Актер Василий Бочкарев о сотворчестве с сургутянами

ИГРАТЬ ДЛЯ НЕБЕС

Актер Василий Бочкарев о сотворчестве с сургутянами


В центральной библиотеке им. Пушкина прошла творческая встреча с Василием Бочкаревым. Ему повезло сыграть и на сцене, и на экране множество ролей разного плана — от комедийных до серьезных и даже трагических: Бальзаминов и Фома Гордеев, Протасов и Прибытков. Кинозрители его запомнили по таким работам, как «Иван Грозный», «Галина», «Спас под березами», «Заколдованный участок», «Следствие ведут знатоки». В Сургут актер Василий Бочкарев приехал в составе труппы Малого театра. 29 и 31 мая на сцене сургутской филармонии Василий Бочкарев вместе с народными артистами России Евгенией Глушенко, Людмилой Титовой, заслуженными артистами России Владимиром Носиком, Виктором Низовым, Глебом Подгородинским сыграл в спектакле «Мнимый больной» по пьесе Мольера.

Я часто вспоминаю детство

- Сургутский зритель – необыкновенный. Мы встретили такой теплый прием, такой эмоционально насыщенный! Я честно признаюсь – мы много гастролируем по России, но такого сердечного понимания жанра, такого понимания принципа актерской игры я не встречал нигде. Я в третий раз приезжаю в Сургут, в первый я был здесь со спектаклем «Любовь и кролики», в котором главная роль была у Армена Борисовича Джигарханяна. Я помню, как его встречала армянская диаспора вашего города. Отцы подбрасывали на руках детей: «Посмотри на дедушку, ты его больше никогда не увидишь!» (смеется). Наверное, имели в виду, когда они вырастут, его уже не будет…
Что касается моей персоны, то я родился в Иркутске, в 1942-м году. Я часто теперь вспоминаю свое детство. И вот что интересно: чем старше становлюсь, тем чаще вспоминаю. Наверное, готовлюсь к переходу, а к этому надо относиться спокойно, я бы даже сказал, умиротворенно. Это нормально. Так вот, я вспоминаю свое детство, не очень ласковое, скудное. Утро начиналось с того, что мы пробивали замерзшую воду в ведрах. А еще запомнились сани, в которых лежит замороженное молоко. Его замораживали в каких-то формах без дна, и это воспоминание было самым ярким, самым сладким впечатлением в моей жизни. Когда через несколько лет наша семья переехала в Москву, в метро, на выходе к библиотеке им. Ленина, висели точно такие же формы, и я ходил мимо и все время облизывался.

Мне повезло

- Я был хулиган, второгодник. Плохое поведение, плохая учеба. В общем, чтобы не остаться в очередной раз на второй год, я пошел в драмкружок. С этого все и началось. Я думаю, многое предопределяется там (показывает наверх). Если бы я не остался на второй год, то не встретил бы Валентина Ивановича Захода, он создал детскую театральную студию, в которую вошли Сережа Шакуров, Валя Смирницкий. И он буквально за руку в 1960-м году привел меня в Щепкинское училище. Я попал на курс Виктора Ивановича Коршунова. Я помню, как он собрал нас всех на первое занятие. Это было так: Коршунов стремительно вошел в аудиторию, сел, резко придвинул к себе стол. А мы обомлевшие с восторгом смотрим на него. Ждем, что он скажет. Он обвел нас взглядом и заявил: «Что-то вас многовато!». Так началась моя учеба в Щепкинском училище.
Мне повезло. Я учился у Коршунова, Юрия Соломина. Прошли годы, оканчивая училище, я думал, что знаю все, а на самом деле оказалось, что каждый раз надо переоценивать, переосмысливать, искать что-то новое, и прежде всего в себе. Актерская профессия такова, что творить можно только через познание самого себя. Без сострадания, совестливости, без любви, без умения понять человека мы ничего не сможем создать. Сейчас актеры, особенно в кино, играют с использованием спецэффектов, компьютерной графики, с прочими современными высокотехнологичными штучками. Это хорошо. Наверное. Все для зрителя, для партнера, играют на публику, а как говорили актеры старой школы, а когда же начнем играть для небес? Когда?.. Ведь в этом - «играть для небес» - есть истинное откровение.
Дар судьбы

Судьба свела меня с замечательным человеком, режиссером Андреем Александровичем Гончаровым. Я любил за ним подглядывать, что-то открывать для себя. Мои первые гастроли состоялись в 1964-м году. А тогда гастроли длились по месяцу: один месяц в Риге, один в Вильнюсе и один в Калининграде. Мы играли в спектакле Анатолия Софронова «Судьба-индейка». Я играл влюбленного председателя колхоза, весил 105 кг и делал «ласточку». Так вот как проводил репетиции Гончаров? Он молча смотрел на актеров, практически не слушал, что они говорят, нервно выходил в фойе и ходил вдоль портретов, поправлял свой портрет и начинал кричать: «Не тоооо!». Или как-то на одной из репетиций его стал раздражать шкаф на сцене. Он орал: « Я же просил - уберите этот шкаф! Сколько можно?!». И ногой его - в щепки. Остатки шкафа поспешно убирали, и дальше все было хорошо. Без шкафа. Вот он был такой. В нем жило удивительное понимание театра, зрелища, причем такого театра площадного, яркого, образного наполненного энергией, мыслью. Он был гений, но я тогда этого не понимал. Мы только с годами начинаем осознавать, как много может дать судьба, и какие люди прошли с нами рядом по жизни. В моей жизни были такие люди, как Гончаров, Анненков, Барышев, Бурков. Это необыкновенный щедрый дар судьбы.
95 процентов – театр, остальное – жизнь

Я работал с потрясающим режиссером Борисом Львовым-Анохиным. Изысканный интеллигент, он умел создать некую творческую среду, в которой рождался студийный аромат жизни театра. Он вытащил из Перми гениального Георгия Буркова, который уже тогда потряс нас своей невероятной конкретностью. Поясню. Когда пришел Бурков, он читал «Записки сумасшедшего», и там есть фраза о собаке: «Пришла. Понюхала. И ушла». Говорил он так конкретно, отчетливо, что ясно всем – он видит эту собаку! Надо сказать, тогда в театре Станиславского были замечательные артисты. Евгений Леонов – невероятно обаятельный, умный, глубоко порядочный человек, с очень четкой гражданской позицией. Николай Анненков - великолепный актер, он работал в Малом театре с 1924 года. Умер в сто лет практически на сцене, но, как он признался однажды, это в паспорте его «омолодили», на самом деле он прожил 104 года. Анненкову было 95-97 лет, а он приходил к художественному руководителю и спрашивал: «Юра (Юрий Соломин, - прим. автора), ты подумал о моей перспективе?».
Театр для меня – это жизнь, я более тридцати пяти лет играю в Малом театре и могу утверждать, что он меня сформировал. Я вспоминаю, как говорил Николай Анненков: «Да, Вася, у меня 95 процентов – это театр, остальные пять – это жизнь». Я его сейчас отлично понимаю. Сил остается не так много, и все концентрируется на том, чтобы как можно больше донести до зрителя, как можно больше отдать, выплеснуть, соприкоснуться со временем здесь и сейчас, чтобы возникло сотворчество. Это случается редко, но вот в Сургуте на спектакле «Мнимый больной» это случилось...

Мангазея (Сургут), 8 июня 2015 года

В.И.Коршунова поздравляют Василий Бочкарев, Валерий Баринов, Татьяна Лебедева, Александр Вершинин и Ирина Жерякова

Фрагменты спектаклей «Иван Рыбаков», «Любовь Яровая», «Отцы и дети», «На всякого мудреца довольно простоты», «Вишневый сад» и «Царь Петр и Алексей»

ИА «Тюменская линия», 9 октября 2014 года

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ: «МНИМЫЙ БОЛЬНОЙ» ЗАХВАТИТ ТЮМЕНСКОГО ЗРИТЕЛЯ С ПЕРВЫХ МИНУТ

Одно по-настоящему действующее лицо есть в спектакле «Мнимый больной». Это сам зритель. Об этом на встрече с журналистами перед первым гастрольным спектаклем Государственного академического Малого театра в Тюмени сообщил народный артист России Василий Бочкарев.

