Репортаж Сергея Брилева в программе «Вести в субботу»

На следующей неделе вся театральная Москва отметит 75-летие Юрия Соломина...

ЮРИЙ СОЛОМИН: ГАДОСТЕЙ НЕ ДЕЛАЮ, ЗАПОВЕДИ ИСПОЛНЯЮ

Репортаж Сергея Брилева в программе «Вести в субботу»

На следующей неделе вся театральная Москва отметит 75-летие Юрия Соломина. И вот, заранее подсчитав, что предшествующая этому его юбилею сегодняшняя суббота придется как раз на День России, «Вести в субботу» предложили Юрию Мефодьевичу необычное место для записи этого интервью. С 1839-го и по 1917-й здесь был Английский клуб. Потом — Музей революции. Впрочем, хотя именно у революционного броневичка мы и встретились здесь с художественным руководителем Малого театра, народным артистом СССР Юрием Соломиным, первым делом отправились к совсем другому аппарату — к ретролокомотиву.

- Я вам должен открыть страшную тайну: когда в «Адъютанте его превосходительства» в последней сцене вы несетесь навстречу поезду, на манометре очень четко написано «ГОСТ СССР».

- Да?

- Не обращали внимания?

- Нет.

В начале ХХ века на локомотивах, действительно, могла быть только иностранная надпись. Впрочем, как многое изменилось уже к 35-му, когда в Чите родился маленький Юра Соломин, а в Москве — открыли метро.

- А помните, как первый раз спустились в Москве в метро?

- Да. Боялся очень! Очень боялся!

Руководитель московского Малого театра, своей малой родиной считает всё-таки Забайкалье. И именно родной Чите, попросил, чтобы дали в эфире посвятить небольшую притчу.

- Этому дому, наверное, тысяча лет. Он стоит старый, ветхий, среди прекрасных домов нового времени. Просто удивительно, каким образом он сохранился. Его стены не подкрепляют мемориальные доски. Его грудь не украшают ордена, но в нем тоже жили люди. Может быть, они тоже были великими, только никто этого не заметил.

В Забайкалье, в Даурии, происходят события в одном из немногих фильмов, где Юрий Соломин сыграл вместе с братом Виталием. Чёткий забайкальский след есть и в том зале музея, где развешены флаги сразу и белых, и красных.

- А что у вас в семье было в революцию?

- У меня было очень много. Дед-революционер был. Он дважды сидел.

- При царе?

- В пятом году, в двенадцатом и тридцать седьмом. Уже не вышел тогда. Мне было три года, но я помню очень хорошо. Детская помять оставляет всегда очень точно все.

- Юрий Мефодьевич, а вот под белым флагом кто-нибудь воевал у вас?

- Нет, под таким флагом никто не воевал, но мне бабушка очень много рассказывала о Колчаке, хотя теперь, так сказать, пытаются… И там был атаман Семенов тогда. В общем, Чита переходила из рук в руки, она ведь как бы нашей стала в 22-м году только.

- Нашей?

- Ну… да.

- Юрий Мефодьевич, ваша форма в музее?

- Да, не совсем, не совсем.

- Почему не совсем?

- Ну во-первых, не было красных этих околышей.

- Второго стрелкового офицерского генерала Дроздовского полка добровольческой армии.

- Это добровольческая армия. А мы брали костюмы из армии Деникина, все-таки она была — классический царский вариант.

Откуда советский актер Соломин перенял эту стать белого офицера? Оказывается, с этим связана целая история, когда, будучи студентом, в скверике у Большого театра, Соломин увидел красавца советского офицера, но явно «из бывших» — уж каким-то чудом, но выжившего.

- Военный костюм на нем сидел потрясающе! Очевидно, ему было за семьдесят. Он, очевидно, был на пенсии уже. Сапоги, краги, голова поднята под те воротники, которые с детства носил, очевидно. На одной руке надета перчатка, вторую он держал в руке, и он так шел. Он кого-то ждал, посматривал, может быть, на свидание пришел, я не знаю.

- У вас на всю жизнь это в памяти осталось?

- На всю жизнь осталось!

Но то — Соломин-актер. А кто он сам, наверное, об этом можно судить по выбору Соломина-режиссера. Последняя премьера в Малом — по «Кабале святош» («Мольер») по Булгакову. Но почему вдруг так?

- Теперь этих людей нет. Есть другие. Но самое главное, что существует театр, существуют взаимоотношения. Существует некоторая беспринципность, я бы сказал, некоторых чиновников, с которыми я встречаюсь, и жму им руки, и они приходят на спектакль, и говорят очень хорошие слова, и так далее и так далее. И в какой-то момент я узнаю, что, допустим, говорится то-то и то-то, допустим, обо мне, так-то и так-то. Кто-то хочет сдвинуть, кто-то хочет… Все проблемы остались. Человеческие проблемы. Кто-то завидует, только чему, не знаю. Иди ты, сыграй. Все очень просто.

- Сыграй лучше!

- Да, сыграй лучше.

И он играл. Сыграл в «ТАСС уполномочен заявить». И было время, когда за ним закрепилась репутация актера, который идеален как раз для того, чтобы играть разведчиков: вдумчивых и рисковых, сильных духом и телом. Впрочем, талантливый актер силён как раз тем, что не позволяет режиссерам видеть в себе только кого-то одного. И Соломин — актер очень разный.

- А вот русский человек он все-таки под двуглавым орлом живет, под серпом и молотом? Где мы?

- Ну, я под Островским вообще-то, наверное.

- Вашим преподавателем была Пашенная, которая карьеру начинала еще в императорском Малом театре. Вы сделали имя себе в советском Малом театре. Сейчас вы руководите российским Малым театром. Что есть общее в этом смысле у страны и у театров в разные эпохи?

- Ну, общее есть, конечно. Должно быть, во всяком случае. Я утверждать не могу. Традиции должны быть.

- Вы сильно изменились за эти годы?

- Я не знаю. Наверное, как-то изменился, безусловно. Но я за собой не слежу. Вернее, ну конечно, когда мне было 18 лет, у меня были глаза, а теперь немножечко компьютер другой. Новый компьютер вставили, понимаете? Поэтому, наверное, по-другому. Гадостей я не делаю, людям помогаю, заповеди исполняю. Ну если не все, то потом можно попросить прощения. Но, во всяком случае, что-то, наверное, осталось оттуда. Что — не могу сказать, но что-то осталось.

Сергей Брилев
Вести.ру, 13 июня 2010 года

Малый театр приезжал в наш город осенью прошлого года. Тогда художественный руководитель театра Юрий Соломин пообещал непременно вернуться в Казань, и вот долгожданная встреча состоялась.

АКТЕРЫ «В СТОЛ» ИГРАТЬ НЕ МОГУТ

В субботу Малый театр представил казанцам спектакль «Свадьба, свадьба, свадьба!» по произведениям Антона Павловича Чехова.

Он прошел в рамках всероссийского проекта «Малый театр - Великой Победе!» Театр плывет на теплоходе по Волге, и за три недели этого необычного гастрольного тура зрители поволжских городов увидят лучшие спектакли легендарного коллектива.

Малый театр приезжал в наш город осенью прошлого года. Тогда художественный руководитель театра Юрий Соломин пообещал непременно вернуться в Казань, и вот долгожданная встреча состоялась.

- На теплоходе мы продолжаем репетиции «Дон Жуана». 12 великих русских поэтов и драматургов обращались к истории Дон Жуана. Мы долго выбирали автора и в конце концов остановились на пьесе Алексея Толстого, - рассказал Юрий Мефодьевич. - Поскольку хотим быть современными, то попробовали его осовременить какими-то нюансами, музыкой, танцами. Но это будет не мюзикл, не рок-опера. Как назвать этот жанр, не знаю. Может быть, водевиль.

- А что для вашего академического театра означает «осовременить»?

- О многих спектаклях Малого театра говорят: «Да, это хорошо, но вот если бы немножко добавить современности...» Понимаете, какая вещь... Я много думаю над этим и не могу найти ответ. Разве Островский не современен? Кто хочет понять, что такое экономика, как избежать ошибок при организации и ведении своего бизнеса, тому нужно просто почитать пьесы Островского. Или Бальзака, который в своих произведениях, кстати, описал структуру, очень похожую на МММ. Мавроди вроде интеллигентный человек, возможно, читал классику - вот и создал свою финансовую пирамиду по Бальзаку. Все это очень актуально, и что-то придумывать, недоговаривать зрителям, показывать им кукиш в кармане не надо. В этих произведениях все четко и ясно. Главное, донести эти мысли до зрителя - кому до сердца, кому до мозга, кому до другого места...

Вообще, театр - самое современное искусство, потому что оно происходит здесь и сейчас, на глазах зрителей. А без зрителей наше творчество никому не нужно. Если писатели, поэты, композиторы могут работать «в стол» в надежде, что когда-нибудь их произведения увидят свет, то актерская профессия - сиюминутная. Актеры в «стол» играть не могут.

- Сейчас театральная общественность обсуждает проект нового закона о театрах...

- Да, мы все на старте. Мы ждем. Закон этот необходимо дорабатывать. Дело не в экономике и не в экономии. А в ра-зу-ме. Нам же предлагается что-то другое. Прежде чем принять этот закон, надо его обсуждать, разговаривать. Пусть это будет долго, пусть мы будем ругаться, но нужно добиться принятия такого закона, чтобы последующее поколение знало, что такое театр, чтобы великая русская театральная школа продолжала жить. А если все оставить так как есть, то театр мы потеряем.

- В чем главная проблема современного театра?

- Надо удерживать в театре молодых. На самом деле проблема очень серьезная. Мы этим занимается. Можно сказать, что в Малом театре сами с юных лет воспитываем своих стариков. Мы всячески им помогаем. Сейчас снимаем семь квартир для молодых актеров. Надо будет снять еще одну или две. Но если ребят не поддерживать, то мы тут же состаримся... У нас сложилась неправильная ситуация: ну почему бизнесмены, политики могут покупать себе дома, квартиры, а учителя, врачи, актеры не могут?

- Юрий Мефодьевич, несколько лет назад газеты писали, что и у вас возникли жилищные проблемы...

- Я живу в первом кооперативном доме Малого театра. Много лет все было хорошо, но в 2000 году в доме затеяли ремонт крыши. Рабочие крышу раскрыли и уехали. И с тех пор уже 10 лет так и едут, чтобы закончить работу. В газете по этому поводу писали: «У Соломина протекла крыша!» Квартиру-то я ремонтирую сам, но вот крышу - не могу. А когда ремонт закончат, неизвестно.

Автор: Ольга ИВАНЫЧЕВА
«Казанские ведомсти», 08.06.2010

22 мая 2010 года в Москве в шестой раз будет вручена Международная премия «Филантроп» за выдающиеся достижения инвалидов в области культуры и искусства, а 24 мая в Малом театре состоится традиционный гала-концерт лауреатов премии (начало в 18-00). О проекте рассказывает человек, который участвует в нем с самого начала, оказывая неоценимую помощь, – председатель Совета попечителей премии «Филантроп», любимый миллионами россиян народный артист СССР Юрий Мефодьевич СОЛОМИН.

«ФИЛАНТРОП» РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

«ФИЛАНТРОП» РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ 22 мая 2010 года в Москве в шестой раз будет вручена Международная премия «Филантроп» за выдающиеся достижения инвалидов в области культуры и искусства, а 24 мая в Малом театре состоится традиционный гала-концерт лауреатов премии (начало в 18-00). О проекте рассказывает человек, который участвует в нем с самого начала, оказывая неоценимую помощь, – председатель Совета попечителей премии «Филантроп», любимый миллионами россиян народный артист СССР Юрий Мефодьевич СОЛОМИН.

– Юрий Мефодьевич, Международная премия «Филантроп» – это, прежде всего, творческий конкурс, но работать жюри приходится с «особыми» людьми. Скажите, тот факт, что соискатели премии – инвалиды, как-то влияет на работу жюри и как происходит отбор лауреатов?

– В нашем жюри созданы группы экспертов, которые работают в своих областях – театр, вокал, танцы, поэзия, живопись и так далее. Состав жюри и попечительского совета очень сильный. Это Иосиф Кобзон, Илья Глазунов, Игорь Лученок, Людмила Рюмина, Владислав Пьявко и многие другие. Пожалуй, большинство фестивалей и конкурсов могли бы позавидовать такому количеству уважаемых людей среди экспертов. Я должен сказать, что жюри работает ответственно. Наверное, здесь помимо высокого профессионализма играет роль еще и огромнейшее уважение к человеческому достоинству и к силе духа. Соискатели премии – очень мужественные люди. Вы знаете, их творчество и жизнь настолько трогают! В 2000 году, когда проходило самое первое вручение премии, мне понравился один музыкант, прошедший войну и еще в детстве потерявший руку. Он сочинял музыку и исполнял. Аккордеонист был потрясающий, просто виртуоз. Я должен был вручать награду, вышел на сцену, а мне навстречу идут женщина и молодой человек. Я скорее не понял – почувствовал: он не дожил. И такое за историю конкурса было не один раз... Но эти люди пришли к званию лауреата. Они преодолели себя, свои страх и боль, обстоятельства, непонимание окружающих. Преодоление – это их жизнь. Я думаю, даже уверен, что никакое лекарство не может спасти тебя от боли и продлить жизнь – только ты сам, твое внутреннее состояние. И вот они своим творчеством сами продлевают себе жизнь. Поэтому мы, члены жюри, очень серьезно подходим к своим обязанностям, очень серьезно отбираем и очень серьезно награждаем.

