«Любовный круг». Малый театр

ИГРОВАЯ ПОРУКА

«Любовный круг». Малый театр

То, что Малый театр пригласил на постановку Андрея Житинкина, еще задолго до премьеры у многих знатоков процесса вызвало некоторое недоумение. «Пала последняя цитадель традиций» - сетовали одни. «Да не получится у них ничего» - скептически ухмылялись другие. Меж тем спектакль «Любовный круг» по пьесе Сомерсета Моэма и в переводе Виталия Вульфа состоялся и приобрел явный зрительский успех.
Хотя на самом-то деле в подобном режиссерском выборе Малого не было ничего экстраординарного. Те, кто хорошо знает творчество Житинкина, давно поняли, что он замечательно умеет вписаться в «предлагаемые обстоятельства» (вероятно, это умение обострилось после скандального «развода» с Театром на Малой Бронной). А еще режиссер - специалист в наведении мостов с артистами старшего поколения, которым зачастую весьма трудно угодить, и уже прослыл поставщиком юбилейно-бенефисных спектаклей. Он работал с Людмилой Касаткиной, Юрием Яковлевым, Львом Дуровым и другими опытными мастерами. В Малом же как раз назревал юбилей Элины Быстрицкой, так что все сошлось.

Кстати, после этого спектакля никому бы и в голову не пришло вспоминать о прежней режиссерской репутации Житинкина - авангардиста и скандалиста. «Любовный круг» - вполне благопристойный, как бы сейчас сказали, «буржуазный» спектакль для самой широкой публики. Честно говоря, даже жаль немного, что режиссер оказался чрезмерно осторожным и не дал своей фантазии разгуляться в полную силу. Все-таки Моэм-драматург не столь искрометен, как тот же Оскар Уайльд, и его многословные, но малодейственные пьесы порой нуждаются в зрелищной организации.

Но режиссер в данной ситуации поставил на то, на что в Малом театре и полагается ставить, а именно на актера. А из привычного багажа оставил за собой разве что художника Андрея Шарова, который тоже отказался от привычной цветовой и сценографической изощренности, представив почти традиционный павильон с антикварными креслами, зеленую английскую поросль на пленэре под голубым небом, по которому плывут «живые» облака. В общем, при открытии занавеса декорация сама по себе снискала аплодисменты, коими в дальнейшем встречалось появление любимых артистов.

Впрочем, ни для кого не секрет, что артист артисту рознь. И Малый театр отнюдь не является приятным исключением. По крайней мере, опытное и молодое поколения этого спектакля разительно отличаются и по уровню мастерства, и по степени воздействия на зрителей. И если «старики» любое режиссерское «полуслово» способны преобразовать в собственный большой монолог и что-либо сыграть даже на пустом месте, то молодежи явно не помешали бы постановочные «драпировки» У юной Элизабет (Варвара Андреева), готовой повторить судьбу непутевой свекрови, сбежавшей некогда от семьи с молодым любовником, - очаровательная улыбка и азарт в интонациях хорошо поставленного голоса. Но и только, ни о каком там душевном смятении и речи нет. Впрочем, ее молодой возлюбленный Тедди Льютон (Василий Зотов) - парнишка обаятельный и резвый, но бежать за таким на край света - пустяшное занятие.

Отсутствие же, пусть по-английски облагороженных, но подлинных страстей, сводит на нет все авторские задумки. Обманутый супруг Элизабет Арнольд (Александр Вершинин) вышел чуть-чуть поживее, уже преодолев щенячий темперамент юнцов, но еще не набравшись мудрости «стариков» к которым стоит отнести не только артистов, но и героев пьесы Моэма.

Впрочем, несмотря на юбилейный подтекст, Андрей Житинкин на сей раз отнюдь не задался целью сделать спектакль-бенефис Элины Быстрицкой. Да и благоприобретенное достоинство артистов Малого театра требует прежде всего ансамблевой слаженности. И если молодежь здесь выступает, скорее, в качестве фона, то трио опытных мастеров вполне способно на «крупные планы» Для Элины Быстрицкой (леди Китти), которую мы привыкли видеть чаще в ролях драматических или в «высоких» комедиях, подобная роль нестареющей и легкомысленно-кокетливой особы - все же отчасти в новинку. И актриса играет ее с явным удовольствием, меняя не только платья, но и эмоциональный настрой, интонации, манеру поведения. Может рассмешить публику игривым «девичьим» голоском, а может представить и не слишком веселую драму женщины, что предпочла любовные скитания внешнему благополучию. Не теряя притом ироничного взгляда на мир и не впадая в ложный пафос.

К тому же у Элины Быстрицкой вполне достойная компания, готовая подхватить игру или, в свою очередь, ее затеять. В последнем занятии нет равных Василию Бочкареву (мистер Чэмпион-Ченей), постоянно пребывающему в столь игривом настроении и состоянии, что ему поневоле хочется соответствовать. Бочкареву вообще не устаешь удивляться: как одинаково органично и всегда блистательно он может изобразить хоть русского мужика, хоть английского лорда, царя или холопа. Причем в абсолютно любом стиле или жанре, будь то трагедия, костюмная мелодрама, водевиль или психологическая история, У персонажа Бориса Клюева (лорд Портес), быть может, более однообразные внешне проявления (вроде постоянного выпадения зубных протезов или скептических взглядов-усмешек), но зато их он освоил в совершенстве.

Этот спектакль, конечно же, не претендует на какие-то эстетические прорывы и открытия. Но, думается, они и не предполагались. Нужна была добротная и качественная постановка, с житейской историей в сердцевине, с неплохим материалом для актеров и с целью предоставить публике возможность хорошо провести время.

Без излишних раздумий на темы бытия, но и без развлекательной пошлости. И эти задачи выполнены на все сто. А для остального найдется повод и у Малого театра, и у Андрея Житинкина, когда он почувствует себя менее скованным «предлагаемыми обстоятельствами».


Автор: Ирина АЛПАТОВА
Источник: Культура
Дата: 06.12.2007

«Любовный круг» из любовных треугольников. Такую геометрическую фигуру построил в Малом театре Андрей Житинкин.

БЫСТРИЦКАЯ СЫГРАЛА БЛУДНУЮ МАТЬ

«Любовный круг» из любовных треугольников. Такую геометрическую фигуру построил в Малом театре Андрей Житинкин. С его легкой руки Малый продолжил тему «матерей, которые бросают своих детей», но только на западный манер и с помощью Сомерсета Моэма. А прима Малого, Элина Быстрицкая, впервые за десять лет вышла на сцену в главной роли.

Филиал Малого на Ордынке ломится. Но толпа, одетая по-зимнему, не из медийных лиц, а из людей, за свои кровные купивших билеты, весьма не дешевые. Толпу разбавляет парочка известных лиц — переводчик пьесы Виталий Вульф, актриса Оксана Мысина с супругом и большим букетом. Пока же занавес не открылся, четыре музыканта на авансцене (виолончель, три скрипки) наигрывают нечто воздушное.

Первый акт легок, как летнее утро. Особенно визуально — на экране по безмятежно голубому небу легкомысленно плывут облачка, а в кустарнике, густо вставшем по заднику белой декорации, чирикают птички.

Художник Шаров навел на сцене белую безмятежность. Режиссер Житинкин — легкую интрижку: после долгого отсутствия в дом возвращается блудная мать, из-за страсти бросившая мужа и 5-летнего сына. Туда же из Парижа приезжает отставленный муж, отчего возникает неловкая ситуация: в одном пространстве собирается старый любовный треугольник. А на подходе новый — молодой: хозяин дома, подросший мальчик, во втором акте будет разбираться с супругой, которая вознамерится повторить поступок своей свекрови.

Пьесу 30-х годов публика смотрит напряженно и радостно. Во-первых, лексика до боли родная — «коттедж», «загородный дом», «старинная мебель». Красивые дамские туалеты. Во-вторых, даже страсти, ломающие судьбы, делают зрелище элегантной комедией. Так написано и так поставлено. А особенно — сыграно, что почти на каждый приход и уход — аплодисменты, даже там, где они неуместны. Но такова школа Малого театра, где из пустяка умеют делать конфетку.

Как только на сцену на велике выезжает Василий Бочкарев (Клайв Чемпион-Ченей), действие приобретает энергию и объем. Он так умеет играть не играючи, что незнакомая жизнь прошлого века становится сегодняшней. Вслед за ним на сцену под ручку является пара Быстрицкая—Клюев, и ты понимаешь, что такое школа.

