«Последняя жертва» А.Н.Островский. Малый театр.

Вероятно, это действительно последняя «Жертва». Пьеса Островского вышла в прошлом сезоне в чеховском МХАТе, в начале этого — в «Ленкоме» и вот наконец — на исторической родине, в «доме Островского».

«Последняя жертва» А.Н.Островский. Малый театр.

Вероятно, это действительно последняя «Жертва». Пьеса Островского вышла в прошлом сезоне в чеховском МХАТе, в начале этого — в «Ленкоме» и вот наконец — на исторической родине, в «доме Островского». Так что вряд ли в ближайшие годы кому-то придет в голову еще раз пересказывать историю вдовы Юлии Павловны Тугиной, потратившей свои капиталы на молодого картежника, брошенной им ради более богатой невесты и пошедшей замуж за богатого купца по фамилии Прибытков. Марк Захаров воспользовался старинной пьесой, чтобы поставить диагноз своему времени, и диагноз был таков: «золотая лихорадка» дьявольского происхождения (миллионщик Прибытков утаскивал вдову в финале не под венец даже, а прямо в преисподнюю). Олег Табаков, играя Прибыткова во мхатовском спектакле Юрия Еремина, демонстрировал торжество не капитала, но здравого смысла. В постановке Малого театра солирует другой Прибытков — Василий Бочкарев, и ради одной только его игры стоит увидеть этот спектакль, который режиссер Владимир Драгунов пытался было погубить, да артисты не дали. Если вкратце, то он сопроводил историю взглядом некоего наблюдателя с допотопной фотокамерой, чьи магниевые вспышки заволокли сцену багровым туманом, так что в финале вдова Тугина (Людмила Титова) является на квартиру к обидевшему ее любовнику прям-таки карающим привидением. Между тем история, какой ее сыграли Титова и Бочкарев, такой развязки никак не предполагает. Две сцены: первая — где Прибытков, завершив очередной роман, является в дом вдовы своего друга, вспомнив о данном тому перед смертью обещании помогать его жене, и вторая — где Тугина просит у него денег в долг, чтоб спасти своего жениха-картежника, — стали главными в спектакле. Мгновенные перемены, которые происходят с Прибытковым при виде прелестной женщины, никто еще не сыграл так подробно, внятно и элегантно, как Бочкарев. Еще минуту назад он отбывал повинность, а вот уже он негоциант, которому соображения коммерции диктуют форму помощи, и одновременно наглец, умеющий высказать непристойное предложение, не оскорбив при этом Тугину. Его все больше влечет к этой женщине, и со скрытым волнением он ищет повода, чтобы еще раз с нею встретиться. Чуть спустя она приедет, задушив свою гордость, просить у него денег — и он возьмет реванш за ее холодность, будет не на шутку обижен ее лихорадочным кокетством, но, когда она упадет к его ногам, кинется поднимать ее с неподдельной жалостью и нежностью, а за искренний ее поцелуй не то что шесть тысяч — душу будет готов отдать. И Тугина сумеет оценить это — видно, что из его дома она уходит с чувством, куда более глубоким, чем благодарность. То есть это видно всем — кроме не на шутку разошедшегося режиссера.

Елена Ковальская
вторник, 11 января 2005
www.afisha.ru

Его Величество Актер

Малый выпустил одну за другой две премьеры: сначала в филиале - «Свадьбу, свадьбу, свадьбу!» по сценам-шуткам Антона Павловича Чехова «Предложение», «Медведь» и «Свадьба» в постановке Виталия Иванова, затем - «Последнюю жертву» А.Н.Островского в режиссуре Владимира Драгунова

Его Величество Актер

Без шума и фанфар, как и положено солидному, уважающему себя театру, Малый выпустил одну за другой две премьеры: сначала в филиале - «Свадьбу, свадьбу, свадьбу!» по сценам-шуткам Антона Павловича Чехова «Предложение», «Медведь» и «Свадьба» в постановке Виталия Иванова и декорациях художника Александра Глазунова, затем - «Последнюю жертву» А.Н.Островского в режиссуре Владимира Драгунова и оформлении Ларисы Ломакиной на основной сцене. Спектакли в полном соответствии с традициями, духом и стилем Малого театра, где первенство всегда принадлежало и остается за Его Величеством Актером.

До чего же красивы и живописны декорации Александра Глазунова! В «Предложении» это просторная терраса добротного помещичьего дома, где все продумано и приспособлено для активной хозяйственной деятельности и приятного отдыха. Даже жаровня, на которой хозяин дома Степан Степанович Чубуков (А.Потапов), подвязавшись фартуком, собственноручно варит варенье, какая-то особая, затейливая. А уж как аккуратно, просто артистично снимает пену Степан Степанович, да еще и пробует готовность варенья на вкус, так у зрителей, наверное, слюнки текут. Кажется, даже запах варенья чуется. И сразу понятно становится, откуда в Наталье Степановне (О.Жевакина) такая домовитость и хозяйственность, доходящие до ожесточения: папенькин характер! Куда уж тут застенчивому Ломову (Г.Подгородинский) вступать в пререкания с ухватистыми соседями?! Легко представить себе, каково будет житье бедняги, когда из незадачливого жениха он превратится в мужа-подкаблучника. Папенька с дочкой его быстренько «уходят».
Надо отдать должное актеру Г.Подгородинскому. Длинный, худой, нескладный от робости, его Ломов за считанные минуты успевает прожить жизнь от эйфории торжественного жениховства до бесславного краха всех радужных надежд с жизнью в придачу. И уже из какого-то «Зазеркалья» до него доносится благословляющий голос Чубукова, соединяющего руки жениха и невесты. Комедия-шутка идет под непрерывный смех и аплодисменты зала.
Прекрасный дуэт составляют в «Медведе» молодая, соблазнительная вдовушка Елена Ивановна Попова (Е.Харитонова) и нахал, бурбон, но еще вполне достойный внимания Григорий Степанович Смирнов (В.Низовой). Очень точно и тонко актеры как бы меняются по ходу действия своим внутренним состоянием: он - от агрессии до полной капитуляции перед женскими чарами Елены Ивановны, она - от наигранной меланхолии до яростного желания пустить пулю в лоб обидчику. Словесная дуэль ведется страстно, темпераментно. Похоже, что обе стороны испытывают огромное удовольствие от неожиданного происшествия, внесшего в их скучную деревенскую жизнь призрак романтического приключения. Прелестная вдовушка даже спешно облачается в эффектный гусарский костюм для пущей важности. И финальное объятие вполне логично венчает взаимную капитуляцию сторон.
К сожалению, «Свадьба» оказалась наименее интересной из трех миниатюр как по режиссерскому решению, так и по актерским работам. В.Иванов постарался расцветить пьесу национальным колоритом, представив свадебный ужин молодоженов - перезрелой Дашеньки Жигаловой (Л.Ещенко) и занудного Апломбова (А.Кудинович) - в кондитерской грека Дымбы. Официанты в греческих костюмах, исполняющие национальные танцы, уморительный Дымба на тоненьких ножках, весь в белом (превосходная работа В.Дубровского) - все это было бы отлично, если бы при том внятно прозвучала трагическая тема ни за что, ни про что оскорбленного старого моряка Ревунова-Караулова (А.Торопов). Сейчас его слова о достоинстве офицера, чести старого, заслуженного человека тонут во всеобщей сумятице свадебного застолья, и «посаженный генерал» оказывается фигурой куда менее значительной, нежели телеграфист Ять (В.Бунаков) или весьма эффектная Змеюкина (С.Аманова).
В целом же вечер одноактных чеховских комедий-шуток получился легким, веселым, занимательным и очень красивым представлением благодаря оформлению А.Глазунова. Спектакль, который в равной мере может быть интересен зрителям самых разных возрастов, включая и школьников. Ребята познакомятся на нем с настоящим Чеховым, веселым и остроумным;
Комедия А.Н.Островского «Последняя жертва» становится все более востребованной сегодняшним театром. Тема денег - шалых и разумных - в наши дни не менее актуальна, чем во времена Островского. И уже не мелодраматическая история любви Юлии Тугиной к прохвосту Дульчину, а положительная во всех отношениях фигура Флора Федуловича Прибыткова, которого и купцом-то не назовешь, а скорее коммерсантом (сама фамилия Прибытков о том говорит), выходит на первый план.
Спектакль Малого театра своих предпочтений не скрывает:
он откровенно поставлен на Прибыткова, роль которого исполняет Василий Бочкарев. Моложавый, стройный, особенно неотразимый в белом, с иголочки, европейском костюме, герой Бочкарева явно из плеяды того просвещенного купечества, что дало России Третьяковых, Морозовых, Бахрушиных, Алексеевых - промышленников, меценатов, общественных, культурных и государственных деятелей.
Бочкаревский Флор Федулович, наверное, и за границей живал, и языки иностранные, возможно, знает, да только в кругу, где вынужден вращаться, не считает нужным это обнаруживать. К чему перед свиньями бисер метать? За его хорошо рассчитанной сдержанной манерой общения, подчеркнутой вежливостью с оттенком легкой иронии ощущается спокойная уверенность человека с чистой совестью, знающего себе цену, неуязвимого в деловых взаимоотношениях. Этот Прибытков не чета всяким там Салай Салтанычам с тугой мошной (Владимир Сафронов), а тем более - таким проходимцам, как Дульчин (Олег Доброван). Да их и ставить-то рядом зазорно - колосс и фитюлька, пустельга.
Разумеется, уж коли талант и мастерство даны актеру от Бога, то их ни умалить, ни спрятать. И кого бы, когда бы ни играл Бочкарев, его герой всегда будет на виду, на особицу. Но может, все-таки стоило придать хотя бы видимость внешнего лоска Дульчину, чтобы не выглядел он столь заурядно рядом с Прибытковым? Ведь чем-то соблазняет этот мнимый светский фат женщин, да еще таких разных, как скромная Тугина (Людмила Титова) и экстравагантная двоюродная внучка Прибыткова Ирина (Екатерина Базарова). Карточный игрок, живущий за счет любовниц, должен быть хотя бы франтом, чтобы пускать пыль в глаза окружающим. Дульчин по сути - родной брат Кречинскому: аферист, мошенник, зато - обаяние, манеры, пламенный взор... Если их нет, нет и Дульчина, нет интриги.
Как всегда, хороша Людмила Полякова. На этот раз - в роли вездесущей, всеведущей Глафиры Фирсовны - тетушки Юлии. Она и сваха, и ходатай по личным делам, может и сболтнуть небылицу по надобности, а потом от нее же отречься: мол, по невежеству сказала, не моего ума дело. И уж такая она достоверная, безыскусная, вся - как на ладони. Только вряд ли такая Глафира Фирсовна допустит кого бы то ни было до глубин своей души. Хитрости и ума ей не занимать. Потому и живет - не тужит, хоть капиталу не имеет. Словно тончайшее кружево плетет актриса образ своей героини.
Спокойно, уверенно, не гонясь за быстросменяющейся модой, Малый театр продолжает свою репертуарную линию на классику, на выявление жизни человеческого духа. А там, где на сцене живаядуша, там и живой зрительский интерес.
На снимках: сцены из спектаклей «Предложение», «Медведь»; Прибытков - В.Бочкарев, Глафира Фирсовна - Л.Полякова («Последняя жертва»).