– Премия «Филантроп» – это не только звание лауреата, но и денежный приз. Наверное, это важно для людей с инвалидностью, которые, как правило, являются социально незащищенными?

– Да, премия «Филантроп» имеет денежный эквивалент, правда, небольшой по современным стандартам. Но для лауреатов не это самое важное. Важно для них то, что они могут приехать в Москву, увидеть свою востребованность обществом. И почти всегда, на всех церемониях и концертах, на них невозможно смотреть без комка в горле. Есть один башкирский ансамбль танца, он лауреат не только премии «Филантроп», но и других конкурсов. Представьте себе: глухие люди потрясающе исполняют массовые танцы – в коллективе 15–20 человек. Они танцуют народные пляски – очень быстрые и мощные. Вдруг выключается звук, и они танцуют без звука. Затем включается музыка, и они точно попадают в такт – все 20 человек единым движением. В зале был шок. Шок от восторга. А ведущий говорит, что, если вы будете аплодировать, они вас не услышат. Надо поднять руки и помахать ими. Когда такое происходит – это фантастика! Ты видишь людей, как будто здоровых, но имеющих недуг, который отличает их от других, и ты осознаешь, чего стоит такое творчество. Тогда возникает необыкновенное чувство единения и понимания между артистами на сцене и зрителями в зале.

– Значит, это настоящее искусство, выдающиеся достижения?

– 8 декабря 2005 года правительство России подписало постановление о включении премии «Филантроп» в перечень международных, иностранных и российских премий за выдающиеся достижения в области науки, культуры, образования, литературы и так далее. Государство официально признало факт, что инвалиды могут быть большими артистами, художниками, поэтами. Эти люди – наши коллеги по жизни. Они очень много могут принести пользы, только нужно поддержать их. Это, наверное, и есть возрождение нормального человеческого отношения друг к другу.

– Нормальные человеческие отношения в обществе предполагают и благотворительность, которая, кстати, была распространена в старой России. Премия «Филантроп» – это попытка возродить былые традиции. Насколько охотно бизнес участвует в данном проекте?

– Благотворительность пока еще не особенно развита в нашем обществе. О причинах можно говорить долго. Сегодня человек стал жестче. Я, как преподаватель театрального вуза, знаю, что сегодняшние студенты отличаются от тех, которые учились 20 лет назад. И реакция зрительного зала в целом тоже отличается от реакции людей определенного возраста. Виновата окружающая жизнь, окружающие нас обстоятельства. Своим студентам мы говорим: предлагаемые обстоятельства заставляют человека себя вести так-то и так-то. Это система Станиславского, и если ее перевести на жизнь, то предлагаемые обстоятельства сегодняшней жизни закрывают человека в «коробочку», каждый начинает думать о себе, о заработке. Теряется та русская душа, которую знают во всем мире и уважают во всем мире. Сегодняшние условия жизни очень жесткие, и часть людей уже воспитана на том, что называется «бизнес». Но, конечно, и сегодня существуют большие и малые коммерческие организации, которые помогают, и премии «Филантроп» – тоже. Генеральным партнером проекта является холдинг «ФосАгро». Он сотрудничает с фондом «Филантроп» уже на протяжении многих лет и выступает спонсором не только премии, но и других крупных благотворительных проектов.

– Что же для этого надо делать?

– Считаю, что надо благотворительность афишировать, и не только для имиджа, но и для того, чтобы повернуть общество в этом направлении. Во многих странах существует закон о меценатстве, которого у нас до сих пор нет. А он очень мог бы содействовать развитию, как сейчас говорят, социальной ответственности бизнеса. Если люди нуждаются в помощи, если благотворительная организация просит поддержки, им надо помогать, и должны быть созданы условия для этого.

– Премия «Филантроп» – это проект больше культурный или социальный?

– Я всегда говорю, что культура, образование и медицина – только они могут создать добротную экономику в государстве. Нормальная экономика создается только образованными и культурными людьми. Премия «Филантроп» – это культура творческих достижений и культура человеческих взаимоотношений. Она учит нас правильному взгляду на человека и его возможности, пониманию истинных ценностей жизни, а значит, она «образует» нас. Я уже говорил, что премия «Филантроп» – лучшее лекарство, продляющее жизнь. Вот и медицина. Безусловно, это и социальный проект, и политический, который, как никакой другой, связывает тесными партнерскими отношениями власть, бизнес и общество. Он направляет их общие усилия на то, чтобы сделать жизнь инвалидов, которые составляют значительную часть населения, полноценной, насыщенной и полезной для всего человечества. Получается, что премия «Филантроп» уникальна по своей сути и всеобъемлюща по своему воздействию на общество.

– Уже не один раз гала-концерт лауреатов премии «Филантроп» проходил в Малом театре, художественным руководителем которого вы являетесь. Почему?

– Мы – традиционный русский театр. И в традициях русского человека всегда были глубокая духовность и деятельное сострадание. Это главное! Кроме того, Малый театр – сокровищница нашей культуры, хранящая ее истоки и преумножающая богатства, а Международная премия «Филантроп» – это достижение российской и мировой культуры.

Анна ДЕМИДОВА
«Трибуна», 20 мая 2010 года

19 мая в Малом театре состоялось заседание оргкомитета гастролей Малого театра, которые пройдут в июне 2010 года по восьми городам Поволжья. В заседании, которое прошло в активном и творческом ключе, приняли участие художественный руководитель Малого театра Ю.М.Соломин, и.о. генерального директора Малого театра Г.В.Аничкин, заместитель художественного руководителя Г.Я.Гоберник, заместитель генерального директора П.П.Лукошков, народные артисты России В.К.Бабятинский, В.М.Бейлис, А.Ю.Ермаков, руководители структурных подразделений и служб театра.

Юрий Соломин о служении сцене, «хождении во власть», родстве Мельпомены и Церкви, маршале Язове и Вячеславе Тихонове…

АДЪЮТАНТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ТЕАТРА

Юрий Соломин о служении сцене, «хождении во власть», родстве Мельпомены и Церкви, маршале Язове и Вячеславе Тихонове…


Слово «адъютант» мы употребили в заголовке, памятуя о первом советском замечательном приключенческом телесериале «Адъютант его превосходительства». Но по большому счёту, художественный руководитель Государственного академического Малого театра Юрий Соломин (который сыграл в упомянутом фильме главную роль) — истовый слуга сцены. Во всяком случае, из интервью, которое он дал журналу «Союзное государство», это вытекает, что называется, со всей очевидностью. Он не оставил Малый в те несколько лет, что был в правительстве, — носил портфель министра культуры и продолжал выступать как артист (что было одним из его условий того недлительного «хождения во власть»). Актёрской игрой он заболел раз и «на всю оставшуюся жизнь», большую часть которой посвятил именно Малому театру, художественным руководителем которого является вот уже третий десяток лет.



«НАШ ТЕАТР — САМЫЙ ДОСТУПНЫЙ»

- Юрий Мефодьевич, мир и вместе с ним Россия продолжают переживать экономический кризис. Как он отражается на Малом театре, которым вы руководите?
- Проблемы у Малого и его труппы аналогичны тем, которые окружают всех нас в жизни. Какие они у наших зрителей — такие и у артистов. А мы традиционно имеем самый близкий, я бы сказал, наитончайший контакт со зрителями. А коль зритель — это народ, то Малый театр — будем говорить откровенно — всегда был ближе к народу, чем к властям (хотя начинался театр в 1756 году как императорский). И это несмотря на то, что финансируют нас в основном именно власти, государство.
Финансирование это с момента возникновения кризиса сколько-нибудь не увеличилось. И ныне мы вынуждены пользоваться товарами, которые подорожали в иных случаях в разы, а то и в десятки раз. Дорожают лес, гвозди, ткани, появляются также новые дорогие материалы, которые нам хотелось бы использовать. Разумеется, не для себя лично, а для того, чтобы выразительнее впечатлять зрителей. Но, увы, далеко не всё мы можем себе позволить.

- Но труппа Малого, как я понимаю, и сама зарабатывает какие-то деньги?
- Да, доходы такие есть — это те деньги, которые артисты зарабатывают, главным образом, гастролями. Но на эти средства мы содержим наших актёров — больных и тяжёлобольных, которые уже не выходят на сцену, не играют. Рука не поднимается отправить их на пенсию или в инвалидный дом. Они получают у нас зарплату.

- А спонсоры?
- У нас их особо нет. Хотя бывают случаи, когда мы имеем такое подспорье. Когда несколько лет назад отмечалось 250-летие Малого театра, нас очень поддержал Сбербанк. Не то что это была какая-то манна небесная. Но мы смогли выпустить литературу, сделать определённую рекламу, поддержать студентов театральных вузов… Впрочем, Сбербанк помог нам и провести гастроли: мы проплыли по Волге, выезжали в Сибирь… Но потом сменилось руководство этого заведения — и всё вернулось на круги своя.
Сегодня генеральным партнёром Малого театра является фирма «ФосАгро», с помощью которой мы уже провели гастроли в Казани и Санкт-Петербурге, а в июне 2010 года намереваемся совершить круиз по Волге со спектаклями и концертами, которые будут посвящены двум значимым датам — 65-летию великой Победы и 150-летию со дня рождения Антона Павловича Чехова.

- Вот вы говорите: у Малого «наитончайший контакт со зрителями». А доступны ли зрителю ваши спектакли? В иных театрах цены на билеты, знаете ли…
- Знаю, конечно. Но что касается нашего театра, то он всегда был доступным для зрителя и таковым остаётся даже в условиях нынешних экономических сложностей. Да будет известно, что билеты в Малый театр из всех больших государственных культурных заведений подобного типа, насколько я знаю, самые доступные. Наиболее дорогой билет у нас стоит полторы тысячи, самый дешёвый — 100 рублей. Такой разброс даёт возможность театралу с разным достатком посещать наши постановки…
Далее. У нас существует такая… ну, акция — слово нехорошее, я его не люблю, но пока мы не заменили его лучшим… Так вот, уже год, как мы ввели следующую норму: если студент подходит к кассе со студенческим билетом, то он имеет право купить два билета в театр по цене одного. К примеру, заплатив 800 рублей, он может получить в амфитеатре два места. Эта акция действует и в других городах, куда мы выезжаем с гастролями.
Другая наша акция — «Всей семьёй в театр» — действует с 1 июня 2009 года. Мы как-то подумали: День ребёнка отмечается всего раз в году, а потом о детях забывают. Мы решили, что это негоже для нашего театра, у нас традиции совершенно другие… И, памятуя о том, как в начале 1900‑х годов вот этот человек (показывает на портрет в своём кабинете, где проходила беседа) — Александр Павлович Ленский — был выдающимся артистом своего времени и первым настоящим педагогом, который работал в Малом театре, хотя прошёл очень мощно провинцию, — он первым предложил играть спектакли для детей. Именно он дал импульс возникновению детских театров. Вот мы вдруг вспомнили об этом и в его память придумали эту акцию. Смысл её в том, что если родители идут в театр и покупают на себя по билету, они могут взять ещё один-два билета бесплатно — на своих детей в возрасте до 14 лет, причём дети будут сидеть рядом с отцом и матерью.
Наконец, мы никогда ни в какие годы не отказывались от шефства над Вооружёнными силами. И — опять-таки памятуя о народной артистке СССР Елене Николаевне Гоголевой, которая более 40 лет была председателем шефской комиссии в самые сложные годы — военные и послевоенные. Поэтому у нас принято обслуживать воинские части. И мы делаем это не только 23 февраля, когда в обязательном порядке принимаем у себя солдат и офицеров, причём офицеров мы стали приглашать в последние годы, потому что, надо полагать, они не часто могут покупать билеты и ходить в театр…
К сказанному хочу добавить следующее. Я спокойно буду умирать, потому что уверен: в Малом театре ни на шаг, ни на йоту не отступили от принципов, которые нам завещали наши учителя… Дальше в этом плане, полагаю, всё будет, конечно, сложнее. Но всё же надеюсь, что найдутся у нас и в среднем поколении актёров, и в молодом поколении те, кто будет делать точно так же, как мы и наши предшественники.


«РАБОТАЯ МИНИСТРОМ, Я ОСТАВАЛСЯ АРТИСТОМ»

- Юрий Мефодьевич, при том, что вы с 1957 года служите в Малом театре, вы уже и руководите им более 22 лет… Сцена, кино, профессорство в Щепкинском училище, гастроли… Откуда вы черпаете «внутренние резервы», чтобы находиться, как я понимаю, в неплохой физической форме? Как «восстанавливаетесь»?
- Спортом я никогда специально не занимался… Когда-то давно я прочитал в журнале «Огонёк» статью известного академика — хирурга Николая Амосова, которую запомнил на всю жизнь. Он рядом убедительных примеров показывал, что нельзя заставлять свой организм через силу делать то, против чего он протестует, «вводить в него часы». Допустим, не хочется тебе есть утром — не ешь. Захочется поесть ночью — поешь.
Я всю жизнь ем после спектакля, а они заканчиваются, как правило, позднее 22 часов, около 23. Ем много. Почему? Потому что я восстанавливаю силы, я же их затрачиваю. Организм требует. Артист, играющий на сцене большую роль, теряет несколько килограммов в весе! Против этого уже никто не протестует, а я не раз проверял это на себе. До двух с половиной килограммов терял!..