Весь первый акт Быстрицкая проводит на капризной ноте: «Хьюи, принесите мне…», «Клайв, подайте…», «Милочка, вам не идет…» Капризный писк — нечто новенькое в биографии актрисы, приучившей публику к сильным, властным нотам. Тем интереснее метаморфоза, происходящая с ее героиней во втором акте. Вдруг голос, качающийся на верхних нотах, обрывается, как в пропасть, и леди Кити становится самой собой — пожилая, все понимающая, в чем-то раскаивающаяся.

Но лорд Портес (Борис Клюев) — мощнейшая сила треугольника. Отменно носит костюм и так владеет интонацией, паузой, что, кажется, что бы ни сказал, все становится комедией, тонкой и изящной.

«Любовный круг» — явный бенефис троицы Бочкарев—Быстрицкая—Клюев. Дама треф с двумя королями преподносят блестящий урок — как можно легко шутить любовью, изменами и ни в чем не раскаиваться. На поклонах больше всего цветов получает именно она. Букет от Мысиной достается Бочкареву, у которого в этот день был день рождения.

Марина Райкина
«Московский комсомолец», 26 ноября 2007 года

22 ноября – день рождения народного артиста России Василия Ивановича Бочкарева. С величайшим удовольствием присоединяемся к несмолкаемому хору поздравлений и искренне желаем Василию Ивановичу крепкого здоровья, бодрости духа и, конечно, многих встреч с благодарным зрителем на сцене Малого театра!

«Звуковой архив Малого театра»

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ЧИТАЕТ РАССКАЗЫ САШИ ЧЕРНОГО

«Звуковой архив Малого театра»

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ЧИТАЕТ РАССКАЗЫ САШИ ЧЕРНОГО

«Храбрая женщина» (31 Мб)

«Иероглифы» (25 Мб)

Благодарим «Клуб любителей аудиокниг» за предоставленные записи.

ЛЮДМИЛА ТИТОВА ПОЗДРАВЛЯЕТ ВАСИЛИЯ БОЧКАРЕВА

Василия Ивановича поздравляю с днём рождения! Тебя любят все режиссёры, потому что ты очень умный. Партнёры пытаются соответствовать, понять, разгадать твой собственный, особенный способ существования на сцене, очень современный, при этом абсолютно классический, серьёзный подход к роли, к пьесе. Огромное количество переработанного литературно-критического материала вызывает восхищение и уважение. Почтительное и почти влюблённое отношение к тебе критиков всех возрастов заставляет задуматься.

Я желаю здоровья тебе, твоей семье. Терпения и понимания, С КЕМ они имеют дело. Я желаю тебе чистого творчества. Ещё раз (потом ещё раз) встречи с настоящим искусством, и не только в Третьяковской галерее.

С уважением, восхищением, почтением
Людмила Титова

УЧИТЕЛЮ

Сегодня, в день 65-летия Василия Ивановича Бочкарёва, его ученики поздравляют своего Учителя.

К этим поздравлениям присоединяется педагог Щепкинского училища профессор Марина Петровна Никольская...

УЧИТЕЛЮ

Сегодня, в день 65-летия Василия Ивановича Бочкарёва, его ученики поздравляют своего Учителя.
К этим поздравлениям присоединяется педагог Щепкинского училища профессор Марина Петровна Никольская.




ПОЗДРАВЛЯЕМ!

Самый точный художник, самый тонкий дипломат, самый чуткий педагог, самый светлый человек на этой земле — самый-самый артист Василий Иванович Бочкарев!

С днем рожденья!

Домнин Андрей


* * *

Василий Иванович!!! Очень хочу поздравить Вас с Днем рожденья и сказать, что Вы самый прекрасный педагог на свете, потому что для Вас не пустые слова Экзюпери о том, что мы в ответе...

Здоровья Вам и удачи в достижении новых творческих высот!!!

Лена Мозгалёва


* * *


Дорогой Василий Иванович! Поздравляю Вас и хочу признаться в любви... Вы Учитель, который остается в жизни навсегда, вы продолжаете помогать, сами не зная того. Пусть Бог хранит Вас и пусть все ваши еще не сбывшиеся надежды, мечты сбудутся, а за ними появятся новые. И, главное, здоровья Вам на весь ваш долгий и плодотворный путь.

Мы вас очень любим и я безумно благодарна судьбе, что она подарила мне встречу с Вами... Акулина.

Анна Овсянникова

* * *

Василий Иванович, у Вас есть удивительная способность – не останавливаться, не застывать. Вы все время находитесь в постоянном обновлении себя в профессии и умеете всегда посмеяться над собой. Этому Вы учили и нас. Искать, думать, но не нагружать, а получать удовольствие от любимого дела.

Вы прекрасный человек. Спасибо Вам, что Вы были, есть и всегда будете в наших сердцах, душах и ролях.
С днем рождения! Здоровья и радости в сердце!

Я Вас очень люблю.

Андрей Цисарук


* * *

Мало того, что Вы родились сколько-то времени назад, так еще до сего времени помогли родиться многим потомкам...

«...Что создадим мы впредь, на это власть Господня,
Но что мы создали, то с нами посегодня...»


Владимир Рыжков


* * *


Василий Иванович, спасибо Вам огромное за вашу тёплую и нежную доброту на протяжении незабываемых 4 лет. Вы всегда могли одним лишь словом внушить колоссальную уверенность в себя и подарить неизбежную дозу поддержки. Я хотела Вас поблагодарить за то, что меня судьба привела на этот курс, где преподавали Вы. Все сказанные в мой адрес слова, на данный момент имеют большую силу воли и помогают мне не падать духом, а что-то пробовать, как-то пытаться реализовать себя. Я не могу представить, чтобы сейчас было со мной, если бы я не училась у Вас. Если бы я не посмотрела все те работы, в которых вы проживали каждую секунду жизни вашего персонажа.

Огромное, неизмеримое, человеческое, красочно-яркое, нежное, тёплое, доброе ВАМ СПАСИБО за всё.

С Днём Рождения! Здоровья вам и духовных сил, чтобы еще долго творить, создавать жизнь на сцене и не отходить от данного вам природой дела в жизни.
Лиля, а позднее Генеральша Кукурникова.

С П А С И Б О!!!

Екатерина Гребкина


* * *


Нас мало — юных, окрыленных,
не задохнувшихся в пыли,
еще простых, еще влюбленных
в улыбку детскую земли.

Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живем
в очарованья пятен ярких,
в чередованьи звуковом.

Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний,—
но мы пришли в зловещий век.

Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звезды, ветер, Бог.

В.Набоков

С Днем Рождения, Наш любимый, дорогой учитель!

Ваша студентка Еньшина Виталия


* * *


Дорогой Василий Иванович!

Сердечно поздравляю Вас с юбилеем.
Желаю Вам крепости духа, неиссякаемого жизнелюбия и огромной сердечной радости!!!
Наша профессия такова, что понятие «возраст» просто неприемлемо. И четыре радостных года моей жизни Вы неустанно и неоднократно это доказывали. Так пусть Ваш творческий азарт не иссякает никогда!
Здоровья и радости Вам!

Я счастлив, что четыре года назад, по воле высших сил, на моем жизненном пути я встретил такого замечательного человека, артиста, педагога и старшего товарища как Вы!
Спасибо Вам!

Всегда Ваш Рома Фомин


* * *



Поздравительная открытка Василию Ивановичу Бочкареву от его студентки Ирины Вилковой

Это для Василия Ивановича Бочкарева ко дню рождения. Я старалась. Надеюсь ему понравится. Спасибо.





















* * *

Присоединяюсь к поздравлениям наших ребят и от всего сердца хочу поздравить своего ученика, Василия Бочкарева с днем рождения!

Нет ничего дороже для учителя, чем гордость и радость за своего ученика.
Вася, я радуюсь твоим успехам и горжусь тобой. Будь всегда здоров, бодр и счастлив в своей работе!

С днем рождения! Радости, хорошего настроения и семейного благополучия!

Марина Петровна Никольская

На сцене филиала Малого театра прошла премьера спектакля «Любовный круг». Комедию Сомерсета Моэма в постановке Андрея Житинкина с народной артисткой СССР Элиной Быстрицкой в главной роли посмотрела МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.

ОДЕЖНАЯ КОНСТРУКЦИЯ

На сцене филиала Малого театра прошла премьера спектакля «Любовный круг». Комедию Сомерсета Моэма в постановке Андрея Житинкина с народной артисткой СССР Элиной Быстрицкой в главной роли посмотрела МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.

Вокруг грядущей постановки в Малом против обыкновения разгорелись страсти задолго до премьеры. Критики сетовали на то, что последний оплот традиции пал под натиском бульвара. Адвокаты театра в лице переводчика пьесы Виталия Вульфа защищали Сомерсета Моэма от звания «бульварного», хотя это определение относилось скорее к режиссеру Андрею Житинкину. Мастер китча и любитель броских эффектов, казалось, меньше всего подходил для союза с самым академическим и консервативным в лучшем смысле этого слова столичным театром.