«То, что вы увидите сегодня, для нас с Женечкой (народная артистка России Евгения Глушенко. - Прим. авт.) и для всех актеров, занятых в спектакле, очень дорого. В этом спектакле есть яркое новшество в репертуаре Малого театра, который всегда разыгрывал пьесы внутри сценической коробки: зрителю предоставлена возможность вовлекаться в спектакль с первых минут. Есть несколько прямых обращений к залу», - отметил он.

А вообще в Малом театре не грешат осовремениванием классики, здесь сохраняют авторские диалоги и гордятся этим. «Любой спектакль - авторство режиссера, но мы играем классику и делаем это так, как написано изначально», - добавила генеральный директор Тамара Михайлова.

В том, что классика должна таковой и оставаться, уверена и народная артистка России Евгения Глушенко. «Я предпочитаю текст автора, иначе зачем тогда играть Островского, Чехова. Напишите свою пьесу», - подчеркнула она.

«Самое важное для спектакля - команда, - добавил Василий Бочкарев. - Мне очень нравится, как говорил Георгий Александрович Товстоногов: собирается художественный заговор. Не то, что пришли, отработали и все. Вот у нас всегда собирается такая маленькая лаборатория. Традиции Малого театра: творчество, оригинальность и вечное движение вперед».

В Тюмень Малый театр приехал ни много ни мало в 90 человек. «Ни одни гастроли наши прибыльными не являются именно из-за того, что мы спектакли даем в оригинальном виде, не меняем ни костюмеров, ни гримеров, потому что актер должен быть в комфорте, если что-то будет не так, то он уже будет не так настроен. Выезжают каждый раз по 90-120 человек. Умножьте на стоимость билетов и все остальное», - сказала Тамара Михайлова.

ИА «Тюменская линия», 9 октября 2014 года

24 июня (Малая сцена на Большой Ордынке) состоится вечер памяти народного артиста России Виктора Андреевича Борцова. В вечере примут участие народный артист СССР Юрий Соломин, народные артисты России Людмила Полякова, Людмила Титова, Василий Бочкарев, Александр Коршунов, артист Сергей Потапов. Ведущая – кандидат искусствоведения Вера Максимова. Начало в 18:30. Вход свободный.

28 мая указом президента России Владимира Путина был награжден орденом «Дружбы» народный артист России Василий Иванович Бочкарёв. От души поздравляем Василия Ивановича с этим знаменательным событием и желаем ему крепкого здоровья и новых творческих свершений!

Дом актера им. А.А.Яблочкиной, 21 апреля 2014 года

При участии народных артистов России Людмилы Титовой и Альберта Филозова

АНОНС

21 апреля, в 19:00, в Большом зале Дома актёра им. А.А.Яблочкиной состоится встреча с народным артистом России Василием Ивановичем Бочкарёвым.

Да еще и на хитовую постановку культового режиссера со звездным составом... Звучит невероятно? VashDosug.ru доказывает, что это возможно. Главное — знать, где, когда и почем! Читайте наше исследование, как и на какие стоящие спектакли талантливых режиссеров сегодня можно попасть за вполне приемлемые деньги.

«Село Степанчиково и его обитатели»

Малый театр

от 150 р.

В ТЕАТР НЕДОРОГО

Да еще и на хитовую постановку культового режиссера со звездным составом... Звучит невероятно? VashDosug.ru доказывает, что это возможно. Главное — знать, где, когда и почем! Читайте наше исследование, как и на какие стоящие спектакли талантливых режиссеров сегодня можно попасть за вполне приемлемые деньги.

«Село Степанчиково и его обитатели»

Малый театр
от 150 р.

Старейший театр Москвы большинство критически настроенных зрителей считают чуть ли не музеем. Малый, действительно, никаких «вольностей» на своей сцене не допускает. И все же, неинтересными и неактуальными местные спектакли назвать нельзя. «Село Степанчиково» Федора Достоевского — это «Тартюф» по-русски. Главный герой, Фома Опискин — самовлюбленный лицемер и шут, заставивший окружение плясать под свою дуду. Играет его выдающийся актер Василий Бочкарев. Играет так грандиозно, что герой его кажется не только правдоподобным, но живущим в наши дни. И работающим где-то в Государственной Думе. Человека неумного, зато хитрого. Подхалима и прихлебателя, упивающегося случайно свалившейся безграничной властью. А в «довесок» ко всем чертам, которыми Опискина наделил Достоевский, идет фантастическое обаяние Бочкарева-актера. В его исполнении вранье Опискина действует, как гипноз, не только на жителей села Степанчиково, но и на публику. Бочкарев мгновенно подчиняет себе зал, включает и его в свою игру. Не верите? — проверьте сами.
Ваш Досуг, 26 марта 2014 г.

Полный текст статьи можно прочитать здесь.

Елена Милиенко, «Театрал», 28 февраля 2014 года

ЛАУРЕАТ «ЗВЕЗДЫ ТЕАТРАЛА» ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ: «МНЕ ПРИШЛОСЬ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ РАБОТЫ С НЯКРОШЮСОМ»

«Театрал» продолжает следить за судьбой лауреатов премии зрительских симпатий. Василий Бочкарев, «Лучший актер» (2013 год):

– Для меня из последних событий самым важным стала премьера антрепризного спектакля «Первый номер» по пьесе Нила Саймона «Солнечные мальчики». Мы с Альбертом Филозовым играем там актерскую пару, которая всю жизнь работала вместе на сцене, и в какой-то момент рассорились, предъявляя друг другу претензии. Но в конечном счете они мирятся на почве искусства. В спектакле очень выпукло звучит тема клоуна, который сидит в каждом актере: маска, персонаж, актер. История очень трепетная, трогательная, а главное актуальная, особенно, когда артист подходит к определенному завершению и своей профессии, и своей судьбы. Спектакль получился веселый, но в то же время с грустным оттенком. Всё, как в жизни.

Работы у меня сейчас очень много: только в Малом театре восемь названий, а это по 14-15 спектаклей в месяц. Еще играю в театре у Райхельгауза в «Записках русского путешественника». При такой занятости пришлось даже отказаться от интересного проекта с Някрошюсом. Очень хотелось поработать с ним, но, откровенно говоря, уже и сил особо нет. Но я не ропщу, потому что в конечном счете вся наша жизнь зависит от работы. Актер – это ведь даже не профессия, это стиль жизни. И как у нас говорят, нельзя допустить, чтобы ведро было пустым, надо чтобы в нем обязательно что-то варилось. Поэтому, несмотря на то, что нет даже времени на отдых, я сейчас все же рассматриваю предложение по поводу съемок в кино, но подробнее говорить об этом пока не буду. К тому же после работы в сериале «Крик совы», где собралась замечательная команда настоящих профессионалов, трудно найти равноценный материал. Такой, чтобы время, проведенное на площадке, стало временем приобретений, а не временем потерь.

Елена Милиенко, «Театрал», 28 февраля 2014 года

Елена Левинская, «Театральная афиша», ноябрь 2013 года

Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ «СЕЛО СТЕПАНЧИКОВО И ЕГО ОБИТАТЕЛИ»

Елена Левинская, «Театральная афиша», ноябрь 2013 года

Не упустите возможность увидеть выдающееся исполнение роли! В традиционно «дорежиссерском» Малом театре всегда царил актер, однако работу Василия Бочкарева в роли Фомы Опискина делает выдающейся не только блестящая бенефисная игра, но и современное звучание. Поразительно, но в Малом, бегущем от радикальной режиссуры с ее острой социально- политической проблематикой, как черт от ладана, вдруг случился пугающе узнаваемый политический персонаж. В цитадели консерватизма - радикальное высказывание! Одно из двух: либо Малый сменил ориентацию, либо держава наша совсем прогнила.