Наталья Балашова
«Московская правда», 30 декабря 2004 г.

Романс капитала

«Последняя жертва» А.Н.Островского. Малый театр

Премьера Малого театра завершила московский триптих, главным героем которого стала пьеса Островского «Последняя жертва».

Романс капитала

«Последняя жертва» А.Н.Островского. Малый театр

Премьера Малого театра завершила московский триптих, главным героем которого стала пьеса Островского «Последняя жертва». Теперь едва ли не каждый зритель в зависимости от своих эстетических пристрастий может найти версию себе по душе. Хотите модерна с кинематографом - ступайте в МХТ имени Чехова на спектакль Юрия Еремина. Хотите остроты и драйва - сыграйте «Ва-банк» вместе с Марком Захаровым и его Ленкомом. Хотите неспешной, устоявшейся традиционности - это, конечно, по части Малого театра.

По старейшей московской сцене, кажется, до сих пор ходит сам Островский, режиссируя собственные пьесы. Нынешний же постановщик Владимир Драгунов выглядит послушным подмастерьем, старательно исполняющим наказы хозяина. До мелочей. Интерьеры, костюмы - все строго в духе времени. Художник Лариса Ломакина подробно воспроизводит старинный московский быт - вертится сценический круг, являя нам то комнатку Тугиной, то гостиную Прибыткова, то недра ресторанчика. И никаких тебе «модернов» и прочих вольностей. Это, впрочем, нормально. И почему, собственно, мы должны судить Малый театр не по законам, им самим над собою поставленным? Этот театр категорически не желает быть «современным», вести спорные диалоги с классиками и ломать голову над еще не виданной трактовкой. Имеет право, на то он и национальное достояние.
Ну а коль так, то актуальные для многих денежные мотивы, а тем более фанфары «бешеных денег», звучат здесь весьма приглушенно. Есть деньги - хорошо, нет - достанем, и вообще не в деньгах счастье. «Последняя жертва» играется в Малом театре как чистой воды мелодрама. Еще точнее - как история большой любви, на наших глазах зародившейся, прошедшей сквозь всевозможные испытания и в конце концов одержавшей полную и безоговорочную победу. Носители светлого чувства - конечно, Юлия Тугина (Людмила Титова) и Флор Федулыч Прибытков (Василий Бочкарев).
У этой истории есть сочный, масляными красками выписанный антураж. Актерскими, естественно, красками. Все прочие фигуры (а их немало), помимо вышеупомянутого дуэта, ему старательно аккомпанируют, не перебивая и не слишком вмешиваясь в происходящее. Даже чрезмерно юный для Тугиной Дульчин (Олег Доброван), кажется, нужен здесь лишь для того, чтобы вернее оттенить достоинства Флора Федулыча. Дивертисментно-гротесковые явления Лавра Мироныча (Борис Клюев) и его дурашливо-страстной доченьки Ирины (Елена Базарова) помогают оценить основательность и достоинство того же Прибыткова. И типичная «кумушка» Глафира Фирсовна (Людмила Полякова), и суровый Салай Салтаныч (Владимир Сафронов), и прочие ходят вокруг да около, впрочем, строго повинуясь авторско-режиссерским указаниям. А ты все ждешь, когда же вновь появятся эти двое.
Юлия Людмилы Титовой - не столько прописанная Островским «молодая вдова», наивная и нерасчетливая, сколько зрелая женщина, нежданно-негаданно впавшая в то дамское состояние, которое народная мудрость обозначает как «ягодка опять». В конкретной истории это важно, потому как не мог этот Прибытков серьезно увлечься молоденькой дурочкой. Тут должны были зазвучать в унисон потаенные душевные струны. Полжизни за спиной, и капиталы нажиты знатные, а у кого уже и прожиты, и под венец ходили, и в романы пускались, а полюбить-то по-настоящему так и не довелось. Но поздняя любовь, как известно, - материя тонкая.
Среди масляных жанровых картинок вдруг отыщешь чудные акварели. Вот явился «хозяин жизни» Прибытков - Бочкарев в дом Тугиной, поблескивая хитрым глазом, за легкой добычей - «приобресть» одинокую вдову, покойным мужем ему «порученную». Встретились взгляды, петельками-крючочками зацепились фразы - и вот она, нежданная искра: а вдруг? Этот дуэт не играет по заранее написанным нотам, он мелодию на наших глазах сочиняет. Мелочи, детальки, но как же они выразительны. Вот откланялся Прибытков, вышел на двор, а Юлия прыг к окошку, он же возьми и вернись - заметил спонтанный порыв. Тут уж от искорки и до костра недалеко.
Да кто же ему даст сразу-то разгореться - страшно, да и почти не верится уже в возможность счастья. Пришла Юлия - Титова денег просить для молодого любовника. Сколько же сил надо Прибыткову - Бочкареву, чтобы не сорваться, по столу кулаком не грохнуть, не закричать, наконец, когда она так неловко примостится к нему на колени. Как дорого это внешнее актерское спокойствие и достоинство, когда внутри все кипит.
Впрочем, Прибытков - Бочкарев при всей искренней влюбленности головы не теряет, и свою деловую хватку, а вернее, деловую мудрость переносит и в область чувств. Умело режиссирует резонанс от собственных поступков: дать мильён за Ириной Лавровной, чтобы отвадить Дульчина от Юлии, не дать мильёна. Меж тем удачливый коммерсант способен лавировать, менять свою точку зрения и меняться сам. Трудно поверить, что этому персонажу давно перевалило за сотню лет. Любой поступок Прибыткова - Бочкарева воспринимается как сиюминутное решение, абсолютно органично созревшее в данный момент.
Деловые люди редко отличаются мягкостью характера. Этот же Флор Федулыч готов задавить петушиное мужское самолюбие, отважиться на сострадание, да хоть на ту же жертвенность, которая здесь свойственна не только Тугиной. Будет выпроваживать из чужого дома незваных гостей, явившихся сладострастно доложить несостоявшейся невесте об измене суженого. И терпеливо поджидать момент трагического узнавания истины, чтобы не восторжествовать, нет, но тут же принять Юлию в свои объятия. Да уж больше и не отпускать.
В финальной картине они абсолютно счастливы. Будто и не было недавних душевных бурь. А может, именно они-то и помогли осознать, что счастье не только возможно, но и достижимо. Семейной парой позируют фотографу, у Юлии в руках кукла, намекающая на дальнейшее прибавление в семействе. Судьба же кинутого всеми Дульчина никого не интересует. Это для нашей истории совсем уже лишнее.

Ирина ЛЕОНИДОВА
«Культура»
№51 (7459) 30 декабря - 12 января 2004г.

Двадцать пять минут счастья

В Малом театре сыграли премьеру спектакля «Последняя жертва» Александра Островского

Двадцать пять минут счастья

В Малом театре сыграли премьеру спектакля «Последняя жертва» Александра Островского

Малый театр принес «Последнюю жертву» — третью за уходящий год, — пропустив вперед ретивый МХТ и неспешный «Ленком». Несмотря на отсутствие явных концепций-формул (вроде каретной пробки в «Ленкоме» или, как в МХТ, подчеркнутого сдвига во времени из девятнадцатого века в начало двадцатого, во времена наивысшего расцвета России), неспешный, уютный, с головы до ног традиционный спектакль в Малом захватывает.
А причина этого проста до банальности — в центре этого спектакля, поставленного режиссером Владимир Драгуновым, оказался актер, способный представить пресловутую жизнь человеческого духа во всей ее сложности, полноте и глубине. Это Василий Бочкарев в роли богатого купца Флора Федулыча Прибыткова (который женился на молодой вдове и тем спас ее от мота-любовника).
Островский, у которого торжество справедливости всегда относительно, оставил возможность увидеть во Флоре Федулыче полновластного хозяина жизни, холодного и циничного покупателя красоты, способного подтолкнуть противника к пропасти, уверенного — за очень большие деньги можно купить все. Но в последних «Последних жертвах» этот мотив фактически сошел на нет. Олег Табаков в этой роли сыграл абсолютно самодостаточного человека, которому совершенно невыносимо видеть попранное человеческое достоинство. Александр Збруев сыграл эстета, который брезгует современниками — суетливыми, нечистыми на руку, позабывшими приличия. А Василий Бочкарев своего героя обелил окончательно — к нему испытываешь огромную симпатию, быстро перерастающую в нежность. Он одинок настолько, что час обеда оттягивает до последнего — лишь бы не садиться за стол в постылом одиночестве, лишь бы заглянул хоть кто-нибудь — о, да вот хоть эта хитрая сводня Глафира Фирсовна (Людмила Полякова). По профессии он скорее издатель (секретарь кладет ему на стол газетные гранки), а значит, не только и не столько денежный мешок, сколько властитель дум. Пуритански брезглив к любой попытке продать себя, хотя продажность давно приравнена к хваткости ума. Рыцарски деликатен с женщиной, благодарность которой заставляет его почти что задохнуться, как от боли, от неожиданного, почти непереносимого ощущения счастья. Говорят, человеку в жизни отпущено максимум двадцать пять таких минут — больше не вынести, и Василий Бочкарев заставляет в это поверить.
В своей предыдущей премьере по Островскому («Правда – хорошо, а счастье лучше», один из лучших спектаклей Женовача) Василий Бочкарев играл отставного унтера Силу Ерофеича — тертого калача, загнавшего глубоко внутрь и свою обиду, и свою одну на всю жизнь любовь. Эти две роли неожиданно рифмуются и образуют некий сквозной мотив — позднего счастья, горького счастья. Жизни, от которой осталась лишь капля на донышке.
Можно беспомощно пофантазировать, что бы значили белые сталактиты, парящие над вполне традиционными декорациями (сценический круг, поделенный на сегменты комнат, поменьше, да побольше; в комнате Юлии Павловны — портрет покойного мужа-старика, в кабинете Прибыткова — картина в духе Ренуара). Можно отметить режиссерскую «дерзость» — прохиндея Дульчина (Олег Доброван) он, вопреки Островскому, не отправил в финале за третьей богатой невестой, а оставил в сомнениях и тягостных раздумьях. Можно и нужно отметить, как вкусно играют именитые мастера Малого — Борис Клюев (Лавр Мироныч), Людмила Полякова, Владимир Сафронов (Салай Салтаныч) или Петр Складчиков (Дергачев).
Но событием этот спектакль делает именно Василий Бочкарев, который сыграл не просто сочный характер из Островского, а судьбу.

