На днях Юрий Соломин встретился с ярославскими театралами. На Камерной сцене Волковского не было свободных мест.

ЮРИЙ СОЛОМИН РАЗВОЛНОВАЛСЯ ИЗ-ЗА ПОДАРКА ЯРОСЛАВСКИХ АКТЕРОВ

На днях Юрий Соломин встретился с ярославскими театралами. На Камерной сцене Волковского не было свободных мест.

- Я отвечу на все ваши вопросы, кроме политических, - с улыбкой встретил гостей Юрий Мефодьевич.

Соломин был в отличном расположении духа. Рассказывал ярко, эмоционально.

Оказалось, что в жизни актера были не только главные роли в «Обыкновенном чуде», «Летучей мыши» и других фильмах, но и поражения.

- Я пробовался на роль Андрея Болконского в «Войне и мире». Сергей Бондарчук выбрал не меня, а Тихонова, - вздохнул Юрий, - Но я не в обиде.

Сейчас Соломин играет мало. Он участвует только в двух спектаклях «Чайка» и «Горе от ума». Иногда снимается в кино.

- Все силы уходят на руководство, - немного с грустью произнес Юрий. - Понимаю, что много теряю. Но как говорит моя женя: «Если не ты, то кто?»

Студенты театрального училища наперебой задавали вопросы. Особенно их интересовала смена поколений театра, и уступают ли в мастерстве молодые звезды корифеям.

- Главная проблема - в сегодняшней молодежи пропадает сердечность. Когда ее совсем не станет, театр окажется в сложном положении.

Не лучшим образом на театральных постановках сказывается, по мнению Соломина, современных подход к подбору исполнителей.

- Раньше режиссеры ходили по театрам, выбирали актеров, а потом звонили им, - продолжил Юрий Мефодьевич, - А сейчас люди без образования проводят так называемые кастинги. Обидно…

Огорчает Соломина и то, как в бесчисленном количестве театральных постановок встречаются бездушные неинтересные работы.

- Зритель может оценить спектакль, когда выходит из зала и чувствует, что щемит сердце. А я часто вижу, как актеры говорят текст, а за ним пустота, - с чувством сказал Юрий Мефодьевич.

За время гастролей Малого театра в Ярославле мэтр вышел на сцену дважды - в «Горе от ума». Оказалось, что на этот раз он волновался больше обычного.

- Мне на память Волковский театр подарил программку спектакля «Горе от ума» 1900 года, - рассказал Соломин. - Я исполняю роль Фамусова восемь сезонов, но из-за подарка распереживался. Почувствовал огромную ответственность.

Актеру нравится наш город. Напоследок он поделился своими впечатлениями от утренней прогулки.
- Я шел и смотрел на храмы, - актер сделал паузу и добавил: - В Ярославле чувствуется умиротворенность, от которой на душе становится хорошо.

Людмила ШАБУЕВА, KP.ru
21.04.2008

Художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин встретился со студентами ярославской «театралки». На эту важную для Ярославского театра встречу, пришли все неравнодушные к этому виду искусства.

ГУРУ ТЕАТРАЛЬНОГО ИСКУССТВА УЧИТ ЯРОСЛАВСКИХ СТУДЕНТОВ

Художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин встретился со студентами ярославской «театралки». На эту важную для Ярославского театра встречу, пришли все неравнодушные к этому виду искусства.

На встрече Юрий Соломин в очередной раз подчеркивал, что в искусстве нужно быть честным и не позволять халтуры. По мнению мэтра, как бы не менялась театральная мода, есть вещи, которые будут актуальны всегда. Никогда публикой не будет востребована игра «без сердца». Душевные качества и глубину чувств ни в какие времена не подменить самой виртуозной актерской техникой.

Во многом, благодаря этому удивительному человеку, в России сохраняются и развиваются бесценные театральные традиции, передает Ярославская ГТРК.