Никаких революций режиссер и автор инсценировки Антон Яковлев не устраивал. Все в лучших традициях Малого: зрелище увлекает почище сериала, костюмы в эпохе, а игра такая, что на выходы и уходы со сцены - заслуженные аплодисменты. Постановщик лишь переставил акценты: свел к минимуму ответвления сюжета и выстроил спектакль вокруг одной фигуры. Получилось всего два персонажа - Фома Опискин и обитатели Степанчикова. Власть и законопослушные граждане. Этот Фома появляется всегда внезапно, откуда не ждали, и кажется, что он везде. Василий Бочкарев, соединяя высокий профессионализм с сумасшедшим куражом импровизатора, напрямую обращается к залу как к селу Степанчикову - и подсаживает зрителя на иглу дьявольского красноречия своего героя. Актер вскрывает самую суть власти — механизм политической манипуляции.

Высший пилотаж его игры — в двойственности сценического существования: он одновременно и Фома, и актер, подвергающий вас психической атаке Фомы. Если при чтении повести герой Достоевского, тяжелый демагог-упырь, вызывает чувство сродни удушью, то герой Василия Бочкарева, бесноватый, но обаятельный юродивый, вызывает сначала оторопь, а потом восторг, экстаз, головокружение. Бешенству энергии, с какой он плетет свой вдохновенный бред о морали и нравственности, всю эту липкую паутину слов, невозможно противостоять. Какой русский не любит бредовых речей! В телевизоре или на митинге — внимаем, разинув «варежку». И вдруг ловишь странный, не совпадающий с тем, что происходит, взгляд актера — насмешливый, как будто из-под маски: «Ага, купились!»

Режиссер А. Яковлев. Художник Н. Слободяник. Художник по костюмам О. Ярмольник.

Елена Левинская

Статья Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ «СЕЛО СТЕПАНЧИКОВО И ЕГО ОБИТАТЕЛИ» взята с сайта «Театральная афиша» — www.teatr.ru

Уважаемые зрители! С радостью сообщаем вам, что народный артист России Василий Иванович Бочкарев стал лауреатом премии «Звезда Театрала» в номинации «лучший артист» за роль Фомы Фомича Опискина в спектакле «Село Степанчиково и его обитатели» Ф.М.Достоевского (режиссёр А.Ю.Яковлев). Василий Иванович разделил премию с артистом Александром Балуевым, с которым они набрали одинаковое количество голосов зрителей. От души поздравляем Василия Ивановича и желаем ему крепкого здоровья и новых творческих свершений!!!

Вручение премии «Звезда Театрала» прошло 2-го декабря в Театре им. Е.Вахтангова.

Василий Бочкарев

АКТЕРСТВО БЕЗ ПРИТВОРСТВА

Василий Бочкарев

Представляя актера, интернет-сайт какого-то актерского агентства в числе прочего приводит и его внешние данные. Однако в отношении истинного актерства самая точная информация всегда лжет. Например, там сказано, что рост Василия Бочкарева средний — 177 сантиметров. Ничего подобного: Расплюев в его исполнении был низеньким и плюгавеньким человечком, а Флор Федулыч Прибытков — подобранным и строгим мужчиной выше среднего роста. Еще там сказано, что у Василия Бочкарева цвет глаз — голубой. И опять неправда: от роли к роли их цвет меняется, и зависит это отнюдь не только от освещения. У царевича Алексея глаза светлые, с каким-то металлическим отблеском, в иных сценах почти белые от бешенства, а у отважного отставного вояки Силы Ерофеича Грознова они прозрачные, как осеннее небо, в подпитии мутновато-бесцветные, словно отплывающие куда-то. В глазах чеховского Дорна — спокойная синева, про глаза горьковского Федора Протасова можно точно сказать, что они серые, а у Фомы Фомича Опискина глазки совсем белесые. Постоянно меняется не только цвет глаз, но их величина и выражение, не говоря уж о том тайном, что плещется на их глубине.

Сказанное относится и к установлению национального типа внешности — у Бочкарева он действительно среднеевропейский, но трудноопределимый: то плебейски подвижный, как у постаревшего Фигаро в «Преступной матери», то аристократически светский, как у князя Платона в «Холопах», то русопято-простецкий, как у Хлынова в «Горячем сердце». Нет сомнений: если возникнет необходимость, Бочкарев на сцене легко прикинется и хитрым азиатом, и пылким южанином, и мудрым «негром преклонных годов». Добавим к этому богатейший голос артиста, гибкий, подвижный, способный и уходить в верха до фальцетного визга, и опускаться на бархатистые низы. Одним словом, Василий Бочка- рев самой природой создан для игры на сцене, игры прихотливой, изменчивой, влекущей.

В начале шестидесятых, когда молодые артисты в театр входили студенческими компаниями, он не примкнул ни к одной. Мог оказаться на Таганке, в «Современнике» или в театре Маяковского, но дебютировал в театре на Малой Бронной, несколько лет проработал в театре Станиславского, а в итоге остался наедине с собственной актерской судьбой и обрел дом в стенах Малого театра. Он работал с замечательными режиссерами — Борисом Львовым-Анохиным, Леонидом Варпаховским, Анатолием Васильевым, Борисом Морозовым, Иосифом Райхельгаузом, Сергеем Женовачом, Адольфом Шапиро, однако ни для одного из них не стал полностью «своим» актером. Не уверена, что ему знакома эпитафия философа: «Мир ловил меня, но не поймал». Но то, что в век режиссуры он остался «непойманным», это точно. Не впадая в психологическое рабство ни от одного из тех, с кем он работал, он учился у каждого, упорно раздвигая собственный профессиональный горизонт. Судьба — это продолжение характера, и определяется она закваской личности. Компанейский и открытый для дружеского застолья (особенно в молодости), Бочкарев вовсе не прост: сумел же он сохранить и свою личную «отдельность», и свою актерскую самодостаточность.

Невозможно даже приблизительно определить его амплуа, ибо за долгую жизнь в театре сыграно много и ни одна из ролей не повторяет другую. Основательный, надежный купец Андрей Белугин и никчемный, озлобленный Павел в первом варианте «Вассы Железновой». Замоскворецкий мечтатель из мещан Миша Бальзаминов и мятежный волжский купец Фома Гордеев. Таинственный Неизвестный в «Пучине» и тоскливо шалый подрядчик Хлынов в «Горячем сердце». Вдохновенно лакействующий Расплюев в «Свадьбе Кречинского» и доблестный представитель русского офицерства Доброхотов-Майков в «Пире победителей». Злосчастный русский принц Алексей Романов («Царь Петр и царевич Алексей») и легкомысленный князь Платон («Холопы»). Это в прошлом. А ныне ряд продолжен другими ролями, столь же разнохарактерными и разножанровыми. Подержанный отставной «ундер» Сила Ерофеич Грознов («Правда — хорошо, а счастье лучше») и интеллигентный ученый-химик Павел Протасов в «Детях солнца», европеизированный предприниматель Флор Федулыч Прибытков в «Последней жертве», капризный представитель третьего сословия Арган в «Мнимом больном» и великий Мольер в «Кабале святош». В конце текущего сезона к внушительному репертуарному списку добавился роскошно сыгранный Фома Фомич Опискин в «Селе Степанчикове». В исполнении артиста каждый из них представал живым человеком, со своим внутренним миром, своими страстями, своей судьбой.

Пожалуй, точнее всего Василий Бочкарев определяется как артист высокой классики. В его репертуаре — Мольер и Бальзак, Шиллер и Бомарше, Островский и Сухово-Кобылин, Достоевский и Толстой, Чехов и Горький, Набоков и Булгаков, Вампилов и Солженицын. Ум, культура, вкус — отличительные черты его исполнительского стиля. В старину таковых называли «первыми сюжетами». На них держался репертуар. На них ходили зрители. Для них писали роли драматурги. И сегодня они — «несущие конструкции» современного театра.