Ольга ФУКС
«Вечерняя Москва» 29.12.04 г.

Правда чувств, или самая «Последняя жертва»

Полку «Последних жертв» в московских театрах прибыло – теперь ее можно увидеть и на сцене Малого театра.

Правда чувств, или самая «Последняя жертва»

Полку «Последних жертв» в московских театрах прибыло – теперь ее можно увидеть и на сцене Малого театра. Что-то несомненно актуальное и непреходящее есть в этой поздней пьесе Александра Николаевича Островского, раз почти в один год О.П.Табаков, М.А.Захаров и Ю.М.Соломин посчитали нужным включить ее в репертуар своих театров. Как говорит герой комедии Вадим Григорьевич Дульчин, «…я просил последней жертвы, да ведь это только так говорится. Последних может быть много, да еще несколько уж самых последних». Вот такая репертуарная политика…
С другой стороны, то, как ведущие актеры трех крупнейших московских театров интерпретировали один и тот же драматургический материал, представляет редкий интерес и богатую пищу для размышления. Каждый театр поставил комедию в собственном стиле, который, конечно, ни с каким другим спутать нельзя. Удержаться от сравнения трудно, но нужно, поскольку и МХТ, и Ленком, и Малый – это уникальные театральные системы, в рамках которых и следует, на мой взгляд, оценивать постановки, применяя к ним те критерии, которые в этой системе уместны. Особенно это касается Малого театра, который имеет самую продолжительную историю, свою традицию постановок прежде всего пьес Островского. Однако очень часто с сожалением приходится наблюдать, как к этому уникальному явлению русской культуры подходят с неким усредненным пониманием театра и полным непониманием контекста, в котором постановка появилась.
Самой сильной стороной нового спектакля большинство критиков признали дуэт Василия Бочкарева (Флор Федулыч) и Людмилы Титовой (Юлия Тугина), причем явно отдавая предпочтение первому. Все остальное, как правило, записывается в минус и поэтому остается на совести пишущего.
Образ Юлии Тугиной – один из самых сложных в русской драматургии. Богатая вдова беззаветно любит молодого человека (Дульчина), у которого нет сил остановиться в проматывании ее состояния. Дульчин своим предательством доводит Тугину до полусмерти, и богатая вдова приносит свою последнюю жертву – выходит замуж за богатого, но пожилого купца (Прибыткова), готового устроить все ее дела.
Самой трудной сценой для исполнительницы роли Тугиной справедливо считается то место в пьесе, где Юлия получает приглашение на свадьбу своего возлюбленного, женящегося на другой. Островский заставляет свою героиню в момент отчаяния вспомнить не только о бездушно попранной любви, но и о деньгах. «Захотел он меня обидеть, ну бог с ним!.. Я с него потребую, я возьму деньги мои... Ведь как же мне жить-то? Ведь все, все он взял… Флор Федулыч, помогите! Хоть бы деньги-то мне воротить, хоть бы деньги-то. Он мне на все документы выдал…», – словно в бреду произносит Юлия Павловна. Эти слова о деньгах многие актрисы из роли вымарывали, не в силах понять, зачем они нужны. Психологически оправдать эти переживания удалось в полной мере лишь Марии Николаевне Ермоловой. «Крик Юлии о деньгах – только внешнее проявление ее предельного горя и беспомощности», – писал об исполнении Ермоловой известный театровед и филолог С.Н.Дурылин. В таком же ключе решено это место и Людмилой Титовой. Ее обескураженная героиня как бы теряет контроль над собой, оказывается в полной прострации. Показать это состояние помогает полная смена речевого строя – весь диалог с Прибытковым произносится автоматически, монотонно, в одном заунывном ритме, что производит неизгладимое впечатление.
Василий Бочкарев рисует своего героя отнюдь не бездушным и расчетливым купцом, которому больно смотреть, как прогорает состояние Тугиной. Прибытков Бочкарева – человек сердечный, он любит Юлию всей душой, может быть вообще первый раз в жизни так сильно любит. С другой стороны, это человек искусства, меценат, Бахрушин или Мамонтов своего времени. Он с увлечением накручивает ручку граммофона, с интересом рассматривает негативы и подаренные племянником пластинки и, конечно, копий картин в доме не держит – человеческому содержанию образа актер нашел прекрасное социальное подкрепление. Униженная Тугина, вымолив у Прибыткова последнюю жертву для Дульчина, уходит от него и в знак благодарности целует. Вот тут-то и становится ясно, какие чувства владеют Флором Федулычем. Словно боясь потерять милый образ, Прибытков-Бочкарев стоит лицом к залу, прикрывая глаза одной рукой, и вдруг начинает напевать знаменитый романс Неморино из «Любовного напитка» Доницетти: «Una furtivа lagrima…» («Одну нежную слезу я видел на глазах любимой»).
Бочкарев блестяще отыгрывает растущее в душе его героя чувство к Юлии Павловне. От самой первой сцены, где он только еще присматривается к ней, и до той, где Юлия падает ему на руки, раздавленная горем.
Несмотря на то, что Островский назвал «Последнюю жертву» комедией, в постановке Малого театра яркую комедийность постарались приглушить. Режиссер Владимир Драгунов счел оправданным отказаться от последней картины, где Дульчин, раздумав стреляться, просит Глафиру Фирсовну отвезти его к богатой купчихе Пивокуровой. Таким образом акцент был перенесен с Дульчина на Юлию Павловну и Флора Федулыча и их взаимоотношения. Яркое, но не вычурное комедийное начало было сохранено за многими нецентральными персонажами. Все они в новом спектакле Малого театра по традиции выписаны выпукло и отчетливо.
Глафиру Фирсовну – тетку Юлии Павловны – блестяще играет Людмила Полякова. Про первую исполнительницу этой роли Ольгу Осиповну Садовскую тот же С.Н.Дурылин писал, что «у нее очень острый глазок, он проникает всюду, сам по себе. Она считает такой глазок, а кстати и ушко, тоже очень емкое, за свою доходную статью… Садовская изумительно давала эту «промышленность» ушка, глазка и язычка». Эти качества передает и Людмила Полякова, но для нее они не столько «промышленность», сколько высокое искусство. Ей важнее манипулировать окружающими, устроить чью-нибудь судьбу, может быть даже искусно ввести кого-нибудь в заблуждение – например, Дульчина, которого она так мастерски убеждает в конце пьесы, что Юлия умерла. И все это очень беззлобно, даже, я бы сказал, добродушно.
Кроме пары Прибытков – Тугина, есть в спектакле Малого театра еще один блестяще сыгранный дуэт – Лавр Миронович (Борис Клюев), племянник Флора Федулыча, начитавшийся романов и верящий в свое безусловное сходство с графом Монте-Кристо, и его томная и жаждущая страстной любви дочь Ирина Лавровна (Екатерина Базарова).
Превосходно, на мой взгляд, справился со своей нелегкой задачей Олег Доброван (Дульчин). Его персонаж живет исключительно сиюминутными страстями. Невзгоды переносит легко, видимо, безгранично веря в свою счастливую звезду. Исполнение Добрована хорошо тем, что дает почувствовать, каким ничтожеством увлеклась Юлия Павловна. Искренний цинизм, который придает своему персонажу артист, хорошо оттеняет неподдельные чувства героини. Вообще образ Дульчина получился очень современным, особенно в связке с другим персонажем – ростовщиком-кавказцем Салаем Салтанычем, виртуозно исполненным Владимиром Сафроновым.
Очень хорош и Петр Складчиков, создавший образ смешного, незадачливого и потому трогательного недотепы Луки Герасимовича Дергачева. Не могут не вызвать улыбку его перепалки с доброй, переживающей за свою хозяйку ключницей Михевной (Ольга Чуваева).
Говоря о премьере в Малом театре, многие критики в общем-то не без основания заметили, что ничего нового театр не представил. Тем не менее, ставить это в укор самому традиционному театру страны по меньшей мере безосновательно. Такие обвинения раздавались и сто лет назад, что не мешало Малому все это время быть одним из самых посещаемых в Москве. В «Последней жертве», как и всегда, театр сделал ставку на свой основной козырь – на актера и в очередной раз не промахнулся. Пьеса Островского прозвучала свежо, актерам удалось передать правду чувств своих героев, что стоит очень многого.

Малый театр – это речевой театр. Так, как говорят здесь, не говорят уже нигде. Странно, но иногда полноценная, звучная, красивая речь ставится артистам в упрек, в то время как именно она и позволяет получить полноценное эстетическое удовольствие.


Константин ЦАРЕГРАДСКИЙ, 27 декабря, 17:56

Yтро.ru

Последняя «Жертва»

В Малом сыграли премьеру комедии Островского «Последняя жертва».

Обозначение жанра у Островского, скорее, запутывает, нежели свидетельствует о наличии некоторого числа комедийных моментов: никто не умирает, не бросается в Волгу - вот и комедия.

Последняя «Жертва»

В Малом сыграли премьеру комедии Островского «Последняя жертва».