18 апреля 2008
Андрей ЕВТЕЕВ, KP.RU

ЮРИЙ СОЛОМИН: ЗА СВОЮ ПРОФЕССИЮ МНЕ НЕ СТЫДНО

Юрий Соломин родился в Чите, в семье музыкантов. Жили они в небольшом доме с удобствами во дворе, родители носили воду в ведрах на коромысле. Жилось тяжело, голодно. Маленький Юра, как все, катался на лыжах, играл в хоккей...

Юрий СОЛОМИН:
ЗА СВОЮ ПРОФЕССИЮ МНЕ НЕ СТЫДНО
Юрий Соломин родился в Чите, в семье музыкантов. Жили они в небольшом доме с удобствами во дворе, родители носили воду в ведрах на коромысле. Жилось тяжело, голодно. Маленький Юра, как все, катался на лыжах, играл в хоккей. Ему было шесть лет, когда в семье появился еще один мальчик, которого впоследствии тоже полюбила вся страна – Виталий Соломин. Из Виталия родители мечтали сделать пианиста — пять лет парень барабанил по клавишам, мечтая разбить ненавистный рояль. А вот Юрий с детства готовился стать артистом, и родители тому не препятствовали. Он ходил в драмкружок при Доме пионеров и там играл... отрицательные роли.

КОВАРСТВО И ЛЮБОВЬ
Когда Юрий увидел фильм о юбилее Малого театра, это стало для него потрясением. А потом, узнав, что у Малого театра есть своя театральная школа, мечтал только о ней. Получив аттестат зрелости, он сразу отправил его по адресу: г. Москва, Неглинная, 6, Театральное училище имени Щепкина, и вскоре его вызвали в столицу. В тот год актерский курс набирала В.Н. Пашенная, и судьбе было угодно распорядиться так, что симпатичный одаренный юноша из далекой. Читы стал студентом прославленной «Щепки». В училище он как-то сразу нашел свою «половинку» — Ольгу. Цветов Соломин любимой девушке не дарил — стипендия не позволяла, тогда, в начале 50-х, и бутерброд в театре считался не менее приятным подарком. Ходила его невеста в одном платье, а пальто у нее было перешито из шинели. Зато уже на третьем курсе ее приняли в ТЮЗ и дали роль Луизы в «Коварстве и любви». Они поженились в 1957 году на 4 курсе, безо всяких торжеств. А когда, 8 лет спустя, в семье появилась дочка Даша, помогать было некому, и Ольга Николаевна оставила сцену. Сегодня она — педагог Щепкинского училища.
В Малый театр Соломина взяли прямо со студенческой скамьи. В труппе его сразу приняли хорошо, но первые годы в театре все равно оказались трудными, в основном, из-за житейских проблем. Сначала семья снимала полуподвал у безумной старухи, потом директор Малого театра М.И. Царев добился того, что молодым актерам сделали прописку и дали общежитие, а через несколько лет они получили крошечную квартирку на окраине Москвы, в Бескудникове.
С кино отношения складывались нелегко, выпускника «Щепки» даже не приглашали на пробы. А потом сразу утвердили на главную роль в картину «Бессонная ночь» режиссера Анненского.

ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС
Звездный час Юрия Соломина случился в 1970 году, в тот момент, когда состоялась премьера фильма «Адъютант его превосходительства». Именно тогда актер, как говорится, проснулся знаменитым и всенародно любимым.
А вначале случился курьез: режиссер Евгений Ташков, увидев молодого Соломина в роли садиста-гестаповца в фильме «Сильные духом», пригласил его сначала на похожую роль белогвардейца Осипова. Да и на эту роль его не утвердили... 6 раз! Зато после такого провала — Кольцов, «адъютант его превосходительства»!
Фильм снимался в сжатые сроки, приходилось работать в две смены. Соломин сам, без каскадеров, и на лошади скакал, и на тачанке мчался, и с поезда прыгал. Правда, с приемом картины возникли сложности — телевизионное начальство, просмотрев материал, всполошилось: «Это же гимн белогвардейщине!» Создателям сериала каким-то чудом удалось добиться разрешения на фильм. Зато через год «Адъютант» стал первым телефильмом, получившим Государственную премию.
Сам Акира Куросава, Император японского кино, пригласил его на роль Арсеньева в «Дерсу Узала». А дело было так. Не зная советского кинематографа, мэтр попросил показать ему лучшие картины популярных артистов — по одному фильму. Посмотрев первую серию «Адъютанта», Куросава так заинтересовался, что изъявил желание увидеть и все остальные серии.
Картина прошла с невероятным успехом, ее сразу купили 94 страны! Она получил «Оскара» как лучший иностранный фильм.