Однако никакого скандала не случилось. «Священные подмостки» (пусть даже не основной сцены, а филиала на Ордынке) не позволили режиссеру выкинуть ничего эдакого, хотя возможностей для провокаций в пьесе предостаточно. Экстравагантная дама леди Китти, приезжает навестить своего сына и мужа, от которого она сбежала 30 лет назад с его лучшим другом, превратившимся из блестящего ловеласа в брюзжащую развалину. История повторяется: жена сына Элизабет тоже готова оставить супруга ради молодого взбалмошного юноши, не имеющего ни гроша за душой. И свекровь, хотя и без особого успеха, пытается убедить девушку не наступать на те же грабли. Пикантных ситуаций тут масса: и страстные любовные объяснения, и постоянные пикировки бывших друзей-соперников, и жалкое жеманство стареющей кокетки. Но Андрей Житинкин против обыкновения ими не пользуется. Он не делает несчастную леди Китти морфинисткой или алкоголичкой, не заставляет молодых любовников заниматься сексом на столе, а бывших друзей-соперников испытывать друг к другу не только застарелую неприязнь. Нет, у него все чинно и благопристойно. Режиссер понимает, для какой публики работает.

Публика в Малом солидная. Она хочет приятно провести вечер и посмотреть на знаменитых актеров, чтобы потом посудачить в фойе: «Как прекрасно выглядит Быстрицкая. Сколько же ей? Да что вы, не может быть?!» Элина Авраамовна и правда в отличной форме. Она грациозно передвигается по сцене на высоких каблуках и небрежно закидывает ногу в элегантных брюках на ручку кресла. Да и сам факт, что для своего юбилейного бенефиса (очередную круглую дату актриса будет отмечать в апреле) госпожа Быстрицкая выбрала именно эту пьесу и режиссера, говорит о том, что она еще молода душой и готова к смелым экспериментам. Например, поменять привычное амплуа героини на рискованную характерную роль.

Но дальше этого режиссер не пошел. Пьесу Сомерсета Моэма в Малом поставили как обычную комедию с типичным набором шуток, с репликами, подаваемыми нарочито в зал, и специальными паузами, чтобы зритель успел посмеяться и похлопать (в роли клакера выступал сам режиссер, сидевший на задних рядах). И актрисе, игравшей прежде мощные драматические роли, здесь не остается ничего другого, как носить сногсшибательные наряды и преподносить себя. С этим проблем не возникает: каждый выход народной любимицы сопровождается аплодисментами. Так же тепло встречают и Василия Бочкарева, играющего бывшего мужа леди Китти. Его герой, пожалуй, единственный, в ком под толстым слоем пудры сохраняется психологическая достоверность. Варвара Андреева, играющая Элизабет (телезрителям актриса известна по роли Тони в сериале «Доктор Живаго») даже в драматической сцене объяснения с мужем продолжает демонстрировать свою ясную широкую улыбку. А деланая пылкость ее возлюбленного (Василий Зотов) способна обмануть разве что неопытную девочку.

Впрочем, зачем требовать искренних чувств и настоящих страстей от салонной комедии (а именно в этом жанре выдержан спектакль Андрея Житинкина). У нее другие законы и задачи: выгодно подать актеров и повеселить зрителей. С подачей актеров в спектакле все в порядке: они щеголяют во фраках и вечерних туалетах от кутюрье Андрея Шарова (хоть сейчас на обложку глянцевого журнала) на фоне его же интерьеров. А вот с английским юмором вышла незадача. Главным источником веселья становится дворецкий Джордж, который то прищемит себе палец, то набьет шишку, постепенно покрываясь бинтами и пластырями. Остальные герои берут с него пример, норовя на радость публике куда-нибудь врезаться, удариться или на худой конец потерять зубной протез.

«Леди моего воспитания никогда не испытывают неловкости», — говаривала леди Китти. Всем бы такое воспитание. Рецензировать подобные премьеры было б куда проще.

«КоммерсантЪ», 17 ноября 2007 года

«Звуковой архив Малого театра»

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ЧИТАЕТ РАССКАЗ В.НАБОКОВА «ГРОЗА»

«Звуковой архив Малого театра»

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ЧИТАЕТ РАССКАЗ В.НАБОКОВА «ГРОЗА»

«Гроза» В.Набокова (10 Мб)

«К 100-летнему юбилею Павлы Захаровны Богатыренко»

Слова, идущие от сердца...

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЁВ: «НЕ ДОБИВАТЬСЯ БЫСТРО РЕЗУЛЬТАТОВ, А ПОМОГАТЬ СТУДЕНТУ СТАТЬ ХУДОЖНИКОМ И РАСТИТЬ ХУДОЖНИКА В НЕМ – ЭТО БЫЛА ЕЕ ЦЕЛЬ»

«НЕ ДОБИВАТЬСЯ БЫСТРО РЕЗУЛЬТАТОВ, А ПОМОГАТЬ СТУДЕНТУ СТАТЬ ХУДОЖНИКОМ И РАСТИТЬ ХУДОЖНИКА В НЕМ – ЭТО БЫЛА ЕЕ ЦЕЛЬ»


В день столетнего юбилея Павлы Захаровны Богатыренко хочу сказать несколько слов благодарности дорогой и любимой Павле Захаровне.

Она никогда не требовала сразу результатов. Она растила в студентах любовь к анализу и пониманию автора. Павла Захаровна работала с нами (выпускниками 1960 -1964 г.) над пьесой А.М. Горького «Варвары». Когда-то она играла в этом спектакле Малого и играла замечательно. И сам спектакль в постановке Судакова был шедевром Малого театра. Но как замечательный педагог и воспитатель, она не старалась повторить партитуру спектакля.
Нет. Она не ставила, как режиссер, а работала со студентами как педагог-садовник, раскрывая органичность, индивидуальность студентов и прививая им любовь к разбору своих ролей.
Она прививала любовь к созданию партитуры роли и прививала стремление к раскрытию замысла автора. К сожалению, многое было упущено. Мы торопились сразу играть, нам хотелось активного проявления своих возможностей. А Павла Захаровна тормозила, останавливала наш порыв, призывая к поиску точного действия, к анализу каждого куска роли – для чего ты вышел на сцену, что ты хочешь, как добиваешься, через что идешь к цели своего персонажа и т.д.
Терпение и любовь. Любовь, терпение и необыкновенная прозорливость в дальнейшем развитии студента и как человека, и как актера.
Она работала с нами очень подробно, у нее было необыкновенное уважение к нам, студентам. Она терпеливо растила в нас любовь к авторскому подходу к роли. Все это, к сожалению, начинаешь понимать только после определенного пройденного пути. И жалеешь о том, что можно было бы получить знаний и опыта от Павлы Захаровны Богатыренко гораздо больше.

На одной из последних встреч, на дне курса 7 сентября, я делился с ней своими поисками в театре. Это был длинный мой монолог.
Она помолчала и сказала: «Вася, ты становишься художником. Я этого очень хотела».

Не добиваться быстро результатов, а помогать студенту стать художником и растить художника в нем – это была ее цель.

Программка спектакля «Варвары»... На ней рукой Павлы Захаровны написано:

«Вася, вспоминайте обо мне иногда»

Павла Захаровна!
Ученики Ваши Вас помнят, любят и благодарны судьбе за то, что Вы были нашим педагогом и в профессии, и в жизни.
Спасибо!

Народный артист России
Василий Бочкарёв

Жухлые, состаренные краски на афишах — прием «сепия» — наконец-то превратились в большое театральное событие. Неделю в нашем городе гостил Государственный академический Малый театр...

ОСТРОВСКИЙ. ПЯТЬ ЗВЕЗДОЧЕК

Жухлые, состаренные краски на афишах — прием «сепия» — наконец-то превратились в большое театральное событие. Неделю в нашем городе гостил Государственный академический Малый театр, проложив свою гастрольную траекторию, приуроченную к 250-летию с момента создания первой труппы, через Екатеринбург, Тюмень, Новосибирск и Кемерово. «Дом Островского», как по старинке называют театр в столице, привез пять спектаклей, три из которых — по пьесам Островского.