Обозначение жанра у Островского, скорее, запутывает, нежели свидетельствует о наличии некоторого числа комедийных моментов: никто не умирает, не бросается в Волгу - вот и комедия. В финале, правда, героиня выходит замуж за богатого вдовца, а бросивший ее жених вновь надеется на чудо (и, кажется, небезосновательно), но сказать, что все они счастливы, язык не поворачивается. После недавней премьеры спектакля по той же пьесе Островского в «Ленкоме» коллега, театральный критик Ольга Галахова напомнила, что последняя жертва - конечно, не те деньги, что вымаливает жениха ради Юлия Тугина у Флора Федулыча Прибыткова, последняя жертва - ее замужество, согласие на брак с миллионщиком Прибытковым. Для него она и есть очередной доход, прибыток.

После премьеры в Малом театре стало понятно, как меж собой непохожи все «Жертвы», вышедшие за год на столичных сценах, что сравнивать их - себе дороже и, посмотрев одну из версий можно, без боязни повторить впечатления, идти на другой спектакль - из МХТ имени Чехова - в «Ленком», оттуда - в Малый. Три спектакля - три истории, участники которых - однофамильцы, не более того. Поскольку о двух ранее вышедших спектаклях мы успели написать прежде, здесь и далее - о спектакле, поставленном в Малом Владимиром Драгуновым. Сам режиссер успел сказать, что его спектакль - больше о любви, чем о деньгах. Ну, может быть, так хотелось, а вышло иначе.

Нет, разумеется, Юлия Тугина, которую в Малом играет Людмила Титова, безнадежно любит своего жениха Вадима Дульчина. Но он-то любит ее лишь до тех пор, пока та готова оплачивать его счета. Когда же ее денег оказывается недостаточно, Тугиной приходится идти к Прибыткову, умолять его дать взаймы. Тот сперва не дает, потом - поддается на уговоры и униженные мольбы. Так что без разговоров про деньги не обходится.

От Малого ждали не режиссерских ухищрений, не актуальной трактовки, а, скажем так, простоты и понимания Островского, короче - здорового консерватизма. И потому спектакль теряет свою увлекательность, когда режиссер вдруг заявляет свои права: когда, к примеру, выходит на авансцену Наблюдатель, невесть откуда взявшийся в доме у Тугиной, бродит по комнатам со старинным фотоаппаратом в руках, аки тать в нощи... Когда под стать настроению Тугиной облачка, витающие над интерьерами, приобретают то ясно-солнечный, то хмуро-грозовой оттенок (художник - Лариса Ломакина, к слову, весьма остроумно выстроившая комнаты всех трех главных героев на «консервативном» поворотном круге). Мистики - с чередованием черных и алых цветов, с подлинной дьяволиадой денег - достаточно было у Марка Захарова. В Малом от нее несколько рябит.

Измученная режиссерскими ухищрениями душа находит утешение в игре актеров.

В Малом любят актеров, ценят их, дают им волю. В «Последней жертве» есть на кого посмотреть: на Людмилу Полякову, которая играет тетку Тугиной Глафиру Фирсовну, большую поклонницу неоднократных обедов, а также пособницу Прибыткова в его интриге; на Людмилу Титову, заложницу собственных чувств; на Бориса Клюева в роли племянника Прибыткова, этакого западника, с английскими бакенбардами и в клетчатом сюртуке, проводящего досуги с книжкой в руках в долговой яме. Не просто герои - персонажи, типы, характеры.

Прежде других следует назвать и поставить Василия Бочкарева, которому - против возможных ожиданий - досталась роль Прибыткова. Прибытков - соблазнитель, и вправду лукавый (так сказать, в функциональном смысле и по своим «должностным обязанностям»). Бочкарев всегда казался простодушнее. Но в «Последней жертве» он подходит к Островскому ближе многих других. Обаятельны не только его миллионы, обаятелен и он сам, причем он как раз не добрый миллионер, он деловой человек, потому для него женитьба - не одно только следование чувству и желанию. Не герой-любовник, Бочкарев строит эту историю «по Островскому», у которого женитьба Прибыткова - еще и (а может, и в первую очередь) удачный бизнес-проект, исполнение правильно составленного бизнес-плана, где деловая удача несколько выше общественной морали. Дело не в обмане - обманом пусть занимается Дульчин или, например, Салай Салтаныч, наследники которого и сегодня представляют Кавказский регион в столичном бизнесе. Прибытков, как и Дульчин, игрок, но - расчетливый и удачливый. Азарта не скроешь, а глаза его - буквально светятся азартом.

Наблюдать за игрой Бочкарева - удовольствие. Редкое удовольствие: ведь Прибытков - успешный человек, а своей игрой Бочкарев доказывает, что успешные люди на театре бывают не менее интересны, чем те, что унижены и оскорблены.

Григорий Заславский

Независимая газета, 23.12.2004 10:01

Екатерина Базарова (Ирина Лавровна): «Моей героине нужна богатая любовь»

ПРЕМЬЕРА. «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА» А.Н.ОСТРОВСКИЙ

Екатерина Базарова (Ирина Лавровна): «Моей героине нужна богатая любовь»

-Романтизм Ирины – искренний или напускной?
-Она начиталась романтических книжек, и искренне верит в то, что говорит, искренне болеет всеми этими побегами и прочими сюжетами. В роли Ирины для меня очень важно быть дочерью своего папы. Папа искренен во всём, и она тоже. Они вместе читают книги, выписывают их из-за границы, Ирина в этом духе воспитывалась. Но когда доходит до дела, тут она ясно представляет, где действительность, а где книжки. В сценах с Дульчиным Ирина хочет очаровать его, выглядеть в его глазах романтичной девушкой, которая далека от всей прозы жизни. Умной, начитанной, достойной его.
-Но есть у неё и практическая жилка в крови.
-Конечно, потому что, на мой взгляд, в этой пьесе самый главный, негласный герой – деньги. Всем нужны деньги, и каждый по-своему проявляется в отношении к ним.
-А что для твоей героини важнее — деньги или любовь?
-Для Ирины это нераздельно. Ей не нужна любовь в бедности, но она не пойдёт и за богача, который ей не понравится. Ей нужна богатая, красивая любовь, наполненная деньгами и романтикой. Если для Юлии любовь – это духовная, сердечная привязанность, то для Ирины – страсть, которая бьёт фонтаном! Богатая, вычурная любовь. Ужины в ресторанах, ложа в опере, экипажи… Но, кроме всего прочего, на то, чтобы быть романтической особой, нужно много денег.
-Рай в шалаше – не для неё!
-Я могу говорить, что живу только высокой поэзией. Но когда я узнаю, что у Дульчина нет денег, его образ тускнеет в моих глазах. Вся романтика слетает с него, как листья с дерева. Я вижу это дерево, и понимаю, что оно – голое — меня не интересует. Другое дело, когда были листья-банкноты!
Если бы моя героиня не попала в экстремальную ситуацию, зрители так и остались бы в уверенности, что Ирина – возвышенная натура. А так раскрылись качества, которые были заложены, сидели во мне. Я говорила: «Да ему нужно только любящее сердце, а деньги он за ничто считает!» Приданого, дескать, можете мне не давать. Но сама-то знала, что жених очень богат…
-Ты больший реалист, чем папочка!
-Да, я знаю, что без денег жить не смогу. Женщина прагматично строит планы на будущее. Она сразу представляет себе: как мы будем жить, что надевать, как выезжать в свет…
-И она достаточно сильная: неудача не может ее сломить.
-Да, мне кажется, что Ирина, пережив эту неудачу, выберет новую жертву и уж здесь-то не ошибётся!

Островский остался без денег

«Последняя жертва» в Малом театре

Малому театру удалось найти неожиданное разрешение конфликта чувства и капитала. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

Островский остался без денег

«Последняя жертва» в Малом театре

Малый театр показал премьеру «Последней жертвы». Пьеса пользуется особым спросом: в Москве это уже третья за последний год с небольшим версия знаменитой комедии Островского. Малому театру удалось найти неожиданное разрешение конфликта чувства и капитала. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