Стремление к раскрытию «человеческого в человеке» — в традиции русского актерства. Василий Бочкарев — достойный представитель этой традиции на современной сцене. Он с одинаковым блеском владеет полюсами актерской палитры: сильным, острым, глубоким драматизмом, доходящим до подлинного трагизма, и возвышенным, серьезным комизмом, взлетающим до фарсовой патетики. Кажется, на сцене ему подвластно все: интеллигентская рефлексия и грубоватый юмор, глубина мысли и озорное дуракавалянье, душевные пропасти и умная ирония, духовные терзания и балаганное шутовство. Он глубоко проникает в душу героя и, в зависимости от авторских и режиссерских заданий, подключает то один, то другой регистр из собственных душевных запасов. Но есть одна роль, где он пустил в ход все свои актерские резервы, украсив ее жанровыми переливами и синкопами. Речь о булгаковском Мольере, которого на наших сценах традиционно играли руководители театров — от Любимова до Ефремова, от Соломина до Ширвиндта и Арцибашева. В роли они выделяли преимущественно драматический аспект содержания. Юрский и Кваша не стали исключениями.

Но ведь Мольер был не только драматургом и руководителем театра, а еще и блистательным комиком: при одном его появлении зал взрывался торжествующим «бру-га-га!». Комический актер как трагический персонаж — это чисто булгаковский разворот образа. Бочкарев, владеющий всеми оттенками комического, — это идеальное попадание. Острый драматизм исполнения мгновениями взлетает до высот трагизма и тут же обрушивается в комизм чистейшей пробы. А лиризм образа возникает от неизбывной любви к театру.

Сколь бы ни была глубока, трагична и даже травматична содержательная сторона исполняемой Боч- каревым роли, она всегда окутана стихией игры. Бочкарев любит играть — с автором, с персонажем, партнером, зрительным залом. Для него будто не существует технических трудностей исполнения. Любую роль подает со сцены элегантно, изящно, легко, артистично и вместе с тем умно, содержательно, сильно. Грима как такового нет. «Гримируется» душа, преображается психика — здесь главный секрет артиста. Он всерьез воспринимает идею перевоплощения душ. Более того, считает, что все написанные гениальными драматургами персонажи живы: они где-то пребывают, их надо осторожно оттуда притянуть поближе, вступить в диалог и наладить с ними близкие отношения (у стариков Малого это называлось «нашептать роль»).

Тут-то и начинается самое интересное: создание своеобразного «поля для игры» между собой и персонажем. Сначала артист как бы «ныряет» под образ, подбирается к нему исподволь, погружается глубоко-глубоко, а потом внезапно словно выстреливает вверх, обретает власть над ним и водит, водит на невидимой ниточке то в одну, то в другую сторону, то вверх, то вниз, то вглубь. В эту увлекательную игру он вслед за персонажем вовлекает автора, режиссера, партнера, зрителей и вообще все вокруг — от колосников на верхотуре до подземных люков сцены. На бенефисном представлении «Мнимого больного» внутри спектакля возник особый театральный сюжет, связанный с юбилеем Бочкарева. Домашние хлопотали, лекари важничали, дети влюблялись — всё было как всегда, но в «день рождения Аргана» действие заискрилось, засверкало и стало бликовать особым актерским шиком. Бочкарев центровал ансамбль, задавая тон особого театрального озорства.

Помнится, как однажды летом, в дикую жару, под самый конец сезона давали «Царя Бориса». Народу в зале было непривычно мало — пришли только истинные театралы, пренебрегшие дачным отдыхом ради старого спектакля. В самом начале Годунов, только что избранный на царство, проводит свой первый прием. Бочкарев никогда не играл в этой сцене наслаждения от триумфа — он принимал послов властно, уверенно, как привык еще при царе Феодоре. Он принуждал придворных смириться с его новым статусом, но особенно не давил на них, занятый разговором с иностранными посланцами. А в этот вечер спектакль начался совсем по-другому, что объяснялось категорическим нежеланием артистов играть этих самых иностранных послов и придворных. В самом деле, за стенами театра летняя благодать, сезон в принципе отыгран, в отпуск охота, к тому же и рольки маленькие — один выход в начале, а потом томись за кулисами до самых финальных поклонов.

Бочкарев вышел на сцену и сразу уловил это настроение. Прошел, не глядя ни на кого, сел на трон и оглядел ненавидящим взглядом дисциплинированно, но лениво стоящих партнеров. Надо сказать, никогда прежде не было у него таких льдистых, холодных, жестоких глаз, как у Годунова в этот момент. И вообще роль повел жестко: взял спектакль на себя и потащил его к трагическому финалу. Раньше предложение Шуйского отъехать в действующую армию, чтобы возглавить войну с Самозванцем, отклонял с легкой иронией, небрежно похлопав его по руке: «А вам Москву оставить?» В этот раз — буквально хлестнул этой репликой партнера прямо по глазам. От сестры Ирины с необычной напористостью требовал понимания и прощения, а сына молил о милости с такой силой, пред которой было трудно устоять. К этому градусу высокого напряжения партнеры не могли не подключиться: загорелись, подхватили и заиграли по-настоящему, а в зале после одного из монологов раздалось одобрительное: «Браво!»

Как всякий большой артист, Бочкарев владеет умением «взять зал», причем делает это легко и уверенно: шаг вперед на монологе, круговой обзор кресел, задержка взгляда на ком-то — и зрители дышат так, как это нужно артисту. Надо было видеть и слышать, с каким затаенным вниманием воспринимались слова Доброхотова-Майкова о традициях русского воинства в «Пире победителей»... Невозможно забыть реакцию зала на финальное вопрошание Павла Протасова: «За что вы меня?» — и задержку зрительского дыхания, когда артист оборвал текст на полуфразе: «Человек должен...». Артист произносил эти монологи в буквальном смысле «от себя». Для него это органично: роли в русской классике — его прямое актерское дело, ибо он осознает себя неотъемлемой частью отечественной истории, законным наследником русской культуры.

Разумеется, Бочкарев обладает своей «технологией обольщения» публики, но форсаж в нее не входит. Партнер ему важнее. Он твердо знает, что если они сыграют по-честному, зал отзовется без дополнительной актерской атаки. Он любит и умеет работать «от партнера». Охотно повторяет при случае выражение Товстоногова о необходимости «художественного заговора» вокруг спектакля. Высоко ценит в партнерах творческий настрой и умение «завязаться» в диалоге, отозваться на актерский посыл. Он в полном смысле ансамблевый артист; это у него от Анатолия Васильева, у которого он играл в «Вассе» и «Серсо». Но он умеет и мастерски солировать на сцене. Может мазнуть боковым взглядом по рядам, как это делает его обветшавший от времени Сила Ерофеич, при виде наблюдающих за ним людей сразу приосанившийся и выпятивший грудь колесом. А может при уходе со сцены внезапно оглянуться на зал и пройти по лицам запоминающим взглядом, как это делает его царь Борис. Или вдруг заговорит с залом по-свойски, усевшись на авансцене и беззлобно подначивая собравшихся, как это делает Фома Опискин в финале «Села Степанчикова». Умело фокусирует зрительское внимание на жесте: в «Царе Борисе» это протянутая в мольбе рука, в «Пучине» — небрежное и элегантное поигрывание тросточкой, в «Мольере» — прижатые к виску пальцы (жест самоубийцы) и игра с воображаемой монетой.

Он обожает пластическую асимметрию на сцене и смело выходит на парадоксальные пластические акценты, коими изобиловали роли Расплюева и Аргана. Используя прием несовпадения художественных ударений с логическими, подчас возвышается до настоящего гротеска. Свежий пример — решение образа Фомы Опискина. Если стиль — это человек, то мы вправе говорить о специфичном бочкаревском стиле, не имеющем аналогов в современном театре. Разве что они отыщутся в прошлом — легендарные Сергей Шумский, Михаил Чехов, Николай Гриценко.