ПРОФЕССОР МЕДИЦИНЫ
Одна роль тянет за собой другую, и вот уже в архиве популярного артиста не один десяток ярких, запоминающихся образов в театре и кино — «Летучая мышь», «Обыкновенное чудо», недавний сериал «Московская сага», где он сыграл профессора Градова. Эта роль ему особенно дорога. Соломин говорит, что ему «досталось уважение со стороны медиков». С медициной у него всегда были очень тесные связи, а после фильма произошел такой эпизод. Как-то медсестра, в клинике, где актер находился уже почти месяц — повредил руку, вела его не перевязку. Вдруг она остановилась и сказала: «Профессор, идите дальше один, я вас догоню». Юрий Мефодьевич ответил: «Я, скорее, профессор театральный», но услышал: «Нет, для нас вы — Градов, профессор медицины».
Кстати, любимый пес Соломина — овчар Маклай, «сыгравший» с ним в сериале, получил такую же популярность, как и его знаменитый хозяин. Когда Маклая сильно покусали другие собаки, актер отвез его в ветеринарную лечебницу. Пса уложили на 5 дней в стационар, при выписке хозяина снабдили всеми необходимыми лекарствами. Когда Юрий Мефодьевич заикнулся о материальной компенсации, то услышал в ответ: «Ну что вы, ведь Маклай — артист!»
Создавая образ профессора Градова — прообраза личного врача Сталина Виноградова, актер «насыщал» себя, общаясь с врачами. Это происходило в течение всей жизни, начиная с детства. Юрий Мефодьевич любит вспоминать знакомого читинского провизора дядю Леню, помогавшего его небогатой семье и знаменитых Е.И. Чазова и Р.С. Акчурина, предпринявших все, чтобы побороть его серьезную болезнь.

ДЕЛА СЕРДЕЧНЫЕ
Юрий Мефодьевич давно страдает аритмией. Однажды по дороге в Переславль-Залесский, где велись съемки «Чайки» Маргариты Тереховой, у актера случился сердечный приступ. Он почувствовал, как страшно сдавило ему сердце. Машину развернули, и Соломина срочно доставили в Москву, в Центр профессиональной медицины. Приступ сняли, и актер... вернулся на съемочную площадку. А потом поспешил в столицу и доверился хирургам, которые убедили: больше тянуть нельзя. Ведь немногим больше года назад умер младший брат — Виталий Соломин, буквально «сгорел» на сцене. 23 апреля перед спектаклем он почувствовал боли в сердце и все же решил играть «Свадьбу Кречинского». В конце первого действия ему стало плохо, вызвали «Скорую». Позже врачи института Склифософского поставили диагноз: инсульт, и 27 мая любимого всеми актера не стало.
Юрию Соломину сделали коронографию и провели трехчасовую операцию на сердечных сосудах, его состояние стабилизировалось. Маргарита Терехова позвонила коллеге в больницу, успокоила, сказала, что ради него съемки перенесут.
Сегодня народный артист СССР продолжает активно участвовать в культурной и общественной жизни. Юрий Соломин руководит любимым Малым театром и выходит на его сцену, снимается в кино, преподает в родном Щепкинском училище.
Рассказывать о своих семейных отношениях артист не любит: «Почему-то врачам этот вопрос не задается, юристам — тоже, и считаю это недостойно человека любой профессии». Известно, что всю жизнь прожил с одной женой — Ольгой Николаевной, дочь Даша стала пианисткой, а внучка Саша — его гордость, она лауреат нескольких международных музыкальных конкурсов.
В свое время много говорили о том, что отношения между братьями Соломиными были достаточно сложными. В основном, из-за разных взглядов на жизнь Малого театра. С годами разговоры обросли всякими небылицами. Но сам Юрий Мефодьевич однажды сказал: «У Виталия было свое видение театра, но мы с ним были воспитаны в одной театральной вере». И зрителями они были любимы одинаково. Когда Виталий Мефодьевич ушел из жизни, это стало потрясением для всей страны, а его старший брат в течение нескольких дней не отвечал на звонки и не принимал соболезнований. Он переживал это горе сам. И сегодня по-прежнему не хочет говорить о брате и вообще о личном.
Зато о работе — сколько угодно. «Бог в меня что-то кинул, — считает артист, — все-таки, он дал мне профессию, за которую мне не стыдно, в которой я существую 50 лет. Пятьдесят лет с первого момента существования в ней я всегда боролся за нее. И, очевидно, в благодарность она дарит мне подарки в жизни — роли».

