здесь создаются бесчисленные цилиндры, котелки, картузы, канотье и… шапки Мономаха. Художница шутит:
– Если бы Иван Грозный узнал, как усердно мы тиражируем его шапку Мономаха, то давно посадил бы на кол весь наш цех. Но счастье театра в том и заключается, что путешествуешь по историческим эпохам, не отходя от рабочего места.
«Кеша, а тебе идет!»
Сейчас на столе лежат серые фуражки и большая черная шляпа с тульей и эспри (пером райской птицы). Это головной убор для финала «Скучной истории», которая скоро пополнит репертуар.
– Когда-то за этим столом сидела потрясающий мастер Тамара Владимировна Кунина, к которой я и пришла в ученицы сразу после окончания Театрального художественно-технического училища, – говорит Елена Шапиро. – Тамара Владимировна специально ничему не учила, я просто сидела и смотрела, как она работает. А она давала мне задания: сначала примитивные – что-нибудь пришить, а потом более сложные. Но через некоторое время она внезапно ушла из театра, и мне пришлось перенять эстафету.
О первых годах работы в Малом театре художница вспоминает с улыбкой:
– По молодости застенчивая была. Еще бы, Малый театр! В 1972 году Борис Равенских выпускал спектакль «Царь Федор Иоаннович». И мне тогда предстояло впервые в жизни самостоятельно производить головные уборы.
Конечно, жутко волновалась. Тем более что Равенских часто заходил в наш цех, поскольку хотел видеть костюмы задолго до премьеры. И вдруг однажды звонят мне из режиссерского управления: «Лена, принесите шапку Мономаха на репетицию. Борис Иванович просит».
Я опрометью бросилась в зрительный зал. Борис Иванович иронично посмотрел на меня (я была маленькая худенькая девочка с этой огромной шапкой в руках) и тут же отреагировал: «Несите на сцену». Я с дрожью в коленках направилась к сцене, поскольку там стоял Иннокентий Михайлович Смоктуновский. Он был высокого роста, но вот я подхожу к нему, и он говорит: «Ну, наденьте мне». А как мне дотянуться-то до него! Я прыгаю вокруг да около, а он смотрит и смеется. В итоге после моих неудачных попыток он все-таки немножко наклонился, и я смогла надеть на него шапку Мономаха. Борис Иванович посмотрел и сказал: «Кеша, а тебе идет!» Но все равно эту шапку в спектакле он так и не надел. Ее либо держали над головой, либо она просто лежала на сцене как символ власти.
«В кресле сидела Пиковая дама»
На вопрос «Театрала», носите ли вы шляпы, художница машет рукой: «Никогда в жизни не носила, я хожу в дурацком колпаке с помпончиком, как у Буратино, честное слово. Моя любовь к шляпам внутри». Правда, на это живо откликаются коллеги из смежного пошивочного цеха, которые припоминают шляпу в клеточку...
– Ах да, я когда-то сходила на выставку, где были рисунки ни много ни мало Феллини. И там действительно увидела шляпку в клеточку, нарисованную Феллини для Джульетты Мазины. Тогда я подумала: «Вот это мне нравится!» И сделала себе такую же. Но это давно было. А вообще, носить шляпы – это целое искусство. Мне когда-то Тамара Владимировна сказала, что только прирожденные шляпницы знают, на какую точку следует посадить головной убор. Лучше всех это умела Фаина Раневская. Помните, в фильме «Весна» она примеряет шляпку и говорит: «Красота – это страшная сила»…
О малейших деталях, способных испортить сценический образ, Елена Шапиро может говорить часами. Сколько раз она встречалась с этим на практике: вроде бы сильная режиссерская концепция, замечательная пьеса, в ролях – маститые артисты, а все равно что-то не клеится. И головной убор, оказывается, способен решить проблему. Так было, например, в спектакле по пьесе Гнедича «Холопы», где главную роль играла Елена Николаевна Гоголева.
– В финале спектакля после известия о смерти Павла I героиня Гоголевой должна была вскочить с инвалидного кресла и уверенно встать на ноги. Для финальной сцены замечательный художник Андрюша Сергеев нарисовал большой красивый бархатный берет с оборочкой. Я сшила его, но получился странный образ: вместо Плавунцовой в кресле сидела какая-то Пиковая дама. Мы долго бились, пробовали и так и сяк. «Холопы» уже пошли на публику, пока не появилась идея сделать треуголку. А потом, когда я показала ее Андрюше, он взял сиреневое пушистое перышко и попросил пришить к его к треуголке. Образ поменялся на глазах.
Спасти спектакль
Свои цилиндры и канотье Елена Шапиро изготовляет по лучшим оригиналам, ведь в Малом театре хранится целая коллекция головных уборов XIX века. Кроме того, художница не раз посещала фонды Исторического музея, где делала обмеры с исторических шляп.
– Работа моя очень интересная, она похожа на создание скульптуры, ведь мы делаем объемную вещь. Выполнить верную форму не так уж и просто. Например, при изготовлении котелка его сначала нужно сформовать. Для этого используется деревянный болван для шляп, но их давно сняли с производства. Вот у меня есть безумно любимый болван, который я купила у одной бабушки, он XIX века. Видите, какие правильные у него пропорции – прямо так и хочется «погладить по головке». А рядом с ним современный болван, сделанный в советское время. Он совсем другого качества – непомерно раздутый, непропорциональный.
– В нашем деле бывают непредсказуемые моменты, – говорит художница. – Вот недавно Василий Иванович Бочкарев вводился в «Мольера». По его просьбе я сделала для роли большой берет. Но произошла неувязка с гримерами, и мы не учли, что у артиста будет еще и парик. За полчаса до выхода на сцену Василий Иванович в гримерке надел парик, и только здесь оказалось, что берет не налезет. Я трясущимися руками начинаю берет распарывать, но когда расшила ободок, то оттуда вылез совершенно другой цвет. Караул! До начала оставались считаные минуты, но Малый театр – место волшебное. Каким-то чудом все обошлось.
Ирина Решеткина
«Театрал», №2 2012