- За спектакль?!
- Да, за несколько часов вечернего представления. Это и пот, и физические нагрузки, и эмоциональный выход… Поэтому — тьфу-тьфу! — вы, спасибо, справедливо заметили: я, слава богу, в форме. И в общем, 22 года каждый день я здесь, в театре, а вечером иногда — и в спектакле на сцене.
Другой вопрос, что есть какие-то болячки: кое-что вырезали, подшили, пришили. Несколько лет назад сердце мне оперировали — шунтирование… Но физически я выношу очень многие часы работы и перелёты. Лишь лет пять-восемь назад я стал меньше сниматься…

- В 1990–1992 годах вы были министром культуры России. Кто вас «сосватал» на эту должность?
- Переговоры со мной вёл тогдашний премьер‑министр российского правительства Иван Степанович Силаев. Удивительный человек! Когда он меня пригласил, я сказал: Иван Степанович, я же театр-то не брошу. А он: а кто тебе говорит, что надо бросать? Наоборот! Я: дело в том, что мне же надо будет играть, но я буду это делать не в ущерб работе министра. Он: а сможешь? — Смогу! (Смеётся.) Поэтому кто-то из журналистов в шутку тогда написал, что министром я работаю до 18 часов, а после 18 часов я уже артист…
Сам Иван Степанович был одним из немногих встретившихся на моём жизненном и творческом пути высоких руководителей, кто чувствовал необходимость культуры для развития общества. Иногда он мог позвонить мне и после 12 ночи и посоветоваться, что-то спросить…

- На август 1991‑го пришёлся ГКЧП…
- Это были непростые дни… Помню, Силаев стал вызывать в Белый дом всех министров, но при этом говорил: я не настаиваю, у вас семья, дети… Пришли все. И я, естественно, тоже. Телефоны в Белом доме были все отключены. Смешно, но работала междугородная и международная связь только в двух министерствах — лесного хозяйства и культуры. И Иван Степанович, когда узнал это, сказал мне: поезжай в министерство, будешь держать связь. А уже появились баррикады. И для меня их разобрали. Сказали: пропустите, пропустите его! (Смеётся.) Где бы вот это сыграть? Я снимался в детективных, приключенческих фильмах, а тут оказался в реальной роли. Мы дежурили ночью в министерстве и не зажигали огонь, чтобы не привлечь внимания…

- У вас в следующем году юбилей. Если не секрет, будете ли его отмечать и если да, то как? А то рассказывают, что вы на своё 70-летие пять лет назад «сбежали» из Москвы в «неизвестном направлении», многие вас обыскались — хотели поздравить…
- Честно говоря, я пока не знаю. Хотя тут уже готовятся. Но я не испытываю большого желания. Может быть, если позволит здоровье, мне хотелось бы в этот день оказаться на родине, в Чите. У меня есть потребность доложить землякам о том, что я должен сделать. Годы имеют свойство не улучшать здоровье (смеётся), и может быть, в Чите я буду в последний раз. Тем более, что там и отец похоронен… Ну а кто захочет посмотреть спектакли… В юбилей, если всё со мной будет благополучно, я обязательно буду играть…


«АКТЁРСТВО — ЭТО НЕИЗЛЕЧИМАЯ БОЛЕЗНЬ»

- Судя по вашей театральной биографии, актёр — это диагноз. Вы заболели театром ещё в юном возрасте и вот до сих пор…
- Верно. Профессия наша — она как неизлечимая болезнь, она не проходит. Театр — это у любого актёра второй дом, в котором случаются все его радости и горести. И даже если преследует череда каких-то неудач, что-то никак не складывается, редко кто уходит…

- Наверное, всё же не театром единым живы российские актёры. Вот, скажем, на Западе нет института присвоения почётных званий артистам, а в России есть. И порой за то, чтобы получить «заслуженного» или «народного», деятели Мельпомены ведут подковёрные битвы. Да и другой есть аспект. Высоцкий вот не был «народным» в официальном понимании, в то время как был таковым по сути. А сколько «народных», мало кому известных… Так ли уж важны актёрам эти звания?
- Давайте говорить честно. Бывают средние учителя, средние водители, средний командный состав (офицеров я тут имею в виду по способностям, а не по расположению в табели о рангах), средние врачи… Тут как-то в одном заведении слышу повышенный голос моей знакомой, врача-окулиста (она и пациентов принимает, и преподаёт). Интересуюсь, чего она кричит, — а она так на студентов. Она и отвечает: «Юрий Мефодьевич, да через пять лет вам лечиться не у кого будет». — «Что вы имеете в виду?» — «Да они же не учатся, они же сдают за деньги!..» Ведь это известно: уровень врачебный у нас падает.
И педагогический падает… Все эти ЕГЭ, шмегэ — что, благо? Я одно время обрадовался, думаю, умно ЕГЭ придумали… Всё обвиняли педагогов, профессоров институтов, что они берут на лапу, а теперь эту лазейку им прикрыли… Кстати, у нас в театральном институте — я знаю точно — не берут! Почему? Потому что нам бездарности не нужны! Скажут, кого они навыпускали?! А потом более или менее посмотрел на этот ЕГЭ, я же тоже преподаю… Теперь, наверное, и учителя будут брать в школах (смеётся). И будут, а что ж! Потому что те деньги, которые им платят, — это государственная несправедливость. И то, что многие из них работают на полторы-две ставки, — это безобразие. Ведь они воспитывают новое поколение… Что, дети не будут видеть, какие лазейки учителям даёт ЕГЭ? Ну, не видят, так кое о чём догадываются… И какие будут складываться нравы?!
Прежде не так было. Вот я своих учителей многих помню. И первую учительницу — Наталью Павловну Большакову, и классного руководителя — Елизавету Ивановну Гулакову… Да всех их помню! Я учился во время войны, и помнится другое отношение. Мы тогда все мечтали о скорой победе, все хотели доказать, какой мы крепкий, сплочённый, свободолюбивый народ… В первый класс я пошёл в Чите в 1943 году. Чита — глубокий тыл вроде. А на самом деле это было недалеко от границы, и сразу после завершения войны в Европе началась война здесь, против японской Квантунской армии. Поэтому здесь сохраняли кадровое ядро и специалистов, которые работали на фронт, и войска стояли…
Помню, были сильные морозы. Нас закутают, и до школы шли мы за руку втроём. Темно ещё было, свет не горел, потому что и экономили, и соблюдали требования затемнённости города. И никто не нападал, не убивал. Школа была деревянная, одноэтажная. И вот один урок мы выдерживали, а далее уже сильно есть хотелось. Поэтому нас подкармливали. В школу приносили ливерные пирожки. На противне разогревали на печке, и когда их несли — о, какой аромат доносился! Нюх детский сразу его слышал!.. А учительница кипятила нам чай, у каждого ученика в парте была кружка. Она разливала кипяток, а потом доставала из своей сумки четвертинку, в которой у неё был разведён сахарин. И она обходила парты и всем по ложечке в кружки разливала… И так каждый день зимой… Разве можно это забыть?! Это забыть невозможно!..
Простите, я немножко отвлёкся, но думаю, что я рассказал о важных вещах для понимания каких-то особенностей нашего сегодняшнего житья-бытья…
Так что, возвращаясь к званиям, — нужны, не нужны?.. Ведь есть и средние артисты. По разным причинам они, может быть, никогда не поднимутся выше среднего уровня, хотя претензий у них бывает много. Вот потому и нужны эти звания: чтоб высокий талант был замечен и отмечен, в том числе и материально.

- Можно ли сказать, что для актёра выходить на сцену — это как для лётчика летать?
- Это вы абсолютно точно подметили. Или как для хирурга — скальпель. Это тоже болезни… Мне тут недавно рассказывали, что один мой знакомый хирург делал операцию своему другу — тот попросил его, чтобы только он и никто больше. А хирург этот, едучи в электричке на операцию, сам плохо себя почувствовал. Но до больницы доехал и в операционную пошёл. Закончил своё дело и упал без сознания. Даже попал в реанимацию. Всё случилось, так сказать, на боевом посту. Вот и у актёров так же бывает. Отыграет сцену, акт и теряет сознание. Зритель этого за занавесом не видит. А актёр может потом играть другой акт, выдержать весь спектакль, хотя врачи против…


«ЦЕРКОВЬ И ТЕАТР ДЕЛАЮТ ОДНО ДЕЛО…»

- Недавно в интервью одного священника я наткнулся на то, как он определил «суть актёрской профессии». Извините за длинноватую цитату: «Можно ли назвать мужским делом профессию комедианта? Взрослый мужчина прыгает по сцене — это же несерьёзно! Посвятить этому всю свою жизнь — этого я не понимаю!.. У актёров со временем вырабатывается комплекс неполноценности: они сами себе постоянно доказывают важность профессии, её особую роль в мировой культуре. Получается, взрослый дядя, как ребёнок, всю жизнь живет «себя в коня преобразив». Прокомментируйте, пожалуйста.
- Мнение его мне понятно, но я не хочу с ним спорить, потому что он абсолютно не прав! Но, отвергая его неправоту, мне не хотелось бы быть голословным…
Знаете, после выхода в 1969 году на телеэкраны фильма «Адъютант его превосходительства» я стал получать немало писем, получаю их и по сей день. А в 70‑е годы их был просто завал, я даже не справлялся. Я, как правило, читаю все письма, но у меня нет возможности ответить на каждое, да и много, извините, просто глупых «откровений»… И вот в ту пору я получил одно письмо, о котором помню и сейчас. Даже написал ответ, но на конверте не оказалось обратного адреса, а по штемпелю письмо было из Свердловска. Это была исповедь, благодаря которой, прослужив к тому времени в театре уже более двух десятков лет, я понял, что это всё-таки такое — профессия актёра…
Мы — артисты и священники — делаем, между прочим, одно и то же дело. Потому что в зрительном зале люди не только смеются, но и плачут. Не только уходят бездумно, спесиво, но и задумываются. Не выкидывают тут же из головы увиденное и услышанное, а не могут иногда дома заснуть после вечернего просмотра… Почему? А это — к вопросу о душе, о которой обычно заботится Церковь. Но в известные годы, когда Церковь не имела такой возможности — заботиться о душах всех страждущих, это право на себя в немалой степени брало искусство…
Могу привести и примеры другого плана.
Как-то будним апрельским днём — это было опять-таки в то время, когда я ведал делами Министерства культуры, — ко мне обратились приехавшие из Тверской области, из города Вышний Волочёк, настоятель храма и матушка тамошнего женского монастыря. И просят меня о помощи. Что случилось? Хотят они, чтобы в Волочке начал полноценно действовать женский монастырь, и уже взяли на воспитание 12 девочек из детских домов. Речь идёт о монастыре во имя Казанской Божией Матери, который ныне является главной достопримечательностью этого городка, а в те годы в его помещениях находилось лётное училище. Решение о его выходе оттуда было принято, но военные с этим тянули и тянули. Понимаете, говорят мне и батюшка и матушка, наши девочки и курсанты‑мальчики — так не годится. Понимаю вас, отвечаю, но чем же я могу помочь? Поговорите с министром обороны. А им был тогда Дмитрий Тимофеевич Язов, маршал Советского Союза. Хорошо, попробую.
Звоню Язову. Ну, не ему напрямую, а адъютанту. Тот интересуется: а какой вопрос, Юрий Мефодьевич? И батюшка пересказывает ему суть дела. Пауза. Потом адъютант говорит: а вы знаете что, приезжайте-ка в ближайшее воскресенье, я вас сведу с министром, сможете? Да, конечно! И в воскресенье в полдень я был на Арбате. Меня провели в здание Минобороны, в кабинет министра. Язов был в рубашке, разговаривал по телефону с одним, как я быстро понял, очень высоким человеком, не буду называть его фамилию. Рукой мне: садись, мол. Они общались по поводу вывода войск из Германии. Язов ругался матом. Я сидел, слушал, думал: он что, не понимает, что я-то уже понял, с кем он разговаривает?! Положил трубку — и ко мне: «Чё у тебя-то?»
Мне очень запомнились эти интонации: мол, тут такое чёрт-те какое, а ты-то с чем? Рассказываю ему эту волочковскую историю… Он за телефон, звонит в Тверь. «Слушай, у тебя там в Вышнем Волочке есть женский монастырь? Что? Он не в твоём ведении, в ПВО?» Соединяется с командующим ПВО страны. И вот его слова, дословно: «Слушай, там у тебя лётное училище в монастыре… Угу, угу… Но там 12 девчонок… Угу… Так, 24 часа тебе — эвакуируйся!» Вот так! 24 часа — и проблема решена…
Я встал и говорю ему: «Вы знаете, я, наверное, должен поблагодарить вас, вы не будете против, если я выступлю в печати?» — «Что ты, какая газета?! Нет! Ничего не надо! Чтоб такое, зачем?!» Я его понял…(смеётся). Вот вам, пожалуйста, Язов — военный человек, маршал… Я специально рассказал эту историю с деталями и нюансами — они, на мой взгляд, небезынтересны.
А вот другой случай, тоже связанный с армией. Обращается ко мне с письмом священник из Коломны. Ну, о том о сём. И о ребятах-военных, которых он привечает в церкви: то, другое, крещу их, даю оловянные крестики… Фотографии этих крещений прислал… И, пишет, вожу их в Москву на экскурсии, в храмы. Но в церкви на это нет достаточных средств, потому что приход небольшой. Командование солдат тоже — что может… И список — сколько на что надо. В общем, всякая жизненная мелочь. Я вызываю работников нашей бухгалтерии, дал деньги — отправьте вот по этому адресу. Священник поблагодарил… И ещё раз мы им так помогали — перед Новым годом…

- Над вашим креслом в кабинете руководителя Малого театра икона…
- Это освящённая икона, которую мне подарила Патриархия. На ней святой Георгий-Победоносец. Надо полагать, подарили за что-то…

- Давно её здесь поместили?
- Да уже года три она надо мной.