Алла ГУРЕЕВА.

ЮРИЙ СОЛОМИН: «НАША ЗАДАЧА — СОХРАНИТЬ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ТЕАТР»

На прошлой неделе в Калуге спектаклем «Горе от ума» Малого театра открылся III Фестиваль «Старейшие театры России», участие в котором приняли ведущие коллективы Саратова, Тулы, Белгорода, Ярославля, Владимира, Минусинска, Нижнего Новгорода. Не обошлось и без реформ. 3 апреля в Калужском областном драмтеатре состоялась учредительная конференция Ассоциации старейших театров России. О том, что заставило объединиться театральных деятелей в подобную организацию и каковы ее основные задачи, нам рассказал художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий СОЛОМИН, который и был избран главой Ассоциации старейших театров.

- Нам нужно было объединиться для того, чтобы жить. А жить нужно для того, чтобы заниматься творчеством. Ведь сегодня на пути деятелей культуры огромное количество препон, в том числе и экономических. Например, для того чтобы срочно починить декорации или купить люстру, мы должны объявлять тендер. Исходя из этой же фабулы, мы должны приглашать режиссера тоже через объявление тендера. И согласно букве закона, все должно происходить по принципу «кто дешевле». Но такая политика не учитывает специфику сферы культуры, она не годится для творчества. Мы несем ответственность перед своим зрителем и не можем допустить, чтобы сорвались гастроли или спектакль. Именно осознание всех существующих проблем и привело нас к созданию Ассоциации старейших театров России. Сегодня деятельность государственных академических театров, находящихся в провинции, во многом зависит от губернатора. Конечно, можно не любить театр или вообще искусство, но помогать учреждениям культуры, на мой взгляд, необходимо. Неслучайно решение объединиться созрело именно в Калуге: там губернатор очень трепетно относится к деятельности театров. Скорее всего, и штаб-квартира ассоциации будет расположена именно в этом городе. Членами новой творческой организации станут 32 старейших театра со всех уголков России. Такая ассоциация нужна прежде всего для того, чтобы помогать творчеству. Я начал с разговора о деньгах, но не это главное. Главное — это все-таки творчество, обеспечить которое могут достаточные средства. Сегодня провинциальным театрам довольно трудно заполучить хорошего столичного режиссера. Мы считаем, что должны помочь продвижению истинного искусства в провинции. Мы решили помогать друг другу, как это было раньше, когда было ВТО — Всероссийское театральное общество. Помогать режиссерами, художниками, композиторами — теми творческими единицами, которых любой столичный театр может направить в командировку для того, чтобы помочь коллеге. Естественно, возникает мысль о создании единого спектакля, который обошел бы все старейшие театры — в единой постановке единой труппы. И этот спектакль мог бы путешествовать из Москвы в провинцию и наоборот. Речь здесь идет не об антрепризе, а о цельном, высокопрофессиональном спектакле, — добротной классической постановке. По сути, Ассоциация — центр взаимопомощи внутри широкой театральной общественности с тем, чтобы сохранить национальный психологический театр. Один человек в поле не воин, а несколько — это уже сила.

