Зрители Москвы давно мечтали увидеть прославленные коллективы Союза театров Европы, поскольку об их уникальном мастерстве ходят легенды, но на родине Чехова они еще ни разу не выступали. Оказалось, для этого требовалось совсем немного: чтобы какой-то столичный театр входил в этот Союз, созданный в 1990 году и финансируемый Европейским союзом для образования единого культурного пространства.

ФОМА ОПИСКИН ЗНАЕТ РУМЫНСКИЙ

Зрители Москвы давно мечтали увидеть прославленные коллективы Союза театров Европы, поскольку об их уникальном мастерстве ходят легенды, но на родине Чехова они еще ни разу не выступали. Оказалось, для этого требовалось совсем немного: чтобы какой-то столичный театр входил в этот Союз, созданный в 1990 году и финансируемый Европейским союзом для образования единого культурного пространства.

Надо сказать, такой шанс мы однажды упустили. Ведь после того, как «Школа современного искусства» Анатолия Васильева была принята в Союз, а потом руководителя театра из-за ссоры с экс- мэром Лужковым изгнали из Москвы, коллектив перестал пользоваться привилегиями избранных. И вот полтора года назад, опять же благодаря многолетней дружбе Малого театра и «Пикколо театро ди Милано», Дом Островского был принят в европейскую семью. Хотя он это заслужил давно, но поскольку Россия считается Евразией, то западные снобы не слишком-то раскрывают объятия для северных славян, да и к чему им сильные конкуренты... Опять же Москва есть Москва, и членам Союза престижно выступить на ее подмостках.

Итак, знаменательное событие для русской культуры состоялось: в Москву съехались западные театры, ничуть не сомневающиеся в своей победе. Но, как говорят у нас: «Цыплят по осени считают». На первом спектакле национального театра Израиля «Габима» «Железная дорога в Дамаск», родившемся в России при участии Константина Станиславского и Евгения Вахтангова, зал был переполнен. Все-таки легенда! К тому же главную роль дочери репатрианта из России Сары играла бывшая актриса Театра имени Маяковского Евгения Додина. Но, как ни странно, спектакль вызвал массу вопросов, несмотря на то, что заданная режиссером тема об освободительном движении израильского народа в 1942 году, казалось бы, должна волновать зрителей. Было крайне удивительно, что такой опытный постановщик, как Илан Ронен, пошел по пути наименьшего сопротивления. Выбрав частную историю героической женщины, готовой жертвовать собой и своим добрым именем ради спасения близких, режиссер сосредоточил все внимание на бытовых деталях, оставив трагические «будни» войны за окном, которые почти не влияют на атмосферу дома. Дорога в Дамаск оказалась неосуществимой для Сары не только потому, что она хочет разделить судьбу своего народа и ради свободы умереть, но ее жертва никому не нужна. Тогда непонятно, зачем режиссер выбрал эту пьесу? Еще непонятнее, как столь невразумительный спектакль попал на фестиваль?

Слава Богу, дальше такого рода «проколы» уже не повторялись. Например, румынский театр «Буландра» не только покорил зрителей самобытным прочтением русской классики, но и продемонстрировал уникальную актерскую игру, где нет маленьких ролей, а есть большие артисты. Обычно «Село Степанчиково» Федора Достоевского берут в репертуар, чтобы позабавить публику самодурством Фомы Опискина (уже одна фамилия наводит на смешные ассоциации), эдакого «пророка», присвоившего себе роль просветителя-селекционера, превращающего «гомо эректус» в «гомо сапиенс» и уничтожающего все цветы зла. Здесь же режиссер Александру Дарие создает коллективный портрет трусливых обитателей генеральского дома, живущих по принципу - утопи ближнего, нагадь по полной программе, и ты почувствуешь себя человеком, неважно каким: мелочным, пошлым, но человеком. Такого рода искаженное сознание, конечно же, служит благодатной почвой для экспромтов разных «спасителей», насаждающих собственный «культ личности». Их хлебом не корми, а дай насладиться позором слабых и униженных, ну а тех, кто не подчиняется, - обвинить «врагом народа» и всего просвещенного человечества. Грустные потемки человеческой души видны в каждом персонаже и тут, хоть смейся - хоть плачь, на ум не идет фраза о гордом человеке Горького. Не менее впечатляет и второй спектакль румынского театра известного в Европе режиссера Андрея Щербана «Иванов». Прежняя его постановка «Дяди Вани» в питерской Александринке произвела впечатление разорвавшейся бомбы, настолько чеховские персонажи были неадекватны нашему представлению о них. В данном варианте режиссер также знакомит зрителей с совершенно незнакомым Чеховым. Меланхолия в обнимку с отчаяньем пронизывает всю ткань спектакля, а пошлость, безвкусица, словно саваном окутывает, не знающих, как жить дальше героев.