Сравнивать версии одной и той же классической пьесы в разных театрах – добыча для рецензента-халтурщика, потому что даже между самыми заурядными вариантами наверняка обнаружится десять значимых различий. Но с другой стороны, как не сравнивать, если речь идет о трех важнейших московских театрах: прошлой осенью «Последняя жертва» появилась в Камергерском переулке, буквально месяц назад «Ленком» выпустил эту же пьесу под названием «Ва-банк», теперь вот в «доме Островского» появился спектакль Владимира Драгунова.
Впрочем, если выбрать критерием сравнения активность режиссерского вмешательства в драматургический материал, то Малый театр проигрывает сразу. Выигрывает, конечно, Марк Захаров, показавший очень эффектный и стремительный спектакль-погоню, в котором действием управляет лихорадочная страсть к деньгам. На втором месте оказывается Юрий Еремин, решительно переселивший героев «Последней жертвы» на несколько десятилетий вперед, в начало прошлого века, в эпоху бурного развития капитализма. Так или иначе, в каждом из обоих спектаклей диалог с пьесой велся активно и местами даже наступательно. Малый же театр, как и положено национальной театральной академии, от резких движений по отношению к Островскому воздержался. Чинный спектакль «Последняя жертва» и внешним видом своим, и ритмами действуют умиротворяюще. Здесь много ровного яркого света, на сценическом круге чинно вертятся выгородки с подробной исторической обстановкой, у актеров правильно поставлено дыхание и слышно каждое слово. Актеры работают ровно, без неожиданностей, за исключением разве что Василия Бочкарева, о котором речь ниже, и Людмилы Поляковой (тетка Глафира Фирсовна), которой самой природой назначено переиграть как можно больше пьес Островского.
Вообще Малому с Островским легче, чем остальным. Если прочие театры (не исключая обладающих изрядным кредитом доверия МХТ и «Ленком») должны сегодня доказывать зрителю тот очевидный для специалистов факт, что «Последняя жертва» – пьеса не только гениально написанная, но и жгуче актуальная, то «дом Островского» от подобных забот освобожден. Он даже может позволить себе пресловутую актуальность чуть затушевать. Ясно ведь, что так привлекает сегодня театры в классической комедии «русского Шекспира» – коллизия денег и чувств, взаимозависимость неисчисляемых страстей и конкретных сумм. А в Малом театре сделали вид, что тема денег не так-то уж и существенна, как кажется всем вокруг. Это пусть в МХТ купец Флор Федулыч в бухгалтерских нарукавниках ведет строгий счет капиталам, пусть в ленкомовском спектакле, кажется, даже прислуга участвует в «золотой лихорадке». В Малом реплики о деньгах произносят, но их запаха и вкуса не чувствуется.
Комедия Островского получается в его собственном доме просто мелодрамой. О том, как чувство случайное и несерьезное – между Юлией Тугиной и молоденьким игроком-вертопрахом Вадимом Дульчиным – уступает место настоящей и светлой любви, связывающей все ту же Юлию и Флора Федулыча. Кстати, если что и объединяет все три московские постановки пьесы, так это укрупнение роли немолодого богача. Мхатовский герой Олега Табакова, хоть и влюбился искренне в Тугину Марины Зудиной, женитьбу на ней воспринимает, кажется, прежде всего как удавшийся бизнес-проект. В «Ленкоме» дело обстоит еще страшнее: Флор Федулыч Александра Збруева так смахивает на порождение нечистой силы, что молодую вдову в финале утаскивает не столько под венец, сколько в преисподнюю.
Сцена объяснения Юлии с Флором Федулычем и в Малом театре решена в инфернальном ключе: сквозь низкие дождевые облака, повешенные над всем бытом художницей Ларисой Ломакиной, пробивается резкий луч света, а герои двигаются замедленно и говорят замогильно-бесцветными голосами. Но пусть этот наивный режиссерский прием не сбивает зрителя с толку: на самом деле в герое, которого с чувством и умом играет Василий Бочкарев, нет не только делового расчета, но и мистики. Бог знает, почему этому солидному, представительному господину прежде не случилось любить по-настоящему. По жестам и повадкам во Флоре Федулыче можно даже рассмотреть бывшего Дульчина, азартного и легкомысленного игрока. Так или иначе, но именно теперь к нему пришло большое чувство.
Радуясь за героев и за театр, столь простодушно разрешивший драматургический конфликт, можно не заметить отсутствие последних строк пьесы. Дело в том, что в финале разом проигравший все ставки Дульчин бросается свататься к богатой вдове Пивокуровой: тонкий знаток жизни Островский оставлял ему шанс выйти сухим из воды. В «Ленкоме», кстати, заключительная реплика становится едва ли не ключевой. В Малом театре она вымарана, то есть никакого другого пути кроме как в долговую яму для обманщика не предусмотрено. В общем, если вкратце сформулировать аргументы, выдвинутые Малым театром в заочном споре о «Последней жертве», то они таковы: деньги в жизни не главное, а порок будет наказан.

Коммерсант, 21 декабря 2004 года

Герои мечущегося времени

В Москве появилась третья «Последняя жертва»

Не прошло года с тех пор, как Юрий Еремин поставил эту пьесу в Художественном театре; где-то с месяц назад она под псевдонимом «Ва-банк!» объявилась в Ленкоме; только что свой спектакль по «Последней жертве» показал Малый театр.

Герои мечущегося времени

В Москве появилась третья «Последняя жертва»

Не прошло года с тех пор, как Юрий Еремин поставил эту пьесу в Художественном театре; где-то с месяц назад она под псевдонимом «Ва-банк!» объявилась в Ленкоме; только что свой спектакль по «Последней жертве» показал Малый театр. Комедия Островского в очередной раз вернулась на свою историческую родину: на сцене Малого, как известно, 8 ноября 1877 года состоялось ее первое представление. Героиню тогда играла Гликерия Федотова, честного капиталиста Прибыткова — Сергей Шумский (в основном комик, но такой, который двадцатью годами раньше мог взять и роль Чацкого), постановкой руководил сам автор.
Обо всем этом стоит вспомнить уже потому, что театр — забывчивое искусство. Ни в одном из трех наших театров не задумались о том, что молодая вдова Юлия Тугина должна быть вправду молода (Федотова в свои тридцать один выглядела лет на двадцать пять, никак не больше). Ни в одном из трех театров не задумались о свойствах русской жизни в 70-е годы XIX века — свойствах, определяющих нерв и ритм «Последней жертвы». Первое можно объяснить всякими закулисными обстоятельствами; второе — только атрофией интереса к истории, к «связи времен».
Вспомним: в один год с «Последней жертвой» написана «Анна Каренина». Размышления Константина Левина о современной жизни, которая утратила прежнюю определенность и еще не обрела новой, всем известны. «Теперь, когда все это переворотилось и только укладывается...» — очень серьезное и очень близкое Островскому ощущение. Двумя годами раньше Достоевский в «Дневнике писателя» назовет 70-е годы «мечущимся временем». Судьба Юлии Тугиной в пьесе Островского — это именно такая судьба, где все перевернулось, разметалось и лишь к финалу начинает устраиваться заново.
Владимир Драгунов, поставивший в Малом «Последнюю жертву», — режиссер не из лучших. Однако и ему следовало бы ощутить, что нервная стремительность действия и резкость сюжетных поворотов запрещают исполнителям осанисто позировать и наседать на текст, как бы он ни был ярок и сочен. Этим грешат многие актеры Малого, в особенности Людмила Полякова (Глафира Фирсовна): она пережимает откровенно, всласть. Каждое значимое слово в ее репликах жирно подчеркнуто, каждая интонация утрирована: судя по фильмам-спектаклям, так Островского играли полвека назад. Я не говорю, что так играть больше нельзя, но в «Последней жертве» на это просто не должно хватать времени. Тем более не стоило позировать режиссеру, упорно тормозящему действие невнятными вводными сценами. Проходы из кулисы в кулису, возня с архаической трехногой фотокамерой — к чему все эти всплески одрябшего воображения? Драгунов хочет показать, что умеет пользоваться стандартными приемами режиссуры 70-х? Пусть себе умеет. Свойств «мечущегося времени» и людей, в этом времени обитающих, ему, видимо, не понять никогда.
Спектакль Малого театра не так уж длинен (три часа), но кажется затянутым. Он аритмичен, неумно выстроен, весьма тривиально оформлен художником Ларисой Ломакиной, которая умеет быть веселой и изобретательной (вспомним хотя бы ее декорации к «Осаде» Гришковца в Художественном театре), но умеет быть и безликой. Однако смотреть «Последнюю жертву» в Малом театре очень даже стоит. Ее украшают актерские работы Людмилы Титовой и Василия Бочкарева: первая очень хороша, вторая попросту замечательна. Вспомнив предыдущие пары (Зудина и Табаков, Захарова и Збруев), можно уверенно сказать: в очень среднем спектакле Малого театра и Юлия Тугина, и Флор Федулыч Прибытков поняты и сыграны лучше, чем в Художественном и Ленкоме.
Титова играет зрелую, умную женщину, совершенно ошалевшую от любви к порочному мальчишке: то, что красавец Дульчин (Олег Доброван) моложе ее на целое поколение, сомневаться не приходится. Это-то и дорого Юлии Тугиной: в ней оживают чувства, которые раньше не на кого было обратить; к ней самой вместе с Дульчиным возвращаются яркость переживаний, кипение крови, веселое жизнелюбие. Тугина-Титова не выходит, даже не вбегает — впархивает на сцену. Стоит ли удивляться, что богатому человеку новой формации Флору Федулычу (заметим: это не имя, а целая биография!) так приглянулась женщина, сияющая второй молодостью. Стоит ли удивляться, что его так потрясает пылкий, благодарный поцелуй Тугиной (действие 2, явление 7); она что-то лепечет про спасенную жизнь, про счастье — а ему до слов и дела нет, он ошеломлен ощущением: так оно все еще и без притворства! Впрочем, чтобы прийти в себя, произвести переоценку ценностей и начать действовать по-новому, ему хватает одной минуты.
Персонаж Бочкарева наделен замечательным качеством: готовностью к переменам. Легко догадаться, что оно и сделало его богатым. Способность быстро понимать, куда ветер дует, и пристраиваться к ветру, не меняя своих правил, — залог честного успеха в «мечущееся время». Поначалу он заявляется к Тугиной бонвиваном (белый летний костюм, легкость в жестах необыкновенная), но отказ идти к нему в содержанки принимает умно и спокойно. Нет, раз вы выходите замуж, то это дело другое; однако вы мне нравитесь, и я хочу быть вам полезен: не разузнать ли о женихе, надежен ли? Не хотите? Ну так заходите как-нибудь пообедать. Особо следует отметить деликатность Прибыткова-Бочкарева: и сделать, и снять непристойное предложение он умеет так, чтоб собеседница не сконфузилась.
В отличие от Табакова и Збруева, чьи персонажи вполне уравновешенны и, следовательно, статичны, Василию Бочкареву важно, что его Флор Федулыч все время меняется, и меняется существенно. Прибытков всегда добивается своего именно потому, что умеет быть разным. Персонаж Бочкарева не имеет «характера» в теофрастовском смысле слова — фиксированных, неизменных черт поведения (у него есть устойчивые моральные нормы, но это другое). Тонкая смена душевных состояний — от действия к действию, от сцены к сцене — составляет содержание роли и главную ценность спектакля. Пока что актерам Малого театра наименее удалось четвертое действие, где Титова-Тугина честно и монотонно отыгрывает мелодраматическую кульминацию, а Бочкареву-Прибыткову, собственно говоря, делать нечего.
Когда актеры сообразят, что «Последняя жертва» Островского есть, в рассуждении жанров, полное опровержение законов мелодрамы, работа у них появится, задачи изменятся и игра похорошеет. То, чего не сумел подсказать средней руки режиссер, сам собою подскажет гениальный текст: по крайней мере на это можно надеяться.

Александр Соколянский

Время новостей, 21 декабря 2004 года

В Малом театре сыгран лучший любовный дуэт 2004 года

Поздние чувства



В субботу в Малом театре презентовали третью в этом году премьеру пьесы «Последняя жертва» Александра Островского.

В Малом театре сыгран лучший любовный дуэт 2004 года

Поздние чувства

В субботу в Малом театре презентовали третью в этом году премьеру пьесы «Последняя жертва» Александра Островского. Версия Малого театра оказалась (в отличие от МХТ и «Ленкома») вполне академической. Роль Флора Прибыткова блистательно сыграл один из лучших актеров Москвы Василий Бочкарев.