Автор: Мария ТОКМАШЕВА
Источник: Культура
Дата: 10.04.2008

Сегодня в 19:00 смотрите на телеканале «Культура» передачу Андрея Максимова «Ночной полет» с участием Владимира Носика.

Ассоциация старейших театров России образована сегодня в Калуге. Ее руководителем избран художественный руководитель Государственного академического Малого театра России, народный артист СССР Юрий Соломин.

СОЗДАНА АССОЦИАЦИЯ СТАРЕЙШИХ ТЕАТРОВ РОССИИ

Ассоциация старейших театров России образована сегодня в Калуге. Ее руководителем избран художественный руководитель Государственного академического Малого театра России, народный артист СССР Юрий Соломин. Учредительная конференция прошла в рамках открывшегося там в среду Всероссийского фестиваля «Старейшие театры России».

«Идею создания Ассоциации выдвинула сама жизнь, - подчеркнул Соломин. - Ее цель - сохранить русскую театральную школу, которую высоко ценят в мире, повысить уровень спектаклей провинциальных театров, испытывающих кадровые и материальные трудности». Сделать это можно, считает он, «с помощью тиражирования классических спектаклей, созданных художниками, режиссерами, актерами театров Москвы и Санкт-Петербурга, а затем перенести их на сцены провинциальных театров - от Владивостока до Ярославля, но с участием местных исполнителей. Приглашенные столичные артисты смогут показать свое искусство не в антрепризных, а в добротных классических постановках». Идею Юрия Соломина поддержали руководители 32 театров России - участников фестиваля.

Праздник перенесен на улицы Калуги, где открыт памятник театральному зрителю. Его автор - московский скульптор Светлана Фарниева. Бронзовая фигура женщины выполнена в полный рост, в ее руках табличка с надписью «Нет лишнего билета?».

На домах, где жили видные театральные деятели Калуги, открыты 8 мемориальных досок в честь народных артистов РФ Валентины Никитиной, Полины Ванеевой, заслуженных артистов России Феофана Майского, Алексея Тюрина, Владимира Романовского, Сергея Сладкого, художника Калужского драмтеатра Эриха Мордмилловича, главного режиссера Давида Любарского.

Телеканал «Культура», 3 апреля 2008 года

Встреча в стиле братьев Люмьер. Гудок, приближение поезда, и на перрон спускаются всенародно любимые артисты: Адъютант его превосходительства – Юрий Соломин и роковая красавица Аксинья из «Тихого Дона» – Элина Быстрицкая.

АКТЕРЫ МАЛОГО ТЕАТРА ПРИЕХАЛИ В КАЛУГУ

Встреча в стиле братьев Люмьер. Гудок, приближение поезда, и на перрон спускаются всенародно любимые артисты: Адъютант его превосходительства – Юрий Соломин и роковая красавица Аксинья из «Тихого Дона» – Элина Быстрицкая. Актеры Малого театра приехали в наш город на вечернем поезде. А радушный прием прямо на вокзале им устроили служители местной Мельпомены. Столичная труппа будет открывать первый день фестиваля Старейших театров России. В его рамках покажут спектакль «Горе от ума».

Элина Быстрицкая – Народная артистка СССР, актриса Государственного академического Малого театра России: «Еще ничего не видели, но уже слышали, что театр хороший. А то, что зритель хороший, помню по своим прошлым приездам. Приезжала сюда с концертной группой. Настроение хорошее, бодрое, воздух свежий, дорога не утомила, но в поезде жарко».

Юрий Соломин – Народный артист СССР, художественный руководитель Государственного академического Малого театра России: «Наша интрига – открываем фестиваль Старейших театров, это лучшее из того, что можно сделать сегодня».