- А сами вы ходите в Церковь? Крещёный вы человек?
- Я крещёный…
Так что во многих вещах Церковь и театр пересекаются, а в каких-то выполняют одну миссию… Представьте себе, когда в 1990–1992 годах я возглавлял Министерство культуры, то мне посчастливилось встретится с ныне покойным Патриархом Московским и всея Руси Алексием Вторым. Это был очень разумный и сердечный человек. В эти годы я, будучи министром, передал Патриархии, если мне не изменяет память, 1260 церквей, монастырей, развалившихся храмов, в которых находились объекты культуры, и многие из них были сохранены лишь потому, что они были во владении Минкультуры. Это библиотеки, дома культуры, кинотеатры, клубы, хранилища картин… С Алексием Вторым я ездил тогда в Смоленск, в Псков… И всегда на таких передачах храмов или икон, «отчуждённых» когда-то у Церкви советской властью, было много людей, иной раз тысячи…

- У вас сложились потом какие-то отношения с Алексием Вторым, не только деловые?
- Позже мы познакомились и поближе, и я, пожалуй, могу сказать, что он ко мне неплохо относился… Я даже имею два ордена, вручённых мне Патриархом Алексием Вторым — я это не афиширую, но, коль вы задали такой вопрос… А вон, видите, Кирилл и Мефодий, основатели славянской письменности (показывает в направлении одного из углов кабинета на большую «кабинетную» копию известной скульптуры Кирилла и Мефодия, установленной на Славянской площади в Москве). Это была премия Малому театру от нашей Церкви, лет десять назад мы её получили… Вручал её 24 мая, в праздник Кирилла и Мефодия, у памятника им сам Патриарх. Он был в очень таком… не в весёлом, а в приподнятом, что ли, состоянии духа. Мне вообще кажется, что по жизни Алексий Второй был очень добрым человеком… Нас было пятеро номинантов на эту премию, среди них — Михаил Ульянов, который руководил Вахтанговским театром, кто-то из Академии наук… Я стоял скраешку (никогда не лезу вперёд). Патриарх говорил речь, как всегда, очень проникновенную: вручается премия, за то-то и то-то… Потом так косонул на меня глазом и закончил: премия Мефодия и Кирилла. А я ведь — Мефодьевич. Вот что это такое? Я так расшифровываю, что ему хотелось как-то… ну, не знаю… погладить меня, короче говоря…
Уже многие годы в Малом театре проходит Патриаршая ёлка. Под неё мы помещение отдаём бесплатно. И Алексий Второй всегда на эту ёлку приезжал. Он смотрел у нас детские спектакли. Сказку Пушкина — в основном здании и сказку Андерсена «Снежная королева» — в филиале. Когда он приехал в первый раз, я, помню, ещё до начала представления предложил ему в антракте попить чаю. Он: нет-нет-нет, что вы, какой чай, я очень занят! А обслуга, которая его сопровождает, гляжу, подаёт мне знак глазами: мол, поговори ещё с ним, убеди. Я ему: Ваше Святейшество, если у Вас получится, попьёте горяченького, а потом поедете… В антракте пошёл проводить его: думал, собрался-таки уезжать Патриарх. А он и говорит: а знаете что, я, пожалуй, посмотрю второй акт. И посмотрел весь спектакль. И так с того первого случая каждый раз было!


«ЛУКАШЕНКО НАС ВСЕГДА ПОЗДРАВЛЯЕТ…»

- Юрий Мефодьевич, связывает ли вас что-либо с Беларусью? Бывали ли вы в этой республике? Снимались ли там?
- В 1971 году на Всесоюзном телефестивале в Минске фильм «Адъютант его превосходительства» получил Большой приз… Во времена СССР мне доводилось бывать в белорусской столице во время гастролей, впрочем, так же, как и в Киеве и других центрах союзных республик… А в последний раз я был в Минске года три назад: Малый театр выезжал туда с гастролями — не с такими большими, как в советские времена, но тем не менее… Мне известны многие белорусские театральные и киноактёры. А вот сниматься в Беларуси, к сожалению, не довелось, хотя я знаю, что сейчас в республике снимается много российских фильмов, особенно сериалов: там дешевле, чем в России, декорации, аренда площадей и другое…
Должен отметить вот что. Белорусский Президент Александр Григорьевич Лукашенко во все юбилейные праздники и в праздник Победы всегда поздравляет Малый театр. Это один из немногих президентов стран СНГ, который так поступает. Для нас и для меня лично это очень важно. Спасибо ему.


«ХОЧУ СЫГРАТЬ БЫВШЕГО НУЖНОГО РАЗВЕДЧИКА…»

- У вашего киногероя, красного разведчика капитана Кольцова, был реальный прототип — Павел Васильевич Макаров. Известно, что судьба его сложилась более или менее благополучно, он дожил до преклонных лет. Доводилось с ним встречаться?
- К сожалению, нет, но я знаю, что он умер в начале 70‑х. Была возможность с ним познакомиться, но я опоздал на несколько месяцев: к тому времени Макарова уже похоронили. Судьба его и впрямь сложилась необыкновенно. После ареста вместе с другими большевиками, пленёнными белыми, его отправили на корабле в тюремном трюме в севастопольскую тюрьму. Пока плыли, он обнаружил у себя в кармане чудом сохранившееся удостоверение адъютанта генерал-лейтенанта Май-Маевского, у которого он служил, и предложил своим товарищам побег. Несколько человек согласились. Побег удался. По пути в Симферополь белые заподозрили что-то в группе бежавших. Макаров предъявил своё удостоверение, и все были спасены, остались живы. А потом Макаров воевал в партизанах и позже даже написал об этом книгу «Партизаны Таврии».

- А где он жил в последнее время?
- На юге… И представляете, он избежал всех репрессий — может быть, потому, что его называли «городским сумасшедшим». Дело в том, что он имел обыкновение громко выкрикивать у здания горисполкома всё, что он думает по поводу местных властей…

-«Адъютант…» в начале 70‑х гремел! А потом появились «Семнадцать мгновений…» с Тихоновым в главной роли. Простите, вас никогда не посещала ревность по поводу того, что Штирлиц явно «переиграл» Кольцова?
- Нет-нет, здесь сравнивать невозможно!.. Я очень хорошо отношусь к Вячеславу Васильевичу Тихонову, очень! (Интервью состоялось за несколько дней до кончины Вячеслава Тихонова, случившейся 4 декабря 2009 года). Я с ним работал в сериале 1984 года «ТАСС уполномочен заявить…», и потом мы встречались… Он очень доброжелательный человек, никогда не лез ни в какие интриги или ещё во что-то подобное… Я даже иной раз думаю: как бы остаться таким вот, как Тихонов, понимаете?.. Я был у него на юбилее в прошлом году, когда ему исполнилось 80 (Тихонов родился в 1928 году. — И. П.). Он приехал из больницы, направлялся на сцену, увидел меня, подошёл, говорит: «Ну вот, Юрий, видишь, я еле хожу». Я — ему: да я сам еле стою (смеётся). И поэтому у меня никогда даже мысли не возникало позавидовать ему или испытать иное недоброе чувство, не говоря уж о том, чтобы язык повернулся сказать что-то в отношении этого большого артиста… Я считаю, что Исаев-Штирлиц Тихонова — это идеальное исполнение, идеальное — и всё!
Не надо сравнивать его и с вновь вышедшим сериалом «Исаев», в котором я тоже немножко снимался — сыграл отца главного героя, роль которого исполнил Даниил Страхов. Очень хороший парень! И когда вдруг на него навалились, стали сравнивать: вот, мол, чуть ли не на «вторые» «Семнадцать мгновений…» замахнулись, а в результате… Не надо этого делать! И реклама зря педалировала: Тихонов — Страхов… Но, что бы ни говорили, а Страхов — парень, который обладает видным качеством добротности человеческой, и это очень заметно на крупном плане. Понимаете? Мне кажется, что это не просто удачный выбор режиссёра, а лучшего исполнителя на эту роль сегодня просто нельзя было найти.
Я очень рад, что мне посчастливилось сниматься в этом фильме, что режиссёр очень хороший — Сергей Урсуляк… Пусть там небольшие сценки, но они сделаны хорошо и очень мне дороги. И дорого зрительское восприятие меня просто как артиста Юрия Соломина, о котором никто не скажет: ну, это он из-за денег, наверное… Другое отмечают: ты, говорят, там очень замечательно молчишь! (Смеётся.) И действительно, по-другому нельзя было, потому что Даниил Страхов, этот молодой актёр, лично у меня вызывал большие симпатии…

- Когда-то ваша наставница по Щепкинскому училищу Вера Николаевна Пашенная рекомендовала Сергею Бондарчуку взять вас на роль Андрея Болконского. Жалеете, что не довелось сыграть этого героя?
- Нет-нет. В этот фильм подбирался другой состав актёров, постарше, чем я, — тот же Тихонов, Скобцева, Бондарчук, и я это понимал… А лет через десять (может, меньше) после выхода на экран «Войны и мира» о том, почему мнение моей наставницы не было учтено, мне рассказал и сам режиссёр, Сергей Фёдорович Бондарчук. Этот разговор состоялся, как помню, на кинофестивале в Белграде, куда я приехал с фильмом «Дерсу Узала», в котором сыграл Арсеньева. Было застолье, я оказался в компании Людмилы Гурченко и Бондарчука, он являлся руководителем нашей делегации. Он предложил: ребята, девчата, а пойдёмте в номер! И мы пошли, взяв, как водится, с собой кое-что. И очень долго разговаривали с Бондарчуком. Так мы подружились, и потом, до самой смерти Сергея Фёдоровича, были в очень хороших отношениях… И вот в Белграде он вдруг ко мне обращается: «А что же ты не спросишь, почему я тебя не утвердил на роль князя Андрея?» Я пожал плечами: «Ну-у… а чего спрашивать? Да и фильм уже давно вышел». И он объяснил: «Потому что ты был молодой — совсем молоденький!»
Что бы ни говорили про эту работу Тихонова и как бы он сам к ней критически ни относился, но лично я и сейчас не представляю, кто бы из тогдашних артистов мог лучше, чем он, исполнить эту роль!

- Сейчас вы снимаетесь в основном в ролях второго, а то и третьего плана, в боевиках — например, «Родина ждёт», «Непобедимый», в которых вы сыграли генерала ФСБ Рокотова…
- У меня нет времени соглашаться на большие роли. А из малых ролей есть те, которые меня греют… Ну, а так… Предложения есть, но я отказываюсь. Потому что, к сожалению, нет добротных материалов… Вот в одном фильме уже начал сниматься, поначалу всё нормально шло, а потом я увидел, что режиссёр не понимает, что он снимает. И я сказал: «Простите, до свидания»…
Многие режиссёры забыли дорогу в театры, чтобы посмотреть актёров. В былые времена это была практика подбора на кинороли. Вот автор «Непобедимого» Олег Погодин перед тем, как предложить мне сыграть генерала Рокотова, приходил, видел все спектакли, в которых я участвую. А теперь агенты… А у меня нет агентов, я — сам агент…

- А на какую не эпизодическую, но большую кинороль вы бы могли согласиться сейчас?
- Недавно мне пришла мысль, что я мог бы сыграть старого, давно вышедшего в отставку и на пенсию, вернувшегося на родину разведчика-нелегала, какими были, скажем, те же Павел Кольцов или Исаев-Штирлиц. А есть ведь реальные герои, и я их знаю, которые находятся сейчас в таком положении. Вот как они, интересно, живут?
Здесь могло бы быть очень много трогающих до глубины души нюансов, и, поверьте, это очень значимая, глубокая тема! Она касается также всех наших старых профессионалов — врачей, учителей, актёров… Знаете, я несколько лет назад увидел объявление: «Меняю двухкомнатную квартиру на меньшую с условием оплаты задолженности». Я этого забыть не могу! Вот с тех пор и вынашиваю эту идею…

- Почему именно разведчик, а не тот же врач, учитель, актёр?
- Потому что разведчики — это, по моему глубокому представлению, благороднейшие люди высочайшего класса! Разведчик-нелегал — это очень высокий уровень, на фоне которого можно высветить отношение Родины, государства к своим сыновьям, людям, выдающимся деятелям…
А образ этот мог бы быть, конечно, собирательным. Может быть, в него могло бы войти что-то, скажем, и от Георгия Михайловича Вицина, который был потрясающим артистом, какие Западу, извините, и не снились! Вицин в последние свои годы оставался совсем один, кормил бездомных собак и умер, в общем-то, в полунищенском состоянии. Таких людей я постоянно вижу и сейчас, много их ходит по улицам… Вот соединить в собирательный такой образ — нужность и ненужность человека…
Я прошёл жизнь, не пропуская ни одной ступеньки в своей артистической судьбе, и никого никогда не перескакивал ни по службе, ни по таланту… Дальше в моей профессии мне скакать уже некуда. Поэтому единственное, что хочется ещё, — сыграть роль, которую я для себя обозначил, последнюю крупную роль в кино, чтобы она осталась и запомнилась зрителям. Именно в кино. В театре у меня такая возможность есть.

Беседу вёл Игорь ПЛУГАТАРЁВ

Журнал «Союзное государство», январь-февраль 2010

13 мая состоялась встреча руководителей Малого театра в лице Юрия Мефодьевича Соломина, Геннадия Викторовича Аничкина и Григория Яковлевича Гоберника с продюсером и управляющим директором театра «Шики» Коичи Танакой и театральным критиком Кеном Мураи.