Репетиция — от латинского слова repetitio — повторение; репетировать — повторять. Здесь и привычность, и загадка театра. Люди театра упорно настаивают, что каждый спектакль неповторим — в том смысле, что сегодня его сценическая жизнь протекает иначе, чем вчера или позавчера. Но это в идеале. А на деле чаще получается не «иначе», а «лучше-хуже», «быстрее-медленнее», «горячее- прохладнее», «нервнее-спокойнее». Бочкарев нацелен на тот самый идеал, который для многих существует лишь в воображении, в декларациях или на бумаге. Конечно, как любой артист, он жаждет новых ролей, но существеннее для него даже не еще одна роль, а обновленная жизнь в старой роли — «играющая жизнь». Если роль «не идет», какая-то сцена не получается «вживую», он ее порой проборматывает, «отпуская» себя от роли, «отдаляясь» от персонажа. Но он не позволяет себе простого повторения затверженного рисунка и потому никогда не «заигрывает» роль до потери интереса к ней. Он стремится на сцене жить художественно, в полном смысле этого слова. И когда достигает искомой художественной правды, то в эти минуты царит — его власть над залом абсолютна. На правду артиста публика откликается всегда — веселым смехом, затаенным вздохом, внимающим молчанием, аплодисментами и возгласами «Браво!».

Есть неведомые зрителю скрытые, сложные связи между образом жизни артиста и природой его одаренности. Для Василия Бочкарева желание жить сливается с желанием играть. Именно непритворная игра заставляет заново ощутить прелесть живой жизни и внутренним слухом услышать, как в тебе, сквозь тебя, рядом с тобой протекает жизнь в ее сиюминутности. В силу не угасшей с годами страсти к актерству, жизнь артиста Бочкарева выстраивается в соответствии с требованиями профессии, а роли играются по законам не лгущей жизни.

Нина Шалимова, «Петербургский театральный журнал», май 2013 г.

Ф. М. Достоевский. «Село Степанчиково и его обитатели». Малый театр. Режиссер-постановщик Антон Яковлев, художник Николай Слободяник

Ирина Алпатова, «Петербургский театральный журнал», май 2013

В ФОМУ УВЕРОВАЛИ...

Ф. М. Достоевский. «Село Степанчиково и его обитатели». Малый театр. Режиссер-постановщик Антон Яковлев, художник Николай Слободяник



Малый театр верен себе. Предпочитая классику и послушно следуя за автором со всяческим к нему почтением, не изощряясь в режиссерских интерпретациях, театр старается подать любую историю через актера. А уж если в главной роли заявлен Василий Бочкарев, то слово Актер по старинке стоит написать с большой буквы.

Сегодня Малый театр редко привлекает внимание так называемой «прогрессивной критики». Быть может, потому, что не особо увлечен новыми театральными технологиями и не стремится к открытиям в области формы, предпочитая еще и еще раз вскрывать классическое содержание. Театр стоит этаким колоссом-особняком в гуще бурной и спорной театральной жизни, принципиально не желая меняться. Остается при этом частью незыблемого «национального достояния», отделенного от всяческих временных перемен.
За постановку «Села Степанчикова» взялся режиссер Антон Яковлев. Он не воспользовался многочисленными имеющимися инсценировками повести Достоевского, а сделал свою — весьма грамотную и достаточно подробную, сохраняющую основные сюжетные линии и перипетии. Художник Николай Слободяник придумал любопытную полукруглую конструкцию с лесенками по бокам, ведущими на самый верх. Там, как трон, стоит кресло Опискина, которое никогда не пустует — даже в отсутствие Фомы Фомича в нем вольготно располагается нарядно одетая кукла, своего хозяина символизирующая и с высоты собственного положения за всеми словно наблюдающая.

Эта конструкция напоминает некий театр, где будут зрители и актеры. Вернее, один актер — Фома Опискин в исполнении Василия Бочкарева. Театральная ситуация словно бы возведена в квадрат, потому что зрительный зал явно пополнится персонажами Достоевского, внимающими Фоме Фомичу с не меньшим восторгом и обожанием, чем обычная московская публика, пришедшая на спектакль. Мы можем посочувствовать Ростаневу — Виктору Низовому, попавшему в переплет, или его юной возлюбленной, скромнице Настеньке, — Ольге Абрамовой. Можем недоумевать вместе с залетным гостем Сергеем — Александром Дривнем по поводу слепоты людей, Фому окружающих. Можем позабавиться разнообразными комическими ухищрениями «пиита» Видоплясова — Дмитрия Марина или четы Обноскиных, маменьки — Татьяны Лебедевой и сынка — Михаила Мартьянова, пожелавших во что бы то ни стало охмурить богатую и безумную Татьяну Ивановну — Ирину Жерякову. Пожалеть старика Гаврилу — Владимира Носика, стоически затверживающего ненавистные французские вокабулы. Ну и, наконец, отчасти «поболеть» за Мизинчикова — Глеба Подгородинского, попадающего впросак во всех своих начинаниях. Кстати, именно Подгородинский-Мизинчиков в своем комическом темпераменте порой может составить достойную конкуренцию Василию Бочкареву. За его пьяными метаниями в поисках Татьяны Ивановны можно наблюдать бесконечно, а сквозь хмель вдруг проявится абсолютно трезвая и весьма ироничная актерская оценка происходящего.

Но в целом зрительское сердце безвозвратно отдано тому самому «великому и ужасному» Фоме Фомичу — Бочкареву, весьма расчетливому у Достоевского аферисту. Правда, в нашем спектакле расчет явно сменяется блистательным комедиантством. К тому же Василию Бочкареву, как откровенно ощущает-
ся в спектакле, здесь предоставлена полнейшая актерская свобода — до виртуозной импровизации, до неожиданных пластических «выкрутасов». Режиссер меж тем прекрасно понимает, что Бочкарев отнюдь не станет разрушать спектакля своим «бенефициан-ством», а все его придумки и находки пойдут в общий котел. Да и сама роль располагает — ну ведь обратил же Фома Опискин у Достоевского без труда всех в свою веру, а вернее, в «веру в себя». Взял да и положил на лопатки людей и умных, и опытных, и порой даже образованных. Не зря же на вопрос Фомы-Бочкарева: «Ну что, зародил я в вас искру небесного огня?» — совершенно органично начинают отвечать в финале не только обитатели села Степанчикова, дружно скандирующие «За-ро-дил!», «За-ро-дил!», но и весь зрительный зал. А Фома, свесив ножки, сидит на бортике сцены и с довольным видом этим сплоченным хором дирижирует.

Опискин Бочкарева здесь вроде бы находится внутри спектакля, среди семейства Ростаневых и их гостей, но и вне тоже. Подмигнуть залу? Да пожалуйста! Вопросик задать? Легко! Бочкарев отнюдь не «играет роль», полученную согласно режиссерскому распределению, с выученным текстом и принятыми правилами поведения. Он это весьма обаятельное здесь существо по имени Фома Опискин словно бы сочиняет заново, оживляет, как знаменитый Пигмалион, то «перевоплощаясь» по старинке, то словно бы удивленно и озорно от него отпрыгивая.

Он ведет свою роль по-скоморошьи, с шуточками и прибауточками, сливаясь с этой «куклой», но все-таки чувствуя себя ее хозяином и господином. Дурачится, юродствует, умничает, ерничает, проповедует, скорбит, издевается, торжествует, не забывая в очередной раз подмигнуть публике хитрым актерским глазом.