Нет, конечно, Малый театр — это не шипучка, которая пузырьками ударяет в голову. Это — дорогой, выдержанный временем коньяк, который следует лишь слегка пригубить, — для демонстрации причастности к высокому. Декорации намеренно роскошны: невероятных размеров зеркала, гнутые спинки, кожа и перья. Ритм нарочито замедлен. А режиссеру — как бы — отведен второй план, чтобы пьеса сумела прочитать себя, не выпустив ни единой строчки, ни одного подтекста, ни малейшего нюанса смысла.
На протяжении всех дней зритель яро встречает «приму» Малого — Ирину Муравьеву. Лауреат Государственной премии СССР, народная артистка России, а в гастрольном контексте — Мамаева в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» и Аркадина в «Чайке». Так яро, что закрадывались сомнения: кому рукоплещет зритель: актрисе, которая на сцене здесь и сейчас (две, казалось бы, совершенно разные роли в спектаклях по Островскому и Чехову поразительно похожи) — или все же ее непосредственным героиням из засмотренных до дыр кинокартин?

А в то время как любимые актеры по многу раз трогали одни и те же комедийные рычажки, на сцене блистал заслуженный артист России Александр Вершинин — находка Малого театра. Сюда он был принят по окончании «Щепки» еще в 1992 году, но — учитывая многотомную историю Малого театра — до сих пор балансирует между статусами молодого и ведущего актера. Как считается, одна из его лучших ролей — Глумов в комедии «На всякого мудреца довольно простоты», которую имел возможность оценить Новосибирск театральный. Проходимец у Вершинина — без лисьих ухваток, патетики и прочего «кружева». Он берет зрителя искренностью, главным принципом своей актерской работы. И даже назидательность Островского отступает перед его обаянием.

Если Островский от режиссера Владимира Бейлиса («На всякого мудреца довольно простоты») — трехчасовой, но накаляющийся от действия к действию, то Островский Сергея Женовача («Правда — хорошо, а счастье — лучше») — как лодочка без весел, плывущая по течению в штиль, которую пусть и закручивает в воронках редких сцен, но тут же отпускает. Главный создатель «воронок» — герой народного артиста России Василия Бочкарева, отставной унтер-офицер Сила Ерофеич Грознов. Старый солдат восторгает зал своим талантом карикатурно, но без излишеств, с огоньком и толикой самоиронии сыграть, увы, в отживающий театр комедии.

Были в гастрольном репертуаре еще два спектакля: «Волки и овцы» Островского и «Тайны Мадридского двора» Скриба. И, конечно, «Чайка» режиссера Владимира Драгунова. Снова подпрыгивает, вызывая овацию, — теперь уже в роли Аркадиной — Ирина Муравьева, застывшая в избыточном амплуа провинциальной примы. А рядом — чертовски прекрасный Тригорин, которого играет сам Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра. И сцена неторопливо кружится, обнажая великолепнейший остов усадьбы Сорина. Чтобы зрители в последний раз окинули взором и зафиксировали в памяти. И заложили это воспоминание, как этикетку от дорогого коньяка.

Ирина Тимофеева.

«Ведомости» (Новосибирск), 08.06.2007

«Звуковой архив Малого театра»

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ЧИТАЕТ «ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО» Н.В.ГОГОЛЯ

«Звуковой архив Малого театра»

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ЧИТАЕТ «ЗАПИСКИ СУМАСШЕДШЕГО» Н.В.ГОГОЛЯ

Часть первая (10,5 Мб)

Часть вторая (11,5 Мб)

Часть третья (10,6 Мб)

Часть четвертая (9,5 Мб)

Часть пятая (8,6 Мб)

Часть шестая (8,9 Мб)

Часть седьмая (12,2 Мб)

- У Сергея Васильевича лёгкая рука садовника: всё, что он сажает, идёт в рост...

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ПОЗДРАВЛЯЕТ СЕРГЕЯ ЖЕНОВАЧА

- Василий Иванович, когда семь лет назад начиналось сотрудничество Малого театра и Сергея Васильевича Женовача, он был известен как талантливый молодой режиссёр. За эти годы Женовач поставил в Малом три спектакля, завоевавших, кажется, все существующие награды, а сам стал признанным Мастером. Что, на Ваш взгляд, дало это сотрудничество Малому театру и чем оно обогатило творчество самого Женовача?

- У Сергея Васильевича лёгкая рука садовника: всё, что он сажает, идёт в рост. Естественно, могут возникать всякие трудности, но лёгкость во взаимоотношении с автором и с актёрами, со всеми, кто трудится над пьесой, присутствует изначально. Она приходит в ощущении необыкновенной радости и любви.

Если говорить об артистах Малого театра, то для меня формула уже определена (довольно ясная и простая) и это «мост из прошлого в будущее». Думаю, что самое ценное в актёрах Малого – честность и индивидуальность. Честность человеческой индивидуальности, правда существования и необыкновенная чистота в этом. Вообще, если я оборачиваюсь в прошлое и изучаю всех звёзд Малого театра, они объединены, в первую очередь, словами «любовь» и «свобода».

- В чём? В выражении себя?

- И в выражении себя, и в выражении себя на сцене. Складывающиеся амплуа артистов в основе своей несут свободу индивидуальности и любовь. При этом существует необыкновенная жажда намерения трудиться на Малый театр.

- То есть такой патриотизм.

- Да, именно так. А в определённом возрастном периоде это становится самым главным.

- Позвольте с Вами поспорить. Когда читаешь интервью совсем молодых артистов Малого театра, только пришедших в труппу, этот патриотизм, ощущение корней уже проскальзывает.

- Да? Ну, во всяком случае, мы тоже были когда-то молодыми… Здесь всё-таки есть некоторая доля игры.

- Ну, может быть…

- Да, да, да, иначе сказать нельзя. Но с возрастом это чувство, дай Бог, конечно, если оно есть, превращается в подлинное. Потом, когда мы в своё время сидели между репетициями с Сергеем Васильевичем, он очень хорошо сказал: «Я определяю человека по его намерению». Вот, как мне кажется, со всеми артистами, с которыми он работал в Малом театре, присутствовала эта чистота намерения сделать хороший, ансамблевый спектакль. Я не был, к сожалению, занят в «Горе от ума», поэтому могу говорить только о двух других постановках, но должен отметить, что все спектакли Женовача получили признание в театральном пространстве.

- Это да. «Горе от ума» — Государственная премия у Юрия Мефодьевича Соломина…

- Выдающаяся, я считаю, работа, и необыкновенное открытие Глеба Подгородинского. С одной стороны Мастер, а с другой – молодой артист.

— Плюс Ира Леонова получила премию «Дебют» за роль Софьи.

- Я о чём и говорю. У Сергея Васильевича необыкновенный талант подчинить коллектив авторской интонации, единому порыву и вздоху. Он наделён умением работать с молодым творческим организмом и уже с мэтром и соединить их в определённой среде, в определённой атмосфере, соединить всех – ведь Юрий Мефодьевич не единственный Мастер в «Горе от ума», там и Панкова, и Быстрицкая, Каюров, Еремеева – гениальная работа у Татьяны Александровны, перед которой я вообще преклоняюсь, — в маленьком эпизоде показать всё мастерство. Это бриллиант, для меня это шедевр!

У каждого творческого человека бывают моменты, когда какая-то несправедливость оставляет чувство досады и обиды. Так было и у Сергея Васильевича во взаимоотношениях с Малой Бронной. А в результате его союза с нашим театром осуществилась поддержка, диалог, осуществилось творчество, которое пошло, как мне кажется, на пользу и Малому, и Сергею Васильевичу. Потом он же замечателен тем, что у него есть своя команда, которая сотрудничает с ним, помогая в раскрытии и осуществлении замысла. Это Григорий Яковлевич Гоберник, Оксана Ярмольник, Саша Боровский, Дамир Исмагилов. Они разговаривают на одном языке. Это театр.

- Женовача, кстати, очень часто упрекают, что он берёт одних и тех же актёров, сужая рамки, соответственно, остальная часть труппы сидит без дела, как было на Малой Бронной. Но это, очевидно, его способ сохранить свой творческий почерк.

- Понимаешь, какая штука. Я вспоминаю Анатолия Васильевича Эфроса, которому в какой-то момент начинало надоедать возиться с молодыми. Ему хотелось, чтобы его понимали сразу, с полуслова. Потому что времени остаётся мало, а у него есть определённая скорость мышления, быстрого воплощения в данную секунду времени и быстрый отказ… Т.е. речь идёт о гибкости, которая необходима, наверное, Сергею Васильевичу. Ведь вся режиссура строится, как мне кажется, на том, что есть порыв на действие, а есть порыв на отказ. Вот те качели, на которых и держится процесс.

- Неслучайно то, что Женовач ещё и педагог, режиссёр-педагог.

- Безусловно. Вот я открыл сегодня мою любимую книгу «Поэзия педагогики» Марьи Осиповны Кнебель. Там замечательная первая фраза: «Педагогика требует от человека качеств, близких к материнству». Вот когда весь состав «Правды хорошо» впервые встретился с Сергеем Васильевичем, мы ещё не знали его, но это чувство любви и нежности, исходившее от лежавших на столе яблок, ощутили сразу. Т.е. он предложил больше, чем просто сотрудничество, знакомство, партнёрство, и т.д. Он предложил руку на долгую любовь, на такие взаимоотношения, когда артисты начинают открывать те уголки сердца, которые, может быть, от другого режиссёра и утаишь.