Герой «Театрального романа» Булгакова злоупотреблял контрамарками на один и тот же спектакль, где актер играл «так смешно и великолепно, что у меня от наслаждения выступал на лбу мелкий пот». На Василия Бочкарева в роли Прибыткова надо ходить не раз, чтобы оценить все нюансы переходов, все разнообразие красок и приспособлений, неожиданный и верный рисунок роли.
Седой мужчина в великолепном белом костюме (у Островского ведь важно, что на улице тепло, хотя редко, кто обращает внимание на погоду в его пьесе) входит в дом молодой вдовы, где давно не был. Вручает роскошную вазу с фруктами, непринужденно садится на предложенный стул. А в глазах – неожиданная виноватость. И взгляд задерживается на портрете покойного друга, который, умирая, просил позаботиться о молодой жене. А он действительно забыл. Кажется, впервые в разговоре Флора Федулыча с Юлией Павловной мотив «покупки» красивой женщины отходит на второй план. Не столько «купить», сколько «помочь» и тем загладить вину и невнимание. «Отдайте мне ваши деньги – сохраннее будут!» – Флор Федулыч уже наслышан, что капиталу осталось немного, что Юлию беспощадно обирают. Но сказать ей напрямую – совестно. Он предлагает новую коляску и новую квартиру, и абонемент в театр. А подо всеми предложениями: «позвольте мне о вас позаботиться!». А Юлия – Людмила Титова, – яростно отстаивая свою независимость, все время ожидая упрека (растранжирила мужнино наследство!), почти грубит: «Я у родни одалживаться не буду!».
В Малом театре решили поставить Островского прежде всего как пьесу о большой любви. Василий Бочкарев и Людмила Титова точно и верно играют все перипетии рождающегося чувства. Каждое слово может качнуть качели отношений. Каждое движение – как по тонкой досточке. Чужие, плохо знакомые люди сначала конфузятся друг друга. Потом начинают уважать. Они узнают друг друга в ситуации почти экстремальной. Прося деньги для проигравшегося любовника, Юлия дразнит Прибыткова и унижается перед ним. А он и злится на эту женщину, так неумело с ним кокетничающую, и стыдится за нее: как можно вам, даме в уважении, так себя ронять? Он говорит ей безжалостные слова, а потом кидается поднимать с колен. И жалость сжимает сердце до спазма. Длинный разговор, закончившийся поцелуем благодарности, актеры превращают в мост, приведший двух людей друг к другу. Такие далекие вначале, они расстаются неожиданно близкими.
И Прибытков вдруг начинает петь, чтобы не задохнуться от невозможных чувств. Да и Юлия уходит, пошатываясь, не только от пережитого унижения, но и вдруг появившегося желания довериться этому сильному и так жалеющему ее мужчине. Позже, ограбленная и брошенная любовником, она кинется к Прибыткову, как к спасителю, и лишится чувств на его руках.
Образы остальных персонажей решены довольно традиционно, актеры Малого театра играют с избыточным нажимом, окарикатуривая своих героев и немилосердно замедляя темп. Сценографическое решение также более чем узнаваемо: привычные «интерьеры Островского» кажутся перешедшими из спектаклей 60–70–80-х годов. Режиссер Владимир Драгунов периодически «подпускает» постановочные эффекты: зловещую музыку, замедленный шепот, подкрашивает в красные тона висящий над сценой облачный потолок, да всячески выдвигает на передний план фигуру Наблюдателя с фотоаппаратом. Но все эти рутинные приемы только оттеняют главное: дуэт Прибыткова-Бочкарева и Тугиной-Титовой, который, на наш взгляд, стал лучшим актерским дуэтом 2004 года.

ОЛЬГА ЕГОШИНА
«Новые Известия», 20 декабря 2004 г.

18 декабря в Государственном академическом Малом театре состоялась премьера спектакля «Последняя жертва» по пьесе Александра Островского.

Впервые эта комедия была поставлена в Малом театре в 1877 году и пользовалась большим успехом среди московских театралов.

18 декабря в Государственном академическом Малом театре состоялась премьера спектакля «Последняя жертва» по пьесе Александра Островского.

Впервые эта комедия была поставлена в Малом театре в 1877 году и пользовалась большим успехом среди московских театралов. Сейчас многие театральные коллективы обращаются к «Последней жертве».

Пьесу поставил В.Драгунов. Художественное оформление выполнено Л.Ломакиной, музыку написал Г.Гоберник. Роль Юлии Тугиной, которую когда-то играла сама Мария Николаевна Ермолова, была поручена Людмиле Титовой, создавшей на прославленной сцене незабываемые образы Глафиры в «Волках и овцах», Лидочки в «Свадьбе Кречинского», Негиной в «Талантах и поклонниках», Ирины Годуновой в «Царе Федоре Иоанновиче» и др. Главным партнером Л.Титовой стал Василий Бочкарев, который сыграет роль богатого купца Флора Федулыча Прибыткова.

В постановке также заняты Людмила Полякова (Глафира Фирсовна), Борис Клюев (Лавр Миронович), Владимир Сафронов (Салай Салтаныч), Олег Доброван (Вадим Дульчин) и другие актеры театра.

РИА «ОРЕАНДА»

18 декабря 2004 года – ПРЕМЬЕРА комедии А.Н.Островского «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА»

ВЛАДИМИР ДРАГУНОВ: «ЛЮБОВЬ СПАСЁТ МИР!»

18 декабря 2004 года – ПРЕМЬЕРА комедии А.Н.Островского «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА»

ВЛАДИМИР ДРАГУНОВ: «ЛЮБОВЬ СПАСЁТ МИР!»

- В Вашем спектакле особое значение придаётся незаметному, казалось бы, персонажу – Наблюдателю.
- Наблюдатель — это как бы зримое присутствие на сцене всех тех, кто сочинял спектакль «Последняя жертва». Это и художник Лариса Ломакина, и композитор Григорий Гоберник, и художник по свету Дамир Исмагилов, и все те актёры, которые занимались созданием не только характеров своих персонажей, но и положили по кирпичику в строительство образного решения спектакля в целом. Нам показалось органичным решить Наблюдателя как фотографа, который стремится сочинить главную фотографию своей жизни. На мой взгляд, Островский придавал этому господину очень большое значение, потому и выделил его среди многочисленных персонажей, назвав именно Наблюдателем, а не просто прохожим или посетителем клуба.
- Почему Вы решили уйти от превалирования темы денег?
- Зачем подчёркивать то, что и так очевидно? Всем известно, что деньги сегодня играют колоссальную роль. Разговором про то, что деньги и ложь доминируют в человеческих отношениях, никого не удивишь и не заинтересуешь. Гораздо важнее вопрос: а что можно этому противопоставить? Полагаю, что именно об этом думал сам Островский, когда писал «Последнюю жертву».
- Что стоит за кажущейся простотой истории, рассказанной Островским?
- Я думаю, что персонажи Островского так же объёмны и многогранны, как, например, персонажи Чехова. Мне кажется, надо в меру сил и дарования ломать стереотипы, которые существуют в прочтении его пьес, но делать это доказательно, опираясь, прежде всего, на авторский текст, а не на свои отвлечённые фантазии.
- Сцена обморока Юлии – словно соприкосновение с потусторонним миром. Шли ли Вы в её решении от текста Островского или здесь есть влияние Булгакова, Гоголя, других авторов?
- Я не думал, есть ли тут влияние Булгакова и Гоголя. Надо внимательно читать текст Островского. Юлия теряет сознание, и Флор Федулыч говорит: «Это уж близко смерти». Мы пытались театральными средствами выразить происходящее с героиней. Что же такое «близко смерти»? Что происходит с Юлией и Флором Федулычем в этой сцене? Она, по сути, стала главной в спектакле.
- Два героя – Юлия и Флор Федулыч – очень сильно меняются на протяжении действия. В чём эти изменения и почему они происходят?
- Юлия и Флор Федулыч обретают веру в жизнь, в искренность человеческих отношений, для них самым дорогим и необходимым становится их любовь друг к другу. Пройдя через испытание, которое Островский определил как «близко смерти», они словно рождаются заново, с пониманием того, что высшим смыслом человеческой жизни является любовь.
- Почему в финале у Вас возникает тема отъезда?
- Если задуматься сегодня над тем, что вокруг нас, то, как ни грустно это осознавать, наша жизнь – это, за редким исключением, жизнь во лжи. Ложь стала нормой, она уже никого не удивляет. Для наших главных героев, которые ценой страданий, потрясений обрели любовь, самое важное — сохранить это чувство, не дать другим хотя бы из зависти растоптать его. Отсюда и тема отъезда. Потому что если что и спасёт этот мир, или хотя бы немного продлит его существование, то только любовь.

«Последняя жертва» в Малом театре
«Последняя жертва» в Малом театре стала третьей по счету постановкой этой пьесы Островского в столице.

18 декабря 2004 года – ПРЕМЬЕРА

«Последняя жертва» в Малом театре

«Последняя жертва» в Малом театре стала третьей по счету постановкой этой пьесы Островского в столице. Ей предшествовали одноименный спектакль Юрия Еремина в МХТе и «Ва-банк» Захарова в Ленкоме. Однако вряд ли стоит их сравнивать между собой, ведь они очень разные. Спектакль Малого в постановке Владимира Драгунова продолжает традиции дома Островского и в этом смысле абсолютно оригинален.

«Последнюю жертву» в Малом театре можно с уверенностью назвать самой классической из существующих сегодня версий позднего шедевра Островского. Здесь нет ни концептуальной ленкомовской сценографии, ни нового прочтения классического текста, переносящего действие в другую эпоху – как произошло во мхатовской «Последней жертве». Перед нами – Островский, каков он есть: без ремарок и купюр, и блестяще воссозданная на основе его текста купеческая Москва, которую, пожалуй, никто не знает лучше, чем актеры Малого, играющие в пьесах русского Шекспира на протяжении многих лет.

Василий Бочкарев, исполнитель роли Флора Федулыча Прибыткова:
«Александр Николаевич… Вроде бы, про него все известно… А может, лучше будет понять его через современный взгляд, через модную сценографию? Я все это прошел и понимаю сейчас, что что-то упустил во всех восьми пьесах Островского, которые я играл».