МАЛЫЙ ТЕАТР И ЯПОНСКИЙ ТЕАТР «ШИКИ» - ТВОРЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

Сотрудничество в сфере театральной культуры между Государственным академическим Малым театром и Японией началось в 1990 году, когда были привезены и сыграны в городах Японии спектакли по пьесам Антона Павловича Чехова «Вишневый сад» и «Леший». На протяжении последующих лет Малый театр еще трижды побывал на гастролях в Японии.

В последнее время наблюдается оживление культурного обмена. Становится больше значимых двусторонних проектов. Особое внимание уделяется сотрудничеству в сфере сохранения культурного наследия, и большая роль в этом процессе принадлежит национальным театрам.

13 мая состоялась встреча руководителей Малого театра в лице Юрия Мефодьевича Соломина, Геннадия Викторовича Аничкина и Григория Яковлевича Гоберника с продюсером и управляющим директором театра «Шики» Коичи Танакой и театральным критиком Кеном Мураи. На встрече обсуждался проект обменных гастролей между Малым театром и театром «Шики», которые призваны продолжить культурные связи между Россией и Японией. Предназначение данного проекта – сохранение и развитие богатейших традиций национальных театральных культур, которые должны стать общим достоянием народов двух стран.

8 апреля в Государственном академическом Малом театре прошло итоговое заседание Совета попечителей, Жюри и Оргкомитета Международной премии «Филантроп» за выдающиеся достижения инвалидов в области культуры и искусства по утверждению лауреатов 2010 года. Возглавил заседание председатель Совета попечителей, народный артист СССР Ю.М.Соломин.

ФОТОРЕПОРТАЖ НИКОЛАЯ АНТИПОВА

НОВОСТИ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПРЕМИИ «ФИЛАНТРОП»

8 апреля в Государственном академическом Малом театре прошло итоговое заседание Совета попечителей, Жюри и Оргкомитета Международной премии «Филантроп» за выдающиеся достижения инвалидов в области культуры и искусства по утверждению лауреатов 2010 года. Возглавил заседание председатель Совета попечителей, народный артист СССР Ю.М.Соломин.

В обсуждении участвовали члены жюри: народный артист СССР В.И.Пьявко, оценивавший соискателей в номинации «Академический вокал»; народный артист СССР и РБ И.М.Лученок и профессор Московской Консерватории В.Г.Агафонников, определившие лауреатов-композиторов; народный артист России Ю.Н.Чернов, представивший соискателей в номинации «Театр»; народная артистка России, директор школы-студии при Ансамбле народного танца Игоря Моисеева Г.М.Апанаева и ведущий педагог-хореограф балета «Тодес» И.Г.Наумов, оценивавшие заявки в хореографии; проректор Российской Академии музыки им.Гнесиных В.В.Власов, представивший соискателей в инструментальном исполнении; заслуженный деятель искусств России Г.В.Гладков, оценивавший детский вокал; композитор В.М.Аникиенко, оценивавший номинантов в «Эстрадном вокале»; кандидат педагогических наук, режиссер Л.В.Данилова; кандидат наук, проректор Российской Академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова Л.С.Хасьянова и ученый секретарь Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства Н.М.Макаревич, рассказавшие о результатах отбора по номинации «Художественное творчество»; народный артист России Г.М.Шмелев, доцент Литературного института им.Горького А.П.Торопцев и кандидат наук М.Б.Степанова, осветившие номинацию «Литературное творчество». Соискателей специальной премии государственному или общественному деятелю «За оказание действенной помощи инвалидам и их общественным организациям» представил председатель Оргкомитета Премии, председатель ВОИ, депутат ГД РФ А.В.Ломакин-Румянцев. Руководитель Исполнительной дирекции Премии Г.В.Аничкин проинформировал членов Жюри и Совета попечителей о концепции проведения предстоящих торжественных мероприятий, в числе которых – гала-концерт лауреатов в Малом театре. На заседании также присутствовали представители генерального партнера проекта – холдинга «ФосАгро».

В результате обстоятельного обсуждения были утверждены 56 лауреатов и 25 дипломантов Международной премии «Филантроп» 2010 года.

ФОТОРЕПОРТАЖ НИКОЛАЯ АНТИПОВА

«Звуковой архив Малого театра»

«ДИАЛОГИ О КУЛЬТУРЕ» НА РАДИО «РОССИИ»

Очередную передачу «Диалоги о культуре» ведущая Людмила Борзяк посвятила 150—летию А.П.Чехова, звучат фрагменты из спектакля «Три сестры» и комментарии народного артиста СССР Юрия Соломина

«Звуковой архив Малого театра»

«ДИАЛОГИ О КУЛЬТУРЕ» НА РАДИО «РОССИИ»

Очередную передачу «Диалоги о культуре» ведущая Людмила Борзяк посвятила 150—летию А.П.Чехова, звучат фрагменты из спектакля «Три сестры» и комментарии народного артиста СССР Юрия Соломина

«Диалоги о культуре» (38 Мб)

Малый театр привёз в столицу постановку великой пьесы А.П.Чехова

ЧЕХОВ. ЧАЙКА. ХЕЛЬСИНКИ

Малый театр привёз в столицу постановку великой пьесы А.П.Чехова

Давно душа хотела прикоснуться к прекрасному - к истинному драматическому искусству, и вот оно — чудо: в Хельсинском городском театре показали чеховскую «Чайку»! Собственно говоря, это и был драматический театр в его истинном виде, а постановка — по замыслу Чехова: комедия с трагическим финалом о такой простой и, одновременно, невыносимо сложной человеческой жизни. Малый Московский театр не случайно привёз именно этот спектакль, так как постановка «Чайки» является для каждого драматического театра знаковой, тем более в этом году великому Чехову исполняется 150 лет.

Начало спектакля — как медленно текущее время, похожее на пруд или озеро со стоячей водой. В это озеро можно войти и дважды — вокруг него все также тягуче-медленно переливается время, похожее на неспешный и ничего не значащий разговор за обеденным столом, там, в глубине сцены, в последнем действии спектакля. Декорации и костюмы (А.К. Глазунов) красочно — лаконичны и реалистично передают дух времени, перекликаясь с настроением героев. Интересное режиссерское решение вписать сценические подмостки с легкими летящими полотнами кулис в здание усадьбы, заставляет задуматься о грани между вымышленным и реальным. Где же проходит эта грань? И почему спектакль до сих пор интересен и понятен зрителям разных возрастов и национальностей? Наверное, не нужно отвечать, нужно было просто открыть свое сердце и настроить его на этот спектакль, полный обманчивых надежд, щемящей грусти и ненавязчивой интеллигентности и основанный на великолепном режиссерском мастерстве В.И.Драгунова и искрометном исполнительском таланте народных артистов И.Муравьевой, Ю.Соломина, В.Бабятинского, А.Потапова, Я.Барышева и др.

Присутствие высоких именитых гостей — Тарьи Халонен с мужем, а так же министра культуры Таньи Карпела, придало некую торжественность мероприятию. Президент Финляндии была вызвана на сцену, сердечно поблагодарена и одарена сувернирной фарфоровой тарелкой Малого театра.

Несомненно, вся актерская труппа играла на одном дыхании: великолепен был В.К.Бабятинский в роли Сорина, брата Аркадиной, с его трогательной грустью в глазах и какой-то тихой интеллигентностью; трогательна в своей наивности и чистоте О.Молочная в роли Нины Заречной, сумевшая приковать внимание финской публики незаурядным выступлением провинциальной девушки, мечтающей о славе великой артистки. Много восторженных слов можно сказать и о других актерах. Но нисколько не умаляя актерского мастерства остальных артистов, нельзя не отметить ведущей роли Ирины Муравьёвой и Юрия Соломина — мастеров старой русской актерской школы. Соломин удивительно обаятелен, выразителен в каждом жесте и даже в молчании. А Ирина Муравьева буквально наполнила весь зал своей удивительной энергией. От нее невозможно было оторвать взгляда, хотелось наблюдать за малейшим движением и вслушиваться в каждое слово. Какая неподражаемая игра голосом — смена интонации полностью меняла смысл фразы! Похоже, это было понятно зрителям и без перевода, так как чувствовалось, что в зрительном зале происходило то необьяснимо-таинственное, чего мучительно ожидает каждый великий творец — работа человеческой души.

Чехов говорил, что его «Чайка» — это комедия. Тем не менее каждая её постановка становилась драмой с нотками трагедии и похоже только Малому Московскому театру удалось блестяще соответствовать замыслу автора. Было легко, смешно и весело, а в конце стало грустно, как будто вместе с чайкой была погублена светлая надежда. Наверное, у каждого она была похоронена когда-то глубоко внутри, и о ней уже стараются не вспоминать. Актеры застыли в финальной скульптурной мизансцене и повеяло какой-то безысходностью и трагизмом. Но всего лишь повеяло: вот актеры пошли на поклон под чарующую музыку через проем сцены, через светлые летящие занавеси кулис, - это лишь вымысел, игра, комедия, сыгранная для нас. Чтобы мы, зрители, вздохнули легко и полетели дальше. Как чайки…

Дарина Катсудас
Urbanlife.fi, 10 февраля 2010 года

Гастроли Малого театра открыли классические археологические пласты Антона Чехова

СОННЫЙ УЖАС НАПОЛНЯЕТ РУССКИЙ ПРОСТОР

Гастроли Малого театра открыли классические археологические пласты Антона Чехова

В воздухе струятся золотые дуновения русского театра, вся театральная история актерского метода Станиславского в чистейшем виде.
Мы возвращаемся в начало прошлого века, когда театральная традиция переписывалась заново в бунтарских встречах Константина Станиславского и Антона Чехова.
Хлопали двери Московского художественного театра, в театрах муссировались тексты и новые веяния.
В атмосфере искусства рождалась новая драма, отвечающая требованиям времени.
В этом году отмечаем 150-летний юбилей рождения Чехова.
Юбилейный год известен разными прочтениями произведений мастера, целыми фестивалями и многочисленными международными театральными обменами.
В эти творческие обмены вмещаются также и гастроли Городского театра Хельсинки, который везет в Москву современную, яркую, социальную версию «Иванова», поставленную венгерским режиссером Тамашем Ашером.
Обменные гастроли начал старейший московский театр – Малый театр, основанный в 1756 году, – двумя спектаклями «Чайка» на большой сцене Городского театра Хельсинки, билеты на которые были полностью раскуплены за два месяца до приезда Малого.
Спектакль завораживает. Это настольгический, вежливый поклон раннему чеховскому театру. Его толкование – как из учебника: эпохальные костюмы и декорации, музыка и особенно человеческие образы.
Все происходит к месту и ко времени. Поднимаются с озера звуки и легкий ветерок, мерцает луна, и атмосфера сгущается, как перед грозой.
Модернистская пьеса, написанная Костей, этот новый театральный манифест-спектакль, обволакивает туманной дымкой, красные глаза врага человеческого рода блестят на фоне озерного пейзажа.
Трактовка настолько классическая, что покою зрителей ничего не мешает. Спасибо Юкка Воитилайнен и Катья Тегвон: благодаря беглому синхронному переводу зритель может откинуться на спинку кресла, дать тексту входить в себя и мыслить, насколько гениален Чехов как писатель и знаток человеческой души.
Именно так все в жизни и происходит. Человек, который желает, – перестает желать и топит себя в уходящем, отступающем временем, хотя новое уже рвется в двери и в окна внутрь.
Спектакль Малого идеален во всем. Пылкий внутри, но внешне бесстрастный, стильный, легкий, имеющий твердую форму. Исчезающие люди не шумят или суетятся, даже не показывают открытых чувств из-за несостоявшейся любви. Просто их глаза немного слезятся. Это все.
Чирканье спички говорит обо всем, если смотреть внимательно на нюансы спектакля. Зажжется – не зажжется. Любит – не любит.
Полные комплексов отношения театральной дивы Аркадиной со своим сыном Костей играются жестко и неприкрыто. Мать сморкается в бинт, который она сняла с головы сына после неудавшегося покушения.
На сцене царят настоящие дивы – звезды русского театра и кино. Редко увидишь актеров, которые так хорошо знают самих себя.
«Я играю – значит, я есть».
Безусловно, вершина творческого ансамбля – художественный руководитель Малого и всей постановки «Чайка» Юрий Соломин, который исполняет здесь роль писателя Тригорина.

Помните один из прекраснейших фильмов Акиры Куросавы «Дерсу Узала»? Соломин играл в нем ученого исследователя, капитана Владимира Арсеньева и делал это на высочайшем профессиональном уровне.
Сейчас он на несколько десятилетий старше, для Тригорина даже слишком старый, но это дает еще больший толчок для интриги пьесы – он соблазняет Нину, преуспевающий знаменитый писатель – невинную провинциальную девушку.
Вторая великая московская театральная звезда – Ирина Муравьева, известная, например, по фильму «Москва слезам не верит», вступает в роль дивы как в большую комедию.
Не следует удивляться, почему Тригорин заводит роман на стороне.
Актерская галерея спектакля – как первая обложка с фотографиями юбилейного издания по лучшим достижениям театра, исповедующего великого Станиславского. Когда смотришь «Чайку» Малого, в мозгу начинает искрить.
Все современные увиденные версии «Чайки» движутся перед глазами как круг большой сцены Городского театра, только в обратную сторону.
Здесь и Von Krahli театра и венгерская бонк-Чайка – провокация Андрия Жолдакина. «Чайка» Малого драматического театра Льва Додина…
В спектакле происходят диалоги, в которых не только шепчут.
Все новые начинания театральных реформаторов, таких как Костя, вмещаются сюда. Пласты открываются как при археологических раскопах.
Отсюда хорошо начать чествование Чехова в его юбилейный год.