Ах, как виртуозно он «не замечает» приехавшего Сергея, то и дело обрывая на полуслове рвущегося «рекомендовать» его дядюшку! Как сочиняет забавные мизансцены (вместе с режиссером, наверное) — вот задом поднимается по лесенке, не переставая вещать, и отталкивает, оттесняет племянника все дальше, словно не видя его вовсе. А как устраивает настоящее представление, комично измываясь над туповатым Фалалеем — Станиславом Сошниковым или Гаврилой-Носиком. Как словно клещами, будто неподдающийся больной зуб, вытаскивает у Ростанева-Низового обращение «Ваше превосходительство». А когда слышит его потом, уже легко сорвавшееся с губ усталого полковника, то изумляется лишь на мгновение. И тут же победоносная стать: «превосходительство» и есть, и даже фамилия вдруг начинает произноситься на французский манер, с ударение на последнем слоге — ОпискИн. Даром что несколько минут назад «летел в окно» с уморительной гримасой недоумения, а потом трясся, озябший и намокший, закутавшись в бабий платок. А как он изрекает свои истины и пророчества, как уверенно плывет по волнам всеобщего признания!

Впрочем, «рассказать» игру Василия Бочкарева — затея совершенно бесполезная. Это надо видеть. Даже тем, кто не слишком почитает Малый театр в принципе, во всей его консервативности. Видеть актера, который, все это блистательно сыграв, может и ситуацию по-человечески оценить, и дать намек на «правильное» восприятие. Но без серьезности и дидактизма, боже упаси! В финале, когда антураж Степанчикова украсился свечами и хоругвями, на которых вышиты инициалы Опискина, а наверху зажглось звездное небо, когда все пребывают в экстазе от хеппи-энда, Фома Василия Бочкарева делает очередной крутой вираж. Подирижировав залом, как уже было сказано, и в очередной раз ехидно усмехнувшись и хитро подмигнув, этот Фома раздумчиво произнесет: «Ну что ж, оставайтесь. А я — в Москву. Лекции читать». И, соскочив со сцены в зал, плясом пойдет по проходу, громко и цинично распевая ненавистного «Камаринского». И ведь дойдет, тут уж впору и политическим лидерам у такого артиста поучиться, как дела вести...

Ирина Алпатова, «Петербургский театральный журнал», май 2013

Ольга РОМАНЦОВА, «Планета красота», №7-8 2013

ОПИСКИН УЖЕ ИДЕТ К ВАМ

Основное здание Малого театра закрыли на ремонт. Пока он не закончится, спектакли будут играть только на сцене филиала на Ордынке. Жалеть о переезде театру, похоже, не придется. Первая же сыгранная здесь премьера - спектакль «Село Степанчиково и его обитатели» по повести Ф.М. Достоевского - вышла современной, актуальной и не оставит равнодушным ни одного зрителя.

Вы спросите: что актуального в истории Достоевского о том, как бывший шут Фома Фомич Опискин, лгун, лицемер и ханжа, «выдавливающий из себя зависть и яд при каждой встрече, при каждой чужой удаче», подчинил себе всех обитателей помещичьего дома, тиранит и унижает его хозяев, а крестьян заставляет учить французский язык и астрономию? Для доказательства, что история Села Степанчикова имеет самое непосредственное отношение к современной жизни, постановщику спектакля Антону Яковлеву понадобились всего два точных режиссерских хода: он предложил роль Фомы Опискина Василию Бочкареву, одному из лучших актеров в Москве, и сам сочинил инсценировку спектакля, сделав Фому Фомича главным героем.

О необычном предложении Яковлева стало известно еще до премьеры, и трудно было угадать, как справится Василий Бочкарев, актер, кажется, ни разу в жизни не сыгравший ни подлеца, ни негодяя, с ролью человека без совести и чести, лгуна, пройдохи и домашнего тирана, о котором даже читать- то неприятно. Как сумеет актер, наделивший зарядом жизнелюбия, бодрости и энергии даже озабоченного своим здоровьем Аргана из мольеровского «Мнимого больного», передать озлобленность Опискина и его обиду на весь мир?

Но Бочкарев не стал играть «упыря», ненавидящего все вокруг. Его Фома Фомич обаятелен и полон кипучей энергии. Он живет полной жизнью и готов учить и вдохновлять всех вокруг. При первом появлении на сцене в начале спектакля Фома Фомич очень напоминает режиссера, прослушивающего артистов на кастинге: выслушивает чтеца, с пафосом произносящего стихи о пользе труда, подсказывает и показывает интонацию, подходящую для слова «работа», и доброжелательно оценивает результат.

За время спектакля Фома Фомич превратится в «режиссера», управляющего жизнью обитателей Степанчикова. Это сразу бросается в глаза человеку «извне», свободомыслящему студенту Сергею (А.Дривень), который приехал в имение погостить. Сергей замечает, что все его обитатели Степанчикова словно околдованы Фомой. Старая генеральша (О. Чуваева), мать хозяина имения, воспринимает любую фразу Опискина как откровение «подсаживаясь» на его рассуждения о морали как на наркотик. Приживалки поклоняются Опискину как языческому божку. Хозяин — благородный, порядочный и оттого верящий в честность и добрые намерения остальных людей полковник Ростанев (В. Низовой) из последних сил сопротивляется натиску Фомы Фомича: тот пытается устроить семейную жизнь Ростанева. И даже смелый Иван Мизинчиков (Глеб Подгородинский), всегда готовый выступить за справедливость, предпочитает держаться от Опискина подальше. А тот изначально уверен в собственной непогрешимости и превосходстве над другими людьми. Фома Фоми распоряжается чужими судьбами так вольно, словно имеет дело не с людьми, а с фигурами на шахматной доске. Он произносит витиеватые пассажи об образовании — и заставляет старого камердинера Гаврилу говорить по-французски, а остальным мужикам приказывает видеть благородные сны. Он рассуждает о литературе — и вот его верный адъютант лакей Вилоплясов уже собирается посвятить себя изящной словесности. Опискин мнит себя фигурой великой, трагической: «Хотите знать, как я страдаю? Спросите у Шекспира!» Фома Фомич озабочен идеей народной нравственности, и в его «проповедях» вдруг звучит что-то до боли знакомое: ведь наши российские чиновники в последние годы тоже вдруг рьяно стали бороться за всеобщую нравственность.

Но перед нами не просто актерское перевоплощение, перед нами виртуозная работа мастера. Бочкарев на сцене одновременно блестяще играет роль Фомы Фомича и как будто наблюдает за своим персонажем. Во время патетических выступлений и проповедей Опискина то и дело «заносит» как Хлестакова в сцене вранья или Остапа Бендера (на сходство с великим комбинатором в спектакле намекают детали костюма Фомы Фомича, длинный шарф и белая капитанская фуражка). Но после очередного приступа красноречия вдруг замечаешь хитрый актерский взгляд: «Ну что, подействовало?»

И в результате «История села Степанчикова» обретает совершенно иной масштаб и актуальность.

Это спектакль о том, как удается не особенно умному и непорядочному человеку получить безграничную власть над другими людьми, перекликается с реалиями нынешнего дня. Но почему все терпят Фому Фомича, который порой бывает бестактен и откровенно груб? — спрашивают создатели спектакля.

И отвечают: он нужен всем героям только от того, что он сумел внушить всем: его присутствие необходимо, если он рядом — люди вокруг становятся лучше. Опискин занимается манипуляцией. И если ему не сопротивляться, Фома Фомич захватит весь мир.

Спектакль Малого театра выстроен так, что быстро понимаешь: в нем Опискину мало распоряжаться жизнью горстки обитателей Степанчикова. Ему хочется повелевать массами. Для начала подчинить себе весь зрительный зал — к нему герой временами обращается со вдохновенной проповедью, а порой по-свойски подмигивает. А может быть, он в скором времени подчинит себе и всю Россию. Так бывший шут, приживал и ханжа перерастает в фигуру почти сказочную, мистическую, вроде того «Ивана-царевича», которого мечтал явить народу Петр Верховенский в романе «Бесы», чтобы возглавить народную смуту.