На этом фестивале москвичи не увидели модных постмодернистских течений, зато познакомились с реанимированным после долгого молчания Бертольдом Брехтом. Да еще каким Брехтом! - Итальянского театра Эмилия Романья и «Пикколо театро ди Милано» - «Карьера Арту- ро Уи» и «Святая Иоанна Скотобоен» в постановке легендарного Лука Ронкони. Итальянцы любят «тянуть одеяло на себя», поэтому им нравится, когда автор переносит действие из нацистского Берлина в Чикаго 30-х годов, где под зловещим прикрытием гангстера Артуро Уи, в котором угадывается Адольф Гитлер, шайка бандитов третирует население, шантажирует власть имущих и под дулом пистолета совершает коммерческие сделки. Все это вместе напоминает трагикомический фарс с политическими лицедеями, где «каждый за себя, а Бог против всех». И все же это итальянский игровой театр с музыкальными шлягерами и масками, ариями и фантастическими перевертышами. В основе этого музыкально-драматического шоу лежит гипербола, преувеличение, насмешка над человеческими пороками и кризисом власти. Представить такой спектакль в Москве почти невозможно. Уж слишком наши театры оказались далеки как от действительности, так и от народа. Выходит, фестиваль Союза театров Европы хоть чему-то, да нас научил.

Любовь ЛЕБЕДИНА

ТРИБУНА, 4 мая 2012 года

Андрей Щербан показал свой спектакль на фестивале Союза театров Европы

РУМЫНСКИЕ АКЦЕНТЫ РУССКОЙ КЛАССИКИ

Андрей Щербан показал свой спектакль на фестивале Союза театров Европы

Впервые в Москве проходит международный театральный фестиваль Союза театров Европы (СТЕ). Организатором его проведения выступил Малый театр, недавно ставший членом этого престижного театрального сообщества.
В марте на прославленной сцене показали свои работы Национальные театры Израиля и Северной Греции. Сыгранные ими спектакли образовали своеобразный сценический диптих на еврейскую тему: израильская «Железная дорога в Дамаск» представила социально-политический разворот темы, греческий «Дибук» выявил ее религиозный аспект. В апрельских показах доминировала русская тема: театр «Буландра» (Бухарест) выступил со своими версиями русской классики. Повесть Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели» обрела сценическое название «Из записок неизвестного». Чеховский «Иванов» был представлен не в хрестоматийной, а в первой, менее известной, редакции.

Персонажей Достоевского вывел на сцену художественный руководитель театра Александр Дарие. Режиссера не волновали достижения современных технологий. И он не пытался покорить публику постановочными эффектами. В стремлении уловить духовный посыл автора и донести до зрителей внутреннее содержание его произведения, он сделал ставку на живую актерскую игру и на ней сосредоточил основные усилия. Ясный до прозрачности замысел, подробная и точная разработка каждого образа, достоверная и внятная игра актеров, общая культура подлинно ансамблевого исполнения – отличительные черты этого неровного, страдающего утомительными длиннотами, но интересного спектакля.

Обитатели села Степанчикова предстают со сцены весьма разнообразной и живописной группой, спаянной психологически, мировоззренчески, духовно. Все они – члены одной тоталитарной секты, лидером которой в спектакле выступает Фома Опискин (Вирджил Огэшану). Перед ним они преклоняются, его страшатся, к нему взывают, ему выказывают свое благоговение. И делают это столь самозабвенно, что общая картина происходящего на сцене приобретает черты кошмарного гротеска. Это впечатление поддерживается монашескими песнопениями (их «вживую» исполняет вокальная группа ACCOUSTIC) и стертым от времени «церковным» колоритом (декорационное оформление Марии Миу). Обшарпанный, голубовато-серый, сужающийся вдаль коридор барской усадьбы завершается фресковым изображением «Спас на престоле». Двусмысленной и саркастической рифмой к нему выглядит торжественное явление Фомы: его вывозят к подопечным в высоком кресле, обитом красным бархатом, а кажется – царственным пурпуром. А уж когда его во втором акте приветствуют пальмовыми (буквально!) ветвями, то ассоциация с въездом Христа в Иерусалим становится неизбежной.