Kirsikka Moring
«Слово Хельсинки»

В Малом театре «Мольер» надломил один из самых живучих стереотипов отечественного театра

СЫГРАТЬ НЕ ЖИЗНЬ, НО ПРИГОВОР

В Малом театре «Мольер» надломил один из самых живучих стереотипов отечественного театра

Для чего мы перечитываем любимые книги, которые можем цитировать буквально наизусть, и пересматриваем любимые фильмы, каждый кадр которых мы в состоянии воспроизвести с закрытыми глазами картографически точно? Давайте оставим в стороне хрестоматийное «чтобы в известном каждый раз открывать для себя что-то неведомое». Согласитесь, это случается далеко не всегда. А вот что неизбежно происходит каждый раз, так это погружение в атмосферу, в некое пространство, где нам по той или иной причине хочется оказываться снова и снова. Прикосновение к привычному нам порой нужнее, чем потрясение от ранее неизведанного. Так уж мы устроены. И поэтому отсутствие каких бы то ни было неожиданных режиссёрских ходов в спектакле по пьесе, которую принято считать классической, не всегда является недостатком постановки.

Атмосфера эпохи солнцеподобного Людовика при всей её театральной условности растворена в самом воздухе сцены. Всё так, как и хочется зрителю, пришедшему на спектакль «не про сегодня»: вычурные массивные люстры, тяжёлые бархатные занавесы, золочёные балюстрады, причудливая мебель… Станислав Бенедиктов «историчен» в сценографии (под стать и костюмы Валентины Комоловой) ровно настолько, насколько это не противоречит, с одной стороны, самой истории, а с другой – нашим сегодняшним представлениям о ней. Похоже, совмещать несовместимое – его любимое занятие. И музыка, написанная к спектаклю Григорием Гоберником, эту атмосферу только подчёркивает. Ненавязчиво, но убедительно. Ощущение неминуемой беды, нависшей над героями, совсем не обязательно усиливать беззаботным менуэтом. Музыка на контрасте с действием давно уже перестала быть новацией, более того – почти превратилась в штамп.

Булгаковская атмосфера, то есть сотканная им самим еле уловимая инфернальность происходящего, режиссёром Владимиром Драгуновым сохранена предельно бережно. Жаль только, что не всем актёрам удаётся существовать в ней достаточно органично. Но когда на сцене появляются Борис Клюев (великолепный в своём саркастичном пренебрежении ко всем и вся король Людовик) или Александр Клюквин (фанатично верящий в свою непогрешимость архиепископ Шаррон), об этом как-то забываешь. Ибо незримая для посторонних борьба за власть, которую ведут между собой властитель светский с властителем духовным, увлекает и напряжённостью интриги, и виртуозностью исполнения.

Но заманчивее всего попытаться разгадать, какого Мольера играет Юрий Соломин. Мы привыкли к тому, что «Кабала святош» – это в первую очередь «хроника», не историческая, разумеется, а психологическая, гибели таланта под сапогом хоть и просвещённого, но деспота. Что в каждой постановке режиссёр вместе с актёром, играющим Мольера, обязательно ставят чёткие акценты: будь то поединок творца с системой, закулисная сторона театрального бытия или муки любви и творчества. Но главное и непременное условие постановки – это отзеркаливание в той или иной степени судьбы Мольера в судьбе исполнителя. Так было и с Олегом Ефремовым, и с Юрием Любимовым, и с Сергеем Юрским, и даже, пусть и с оговорками, с Олегом Табаковым. Когда в версии Театра сатиры режиссёр Юрий Ерёмин и Александр Ширвиндт этот канон нарушили, в недоумении пребывали многие – и среди критиков, и среди зрителей, и лишь спустя несколько месяцев те и другие согласились, что ставить во главу угла конфликт человека с самим собой в контексте булгаковской пьесы столь же правомерно, сколь и конфликт художника с властью. Это, если вдуматься, и делает сатировский спектакль таким близким зрителю: он ведь в массе своей художником не является и с властью в конфликт предпочитает не вступать, а вот с самим собой, как любой нормальный человек, – регулярно.

Юрий Соломин тоже, по всей видимости, не стремился к тому, чтобы наложить судьбу Мольера на свою собственную. И скорее всего, вовсе не потому, что этот неистовый человек ему не близок или в его жизни не было коллизий, сходных с теми, что пришлось испытать его, в некотором смысле, коллеге (не будем забывать, что Мольер тоже был худруком). Может, всё дело в том, что Мольер – булгаковский персонаж отнюдь не тождественен Мольеру – историческому лицу. Второй – человек, не лишённый большинства пороков и слабостей, свойственных человеку. Первый – квинтэссенция проблемы, которая больше всего мучила Булгакова.

Михаил Афанасьевич и сам признавал, что «писал романтическую драму, а не историческую хронику». Но для романтической драмы Соломин всё-таки слишком отстранён от своего героя. Он, скорее, анализирует его поступки, чем совершает их вместе с ним. И похоже, что волнуют актёра не собственно поступки, а то, как его герой выстраивает свою жизнь, а значит, и смерть. Вот для чего актёру нужна эта дистанция. Булгаковский Мольер не мог иначе жить, не мог и умереть иначе. Но Соломин констатирует это не в экстатическом порыве прозрения, как обычно происходит в этой пьесе, а с трезвостью аналитика, закончившего сложный расчёт. За всё надо платить, за свои принципы и убеждения – дороже всего, то есть собственной жизнью.

Первое обращение Малого театра к творчеству Михаила Булгакова получилось неоднозначным. Но кто сказал, что однозначность оценок – абсолютное благо для произведения искусства?

Виктория ПЕШКОВА
«Литературная газета», 19 февраля 2010 года

На этой неделе в Хельсинки настоящий театральный бум!

Интервью с Юрием Соломиным и Ириной Муравьевой – слушать на радио «Спутник»

МАЛЫЙ ТЕАТР В ХЕЛЬСИНКИ! СВЕРШИЛОСЬ!

На этой неделе в Хельсинки настоящий театральный бум! В столице Финляндии Московский Малый театр на сцене Городского театра Хельсинки покажет чеховскую «Чайку» в постановке его руководителя Юрия Соломина. Сам Юрий Мефодьевич играет в спектакле Тригорина, а Ирина Вадимовна Муравьева – Аркадину. Эти гастроли (кстати, впервые в истории!) стали возможны благодаря партнерскому соглашению между Малым и Городским театром Хельсинки. Ответный визит финского театра в Москву состоится в марте. В год празднования 150-летия Чехова финны покажут свою постановку одной из первых чеховских пьес – «Иванова». А на два спектакля москвичей все билеты были проданы уже давно. В первый день гастролей Малого прошла пресс-конференция, на которой выступил Юрий Соломин. Нам также удалось взять небольшое интервью у Ирины Муравьевой, которая не очень балует вниманием журналистов, но для нас сделала исключение. А руководитель Малого Народный артист СССР Юрий Соломин вместе с Генеральным директором театра Геннадием Аничкиным посетили радио «Спутник» и гостили в «Разум-шоу».

Интервью с Юрием Соломиным и Ириной Муравьевой – слушать на радио «Спутник»

Малый театр поставил М.Булгакова. Впервые обратившись к драматургии романтичнейшего Мастера, выбрал полную мистических тайн и символических обобщений «Кабалу святош», казалось бы, не вписывающуюся в привычный репертуар Дома Островского.

«МОЛЬЕР»

Игра Света и Тени, столкновение сияющего в лучах пространства и мира тьмы. По барочному пышный полупрозрачный пунцовый занавес, опущенная вниз огромная хрустальная люстра, сверкающая льдинками хрусталя. И над всем плывут торжественные аккорды органа. Откуда-то из загадочной глубины сцены раздаются голоса, смех, овации. Так начинается этот спектакль…

Малый театр поставил М.Булгакова. Впервые обратившись к драматургии романтичнейшего Мастера, выбрал полную мистических тайн и символических обобщений «Кабалу святош», казалось бы, не вписывающуюся в привычный репертуар Дома Островского. Но, предпочтя второе название трагедии – «Мольер» и сместив акценты, режиссер-постановщик спектакля В.Драгунов создал произведение о судьбе великого творца и служителях Мельпомены, о том, что ему близко и особенно интересно - о суматошной, странной, волшебной жизни театра, о свете рампы, преображающей обыденность.

Нет, от конфликта искусства и власти, являвшегося по замыслу автора главной пружиной действия, никуда не уйдешь, как никуда не денешься и от святош Общества святых даров. Они – все тут во главе с архиепископом Шарроном (н.а. России А.Клюквин). Безликие, с прозвищами вместо имен, обряженные в рубища аскетов, они убеждены, что Истина, дающая право на высшую власть, доступна лишь им. Затаившись во мраке, как хищники, выжидают они момент, чтобы наброситься на добычу. А добыча – вся тут, как на ладони: в центре своего мироздания - ярко освещенной сцены, с жизнью, словно выставленной напоказ, беспечная, дразнящая и полнящая ряды врагов. Срывая маски, этот непочтительный комедиант выставляет на посмешище все и вся: нуворишей-буржуа, докторов-шарлатанов, модных жеманниц с их претенциозными салонами, кичливых аристократов и даже – о, ужас! –ханжество церковных стяжателей.

Нет, он далеко не праведник, этот господин де Мольер (н.а. CCCР Ю.Соломин). Предприимчивый антрепренер, лицедей, настолько сросшийся со своей маской, что продолжает порой играть и в жизни, умеющий, где надо, быть вкрадчиво-льстивым, а, где можно – вспыльчиво-гневным, обуреваемый страстями любовник, ребячливо просто признающийся в измене преданной подруге Мадлене (з.а. России Т. Лебедева), несчастный муж-рогоносец ветреной кокетки Арманды (М. Андреева), обвиняемый, к тому же, в инцесте. Но, прежде всего, он – художник, отважно бросающий вызов миру, сохраняющий в искусстве величие духа. Творец Дон Жуана, Гарпагона, Альцеста, Тартюфа.

Все это – Мольер М. Булгакова. Все это – Мольер Ю.Соломина.
Как достоверен, органичен актер в противоречиях характера, в эмоциональных проявлениях своего героя. Радостное возбуждение после успеха нового представления, взрывы яростного негодования по разным поводам и виноватое недовольство собой, когда вспышка гнева стихает, поклонение королю-покровителю, замешанное на искреннем восхищении Луи ХIV, в котором видит не только всесильного владыку, но и талантливого собрата по ремеслу - актера, находящегося на сцене каждую минуту жизни и блистательно исполняющего одну-единственную роль. А когда король лишает Мольера своего покровительства и защиты, фактически предавая в руки Кабалы, сколько горечи, какая безысходность звучат в словах: «Я лизал ему шпоры, моля – не раздави. Раздавил!»
Есть нечто символичное в том, что именно Ю.М.Соломин – замечательный актер и художественный руководитель старейшего театра России, на собственном опыте знающий всю тяжесть ответственности за свой коллектив, создает образ великого коллеги. Там, за кулисами, мало что изменилось за прошедшие триста лет. Все те же интриги, капризы, обиды, все тот же флирт, влюбленности, привязанности, измены и предательства. Все те же предпремьерные тревоги и волнения, суета и – объединяющее всех вдохновение, радость сотворчества. И сплачивающая всех беда. Закулисная жизнь театра, показанная изобретательно и ярко, важный мотив постановки.

«Искусство цветет при сильной власти», - утверждал Мольер. «Солнце Франции» - Людовик XIV (н.а. России Б. Клюев) – истинный ценитель прекрасного. В период его царствования пышным цветом расцвели таланты Расина, Корнеля, Буало и, конечно же, Мольера. Он и сам в молодости отдал дань сцене, выступая в аллегорических придворных балетах. Жизнь двора, подчиненная строгому регламенту этикета, была подобна театру того времени, подчинявшегося классицистическим законам триединства, требовавшая особой напевности в декламации трагических героев, плавной величавости, неспешности движений. И Людовик Б. Клюева хорошо помнит уроки сцены, в любых обстоятельствах сохраняя неподвижность мимики, импозантность поз, важную неторопливость жестов, всем своим видом демонстрируя непоколебимую уверенность в незыблемости своей власти. И все же, нет-нет, да и проскользнет в интонациях, в мелькнувшей усмешке – что-то вроде самоиронии или – в чуть опущенных уголках сжатых губ - презрительно-высокомерное отношение к предавшему учителя и приемного отца доносчику Муаррону (А.Фаддеев). Он весьма искусно скрывает страх перед силой Кабалы, требующей жертвы - пока лишь Мольера. Но, понимая, что короля делает свита, помня ужас Фронды, осознает, что при любом неверном шаге раболепный двор, смутные тени святош, что маячат за спиной Шаррона, превратятся в необузданное скопище темных сил, обращенных против него самого. Тартюфы - повсюду. Не будет же король рисковать из-за комедианта!
Скрывая бессилие маской праведного гнева, он отступает. Что ж, случается, и солнце скрывают тучи! И если даже король не устоял под натиском Кабалы, то с какой легкостью манипулирует она простыми смертными – недалеким, но не знающим поражений в дуэлях лихим бретером д’Орсиньи (А.Хомятов), науськивая его на затравленного Мольера, сломленной, больной Мадленой, в предчувствии смерти впавшей в религиозный экстаз.

Спектакль построен на контрастах – да и как иначе в истории, интрига которой строится на вечной борьбе Света и Тьмы. Резкие смены настроений в следующих друг за другом сценах, столкновение двух миров – в оформлении (художник-постановщик – народный художник России С. Бенедиктов, художник по свету – заслуженный деятель искусств России Д. Исмагилов). Карнавальная праздничность, радужные краски театрального закулисья, ослепительная пышность дворцовых апартаментов, веселая безалаберность жилища Мольера – и сине-серый сумрак обители Кабалы – подземелья с огромной темной лестницей, по которой, опускаясь в пропасть предательства, приходят сюда испуганные, обманутые, униженные люди.