Классический текст как некий камертон, по которому настраивают звук спектакля, его ритм, нерв – именно так воспринимают классику Островского актеры Малого. Не случайно спектакли этого театра – зачастую именно актерский, а не режиссерский триумф. Триумф актера – профессионала, играющего максимально подлинно, обживающего пространство сцены как родной дом. В случае «Последней жертвы» в комнатах со старинной меблировкой была сыграна не просто комедия, как определил жанр пьесы сам Островский, но история большой любви.

Людмила Полякова, исполнительница роли Глафиры Фирсовны:
«Такая высокая красивая мелодрама. У меня такое ощущение».

На гримировальном столике Флора Федулыча Прибыткова — Василия Бочкарева — фотографии любимого драматурга. Эта маленький штрих к портрету актера Малого театра характерен и для современного театра в целом – Островский сегодня – самый репертуарный русский классик. Малый театр в этом отношении идет в русле современных театральных тенденций, несмотря на кризис режиссуры и нехватку новаторских сценических идей.

Телеканал «Культура» 17.12.04

18 декабря 2004 года – ПРЕМЬЕРА комедии А.Н.Островского «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА»

Людмила Полякова (Глафира Фирсовна): «Я хочу, чтобы наша жертва не была напрасной!

Людмила Полякова (Глафира Фирсовна): «Я хочу, чтобы наша жертва не была напрасной!»

- За что я люблю свою профессию? Наступает сентябрь, и как всё молодое поколение идёт в школу, так и мы, актёры, каждую осень как будто снова поступаем в очередной класс. Никогда не знаешь, чем всё закончится, выдержишь ли ты весной экзамен или нет. И это длится уже сороковой год. Об актёрах часто спрашивают: «Почему они так молодо выглядят?» Да потому, что они каждую осень идут в школу и каждую весну держат экзамен. Поэтому они всегда молоды духом.
Участвовать в работе над «Последней жертвой» было для меня огромным удовольствием. Я очень рада, что снова встретилась с Людой Титовой. Я люблю Люду, очень верю в неё. В спектакле занят ещё один из моих любимых актёров – Вася Бочкарёв. Уму непостижимо, но уже сорок лет, с первых студенческих отрывков, я слежу за его творческим ростом. Мне кажется, что путь этого совершенствования бесконечен. Удачи тебе, Вася!!! Очень интересная молодёжь в спектакле. Люблю Катю Базарову. Трепетно и страстно репетирует Олег Доброван, даже иногда поражаешься его серьёзности в отношении к работе. Безумно хочу, чтобы спектакль получился, потому что такой соревновательный дух заявлен на Москве, столько «Последних жертв» в ведущих театрах кидают зрителям! И я хочу, чтобы наша жертва не была напрасной, я хочу, чтобы мы оказались на высоте.
- А если говорить о Вашей героине…
- Я люблю такие характерные, многоплановые образы. Я всё люблю играть, потому что я просто люблю играть. Это мой способ жизни. Для меня сцена – это более реальная вещь, чем окружающая действительность. Я хожу в магазин, покупаю еду, что-то готовлю, стираю, но это всё только фон. А вся моя страстная, напряжённая жизнь происходит на сцене. И поэтому сейчас, когда, наконец, все концы с концами у меня сходятся, я испытываю совершенно роскошное ощущение, когда чувствуешь себя, как рыбка в воде. Мне на память приходит Москалёва из «Дядюшкиного сна» - работа, которую я очень любила, – такая же точно хлестаковщина на сцене, когда персонаж всё время меняется, из одной картины переходит в другую, делая свои дела, но попутно ещё и меняя ситуацию и судьбы других людей.
- Тут есть связь с Филицатой.
- Всё-таки, скорее, с Москалёвой. С Филицатой тоже, но Филицата положительный образ, она всей своей жизнью привязана к одной семье. А Глафира Фирсовна – человек без корней, перекати-поле, у которой такой способ существования. Например, я никогда не смогла бы торговать в магазине, иметь свой магазинчик и торговать. Но есть же люди, которые находят в этом кайф! Так что я очень хорошо понимаю Глафиру Фирсовну. Она прекрасный менеджер, организует судьбы других людей. По своей природе Глафира человек предприимчивый, тем более, судьба заставляет её так поступать. Мы же не знаем досконально её материальную базу, понятно, что она человек нуждающийся. С голоду не умирает, но жить-то надо. Вот она и говорит Флору Федулычу: «Зима сейчас настанет, просто не в чем людям показаться…»
- В Вашем сегодняшнем репертуаре Глафира Фирсовна – уже пятая «островская» роль…
- Что можно сказать про Островского? Это Шекспир нашей русской жизни. Островского играй – не переиграешь. И во всякое время он будет всё равно современен. И каждое поколение найдёт в нём ответы на свои вопросы.

18 декабря 2004 года – ПРЕМЬЕРА комедии А.Н.Островского «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА»

Людмила Титова (Юлия): «Умение по-настоящему любить – это редкое качество»

18 декабря 2004 года – ПРЕМЬЕРА комедии А.Н.Островского «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА»

Людмила Титова (Юлия): «Умение по-настоящему любить – это редкое качество»

- Как Островский, на Ваш взгляд, относится к безоглядной и безрассудной любви Юлии Павловны?
- Мне кажется, Островский восхищается Юлией Павловной. Именно в этом и состоит его ощущение женщины: если она любит, то должна идти до конца, и когда круг замкнётся, можно будет начать всё заново. Или продолжить жить своей любовью…
- Островский считает, что это высшее проявление женщины – когда она ради любви готова на всё?
- Думаю, что да. Я считаю, что Юлия Павловна очень счастливый человек, хотя любить так всю жизнь, не имея никакой отдачи и подпитки, было бы нереально. И я думаю, что не корысть приводит её к Флору Федулычу, а желание что-то получить взамен — тепло, понимание, доброту, преданность. Во всяком случае, на данном этапе она в это верит. Юлия относится к тем женщинам, для которых любить значит отдавать всё любимому. Отдавать и получать от этого удовольствие: «Главное, чтобы ты был счастлив!» Мне бы хотелось дать Юлии длинную жизнь, от страстной любви через болезнь, почти смерть, к рождению нового чувства, счастливого и долгого.
- Если говорить о Юлии Павловне и Дульчине, то это постоянная тема в русской литературе – сильная женщина и слабый мужчина.
- Я не уверена в том, что Юлия Павловна сильная женщина. Она очень нерасчётлива. Нерасчётливость эта идёт от неумения просчитать ситуацию, оттого, что она живёт так, как хочет Дульчин.
- Но Юлия сильна своим чувством!
- Да, если так рассуждать, то можно сказать, что она сильный человек. В наше время, когда на первом месте стоит расчёт, а только потом чувства, умение по-настоящему любить – это редкое качество.
- А мужчины у Островского таким женщинам не соответствуют.
- Это закон драматургии. Если один человек любит, то второй должен не любить, иначе про что тогда будет пьеса? Хотя мы играем, что Дульчин любит Юлию – что называется, как умеет, а не так, как ей хотелось бы. Мне очень приятно играть Островского, в нём есть всё — любовь, ненависть, страсть… Островский даёт простор фантазии. Во всех его героях очень много воздуха. Предлагается, грубо говоря, направление, а ты можешь идти вот по этой дорожке, свернуть на ту тропинку, вернуться опять на главную дорогу и придти туда, куда нужно, потому что автор не сковывает тебя законами, по которым нужно сказать именно так и не иначе. Это тоже очень современно.

18 декабря 2004 года – ПРЕМЬЕРА комедии А.Н.Островского «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА»

С.Н.ДУРЫЛИН

ЕРМОЛОВА В ПЬЕСЕ ОСТРОВСКОГО «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА»

18 декабря 2004 года – ПРЕМЬЕРА комедии А.Н.Островского «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА»

С.Н.ДУРЫЛИН

ЕРМОЛОВА В ПЬЕСЕ ОСТРОВСКОГО «ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА»