Неудивительно, что в спектакле Малого театра такой неожиданный финал в повести Достоевского Фома Фомич, устроив свадьбу Ростанева, окончательно воцарился в доме «осчастливленных» им героев и скончался лет через семь. На сцене и речи нет о смерти. Энергия Фомы Фомича растет от эпизода к эпизоду. Несмотря на неприятности, он бодр и полон сил. В конце спектакля Фома Фомич, примостившись на авансцене, доверительно сообщает зрителям, что собрался в Москву, лекции читать. Напоследок он спрашивает: «Заронил я в вас искру небесного огня?» И наслаждается восторженными аплодисментами.

Ольга РОМАНЦОВА
«Планета красота», №7-8 2013

Эдуард Марцевич был уникальным артистом, погруженным в профессию до фанатизма, настоящим фанатом профессии и театра. Так сказал РИА Новости ведущий актер Малого театра Василий Бочкарев о своем коллеге, народном артисте РФ Марцевиче, который скончался на 77-м году жизни после тяжелой болезни.

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЁВ: МАРЦЕВИЧ БЫЛ ФАНАТОМ СВОЕЙ ПРОФЕССИИ

Эдуард Марцевич был уникальным артистом, погруженным в профессию до фанатизма, настоящим фанатом профессии и театра. Так сказал РИА Новости ведущий актер Малого театра Василий Бочкарев о своем коллеге, народном артисте РФ Марцевиче, который скончался на 77-м году жизни после тяжелой болезни.

«Эдик остро чувствовал время, умел вступать с автором пьесы и со своим персонажем в диалог, что невероятно трудно и что очень важно. Он никогда не забывал своих учителей, и я ни разу не видел, чтобы он отошел от главного — познания театра. Это был истинно романтический герой, которых почти не стало в театре, он нес особую поэтическую красоту», — рассказал Бочкарев.

По словам актера, в театре исчезают люди с такими лицами, которых, увидев раз, не забудешь никогда.

«В совсем молодом возрасте Охлопков доверил ему роль «Гамлета». Для нас, тогда только начинающих актерскую жизнь, это был такой порыв, мы поняли, что можем дерзать. Многое дал Эдику Мильтинис, руководитель знаменитого театра из маленького литовского города Паневежис, гремевшего тогда на весь мир. Он приезжал оттуда с горящими глазами, с жаждой поделиться всем, что узнал от мастера. Это был очень интересный и важный для него период, культурный пласт», — вспоминает актер.

По словам Бочкарева, Марцевич был глубоко верующим человеком, и это придавало особый объем его ролям и спектаклям.

«Буквально неделю назад мы разговаривали по телефону — голос у него был бодрый, и он живо интересовался жизнью театра, мы обсуждали спектакли нового сезона. Конец, как и всегда, оказался неожиданным. Мы потеряли большого актера, особую невосполнимую краску в палитре театра», — заключил народный артист РФ.

Эдуард Марцевич родился 29 декабря 1936 года в Тбилиси. Актер играл на сцене театра имени Маяковского и Малом театре, снимался в кино, в частности в картинах «Отцы и дети», «Война и мир», «Красная палатка». В 1987 году Марцевичу присвоили звание «Народный артист России». Он скончался вечером в субботу в одной из столичных клиник.

РИА Новости, 14 октября 2013 года

Народный артист России Василий Иванович Бочкарев номинирован на премию «Звезда «Театрала» за исполнение роли Фомы Фомича Опискина в спектакле «Село Степанчиково и его обитатели» Ф.М.Достоевского.

Проголосовать за артиста можно здесь!

Екатерина МУСАТОВА, «Городские известия» (Курск), 10 августа 2013 года

Хорошо, что Малый театр не подвластен московскому департаменту по культуре, – иначе на Театральной площади возник бы очередной «центр» и какой-нибудь Серебмолов такой премьеры не выпустил.

Геннадий ДЕМИН, «Трибуна», 9 июня 2013 года

ОПИСКИН ИЩЕТ СОЮЗНИКА

Хорошо, что Малый театр не подвластен московскому департаменту по культуре, – иначе на Театральной площади возник бы очередной «центр» и какой-нибудь Серебмолов такой премьеры не выпустил.

Между тем «Селу Степанчикову и его обитателям» самая пора появиться на столичной сцене: и очередные выборы, и внеочередные митинги настойчиво указывают – запечатленная Достоевским фигура обрела новую жизнь и поразительно размножилась. Тем, кто требует от сцены жгучей актуальности и современности темы, стоит посмотреть не на поползновения подвальных трупп, а посетить старейший театр России. Удачен выбор повести и потому, что в команде Малого найдутся исполнители на все затейливо выписанные роли, включая Фому Фомича Опискина. В ней Василий Бочкарев – блистательный образец, триумф русской психологической школы, включающей в себя и высший пилотаж лицедейства, то есть личины, ловко сменяемой его героем. Они уморительны и страшны. Задушевный друг и страстный проповедник, неутомимый следователь и гнусный доносчик – на что только не пойдешь ради вожделенной власти. Ревнителям разрушения отечественной сцены одно появление отнюдь не богатырской фигуры актера – смертельный удар, от которого сыплются в песок фальшивые постулаты об отсталости русских подмостков и срочной переориентации на Запад. Не только первый выход Бочкарева встречают аплодисментами, но и всякий момент пребывания на подмостках: он как магнитом притягивает зрительское внимание.

К тому же актер Бочкарев – существо целиком национальное, с ладной фигурой и лицом, способным принять любое выражение, глазами, что одновременно безмятежно ясны и в то же время прячут хитрецу. От Алеши Поповича до Теркина – вековые типы таятся в артисте. Вспоминаешь определение Андреева-Бурлака о притягательной черте русского таланта – скромности. Если спросить прохожих с улицы о любимых ими звездах, обыденная, как и его внешность, фамилия артиста вряд ли прозвучит. А масштаб его творческой личности заставляет вспомнить прославленных мастеров европейской и мировой сцены: поставь рядом с восторженно принятыми в России Солуччи или Вуттке – точно, не уступит, не стушуется. Работника-виртуоза обязательно бы величать «национальным достоянием». В эру растущего глобализма Василий Иванович – столь же надежная защита-опора, как легендарный его тезка на фронтах Гражданской.

Но магия еще и та, что в труппе Малого, как и в компании исполнителей «Степанчикова», Бочкарев не одинок. Он центр, вихрь, который властно захватывает присутствующих в зале и на сцене, но его партнеры успевают проявить недюжинные дарования и класс мастерства. Не только те, чьи образы близки буйному гротеску: Видоплясов, который у Дмитрия Марина неотличим от сегодняшнего лакея, возомнившего себя элитой, или Обносков, работой Михаила Мартьянова при внешнем лоске оправдавший фамилию внутренней нищетой. Впечатляет почти каждый (не без замечаний, но сейчас не до них) – от резко балансирующего меж драмой и фарсом Глеба Подгородинского (Мизинчиков) до тройки мужиков – воплощения холопства, но и одаренности: Георгий Вавилов – Андрей Сергеев – Григорий Скряпкин. Не говоря уже о стайке женщин, причудливыми изысками оттеняющих фантастичность мужского населения. Особо трудны (положительные образы всегда менее привлекательны) роли Ростанева и его племянника Сергея. Последнему Александр Дривень отдает свое одушевляющее обаяние; у Виктора Низового полковник, тщательно выделанный, вырастает до символа: российские незлобивость и уступчивость оборачиваются попустительством и преступной бесхребетностью.

Однако, несмотря на выдающуюся работу Бочкарева, невзирая на точность и особое Малому театру присущее изящество всех персонажей. Оно складывается из деталей, умения носить костюм, владения голосом и речью (увы, постепенно теряемое), уважения к автору. Включая гордость за свою профессию и внимание к зрителю. Декорация Николая Слободяника слишком устойчиво симметрична, но существенней рабская инсценировка и бытового уровня режиссура Антона Яковлева. А ведь прямая задача постановщика – показать, что паноптикум персонажей, жуткое и жалкое искривление человеческой природы есть прямое следствие диктата Фомы Фомича.