- Но материнство – это же ещё и всепрощение. Значит, он может закрыть глаза и на какие-то огрехи?

- И это бывало. Ну а как иначе? Диалог может строиться только на компромиссе. Любая жёсткость в творчестве, во взаимоотношениях, любая борьба — она же ни к чему не приводит, только разрушает. А вставать в позу, даже если какая-то провинность существует, — ну и что, воевать и дальше?

- Нет, не то, чтобы провинность – получается, что Женовачу важнее не донести до актёра свою конкретную точку зрения на персонаж, а чтобы исполнитель сам что-то такое «нарыл»?

- Безусловно! Причём я работал с Сергеем Васильевичем дважды, и меня всегда удивляло, насколько в каждом периоде построения спектакля он разный: на первой читке, на разборе текста, на первом появлении в репетиционном зале, когда идёт поиск мизансцен. И третий – когда он начинает показывать, уже исходя «из артиста».

- Т.е. изначальной чёткой концепции, касающейся каждого персонажа и взаимодействий в пьесе, у Женовача нет?

- У меня такое впечатление. Может быть, это игра, и он до определённой степени кокетничает. Не знаю, не могу сказать. Я думаю, что какой-то приблизительный план всё же есть. И, естественно, взаимоотношения с автором, игра с ним или с его темой уже существуют. Но это незаметно. Работать мы начинаем вместе, делая по шажочку. Нет такого, что «я уже всё знаю!» И это очень привлекает, потому что ты начинаешь чувствовать себя соавтором всей пьесы. Вот это соавторство – оно, может быть, самое дорогое. И, кстати говоря, потом оно вырастает в необыкновенную творческую ответственность, потому что ты являешься не только исполнителем, но и автором своей роли, своей части спектакля.

- Сейчас Вы говорите о таких вещах, которые простому зрителю, критику, да и нам, сотрудникам театра, совершенно неизвестны, потому что Сергей Васильевич никогда не пускает на свои репетиции. Почему, как Вы думаете?

- Вот что это, например, такое, когда режиссёр перед спектаклем заходит к тебе в гримёрную? И говорит о каких-то повседневных вещах, причём круг повседневности – это всё равно круг в искусстве. Говорится о новостях в ГИТИСе, о Студии театрального искусства. И у меня такое впечатление, что он живёт в пространстве творчества все 24 часа. Но, вероятно, только так и можно что-то сделать? И только благодаря этому он и получил такое признание? Причём я знаю много режиссёров, которые любят, когда у них сидят на репетициях. Естественно, они при этом начинают немножко подыгрывать. А у Сергея Васильевича понятие профессии лежит в другой области. Она более направлена на объект, необходимый для воплощения, на идею, на стиль, на актёра, ни в коем случае не на зрителя. У него вообще это отсутствует. И когда видишь, как он получает награды, — понимаешь, что в этом его сущность нетусовочного человека.

- Да, они, по-моему, не так уж для него и важны.

- Хотя его необыкновенная радость за людей, которые получают, говорит о том, что любовь направлена на объект.

- У Женовача такое чудное свойство – он всегда влюбляется в своих актёров.

- Ну, во-первых, не только в актёров.

- Хорошо, в коллектив.

- Да. Именно в коллектив. Я очень люблю цитировать Товстоногова, говорившего о «художественном заговоре» в театре – так и должно быть. Так что спектакль – это когда собирается компания людей и строит свой маленький театр. Безусловно, там существуют артисты именно Малого театра, а не какого-то другого, все они выходят и в других постановках Малого, но вот эта компания, она дышит воздухом именно той команды, которую создал Гоберник, или Саша Боровский, Оксана, Дамир… И что мне нравится – в конечном счёте, любой артист приходит к импровизационному игровому театру, к живому театру. Я, например, не помню, было ли когда-нибудь в Малом такое лёгкое обращение со зрительным залом, как в «Мнимом больном»?

- Т.е. когда зал «включается в игру»? Это не совсем в стилистике Малого театра, это, скорее, Таганка.

- Да, может быть и так, может, это запрещённый приём именно для Малого театра…

- Нет, не скажите: а вспомните «На всякого мудреца довольно простоты», «хождение в народ» Глумова на серьёзнейшем финальном монологе.

- А в «Мнимом» это родилось и у Саши Клюквина, и у меня, и у Люды Титовой, да практически у всех. Может быть, Мольер подсказал?

- Да, думаю, Мольер к этому располагает. И Сергей Васильевич уловил ниточку.

- Вот смотришь его «Мальчиков» — это автор; смотришь «Захудалый род» — это автор. Островский – автор, Мольер – автор, «Бег» — автор!

- Помните, в «Мальчиках» герои в финале вышагивают шеренгой в зал? Вот уж взаимодействие, так взаимодействие!

- Да, и сейчас он работает над Диккенсом – автор! Это тоже искусство перевоплощения. Если артист должен уметь находить свой ключик, то у Сергея Васильевича есть талант переключаться на интонацию автора.

- В связи с чем хочется спросить о «Правде хорошо». Мы же привыкли к тому, что Островский – это кустодиевские жирные и сочные яркие краски. А тут идёт такая акварель! Это не вступает в противоречие с Островским? Или же здесь есть попытка открыть какие-то новые грани его драматургии?

- А мне кажется, что именно пустое пространство, земля и натянутые простыни с яблоками дали ощущение чистоты и прозрачности. На мой взгляд, это наилучшая возможность вывести автора на авансцену, показать его в чистоте как драматурга. Т.е. когда актёр «выставляет» персонаж впереди себя, а сам остаётся сзади, и чуть имитирует его, — вот это, как мне кажется, и есть освобождение автора, а не его связывание. Когда я «вожу» персонажа – для меня это естественно.

- «Правда – хорошо» идёт уже около пяти лет, «Мнимый больной» — года два. Вот Сергей Васильевич поставил спектакль – и что дальше? Он его отпускает, даёт самостоятельную жизнь, или всё-таки как-то участвует во взрослении этого ребёнка?

- Есть определённый период, когда ребёнок становится на ноги, начинает ходить, уже самостоятельно жить и даже тяготится лишней заботой… мне кажется, что именно весь процесс роста этого создания он очень чётко чувствует. И знает, когда надо отпустить. Другое дело, что может состояться встреча для того, чтобы наставить излишне зарвавшегося дитятю. Это, безусловно, есть. Женовач, так или иначе, присутствует и знает про спектакль всё. В чём его материнство? Он никогда не бросает своих детей, нет. Они развиваются, живут самостоятельно, он о них помнит, любит и заботится.

- Т.е. всё-таки главное – это свобода и доверие.

- Причём оно строится изначально. Я уже говорил, что если актёр чувствует своё соавторство, он ответственен и за целое. Никто у Женовача не играет «на себя», все работают на спектакль.

- И недаром «Правда – хорошо» получила свою «Маску» за ансамбль…

- …а «Мнимый больной» — за спектакль. Очень ясный и точный показатель, как ни относись к «Золотой маске». Можно говорить, что это всё тусовка, что угодно, — до тех пор, пока сам не получаешь.

…Как он приходит, например, на «Мнимого больного» — прибегает, сутуловатый, дёргающий немножко руками… Я вижу желание зарядить нас, обрадовать, настроить именно на Мольера. На «Правде – хорошо» — на Островского. Он разный, почему я и говорю об умении перевоплощаться в автора. Это уникальная особенность. Мне очень радостно за товарищей. Я смотрю, как работает Женя Глушенко, как работает Саша Клюквин, Людочка Титова, Витя Низовой, Глеб, Володя Носик, Игорь Григорьев, наша замечательная Варечка, которая прошла через этот спектакль, и на всю жизнь запомнит счастье выхода на сцену Малого театра. Нас не будет – она будет помнить, дай Бог. И причём каждый открывает для себя какие-то новые грани. То, что делает в Туанетте Люда Титова, — я считаю, это шедевр. В работе Саши Клюквина, особенно в конце первого акта, сосредоточен весь жанр спектакля. А как замечательно выстроена оперная сцена!

- «Как ужасно поют эти люди, как шакалы!»

- Да, как шакалы, но сколько изящества в этом, с позволения сказать, пении! А Гоберник стоит в окне и «гипнотизирует» своих музыкантов и переживает, потому что это спектакль в спектакле, это опера. И Олечка Молочная, и, кстати, замечательно играет Кирилл Дёмин. И хочется в этот юбилей поклониться Сергею Васильевичу и сказать, что «женовачи» есть не только в Студии театрального искусства…

- Понятно: есть маленькие «женовачи», а есть и большие…

- …Которые любят и желают, прежде всего, конечно, здоровья и удачи. Очень-очень любим!!!