Контрасты – и в одежде персонажей: разряженные по моде ХVII века – в пышных пудреных париках, в разноцветных роскошных туалетах, кружевах, золоте, рюшах, оборках – люди света - актеры, король, придворные. И бесформенные одинаковые сутаны, скрывающие лица капюшоны святош (художник по костюмам – В.Комолова).

«Пьеса из музыки и света» - авторский подзаголовок драмы. Музыка, написанная для «Мольера» (композитор - н.а. России Г. Гоберник) – один из важнейших компонентов спектакля. С первых минут, когда и на сцене-то еще никого нет, она, подобно увертюре, вводит в иную, неведомую реальность парадно-торжественным строем органа, в котором постепенно появляются зловещие ноты.

Искусно стилизованная под различные жанры эпохи Людовика-Солнце, музыка звучит на протяжении всего действия. И одна и та же музыкальная тема может из возвышенного церковного хорала перейти в клавесинные трели любовной песенки, а потом зазвучать тревожными аккордами, сопровождаемыми четким ритмом ударных, напоминающими беспокойное биение сердца.

Пьеса, повествующая о вехах судьбы гениального комедиографа, стоила автору нескольких лет страданий, споров, отстаивания права на собственное видение, и даже ссор до разрыва отношений. А затем – через месяц после успешной премьеры в Художественном театре – разгромная рецензия в газете «Правда», напечатанная по указанию Сталина, снятие с репертуара всех пьес Булгакова и, фактически, запрет на творчество. Интриги Кабалы?
Ныне на сочинения Булгакова – большой спрос. Ставится все и повсеместно, что, наверное, вполне справедливо. Может, все-таки, Кабала ослабела и силы – уже не те? Но по-прежнему есть свет и тень. Есть жизнь и смерть. И одного без другого не существует. Но тленна лишь плоть, ибо преображенный в творчестве дух - бессмертен.

Автор - Нила Петрова.
«Театральный мир».

2010 год объявлен Годом Франции в России. Поэтому премьера спектакля о великом французском драматурге «Мольер», представленная Государственным академическим Малым театром, оказалась как нельзя кстати.

ТЕАТР ЭПОХИ МОЛЬЕРА

2010 год объявлен Годом Франции в России. Поэтому премьера спектакля о великом французском драматурге «Мольер», представленная Государственным академическим Малым театром, оказалась как нельзя кстати.

Эта пьеса Михаила Булгакова известна всему театральному миру под названием «Кабала святош». Пьеса глубокая, многогранная, со своей особой историей. Это произведение напрямую затрагивает взаимоотношения художника и власти, которые автор познал, что называется, на собственной шкуре. Здесь же тема любви и измены, тема дружбы и предательства, тема взаимоотношений творца и невежественной, завистливой, лицемерной толпы, которая измеряет гения линейкой собственной заурядности…

Малый театр вынес на афишу имя великого комедиографа и актера, назвав спектакль «Мольер». Ибо он суть всех перечисленных тем и центр мастерски закрученной драматургом пружины. Перед нами закулисье театра Пале-Рояль эпохи правления Людовика XIV – Короля-Солнца. Здесь мы знакомимся с Мольером в пиковый момент его взаимоотношений с монархом, щедро осыпающим артиста милостями. Мы прощаемся с Мольером в момент измены жены Арманды (Мария Андреева), предательства приемного сына, смерти ближайшего друга Мадлены (Татьяна Лебедева) и вынесения уничижительного приговора его главному детищу – театру – недавним покровителем-королем.

Между этими сценами полная злоключений жизнь королевского комедианта, прославившего эпоху Людовика XIV, окупаемая радостью лицедейства, счастьем творчества, прожить которую на сцене, не имея на то личных побудительных мотивов, вряд ли возможно даже такому большому артисту, как лидер Малого театра. Но Юрий Соломин, исполняющий заглавную роль, проживает. И делает это с неистовостью снедаемого внутренним святым огнем творца, выходящего на подмостки, как на поле брани. И тем самым продолжает стихийно сложившуюся традицию исполнения этой роли худруками крупных российских театров – Юрием Любимовым, Олегом Ефремовым, Олегом Табаковым, Александром Ширвиндтом в недавней премьере Театра Сатиры. (Справедливости ради надо отметить, что в БДТ у Георгия Товстоногова Мольера блистательно играл Сергей Юрский).

Режиссура, увы, не поставила перед Соломиным сколь-нибудь внятной задачи: что играть. Юрий Мефодьевич наполняет образ собственными человеческими качествами, делая его сердцевиной, внутренним стержнем неизбывную доброту и душевную щедрость. Особенный отклик вызывают сцены, где его герой предстает пожилым человеком, измотанным жизнью и постоянной борьбой за существование своей труппы, истерзанным происками архиепископа, угнетенным предательством самых близких людей.

И как антипод мятущейся душе художника непробиваемый в своей равнодушной невозмутимости сиятельный монарх Людовик ХIV. В исполнении Бориса Клюева это персонаж словно из другой пьесы и пришел как будто из другого мира – из будущего. Он свысока цинично взирает на страсти, кипящие у подножия своего трона, и в этой высокомерной отстраненности – позиция артиста по отношению к его герою. Такова современная оценка артиста Клюева персонажа по имени Людовик ХIV.

Булгаков до сего момента оставался вне стен «Дома Островского». Наверное, стоит поздравить весь постановочный коллектив, который сумел пробить дорогу Михаилу Афанасьевичу в Малый театр.

Автор: Елена Литовченко
«Московский железнодорожник», 27 января 2010 года

Юрий Соломин вышел на сцену в новой роли — сыграл Мольера в пьесе «Кабала святош». «Ваш досуг» расспросил худрука Малого театра, отчего имя Михаила Булгакова только сейчас появилось на афише старейшего театра страны.

НЕОБХОДИМЫЙ БУЛГАКОВ ЮРИЯ СОЛОМИНА

Юрий Соломин вышел на сцену в новой роли — сыграл Мольера в пьесе «Кабала святош». «Ваш досуг» расспросил худрука Малого театра, отчего имя Михаила Булгакова только сейчас появилось на афише старейшего театра страны.

Юрий Мефодьевич, почему Булгакова прежде не ставили в Малом?

Не было необходимости, а сейчас мы почувствовали, что в репертуаре не хватает пьесы о самом театре — о закулисных интригах, об отношениях театра с властью. Моделью такого театра для нас стала мольеровская труппа, блестяще описанная у Булгакова.

Вам, наверное, грех жаловаться: в Малом театре одна из лучших трупп...

Актерам здесь ой как непросто! Я вовсе не жалуюсь, но у нас перед спектаклем часто вызывают «Скорую». Любой эмоциональный всплеск — и давление уже за двести двадцать. Какая может быть после этого работа? Но актер посылает всех к чертовой матери и идет играть. Вот эта тема меня и грела, когда мы готовили спектакль.

Мольер Булгакова — немолодой, измученный человек. А вы чувствуете возраст?

Возраст — это в первую очередь опыт. Сейчас говорят, надо молодежь везде продвигать, назначать на ответственные должности, а я не согласен. Если кого-то в 25 лет назначить художественным руководителем театра — он не потянет. Вот ведь чтоб стать хирургом, нужен опыт, так и у нас...

Вы много лет преподаете в Щепкинском училище. Талант сразу отличите?

Да, сразу. На экзаменах абитуриент должен прочитать стихи, басню и прозу. Для меня достаточно услышать прозу, потому что басня — это характер, стихи — мелодика речи, а проза — это чувства. Когда вы поняли, что у вас у самого есть талант? Когда проработал в театре не один десяток лет и со мной стали здороваться на улице — причем не со злыми, хмурыми взглядами, а наоборот.

К коллегам ходите на спектакли?

Недавно был в «Ленкоме» — смотрел «Вишневый сад». Знаю, что на все постановки Марка Захарова или Петра Фоменко можно ходить. С остальными — сложнее.

Авангардные постановки вам, наверное, не нравятся?

Я все время говорю: «Объясните мне, что такое авангард». Если актер, хоть голый, хоть в валенках, играет, а я ему сопереживаю — это здорово. На сцене должен быть создан образ и, как результат, возникнет сопереживание зрителя. Современные же мыльные оперы разрушают профессию актера. Мне скоро 75 (18 июня 2010 — «Ваш досуг»), и терять мне нечего, я могу говорить то, что думаю. И я хочу помочь! Ко мне обращаются на улице, ко мне обращаются актеры провинциальных театров, которые находятся в очень сложном положении. Я абсолютно уверен — возрождение театра придет из провинции. Потому что там другие люди. Другие традиции. Другие актеры.

Елизавета Борзенко
«Ваш досуг», декабрь 2009

Малый театр впервые обратился к наследию одного из самых ярких писателей двадцатого века – Михаила Булгакова.

ЮРИЙ СОЛОМИН СЫГРАЛ БУЛГАКОВСКОГО МОЛЬЕРА

Малый театр впервые обратился к наследию одного из самых ярких писателей двадцатого века – Михаила Булгакова.

На старейшей московской сцене в постановке Владимира Драгунова идёт пьеса «Мольер». Истинным талантам во все времена жилось непросто – эту известную мысль Булгаков развивает на примере биографии знаменитого французского комедианта, который, казалось бы, всегда был любим властью. Но высочайшее покровительство может ограничивать свободу творца сильнее, чем любые гонения…

Режиссёр Владимир Драгунов и художник Станислав Бенедиктов выстраивают на сцене семнадцатый век, проявляя себя настоящими мастерами иллюзии. Общей стилистике спектакля, его эмоциональной приподнятости, радостной взволнованности соответствует и музыка Григория Гоберника.

Конечно, булгаковский Мольер вовсе не тождественен Мольеру историческому. Это фигура скорее символическая, воплощение духа творчества писателя и актёра. Ему свойственны и слабости, и удивительные взлёты. Юрий Соломин в роли Мольера играет и хитрость художника, трагически зависящего от власти, и великолепную внутреннюю свободу, и страх одиночества, и великодушие… В этой работе множество нюансов, не поддающихся даже перечислению. Мольер-человек, друг, влюблённый, актёр, писатель… Тонкий психологизм актёра Юрия Соломина ни для кого не новость. Но особенно восхищает то, как он играет трагические сцены – вспышки горя, ярости, протеста, которые не могут не всколыхнуть душу каждого сидящего в зале.

В то же время «Мольер» – пьеса о театре, а следовательно, она требует слаженного ансамбля. В этой постановке играют вместе представители самых разных поколений артистов Малого театра, но чувствуется, что все они являются единой сплочённой командой. И мэтр отечественного театра и кино Борис Клюев в роли короля Людовика, и юная Маша Андреева, играющая ветреную Арманду, и Татьяна Лебедева, нашедшая подлинно трагические ноты для своей Мадлены, – равно убедительны. Каждая из красок, внесённых этими артистами в палитру спектакля, прекрасно сочетается с остальными.

И невольно приходит на ум мысль, что труппа Малого театра, к счастью, как и встарь, является одной из лучших трупп, ибо в ней можно найти блестящих артистов каждого амплуа и, соответственно, сыграть даже самую сложную пьесу. Вот бретёр и забияка по прозвищу Помолись (Антон Хомятов), вот очаровательная хрупкая Риваль (Наталья Верещенко), вот высокий и суровый «тёмный рыцарь» Лагранж (Александр Ермаков). Данные каждого артиста как нельзя более соответствуют создаваемому ими образу. И все вместе они рождают волшебную атмосферу спектакля.

Татьяна Семашко
«Парламентская газета», 18.12.2009

Михаил Булгаков на сцене Малого театра

«ДРАМА СУДЬБЫ», ИЛИ ПРИГЛАШЕНИЕ К МОЛЬЕРУ

Михаил Булгаков на сцене Малого театра

«Проникая в далёкую эпоху, в «призрачный и сказочный Париж XVII века», Булгаков написал не просто «романтическую драму».
Он подключился к той ее разновидности, которую романтики называли «драмой судьбы».
Анатолий Смелянский.

Само по себе уже очень значимое событие в истории нашего театра: Малый театр впервые обратился к драматургии Михаила Булгакова, выбрав для постановки очень близкую его опыту и мировоззрению пьесу о великом драматурге и актёре Жане-Батисте Мольере. Разумеется – и об этом надо сказать сразу! – подступ к Мольеру невозможен без точно увиденного актёра-исполнителя, который рискнул бы взять на себя крайне сложную, многослойную, всю в эмоциональных конрастах и «подводных течениях» творческую задачу – привнести на сцену свое индивидуальное видение исторического характера, к которому с разной мерой успеха обращались и обращаются многие маститые мастера.