Выступая в пьесах Островского, Ермолова всегда стремилась полностью осуществить творческую волю великого драматурга.
Юлия Тугина не участвует в третьем акте пьесы, и на этом основании многие актрисы играли «Последнюю жертву» без этого действия; Ермолова всегда играла пьесу с третьим актом, понимая, что в этом действии показана та социальная среда, в которой назревает и происходит драма Юлии Тугиной.
Первоначальные названия пьесы Островского — «Попечители», «Жертва века», — очевидно, выдвигали на первый план мужчин — старика Прибыткова и молодого Дульчина, «попечительствующих» над Юлией; окончательное название пьесы — «Последняя жертва», наоборот, выдвигает подвиг любви, совершаемый женщиной ради недостойного мужчины. Этим подвигом прекрасной женской души был увлечен Островский, когда творил свою пьесу: «Нервы разбиты, пишу пьесу, собираю последние силы, чтоб ее кончить. Трогательно драматический сюжет пьесы, в который я погружаюсь всей душой, еще более расстраивает меня».
Ясно, что не бытовая картина, не изображение купеческой Москвы расстраивало Островского, а судьба Юлии; он недаром дает ей имя «Тугина», от слова «туга», которое означает печаль, кручину, тоску. Ермолова во всем шла за Островским.
Юлия Тугина у Ермоловой была и москвичка, и купчиха, и любящая, самоотверженная женщина с светлой душой. Глубокая сила чувства, одинокое страдание, женская обида, слезы стыда и отчаяния, с необыкновенной искренностью передаваемые Ермоловой, отвечали скромному и трогательному образу купеческой вдовы, с реалистической силой нарисованному Островским.
Первый же выход Тугиной — Ермоловой убеждал в совершенной реальности образа: верилось, что молодая женщина в простом темном платке на голове действительно пришла из церкви, отстояла там вечерню, где-то в уголке кроясь от докучных взоров, и там, наедине с собой, отдалась думе о своей доле, робкой молитве о счастье с любимым человеком. От всего облика Тугиной веяло сердечностью, душевностью, и вместе с тем была так очевидна нравственная высота этой красивой молодой женщины, что не могло быть сомнения: никакие соблазны богатства, идущие от Глафиры Фирсовны и Флора Федулыча, не могут подействовать на нее.
Дальнейший разговор Юлии — Ермоловой с тетенькой Глафирой Фирсовной (а ею была великая О. О. Садовская) был образцом раскрытия двух характеров, двух душевных укладов: бойкий житейский рассудок смышленой и речистой Глафиры Фирсовны, преклоняющейся пред золотой мошной, не может постичь совестливой строгости, душевной прямоты тихой и не речистой Юлии Павловны, не прельщающейся блеском золота никаких Прибытковых. А вот и сам Флор Федулыч Прибытков, «очень богатый купец, румяный старик лет шестидесяти»,— его превосходно играл К.Н.Рыбаков, ученик Островского, его любимый актер. Прибытков наносит почетный визит вдове Тугиной, и весь разговор его с Юлией Павловной происходит в тонах изысканной вежливости и полнейшей почтительности. Почтительна Юлия — Ермолова к шестидесятилетнему старику, приятелю своего покойного мужа; еще более почтителен Флор Федулыч к Юлии Павловне, более того, он внимательно-заботлив к ней. На самом же деле — это не обмен почтительностями, подобающими для визита,— это настоящий поединок. Кто кого победит: умная лесть и миллионы Флора Федулыча или душевная сила и чистота Юлии Павловны? И зрителю ясно, что победит Юлия Павловна: так прекрасна ее нравственная твердость, так неколебимо спокойствие этой чистой души.
С уходом Прибыткова и уже до конца пьесы зритель благодаря Ермоловой твердо верит в душевную высоту Юлии Павловны, которая, по ее словам, «совершенно никуда» — ни в гости, ни в театры. Но вот появляется Вадим Григорьевич Дульчин в наимоднейшем костюме (А.К.Ильинский) с настоятельной просьбой о деньгах. И становится ясно, что прекрасная женщина эта переживает первую любовь, и любовь эта своим ярким сиянием слепит ей глаза; она еще не видит того, что любит недостойного человека. Но эта правдивая женщина не может не прозреть, а прозрев, она найдет в себе силу отказаться и от любви, несовместимой с чистотой и правдой.
Такова была Тугина — Ермолова в первом действии — спокойно-радостная, верящая в свое счастье.
Во втором действии раскрывается вся сила самопожертвования, на которое способна Юлия — Ермолова. Преодолевая внутреннее нравственное сопротивление, скрывая душевную муку, приходит она к старику Прибыткову просить денег для Дульчина. Она пытается облечь эту просьбу в форму займа богатой купчихи у богатого купца, но ей это не удается,— Ермолова показывает: и не может удасться ей деловитость ни в этом разговоре с настоящим дельцом, ни в практической жизни. Юлия — Ермолова пытается перейти на другой тон — тон красивой избалованной женщины, случайно не располагающей деньгами на свой каприз. С необыкновенной трогательностью проводила Ермолова эту труднейшую сцену неудачного обольщения Флора Федулыча. В ее нарочитом кокетстве с богатым стариком проступало мучительное принуждение целомудренной души. По ремарке Островского, Юлия «садится на ручку кресла, на котором сидит Флор Федулыч». Юлия—Ермолова садилась на эту ручку с такой трогательной неумелостью, с таким мучительно преодолеваемым стыдом! Именно после этой сцены кокетства и заигрывания молодой женщины с богатым стариком раскрывалась вся целомудренность, вся красота ее чистой души.
Прямая, правдивая душа женщины, охваченной слепой любовью, внезапно прорывалась в откровенной мольбе о помощи. Юлия — Ермолова ставила крутого Флора Федулыча лицом к лицу со своим чувством к Дульчину, со своей беззаветной любовью к нему. Этот порыв молодой женщины, только теперь узнавшей первую любовь и рвущейся, как ей кажется, к счастью, был так искренен, так правдив, так велик в своей чистоте, что трогал даже совсем не мягкое сердце Прибыткова.
Флор Федулыч дает деньги Тугиной — и она с живым движением, с сердечной благодарностью целует его.
В ответ Флор Федулыч, пораженный, задумчиво, тихо говорит: «Этот поцелуй, Юлия Павловна, дорогого стоит. Да-с. Это от души.. . дорогого стоит». Эти слова Прибытков — К. Н. Рыбаков повторял несколько раз и по уходе Юлии — Ермоловой,— и каждый раз с новым изумлением, с крепнущим убеждением, что «дорогого стоит» этот поцелуй, исторгнутый из самой глубины светлой и правдивой души.
Зритель верил Прибыткову, что поцелуй этой женщины «дорогого стоит», что сама она со своей чистотой и самоотверженной любовью «дорогого стоит» в мире купли-продажи, в котором живет и действует Прибытков.
Начало четвертого действия — беседу с Михевной — Ермолова проводила с каким-то мягким спокойствием: она теперь почти уверена в том, что ее счастье не за горами, что еще день-другой, и исчезнут последние тучи с ее горизонта. Она сознает, что Дульчину отдано все, что у нее было, но это не смущает ее.
Юлия деловито рассуждает с ключницей Михевной: «Конечно, я ему все свои деньги отдала; так ведь я не без рассудка, не без расчета это сделала. Я-таки довольно скупа и на деньги жалостлива... Он ведь ни одной копейки у меня так не взял, на все документы выдал. А разве не все равно, что деньги, что документы? Значит, все мои деньги при мне». Но в том-то и дело, что рассуждение это только как будто деловито: какая же по-настоящему деловитая и «на деньги жалостливая» купчиха решится утверждать: «Разве не все равно, что деньги, что документы?» Такая купчиха прежде, чем давать деньги под вексель, непременно в точности узнает, чем обеспечивается уплата по этому векселю.
А Тугина, отдав все состояние Дульчину, только после его измены узнает от Прибыткова, что у этого барчонка ничего нет. Ермолова произносила эти слова о деньгах и документах так, что было видно, что она лишь хочет соблюсти купеческую деловитость, а на самом деле ей свойственны не деловитость и тем более не скупость, а душевная щедрость, и она-то вложена ею без раздела в любовь к недостойному человеку.
Спокойствие Юлии нарушается приходом Дергачева (М.П.Садовский) с вестью о проигрыше Дульчина и о мнимом его отъезде. Это известие Юлия — Ермолова встречала с горечью сердечной обиды: Дульчин не просто огорчил преданную ему женщину, он нанес ей оскорбление. Стыд и негодование охватывают Юлию; под справедливым гневом ее, кажется, гнутся плечи у Дергачева, принесшего Юлии эту позорную весть. Юлия — Ермолова остается одна.
Юлия после ухода Дергачева узнает об измене Дульчина. Очень трудно дать хотя бы отдаленнейшее понятие о драматической полноте, о лирической проникновенности, о благородной правдивости, которыми Ермолова насыщала здесь текст Островского. Незабываема знаменитая «ермоловская» пауза над карточкой Лавра Мироныча, приглашающего на свадьбу его дочери с Дульчиным. В этой паузе было раздумье горя; на прекрасном лице молчащей Юлии — Ермоловой можно было прочесть всю повесть ее любви, со сменою радости, надежды, сомнений. Молчание говорило здесь сильнее и внятнее всяких слов. Пауза была необычайной по своей длительности и по наполненности живейшим драматическим содержанием.
Однажды Вл.И.Немирович-Данченко спросил у Ермоловой: «Мария Николаевна, сколько минут вы молчите в четвертом действии «Последней жертвы»?
«Сколько помолчится, столько и помолчу», — был простой ответ великой артистки.
Юлия, потрясенная предательством своего жениха Дульчина, в отчаянии говорит старушке ключнице Михевне: «Захотел он меня обидеть, ну бог с ним! . . Я с него потребую, я возьму деньги мои. . . Ведь как же мне жить-то? Ведь все, все он взял». К вошедшему Прибыткову она обращается в смертельной тоске: «Флор Федулыч, помогите! Хоть бы деньги-то мне воротить, хоть бы деньги-то!»
Многие исполнительницы Юлии вычеркивали из роли эти слова о деньгах. При этом приводились как будто веские мотивы: как может любящая женщина в момент сильнейшего горя, измены любимого человека, вспомнить о деньгах. Это психологически невозможно.
Однако соображения эти неосновательны, они исходят не из реального образа русской женщины определенного социального круга и определенной эпохи, образа, который запечатлен Островским в Юлии Тугиной и от которого ни в чем не отступала Ермолова. Великая артистка понимала объективный смысл и психологическое содержание этих слов Юлии. Для купеческой вдовы Тугиной, оставшейся без всякой опоры в жизни, не имеющей никакой профессии, разорение — это бесприютность, полная катастрофа, безысходная гибель. «Все погибло, и я погибла!» — вот смысл этих восклицаний о деньгах Юлии — Ермоловой, потрясенной изменой и предательством со стороны любимого человека. Крик Юлии о деньгах — только внешнее проявление ее предельного горя и беспомощности. Понятно, почему она эти слова обращает к Прибыткову; ведь в ее глазах — он единственный человек, которому есть какое-то дело до нее, до ее черной тоски, до ее лютого отчаяния.
В последнем действии этой пьесы Дульчин для Юлии — Ермоловой как бы умирает; она оторвала его от своего сердца, как мертвую сухую ветку отрывают от цветущего дерева. Она пришла взять у Дульчина свой портрет — в этом все ее действие в пятом акте; но портрет кажется живым в бледных прекрасных руках Ермоловой—Юлии: с ним вместе уйдет из жизни Дульчина все живое. А что будет с самой Юлией? От всего облика Юлии — Ермоловой в пятом акте, от ее похудевшего лица, от потухшего взора, от тихих звуков как бы померкшего голоса веяло чем-то таким, что убеждало зрителей, что жертва, доставившая ей столько страдания, будет последней. Но в то же время во всем облике Юлии — Ермоловой было такое обаяние несокрушимого благородства, неомрачимой чистоты и чести, что зритель выносил глубоко оптимистическое заключение: быть может, этой женщине еще предстоят страдания, но никто и ничто не омрачит ее души, не сокрушит ее сердечной правды и чистоты.

Мария Николаевна сыграла Юлию Тугину в последний раз в 1906 году, 19 ноября, в обычном рядовом спектакле, и мы не знали, что больше не увидим ее в этой роли.
4 марта, 1907 года Мария Николаевна ушла на год из Малого театра, а когда она вернулась, роль Тугиной перешла уже к другой актрисе.

Материал подготовил Максим Редин