Беседу вела Ольга Петренко

…Во всей палитре царской хроники есть спектакль, в котором главную роль – Салтана – играет Коняев. И я, как сосед по гримёрной, знаю творческую тайну Виталия, – как он гримируется, собирается, настраиваясь на встречу с самым хрупким, дорогим, самым любимым зрителем....

ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ПОЗДРАВЛЯЕТ ВИТАЛИЯ КОНЯЕВА

…Во всей палитре царской хроники есть спектакль, в котором главную роль – Салтана – играет Коняев. И я, как сосед по гримёрной, знаю творческую тайну Виталия, – как он гримируется, собирается, настраиваясь на встречу с самым хрупким, дорогим, самым любимым зрителем. Как открывает в себе доброту и светящийся радостный глаз. Вот и такой ещё у нас есть царь, помимо Ивана Грозного, Бориса Годунова, Дмитрия Самозванца, - самый симпатичный, рыжий и красивый! А рядом «Снежная королева» - тот же зритель и те же требования, но персонаж уже более строгий – Советник. Роли диаметрально противоположные, а талант артиста позволяет варьировать ими и всякий раз находить горячий отклик у зала.

…Встреча с Виталием – это встреча с человеком, видевшим моё состояние после четырёх строк текста. Я так волновался, что фраза, которую я тогда сказал Виталию, осталась между нами, но до сих пор часто вспоминается. И он меня очень здорово поддержал, выслушал и понял, что со мной происходило, что вообще происходит с артистом, который первый раз выходит на сцену Малого театра. Тем более, в таком спектакле, как «Царь Фёдор Иоаннович».

Я очень благодарен Виталию. Есть определённая деликатность, когда ты приходишь в гримёрную, где уже сидит другой актёр. Он сам меня пригласил и даже предоставил право выбора, где поставить стол.

- Как это мило! А давно Вы с ним сидите?

- Ой, давно уж! Это произошло на «Горячем сердце», лет десять, наверное. Мне очень повезло, что наши столики находятся рядом. Как только Виталий входит в гримёрную, начинается игра – «Я не помешал? Извините».

- Очень деликатный человек.

- Потом я начинаю извиняться, что я здесь, в этой комнате. Такой маленький ритуал вместо того, чтобы просто говорить: «Здравствуй» - «здравствуй!», это было бы банально, а обмен репликами вроде «Я вам не помешал?» - «Ах, что вы, что вы!» моментально включает элемент игры, т.е. то, чем и занимается наша профессия.

Я помню, как Виталий – он тогда снимался в «Тишине» - приходил в театр с «Мосфильма», в сапогах, а мы, будучи студентами, восхищались и мечтали, что когда-нибудь тоже, торопясь, прибежим со съёмок в костюме персонажа – «как Чацкий, с корабля на бал». Помню, первого сентября на первом курсе о нём говорила Зинаида Михайловна Дирина, педагог по французскому языку, а другие преподаватели вспоминали Виталия в его дипломных спектаклях и всегда ставили нам в пример. Потом он стал изучать французский язык более существенно и знает сейчас не только французский, но и немецкий. Помню, как он играл блестящего офицера Звонарёва в «Порт-Артуре». Мы студентами ходили смотреть - интереснейшая работа, он был очень естественный. Ещё могу сказать о Виталии как о замечательном педагоге. Я видел его постановки со студентами в Московском Университете, где он преподаёт мастерство актёра. Это очень интересные работы, сделанные с большой любовью и профессионализмом. Знаю, что все студенты очень любят Виталия. Теперь мы оба преподаём и часто обмениваемся мнениями. Очень забавное зрелище, когда два педагога начинают говорить о мастерстве актёра, подыскивая термины, чтобы более понятно объяснить студентам. Коняев - артист думающий, это я могу точно сказать. Ну, во-первых, если человек занимается преподавательской деятельностью, он волей-неволей работает на обновление профессии и поиск автора, взаимоотношений. В данном случае педагогика не даёт артисту дремать. У Виталия огромное количество отрывков, он прекрасно знает литературу. К нему приходишь за советом, если что, он всегда подскажет, что лучше взять. Сейчас Виталий делает «Записки сумасшедшего», и моя мечта придти к нему на спектакль. Недавно Коняев с большим счастьем на лице, с улыбкой вошёл и по секрету сказал: «Я сшил шапочку для артиста, который будет играть в моём спектакле «Записки сумасшедшего»!», и надел на голову. И я увидел – действительно, «сумасшедший»! «Радостный сумасшедший»!

- И какой вывод из этого мы сделаем?

- Вывод такой: любовь к артисту, занятому в спектакле…

- …доводит до сумасшествия.

- Доводит до сумасшествия! У Виталия всегда куча всяких интересных идей, и он щедро ими делится.

- Это редкое качество.

- Да, потому что воровство присутствует: хочется украсть что-нибудь ценное. Шучу, конечно…

- Хорошо, что есть, что воровать.

- Да, масса интересного. Его погружение в автора, например… Он очень остроумный, но никогда не оставляет за собой последнего слова. Он предоставляет возможность сказать тебе.

- А вот почему?

- Из деликатности, наверное. Есть у Виталия такая черта – он никогда не ставит точку.

- Многоточие…

- Да, и его интонация – она не любит точек. Может быть, поэтому понимаешь его грусть. Мне нравится, как он играет в «Сказке о царе Салтане», в «Снежной королеве» - это очень чисто и точно. Я много раз встречался с Виталием в работе, он замечательный партнёр. Мне, например, очень нравилось, как он играл Градобоева в «Горячем сердце». Это был ввод, и Виталию пришлось нелегко. Он искал только своё.

- Что он привнёс?

- Ты знаешь, какая вещь. Он привнёс большую поэтическую строгость в этот образ, потому что Витя Павлов был необуздан, он играл наотмашь и очень здорово.

- Тем страшнее вводиться после него.

- Действительно, страшнее! Но Коняев оказался очень деликатен с этой ролью. Его Градобоев, как ни странно, был грустным. Я играл Хлынова. По ходу действия мой персонаж страшно безобразничал, но ему даже становилось жалко спаивать Градобоева. Потому что Хлынов понимал, что тому действительно будет очень плохо. Если Витька играл в это, играл здорово, уходя в клоунаду на грани фола, то Виталий как-то более просил сочувствия.

- Т.е. это и Вам помогало варьировать образ.

- Ну, конечно! Самое главное, что он ничего не повторял, он искал и находил только своё. И в этом был индивидуален и самостоятелен.

В «Дельце» у Виталия была прекрасная работа. Как мне кажется, он соответствовал стилю автора.

- Да что Вы оставили от автора? Это же была сплошная импровизация!

- Ну, перестань. Нет, всё-таки там автор был… Это он нам просто позволял…

- Вы оставили одни имена.

- Нет, он всё-таки позволял…

- Да одна Ваша тирада про Газпром чего стоит!

- Да перестань, этого не было, там только одно - в переводе была «газовая промышленность». Перестань! Я просто сократил, вот и всё.

- А мыши? Помните: персонажи Кати и Стёпы просыпаются, а на них смотрят голодные мыши!

- Да, это было: «Чем вы будете их кормить?» Ну, это простительно.

…Виталию исполняется 70 лет… Ты знаешь, что делал Сомерсет Моэм? В 70 завещание писал, потом в 80, в 90 – каждые 10 лет прощался с жизнью. В 70: «Я никого не принимаю, ни с кем не разговариваю. Я гулял. Я только перемолвился двумя словами со своими служанками, больше ничего. Я гулял, и я думал». Вот это. Когда есть, что вспомнить. А у Виталия есть, что вспомнить.

- Мы уже говорили, что Виталий Анатольевич ставит не точку, а многоточие. Это значит, что всё продолжается.

- Да, всё продолжается. И очень хочется подчеркнуть, что точки нет - только надежда и силы для встречи с новой ролью. Потому что всё есть для того, чтобы сделать что-то интересное, я уверен в этом. Удачи хочется пожелать и новой работы – это самое главное. Я знаю, что Виталий трудоголик, любит и жаждет работать. Однако в Малом театре есть некоторый недостаток – он ставит клише, из которого потом очень трудно выбраться.

- Ну, в Малом всегда были артисты «при амплуа», это традиция.