Достаточно, например, напомнить, что ещё недавно в МХТ шла эта пьеса (её первое название «Кабала святош»); сейчас в роли Мольера в Сатире выступил А.Ширвиндт, а в МХТ её играл О.Табаков. Имена говорят сами за себя. И вот сегодня – совершенно неожиданный и пронзительно убедительный Юрий Соломин… Но ещё очень важно иметь в труппе, приступая к новому сценическому решению шедевра Булгакова, исполнителя на роль короля Людовика XIV, с которым тесно связано очень многое в судьбе Мольера. И такой актёр в Малом есть: это Борис Клюев. Поэтому, обратившись к постановке, опытный и умный мастер, режиссёр Владимир Драгунов уже знал, какую гигантскую роль предстоит сыграть, нет, прожить на сцене этому талантливому дуэту. И актёры это глубоко осознавали тоже. И не только названный дуэт, но и ансамбль (правда, с разной мерой убедительности), начиная с главных персонажей (кстати, личностей исторически достоверных) и кончая теми, у кого была в моментальном мини-портрете буквально одна реплика (к примеру, Шарлатан с клавесином или Суфлёр)…
Крайне важно и ответственно было создать сценический «климат», обстановку разворота событий на сцене, и тут очень интересную сценографическую трактовку предложил художник Станислав Бенедиктов. Уже самое первое появление Мольера и его актёров на сцене, когда в зале спектакль смотрит сам король, — эта огромная, парадная люстра перед внутренним занавесом создаёт отличную иллюзию театра «Пале-Рояль». «Сцена» зримо и незримо присутствует в действии постоянно, при этом используется минимум чисто «декорационного» решения, но «игра» этим минимумом происходит очень ёмко и впечатляюще. Как, скажем, кресло или стол в центре сцены, где друг против друга сидят король и Мольер, когда король предлагает опекаемому им в то время драматургу и актёру поужинать с ним. Когда в самом финале сцены Людовик произносит вроде бы кротко и без нажима (но как, по сути, жёстко!) фразу о «Тартюфе»: «Так что я уж вас попрошу эту пьесу не играть», в ответ на неё в зале вспыхивают аплодисменты. Однако по лицу Мольера — Соломина, да и в улыбке короля–Клюева нельзя не увидеть и не почувствовать, что, как говорится в «Гамлете», не всё «спокойно в Датском королевстве».
Обращаясь к тому, каким мы видим Мольера в исполнении («прожитии») Юрия Соломина, хочется привести слова Анатолия Эфроса: «Он не умел жить легко. Он жил мучительно». И на наших глазах разворачивается не «романтическая драма», как называл свое многострадальное детище автор, а подлинная «драма судьбы». И сколько в ней, в этой драме?! И талант, и любовь, и предательство, и разочарование, и страдание, и счастье, и радость бытия на сцене и в любви к молоденькой жене Арманде Бежар, и порой наивность и отчаяние, и некая обречённость, и страсть к театру и творчеству, и такая пронзительная сердечная боль, что зрительское дыхание перехватывает!.. Каждое появление Соломина – удивительная органика, естественность, какой-то даже новый для него стремительный темперамент, а кроме того – пластика, в которой и характер, и настроение, и возраст – ведь на наших глазах проходит довольно много лет. И если бесспорный апофеоз Мольера — Соломина в предфинальном поразительном, страстном монологе, то мрачная сцена в подземелье – судилище «кабалы святош» — высокий драматизм, даже трагизм. И трагизм редкой впечатляющей силы!.. Взаимоотношения с внебрачной легкомысленной дочерью Армандой, ставшей его женой, за что Мольер был ещё более предан анафеме церковниками, а вместе с тем потерял и покровительство короля. Всё, что связано очень сложным контактом Мольера с Людовиком – эгоцентристом до мозга костей, тираном, страдающим манией величия, способным одаривать и изничтожать, — прожито этим самым дуэтом в спектакле предельно остро и ярко. Нет слов, без такого «многоликого» короля, каким его даже в мельчайших полутонах рисует Борис Клюев, спектакля столь значительной и многозначной глубины, наверное, не было бы вовсе. У Мольера на сцене немало соперников и предателей, когда дело касается даже его приёмного сына (очень интересно выступает в этой роли молодой Алексей Фаддеев) или наглого, блистательного аристократа и дуэлянта маркиза Д’Орсиньи (удачная работа Антона Хомятова). Теплом и даже нежностью «дышат» взаимоотношения героя с его слугой, тушильщиком свечей Жаном-Жаком Бутоном (этот характер совершенно непривычно раскрывает молодой, в отличие от обычного «возрастного» решения, актёр Максим Хрусталев). На высоком уровне, страстно и горько (так положено по судьбе героини) играет актрису Мадлену Бежар Татьяна Лебедева. И все эти роли, как говорится, решены «крупным планом». А вот очень важная роль главного врага Мольера Маркиза де Шаррона, архиепископа Парижа, к сожалению, «провисает». Зловещая фигура главы «кабалы святош» заявлена номинально (Александр Клюквин). Лукавый и лживый «чёрный» архиепископ не несёт в себе в нужной мере тот острый поворот темы творчества и тирании, таланта и трагедии, который заложен в Шарроне требованиями пьесы и который, как ни досадно, почему-то часто не даётся и другим актёрам в других версиях «Мольера».
Главное свершилось: несомненная творческая удача Юрия Соломина и Бориса Клюева. А значит, и несомненная удача режиссёра Владимира Драгунова. А значит – новый полёт полной страсти и глубинного смысла музыки Григория Гоберника. И нет сомнения в том, что, впервые обратившись к Булгакову и приблизив его проблематику и высокое дыхание к нам, к каждому из нас – в самых разных аспектах, театр сделал большое дело. И я считаю полезным закончить впечатления о премьере «Мольера» словами постановщика; его волнует прежде всего судьба человека: «Тема художника написана. От неё никуда не уйдёшь, хочешь не хочешь. Есть король и мастер, эта тема всё равно будет звучать. Другой вопрос – выпячивать её, делать её главной или нет. И я решил, что важнее выявить общечеловеческую тему».
Это не просто слова, они особо подчёркивают философскую стереоскопическую ценность и цельность происходящего на сцене. Это то, что мы видим, что чувствуем. И большое спасибо Малому театру за этот бесценный подарок. Всем спасибо. Всем…

Наталья ЛАГИНА
«Слово», 18.12.2009

В Малом театре сыграли «Мольера»...

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЧЕРВЯ

В Малом театре сыграли «Мольера». И что вы думаете? Обыграли!

Партия продолжалась два с лишним часа с антрактом — спектакль режиссера Владимира Драгунова с народным артистом СССР Юрием Соломиным в главной роли.

А кто сказал, что роль Мольера в «Кабале святош» — это экзамен для большого артиста? Кульминация, пиковая точка? Что это детектор лжи, к которому артист прибегает, чтобы прилюдно обнажиться, хоть раз сказать о себе всю правду людям? Мало ли что напридумывают критики. А может быть, у Владимира Драгунова была другая трактовка. Какая — сходите, узнаете: зачем раскрывать секреты?


И почему, собственно, не сходить? «Мольер» — как пьеса и о театре в том числе — вам много чего интересного расскажет о ликах, фигуре и других местах как Мельпомены, так и Талии начала XXI века. Спектакль сильный: то плакать хочется, то вдруг смеяться. То опять сильно плакать. А главное, каждый из главных героев-мужчин — это отдельный незабываемый спектакль в спектакле. Их собственный.


Взять хотя бы короля Людовика (Борис Клюев) — на нем глаз отдыхает:

— Маркиз, вы пришли ко мне играть краплеными картами?

— Так точно, ваше величество. Обнищание моего имения…

Вежливый, спокойный, не манерный, обыкновеннейший король: вот мешок денег, а вот тюрьма; вот мое расположение, а вот твоя смерть. И все это малыми средствами — практически не прибегая ни к мимике, ни к изменению тембра. Клюев решил для себя «Мольера» в постановке Владимира Драгунова на редкость просто: пошел от себя. И не проиграл. Потому что умен и честен. Жаль, что Людовик сравнительно мало пребывает на сцене (на то и король!); его последний выход с фразкой «Я вам не помешаю?» (в момент, когда верноподданные жарко плюются) оставляет чувство легкого одиночества…

Но зал — полон, и все продолжают смотреть спектакль. А смотреть есть что, находок тьма, ведь это первое обращение Малого театра к Булгакову. Уже смакуешь, думая, каким же будет второе.

— Ваше величество, где вы найдете такого другого блюдолиза, как Мольер? — говорит Мольер (Соломин), обращаясь к залу. Но величества в зале нет. В зале вообще интересно: над порталом сцены — советский герб, а над «царскими ложами», соответственно, царские гербы. Исторически верно. И как-то не всегда успеваешь за страданиями много чего повидавшего в жизни Мольера. Вот все другие играют — и не сомневаются. Клюев — король, Клюквин — архиепископ. Мощно, строго. А Мольер такой сложный, сомневающийся. Даже в какой-то момент допускаешь: а не мелковата ли эта роль для столь большого артиста? Но — классика есть классика, что уж теперь…

Заканчивается все трагично и мрачно. Черный задник, как нынче модно на панихидах, одинокий Мольер и голос «за кадром»: 17 февраля был похищен без покаяния неумолимой смертью. Там еще (в пьесе) сцена была, где одноглазый (маркиз д\\\'Орсиньи, дуэлянт) должен вбежать на сцену, горимый желанием Мольера убить, но в сердцах втыкает шпагу в пол и убегает. Решили пропустить. И правильно: это бы нисколько не изменило общего благоприятного впечатления от случившегося.

«МК», 21.12.2009

В честь 200-летия Высшего театрального училища имени Щепкина выпущена памятная марка. Торжественная церемония гашения юбилейной марки состоялась 15 декабря в Щепкинском фойе Малого театра. Марка выпущена тиражом 200 тысяч экземпляров.

В торжественной церемонии гашения марки приняли участие художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин, ректор Щепкинского училища Борис Любимов, автор дизайна марки Александр Московец и и.о. генерального директора Малого театра Геннадий Аничкин.

Заглавного героя в премьерном «Мольере» Малого играет Юрий Соломин. «Ваш досуг» решил выяснить, почему за эту роль так часто берутся худруки театров.

РЕЖИССЕРЫ ИГРАЮТ МОЛЬЕРОВ

Заглавного героя в премьерном «Мольере» Малого играет Юрий Соломин. «Ваш досуг» решил выяснить, почему за эту роль так часто берутся худруки театров.

Пьесу о Мольере (первое название — «Кабала святош») Михаил Булгаков писал с 1929-го по 1936 год, пребывая в затянувшейся опале у советских чиновников и почти не надеясь, что она увидит свет рампы. Так и произошло: в 1936 году спектакль, который шел во МХАТе, закрыли после семи представлений. Нет сомнений, что в образе великого Мольера, сражавшегося с толпой двуличных святош, которые натравливали на него власть в лице Людовика IV, Булгаков отчасти изобразил и самого себя, и свои отношения с советской властью и лично Сталиным.

В 1966-м в театре «Ленком» пьесу поставил молодой Анатолий Эфрос. Роль Мольера получил Армен Джигарханян. Однако Эфроса словно преследовала судьба самого Булгакова: из «Ленкома» его уволили, спектакль вскоре перестал существовать. В 1973-м Эфрос вернулся к этому сюжету на ТВ, объединив пьесу Булгакова с пьесой Мольера «Дон Жуан». Телеспектакль назывался «Всего несколько слов в честь господина де Мольера». На роль Мольера (он же слуга Дон Жуана Сганарель) Эфрос позвал главу самого передового, а значит, самого опального театра — худрука «Таганки» Юрия Любимова.

Не лишний факт: Людовика IV и Дон Жуана в том спектакле играл молодой красавец Александр Ширвиндт. Сцену, в которой опальный Мольер-Любимов, почти теряя сознание от постигших его бед, пытается сохранить достоинство перед унижающим его королем, забыть нельзя. Любимов бесстрашно сыграл в этой роли все то, что ему приходилось испытывать, обивая пороги партчиновников и отстаивая Таганку: страхи и соблазны, которые подстерегают художника, сталкивающегося с властью.

Через десять лет, уже во время Перестройки, Мольера в спектакле Адольфа Шапиро «Кабала святош» сыграл худрук МХАТа Олег Ефремов, только что переживший раскол театра. Не удивительно, что главной темой роли стала борьба с соратниками и предательство близких с виду людей.

Людовика играл Иннокентий Смоктуновский. Сцена, в которой Мольер, получивший приглашение Людовика к ужину, позабыв про этикет, яростно рвет руками воображаемую курицу — в то время, как монарх изысканным движением подносит ко рту вилку, тоже вошла в легенды. Через четверть века, в 2001-м, эту же роль исполнил Олег Табаков, принявший после смерти Ефремова руководство его театром и позвавший Шапиро сделать во МХАТе новую версию «Кабалы святош». Но второй раз чуда не случилось.

В то, что Мольер Табакова руководит театром, поверить было легко, а в то, что он готов бороться с властью и глубоко несчастен — очень трудно. Не спасала даже Марина Зудина в роли бывшей возлюбленной и ведущей актрисы Мольера. Вывод напрашивается сам собой: успех «Кабалы святош» всегда зависел от того, насколько исполнитель главной роли мог отождествить свою жизненную ситуацию с перипетиями судьбы Мольера. И вот вам пример.

Ровно год назад в Театре Сатиры появился «Мольер» Юрия Еремина. Не бог весь как решенная постановка все же стала одной из заметных премьер. Почему? Потому что главную роль сыграл Александр Ширвиндт. Сыграл о том, как усталый, растерявший былой шарм великий комедиант пытается справиться с труппой, с толпой бывших любовниц, с вереницей сплетен. Доказать всем, что он остался верен самому себе. Тому, кого Анатолий Эфрос считал одним из самых талантливых актеров поколения.

Вроде бы логично, что Мольера в премьере Малого театра играет Юрий Соломин. Дуэт Мольера и Людовика (Борис Клюев) в спектакле выглядит достойно и профессионально — так, как и должен выглядеть бенефисный дуэт народных артистов. Но той пронзительной боли, которая возникает от совпадения судеб Мольера и исполнителя, в нем нет. Впрочем, в Малый театр зритель ходит не за этим.

Алла Шендерова
«Ваш досуг», №49