И тут параллельно истории, рассказанной Достоевским, движется другой сюжет, чрезвычайно любопытный. Он напоминает партию пляжного волейбола, где, с одной стороны, действует дружный дуэт главного персонажа и его исполнителя, а с другой – столь же связанная двойка из сценариста и постановщика, тоже в одном лице. Неявное зрелище захватывает: вот Ф.Ф. судорожно ищет способ поддержать свой авторитет – В.И. ему подбрасывает великолепную находку-подачу – тот пушечным ударом блестяще реализует замысел. Но за сеткой принимающая команда занята совсем другим – то ли унылой общей мизансценой, то ли бытовыми деталями. Получается игра суперпрофессионалов с наивными любителями. Кажется, сам Опискин, вкупе с другими героями, предъявляет иск расслабленной постановке. И впрямь хочется, чтобы режиссерский кризис, выдаваемый ныне за расцвет, сгинул, а актер, первое лицо русского театра, обрел достойного союзника.

Геннадий ДЕМИН
«Трибуна», 9 июня 2013 года

Татьяна Москвина, «Аргументы Недели» 4 июля 2013

В Малом театре состоялась премьера спектакля «Село Степанчиково и его обитатели». Сочинение Ф.М. Достоевского воплотил на сцене режиссёр Антон Яковлев, в роли Фомы Опискина – народный артист России Василий Бочкарёв.

ГЕНИАЛЬНЫЙ МОШЕННИК РОДОМ ИЗ ДОСТОЕВСКОГО

Татьяна Москвина, «Аргументы Недели» 4 июля 2013

В Малом театре состоялась премьера спектакля «Село Степанчиково и его обитатели». Сочинение Ф.М. Достоевского воплотил на сцене режиссёр Антон Яковлев, в роли Фомы Опискина – народный артист России Василий Бочкарёв.

Из Достоевского, не будь он титаном и гением, вышел бы преотличный юморист, ведь и в сумрачных громадах его великих сочинений нет-нет да мелькнёт превесёлая усмешка. Какая-нибудь дамочка пройдётся вроде госпожи дурынды Хохлаковой в «Братьях Карамазовых». Или ввалится комический господин-кретин капитан Лебядкин («Бесы») со своими стихотворениями почище Хармса... Много забавного и в кутерьме «Села Степанчикова», оно ведь и построено на комедийной пружинке мольеровского «Тартюфа»: привёл почтенный обыватель в свой дом некое чудовище – и началось…

Только Мольер целил своё острое копьё-перо в святош своего времени. А Достоевский создал Фому Опискина как грандиозную пародию на спекулянтов другого рода. На обманщиков во имя неопределённых «идеалов», на мошенников от имени «великого и прекрасного». На проходимцев, которые наряжаются в торжественные одежды цивилизаторов, учителей человечества, писателей.

Главная забота режиссёра Антона Яковлева сосредоточилась на этом образе. В исполнении такого удивительного мастера, каков Василий Бочкарёв, Фома Опискин вышел воистину сокрушительной силы. Каждые его жест и реплика сопровождены восторженным стоном и ропотом зрительного зала.

Как мы стосковались по такой игре, по такой отделке образа, по такой глубине погружения в характер, что он становится великим типом! Публика, бывает, что покупается на туфту, но подлинную вдохновенную работу распознаёт безошибочно.

Юноша Сергей приезжает в гости к своему дядюшке и обнаруживает, что в доме, среди разномастных чудаков, полновластно царит странный типчик. Такой непризнанный гений, писатель без сочинений, домашний тиран, но назвать его ничтожеством язык не повернётся. Это личность! Странной властью непонятной пока природы веет от этой щуплой фигуры с вдохновенно блистающими глазами…

Фома и начинает спектакль, появляясь в довольно скромной деревянной выгородке, окаймлённой лестницей (художник Н. Лободяник). Это – дом полковника Ростанева, и это сцена, доставшаяся Фоме как режиссёру, драматургу и актёру. Пусть за ним ходит всего лишь тройка слуг (уморительно играющих бетховенского «Сурка»), а его восторженные зрители – горстка обитателей Степанчикова. Он всё равно Наполеон духа, носитель «небесного огня» культуры, личность, резко отличающаяся от мирных обывателей. По его приказу старый верный слуга Гаврила (чудесный Вл. Носик) учит французские вокабулы, а скудоумный лакей Видоплясов (Д. Марин) начинает превращаться в модного поэта, сочиняя стихи под заголовком «Вопли Видоплясова» (да, отсюда, из юмориста Достоевского, взяла себе название славная украинская группа). Худой, стремительный, легко рассекающий пространство и отдающий приказы, как какой-нибудь тебе режиссёр Мейерхольд, Фома Опискин на самом деле (перекрестимся) – чёрт.

Да, чёрт, нечистая сила, демон, или как там их ещё называют. Фома бдительно следит, чтобы не проговориться, – как только настоящее его имя вдруг слетает с уст, закрывает рот рукой в притворном испуге. Но чёрта выдаёт в нём то сладкое, огромное удовольствие, которое он получает, насмешничая и унижая простодушных людей, упиваясь властью (вот! вот где прокол – «их» всегда можно узнать по этому упиванию!), блаженствуя от любви к самому себе. Чёрт играет в человека – великолепно, талантливо, с наслаждением. Фома – единственный, кто легко преодолевает «четвёртую стену» и бегает по залу, а в конце, усевшись на авансцене, вообще глядит зрителю в глаза и сообщает, что скоро оставит жалкое Степанчиково и направится прямо в Москву… Да что ждать – он давно с нами.

Ох как дурили и дурят нашего брата черти в личинах пророков, писателей, режиссёров и т.д и т.п. Как жадно и вдохновенно играли они и продолжают играть с бедными душами, жаждущими «небесного огня». А ведь предупреждали нас, что подмена и провокация будут тотальными, что профанация произойдёт с самыми чудесными словами и понятиями…

Смеётся, ликует Фома, летает по сцене! Как ему легко и хорошо с наивными дурачками! Я не знаю, как Василий Бочкарёв это делает, преодолев дух тяжести и превратившись в какое-то сплошное вдохновенное сияние, в энергетический вихрь, – но ему удалось создать образ поразительной меры обобщения. Оставаясь при этом живым, смешным, предельно чётким и ясным в своей сценической жизни. О, называющие Малый театр музеем, вы явно в нём давно не бывали и не видели, какие чудеса там отмачивают «музейные экспонаты» – настоящие, большие, преданные делу актёры. Ни в каких модернизированных театральных центрах такого не увидишь…

Добротный и обстоятельный спектакль Антона Яковлева, конечно, накренился в сторону Фомы, и прочие обитатели Степанчикова остались несколько в тени. Хотя и среди них есть отлично сделанные персонажи – скажем, бедолага Мизинчиков (Глеб Подгородинский). Но Яковлев в своих сценических композициях почти всегда выдвигает одну фигуру, как это было, например, с его знаменитым спектаклем «Крейцерова соната» в МХТ (там солирует Михаил Пореченков). Это, конечно, предопределено выбранным литературным материалом, но ведь и материал выбирает режиссёр, стало быть, его волнует именно такая «оптика». Не нахожу возражений – пусть будет один герой (хотя, когда полковника Ростанева играл в МХТ сам Станиславский, наверное, героев было двое).

К тому же вровень с Бочкарёвым стать непросто. Даже при всём желании. На горные вершины великой русской актёрской школы просто так не залезешь…

На возникший у читателя вопрос – не родственник ли этот Яковлев тому Яковлеву? – отвечаю: Антон Яковлев – родной сын любимого нашего Юрия Васильевича. Поставил пока что около десяти спектаклей в разных театрах. И ум есть, и образование, и воспитание, и вкус. Если хватит ещё воли и удачи – может развиться в крупного режиссёра, даже лидера какого-либо театрального дела. Надеюсь.

Татьяна Москвина, «Аргументы Недели» 4 июля 2013