- А есть ещё понятие жанра. Вот, сколько я помню, Виталий во всех своих ролях находится на грани гротеска. Такое впечатление, что он не может сделать решающий шаг. Во-первых, нет материала и нет условий для ухода в удивительную остроту, в клоунаду. Иногда его тяга к гротеску проглядывает, например, в той же «Снежной королеве», когда он вдруг берёт острый рисунок, и я понимаю, как он в этом купается, насколько органичен. У Виталия очень большой диапазон.

- Да, мне кажется, что в его палитре есть и лирическая нотка. Взять того же Гурго в «Корсиканке».

- Да, кстати, прекрасная была работа! Причём, он может быть и сильным, и слабым. Художественно показать слабость тоже не так просто, чтобы она была действенная, определённая.

- Точно так же, как эта балансировка на грани.

- Конечно, да! Виталий обладает колоссальной незащищённостью. Кстати, про «Корсиканку» - там всё время шёл анализ с разбором: в какую ситуацию мы попали? Такой немножко загнанный взгляд у Витальки, удивление, смешанное с анализом, - это опять-таки в жанре определённого гротеска. Было очень здорово.

11 мая Виталию исполняется 70. Как артисту я желаю ему хорошей работы. Как педагогу – успехов ученикам, это двойная награда для учителя. И пусть в многоточии Виталия Анатольевича Коняева будет как можно больше творчески удачных точек!



Беседу вела Ольга Петренко.

В день 35-летия Глеба Подгородинского мы предлагаем вниманию посетителей сайта полную запись комедии А.Н.Островского «Правда – хорошо, а счастье лучше» в постановке С.Женовача. За роль Платона Зыбкина в этом спектакле актер получил Государственную премию России…

ГЛЕБ ПОДГОРОДИНСКИЙ В КОМЕДИИ «ПРАВДА – ХОРОШО, А СЧАСТЬЕ ЛУЧШЕ»

В день 35-летия Глеба Подгородинского мы предлагаем вниманию посетителей сайта полную запись комедии А.Н.Островского «Правда – хорошо, а счастье лучше» в постановке С.Женовача. За роль Платона Зыбкина в этом спектакле актер получил Государственную премию России…

1-е действие (24,9 Мб)

2-е действие (20,6 Мб)

3-е действие (23,2 Мб)

4-е действие (23,1 Мб)

Духовный стих «Кукушечка» (1,4 Мб)


Амос Панфилыч Барабошев – В.А. Низовой
Мавра Тарасовна, его мать – Е.К. Глушенко
Поликсена, дочь Барабошева – О.Г. Жевакина
Филицата, нянька Поликсены – Л.П. Полякова
Никандр Мухояров, приказчик Барабошева – С.А. Вещев
Глеб Меркулыч, садовник – А.В. Клюквин
Пелагея Григорьевна Зыбкина, вдова – Л.Г. Кичанова
Платон, ее сын – Г.В. Подгородинский
Сила Ерофеич Грознов, отставной унтер-офицер – В.И. Бочкарёв

Постановка Сергея Женовача.

Запись осуществлена осенью 2006 года на радио «Культура».

Наталья Васильевна Шаронова воспитала много замечательных актеров. Среди ее учеников такие прекрасные артисты как Василий Бочкарев, Людмила Полякова, Валерий Баринов, Инна Чурикова, Дмитрий Назаров, Андрей Руденский, Александр Домогаров, Игорь Петренко и многие другие.

УЧЕНИКИ О НАТАЛЬЕ ВАСИЛЬЕВНЕ ШАРОНОВОЙ

Наталья Васильевна Шаронова воспитала много замечательных актеров. Среди ее учеников такие прекрасные артисты как Василий Бочкарев, Людмила Полякова, Валерий Баринов, Инна Чурикова, Дмитрий Назаров, Андрей Руденский, Александр Домогаров, Игорь Петренко и многие другие.

Из книги «ШКОЛА МАЛОГО ТЕАТРА»
«Лазурь» Москва 2000год

ГОВОРЯТ ВЫПУСКНИКИ


«Изумительные педагоги — Вера Васильевна Урнова и Наталья Васильевна Шаронова, к счастью, работают в Училище и сейчас.

С Натальей Васильевной мы очень сблизились. Это человек немыслимой красоты и душевной щедрости. С ней хотелось делиться своими переживаниями, было огромное доверие.
Поразительное ее свойство (и В.В. тоже) — деликатность, настоящая интеллигентность. И если сейчас мы редко встречаемся, это не значит, что они не со мной. Думаю, они знают о моих к ним нежности и любви.»

ИННА ЧУРИКОВА
Выпуск 1965 года


* * *


«Молодой и энергичный, В.И. Коршунов собрал мощную команду педагогов: Ирина Ильинична Судакова, Павла Захаровна Богатыренко, Юрий Мефодьевич Соломин, Вера Васильевна Урнова, Наталья Васильевна Шаронова.
Надо сказать, наши педагоги являли собой замечательное собрание индивидуальностей.
На всю жизнь одним из самых близких мне людей осталась Наталья Васильевна Шаронова.

ВАЛЕРИЙ БАРИНОВ
Выпуск 1968 года


* * *


«И, наконец, у меня была и есть Шаронова. Если будет кто-то из нас «великим», в его воспоминаниях этой женщине должно быть отведено особое место. Я не мог дождаться, когда подойдет моя очередь не идти, нет, а бежать к ней. Для заключительного экзамена по сценической речи мы готовили с ней композицию по «Триумфальной арке» Э.-М. Ремарка. На экзамене я читал и видел перед собой Наталью Васильевну. Это она была ремарковской Жоан, это ей я, страшась и радуясь, признавался в любви, ей бросал под ноги охапку пахнущих горечью этой любви хризантем. Ремарк ошибся, поселив свою героиню в Париже. Она жила в Москве, и я разговаривал с ней, слушал ее. Я перед ней преклонялся, я у нее учился, да что там, я просто на нее смотрел.
Храни вас Бог!

АНДРЕЙ РУДЕНСКИЙ
Выпуск 1984 года

«Листая старые подшивки»

«ОН СОБИРАЛСЯ ОСТАВИТЬ АКТЕРСКУЮ РАБОТУ...»

Василий Бочкарев о Виталии Соломине

«ОН СОБИРАЛСЯ ОСТАВИТЬ АКТЕРСКУЮ РАБОТУ...»

Василий Бочкарев о Виталии Соломине

ВИТАЛИЙ СОЛОМИН УШЕЛ НЕПОЗВОЛИТЕЛЬНО РАНО. Как говорится, не допев, не докурив, не доиграв... Ему стало плохо прямо на спектакле — в Малом театре при большом скоплении народа шел мюзикл «Свадьба Кречинского», где он блестяще играл главную роль. Впереди были масса планов, мечты о режиссуре, антрепризные проекты. Теперь ничего этого не будет. Будет многое другое, но место Соломина не займет никто. О Виталии Соломине рассказывает его друг и коллега, актер Малого театра, народный артист России Василий Бочкарев.

- Вы дружили с Виталием Мефодьевичем. Каким он был актером, зрители знают, а каким он был в жизни?

- Он был очень праздничный человек. Все капустники в нашем театре устраивал именно он, всех заводил, готовил сюрпризы. Однажды Новый год решил в марте устроить, чтобы скуку развеять. Очень любил свою семью — жену, дочерей. Мужское начало очень сильно было в нем, наверное, поэтому женщины всегда обращали на него внимание. Знаете, все хорошее, доброе в человеке закладывается в детские годы. Он рос в семье музыкантов, в детстве жили небогато, в полуподвальной комнатке — Чита, война, разруха. Вот так начинался путь этого человека и артиста, который жил в постоянном внутреннем диалоге с самим собой. Это качество, которое на самом деле дается не всякому, определило всю его жизнь. Именно в таком диалоге человека со своей совестью, со своим «я» вырабатывается жизненная позиция, определяющая его поведение и в театре, и в быту. У него была удивительная интонация в общении с коллегами и друзьями, абсолютно ни на кого не похожая.

- Сейчас такое погружение в себя, этот внутренний диалог с самим собой может даже показаться несовременным...

- Вы правы, сейчас совершенно смещены критерии, все куда-то бегут, человек становится несоразмерен самому себе. Наверное, так легче жить. Соломину не было легко. Как всякий русский интеллигент, он знал, что жизнь — непростая штука. Не стремился бежать за славой, почестями. Жил так, какому казалось правильным, не оглядываясь, как живут другие.

- Сейчас больше вспоминают его работы в кино — и доктора Ватсона в «Шерлоке Холмсе», и роль в «Зимней вишне». — они принесли ему такую известность, что театральные роли отодвинулись на второй план.