Принадлежность этого Фомы к многочисленным лжехристам нашего времени несомненна. Когда взбунтовавшийся Ростанев (М. Константин) выкидывает его прочь из своей жизни, волею режиссера Фома вылетает сквозь «фреску» и рвет изображение Спасителя, оказавшееся бумажным.

Ошеломление зрителя довершается едкостью финального разрешения конфликта: лжеспаситель по имени Фома вернулся-таки в усадьбу и отличнейшим способом все устроил: примирил сына с матерью, позволил влюбленным обрести друг друга и благословил три пары на венчание. Но за внешним благополучием финала явственно сквозит тревога румынского режиссера за духовное здоровье современного человека.

Глубокой экзистенциальной тревогой пронизан и спектакль признанного мастера сценической чеховианы Андрея Шербана. Сквозная тема поставленного им «Иванова» – смертная. Ни одно упоминание автора о «костлявой» не прошло мимо его внимания, ни один персонаж не оказался в стороне от нее. Отмечая каждое ее вторжение в действие сменой ритма, звуковым акцентом и переменой света, режиссер поведал со сцены достаточно жесткую историю о жизни, отчаянии и смерти. Он перенес внимания с заглавного героя пьесы на его смертельно больную жену, и именно ее уход из жизни сделал смысловым центром содержания. Его спектакль вполне мог бы носить название «зеленая миля» – та самая, последняя, которая предстоит каждому в конце жизни, ибо человек смертен по определению.

Свою «зеленую милю», отравленную иррациональным страхом, пронизанную атмосферой отчаяния, каждый персонаж спектакля проходит по-своему.

Тоскливый крик совы повторяется вновь и вновь, наводя ужас на умирающую от чахотки Сарру (М. Опришор). Озлобленная нервность доктора Львова (А. Павел), темные полукружия под его глазами намекают, что и он не жилец на этом свете, недалек тот час, когда вслед за своей пациенткой он уйдет из жизни. Лебедев (К. Скрипкару) только «околеванца» и ждет. Его жена Зюзюшка (М. Чьюкур) обликом и пластикой напоминает пританцовывающую смерть. Быстрый, резкий, моторный Боркин (М. Маноле) то и дело хватается за сердце, а к концу спектакля начинает покашливать в белую салфетку: каким-то тайным знанием он знает, что «умрет скоропостижно». Жизнелюбивая и недалекая Бабакина (А Макариа) внезапно падает в обморок. Даже незамысловатый Косых (Р. Амзулеску) – на грани самоубийства: «Дома все хожу да на отдушники поглядываю». Персонажи со вкусом «хоронят» то одного, то другого соседа, а на помолвке присутствуют, как на похоронах: разряженные, но молчаливые и словно в воду опущенные. Вспоминая о «жидовочке» при взгляде на виолончель, подобием надгробной плиты лежащей на авансцене с букетом похоронных цветов, граф Шабельский (В. Ребенгьюк) рыдает. Невидимая для всех является Сарра, бродит меж гостями, смотрит пристально и печально – дело близится к финалу. Точку в этой истории ставит падающий со стула Иванов (Влад Иванов). К его навсегда замолкнувшим устам подносят зеркало, разглядывают отражение, не затуманенные более дыханием жизни, взывают о помощи, их негромкому шепоту вторят остальные: «Доктора, доктора»… Но, как известно, лекарства от смерти не существует: вопрошающие взгляды куда-то вверх, в ожидании чего-то остаются без ответа. Иванов, проживший последний год своей жизни «в виду смерти», ушел навсегда вместе со всеми своими терзаниями, проблемами и вопросами, так и оставшимися неразрешенными.