- И в кино, и в театре он работал с удовольствием и полной отдачей. Все же мне кажется, что театр он любил больше. Очень любил Малый театр с его немного несовременной аурой, с его устоями и правилами, порядком и традициями. Он сыграл множество прекрасных ролей. В последние годы пристрастился к режиссуре и, на мой взгляд, совершенствовался в этой профессии. К своему юбилею год назад выбрал чеховского «Иванова» (сам поставил и сам сыграл главную роль) — по-моему, неслучайно. Соломин поставил спектакль о трагедии русского интеллигента, потерявшего связь со временем, с жизнью, которая идет, бежит куда-то не туда, и ему за все стыдно. Это была очень личная его работа, здесь видна его душа, здесь билось его сердце. Вообще-то он собирался оставить актерскую работу, думал со временем сосредоточиться на режиссуре. Не сомневаюсь, у него получилось бы: он удивительно работал с актерами. Я в своей жизни мало видел режиссеров, которые бы так радовались актерским удачам, а это много значит в общей работе. На спектакль «Свадьба Кречинского» актеры приходили за полтора часа до начала на распевку, и Соломин умел создать за кулисами удивительную атмосферу, абсолютно родственную, семейную, веселую и непринужденную. Спектакль на самом деле начинался для нас уже там, в распевке, благодаря ему.

- Удивительно, что Соломин еще успевал работать и в антрепризных проектах. Как вам кажется, он ощущал себя состоявшимся человеком и актером или все же был неудовлетворен и потому поглядывал на сторону?

- Не мне судить об этом. Человек перед Богом отвечает, выполнил он свою миссию на земле или нет. Мне кажется, самое главное он сделал. Он был примером для людей. Соломин никогда не занимался только собой, всегда думал о том, чтобы людям вокруг было хорошо. Неслучайно он взялся вести курс во ВГИКе, предложив совершенно новый подход к воспитанию и обучению. Я уверен, что эти ребята многое успели взять от него. Конечно, им будет трудно, дадут нового педагога, потом начнутся съемки, актерская жизнь, но Учителя своего, Виталия Мефодьевича Соломина, они не забудут.

Автор: Марина Зайонц
Источник: Итоги
Дата: 04.06.2002

АНДРЕЙ ЖИТИНКИН ПРИСТУПИЛ К РЕПЕТИЦИЯМ СПЕКТАКЛЯ «ЛЮБОВНЫЙ КРУГ» С.МОЭМА

ФОТОГАЛЕРЕЯ

22 ноября отмечает день рождения один из корифеев труппы Малого театра народный артист России Василий Иванович Бочкарев. С огромным удовольствием присоединяемся к потоку поздравлений в адрес Василия Ивановича и от души желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и неиссякаемой радости от встреч с благодарным зрителем!

«Листая старые подшивки»

АКТЕРА ОБИДЕТЬ ЛЕГКО

Одним из претендентов на театральную премию «Золотая маска» в номинации «Лучшая мужская роль» стал актер Малого театра Василий БОЧКАРЕВ за роль в спектакле...

«Листая старые подшивки»

АКТЕРА ОБИДЕТЬ ЛЕГКО

Одним из претендентов на театральную премию «Золотая маска» в номинации «Лучшая мужская роль» стал актер Малого театра Василий БОЧКАРЕВ за роль в спектакле «Правда - хорошо, а счастье лучше»

- ВАША судьба совершила красивый круг: закончив когда-то Щепкинское училище, вы, спустя годы, вновь оказались в альма-матер - теперь уже в качестве преподавателя. Что же заставило вас вернуться в родные стены?

- В жизни все происходит не случайно и осмысленно. И я уверен: судьба вела, иначе сейчас я вряд ли работал бы в своем родном театре и преподавал в стенах, где учился сам. Но, надо сказать, это огромная ответственность. Работая в училище, я все время боюсь, как бы не испортить что-то хорошее и не внести что-то плохое. Моя цель - попробовать рассказать студентам о том, что я делал до пенсии. Ведь преподавать в Щепкинском училище я стал, когда получил пенсионное удостоверение. Кроме того, само пространство «Щепки» пропитано особой аурой, населено воспоминаниями: вот тут на площадке в 62-м году стояли Даль, Павлов... А в этой аудитории, когда мы с артисткой Поляковой играли отрывок «На золотом дне», обвалился потолок и упал на головы экзаменаторов... Так что к шестидесяти годам накопились нежность, грусть и многочисленные истории. А главное - появился страх помешать, сбить, оборвать то, что только зарождается в душах у юных артистов. И потому главное для преподавателя театрального училища - иметь терпение: дождаться пока превращение студента в настоящего актера произойдет само. И не подгонять. Со студентами нужно обращаться примерно так же, как с птичкой в руке: и чтобы не улетела, и чтобы не задушить.

- Вы работали в разных театрах, сотрудничали с режиссерами, иногда полярными по методам, способам работы, подходу к материалу и актерам. Как вы каждый раз «выживали» в новой системе координат?

- Мне повезло. Я работал с замечательными мастерами. Все они были разные, но объединяло их одно - требование, чтобы актер хорошо играл и понимал его замысел. Как говорил Андрей Попов: «Актер тянет ниточку за один конец, режиссер за другой, и, если натяжение есть, - это признак того, что результат будет». Главное, не надоедать и не давить друг на друга. Но, к сожалению, встречается это редко: режиссеры задевают актеров. А их - людей с хрупкой психикой - обидеть очень легко.

- Режиссеры иногда любят обижать...

- Да. Иногда обижают для того, чтобы получить искру темперамента. А потом сказать: «Вот, вот, вот, это я и просил. Вы же можете!» Примитивный, в сущности, прием, хотя действует. К слову, у хорошего режиссера приемов значительно больше. Так, работая с разными замечательными мастерами, я наблюдал их «фирменные» отмычки. Скажем, Андрей Гончаров великолепно показывал, что именно он хочет от актера. И своим показом «задевал» так, что его пример сразу хотелось повторить. А Сергей Женовач поступал точно так же, но в завершающей стадии работы. На мой взгляд, это правильнее: на актера не сразу обрушивают режиссерский замысел, а подводят к нему постепенно. Так актер пускается в свободный поиск, устанавливает свои отношения с пьесой, вызывать образ оттуда (из космоса) и выстраивает многосложные взаимоотношения со своим персонажем. В результате на репетициях образуется некое поле: материализуется все, что происходит внутри самого актера, между ним, материалом и режиссером.

У Женовача есть красивый образ: режиссер должен помочь артисту оживить мертвое тело роли. И это действительно так. Все должно быть продумано, простроено, одушевлено и одухотворено, иначе на свет появится монстр. Важен и настрой перед спектаклем. Например, я, перед тем, как выйти на сцену Малого театра, обязательно наблюдаю за игрой своих коллег. Они на сцене, а я смотрю и думаю: какие же хорошие артисты в нашем театре. Не дай бог что-то испортить. И с этим я включаюсь в спектакль...

- А еще какие-то разминки перед спектаклем в вашем театре есть?

- Ничего специального не делаем, если только этого не требует спектакль. Естественно, перед «Свадьбой Кречинского» устраивается музыкальная и танцевальная разминки. И это, безусловно, помогает. Актеры получают даже не физический, а эмоциональный заряд. Ведь в это время мы делимся радостью встречи и предстоящего спектакля. Настраиваемся друг на друга, чтобы лучше чувствовать напарников по сцене.

- До того как попасть в Малый театр, вы - выпускник именно его школы - начали профессиональную карьеру в Театре на Малой Бронной, продолжили - в Театре им. Станиславского. Почему вы сразу не пошли в родной Малый?

- Оглядываясь назад, я думаю, что все в моей жизни складывалось правильно. Как ни странно, но мне повезло, что я сразу не пошел в Малый театр. Под руководством режиссера Гончарова я набрался опыта, узнал, что такое работа с настоящим профессионалом. Со временем я убедился, что поступил правильно. Люди, с которыми меня свела судьба (Львов-Анохин, Попов, Васильев), открыли мне немножко другой театр, дали взглянуть на него с другого ракурса. Так, когда мы играли спектакли «Васса Железнова», Васильев не раз возвращал исполнителей в классы - обновлять взаимоотношения персонажей. Это было непривычно и очень интересно. Ведь каждый раз выходишь на новый уровень, новый образ, новое ощущение. Это развивает актера, не дает спектаклю «замылиться».

- А что вы не любите в режиссерах? Что вам сложнее всего простить им?

- Когда режиссер абсолютно забывает о спектакле после его выхода. Присутствие режиссера на спектакле не только признак культуры, уважения к себе, к актерам, к своему детищу, но и показатель того, что спектакль будет жить. Ведь для тех, кто на сцене, очевидно: если создатель не интересуется своим творением, оно обречено.

Беседу вела Ольга ЕГОШИНА
Источник: Версты
Дата: 18.12.2003