Оба румынских спектакля, как в зеркале, отражают общее неблагополучие нашей жизни. Их создатели стремятся говорить со зрителем о серьезных и глубоких проблемах человеческого бытия. Не все зрители согласны разделять их тревоги, вопрошания и прозрения, но те, кто откликнулся на зов, по завершении представлений приветствовали румынских артистов нескончаемыми аплодисментами и криками «браво». А это значит, что русско-европейское жюри не ошиблось, включив сценические создания театра «Буландра» в программу фестиваля Союза театров Европы.

Нина Шалимова
«Независимая газета», 2012-04-23

Видеорепортаж телеканала «Культура»

«Иванов» А.П.Чехова, спектакль театра «Буландра» (Румыния) – 8 апреля на сцене Малого театра

«ИВАНОВ»: РУМЫНСКАЯ ВЕРСИЯ

Видеорепортаж телеканала «Культура»

«Иванов» А.П.Чехова, спектакль театра «Буландра» (Румыния) – 8 апреля на сцене Малого театра

Румынский театр Лучии Стурдзы-Буландры, один из ведущих в стране, начал год с постановки чеховского «Иванова». Режиссер спектакля – американец румынского происхождения Андрей Щербан. Он много ставил Чехова, в том числе и в России. Его «Дядя Ваня» в Александринке наделал много шума. «Иванов» – единственная пьеса Чехова, за которую Щербан еще не брался. Рассказывают «Новости культуры».


Режиссер трактует пьесу в современном ключе, превращая меланхоличных чеховских персонажей в людей, раздавленных отчаянием. Главного героя играет румынский актер русского происхождения Влад Иванов, получивший мировую известность благодаря фильму «4 месяца, 3 недели и 2 дня», обладатель «Золотой пальмовой ветви».

«Мы попытались рассказать жесткую историю о жизни, отчаянии и смерти. Вместе с тем мы хотим, чтобы зрители уходили с чувством надежды и самоуверенности, потому что театр все-таки не должен погружать зрителей в бездну человеческого горя и печали. Этого достаточно и в жизни. Мы приходим в театр, чтобы получить позитивный импульс, способный придать уверенности и силы идти дальше», – подчеркивает постановщик.

Андрей Шербан (Андрей Щербан, Andrej Serban) родился в Румынии в семье фотографа и учительницы. Учился в Театральном институте Бухареста. Сотрудничает с Американским репертуарным театром более 20 лет. На сцене АРТ им поставлены «Король-олень», «Любовь к трем апельсинам», «Сганарель» (Вечер мольеровских фарсов), «Три сестры», опера Филипа Гласса «Можжевельник», «Добрый человек из Сезуана», «Сладкий стол у Ришелье» и «Двенадцатая ночь». Щербан работал также в театре «Ла Мама», где поставил классическую древнегреческую трилогию «Троянки», «Электра» и «Медея» под общим названием «Фрагменты трилогии»; в Нью-Йоркском публичном театре («Шербурские зонтики»), в театре Центра им. Линкольна («Вишневый сад» и «Агамемнон»), в Йельском репертуарном театре, в Театре им. Т. Гатри и в Американском консерваторском театре. Щербан ставил драматические спектакли в Париже (по приглашению Питера Брука), в Великобритании, Японии, Иране и Корее. В 1990-94 гг. он был художественным руководителем румынского Национального театра в Бухаресте. Поставленный им на этой сцене «Вишневый сад» был показан на первом Международном фестивале имени Чехова в Москве. Признанный мастер оперной режиссуры, Щербан работал на сценах театров Парижа, Женевы, Нью-Йорка, Сиэттла, Лос-Анджелеса, Амстердама, Лиссабона и Хьюстона. В настоящее время Андрей Щербан руководит театральным факультетом Колумбийского университета в Нью-Йорке. Удостоин премии «Оби» ( Obie Awards - ежегодная премия за внебродвейскую (Off-Broadway) театральную постановку), премии «Тони» (Tony Award - высшая награда за достижения в области театрального искусства, аналогичная по значению премии «Оскар» (Oscar) в области кино и премии «Эмми» (Emmy Award) в области телевидения), призами и наградами фестивалей в Авиньоне, Ширазе, Белграде. Женат, имеет двоих детей.

По материалам сайтов телеканала «Культура» и «ИноеКино»