ТВ Ника, Калуга
2 марта 2008 года

Режиссер – Юрий СОЛОМИН

Премьера - декабрь 2007 г.

Л.Н.ТОЛСТОЙ «ВЛАСТЬ ТЬМЫ, ИЛИ «КОГОТОК УВЯЗ, ВСЕЙ ПТИЧКЕ ПРОПАСТЬ»

Режиссер – Юрий СОЛОМИН
Премьера - декабрь 2007 г.

«Власть тьмы». Услышав такое название, поколение MTV наверняка думает, что речь идет о каком-нибудь мистическом триллере про деяния потусторонние. Наверное, Лев Николаевич Толстой и не задумывался, сколь двусмысленно будет восприниматься название его пьесы сто лет спустя. Возможно, отчасти поэтому - чтобы избежать двусмысленного понимания со стороны молодежи - у спектакля Малого театра есть и второе имя: «Коготок увяз, всей птичке пропасть». Суть постановки Юрия Соломина и заключается в этой поговорке. «Власть тьмы» - действительно мрачная пьеса. Прямо скажем, радостного в ней при прочтении обнаружить почти невозможно. Кажется, что тьма от творимых персонажами поступков по мере развития действия сгущается все больше и больше. Но в спектакле Малого театра эта тьма - внутри, а не снаружи. Если не всматриваться, то ее и не разглядишь - и от этого еще страшнее.

С первого взгляда кажется, что это пьеса не Толстого, а Островского: декорации изображают двор зажиточного купца, конюшню, живописный задник рисует сельские просторы. Где-то слышны веселые песни девушек. В спектакле Юрия Соломина обычная жизнь течет своим чередом - и выходящие за нормы морали события тоже являются будто ее самой обыденной частью.
«Женщина - вот корень зла», - так считал Лев Николаевич, придавая главному злому гению своей пьесы женское

обличье. Коварную старуху Матрену играет Ирина Муравьева. Да-да, Муравьева, которая ну никак не ассоциируется у зрителя с отрицательными персонажами. Ее Матрена с виду добросердечная сердобольная бабулька, готовая на все, чтобы обеспечить счастливую жизнь собственному сыну. Предложить любовнице сына яд, чтобы отравить мешающего богатого мужа. В нужный момент направить сына, чтобы завладеть всеми деньгами скончавшегося купца. Придушить ребеночка, прижитого на стороне и мешающего семейной жизни самим фактом своего существования. Сговорившись с невесткой Анисьей (Инна Иванова), Матрена становится инициатором всех этих деяний - и самое страшное, для нее они - что-то само собой разумеющееся, часть повседневной жизни. Муж Матрены Аким в исполнении Алексея Кудиновича (эту роль также играет Юрий Соломин) - полная противоположность супруге. Под внешней мягкостью старика Акима скрывается твердый нравственный стержень, не допускающий искажений морали.
Под птичкой с увязнувшим коготком в пьесе подразумевается сын Матрены Никита (Алексей Фадеев) - типичный пример слабохарактерного подкаблучника, как сказали бы сегодня. Причем подкаблучника, готового и способного на подлость: грехи его начинаются с обиженной им девушки Марины, а дальше пошло-поехало. Но все-таки что-то, тянущееся к свету, остается в его душе: спектакль заканчивается покаянием Никиты. Во всех злых деяниях он обвиняет одного себя - и рядом стоящий отец благословляет его раскаяние. Так закончил Лев Толстой свою пьесу, и таков финал спектакля. «И кому нужно было это покаяние?!» - спрашивают друг друга идущие в гардероб зрительницы. Власть тьмы, как видно, и через сто лет не рассеялась».


Валерия ГУМЕНЮК
«Театральная касса», апрель 2008 года

Cегодня - Международный день театра. В этом году исполняется 20 лет с того момента, как народный артист СССР Юрий Соломин стал художественным руководителем Малого театра.

АКАДЕМИЧЕСКАЯ ЛЮСТРА

Cегодня - Международный день театра. В этом году исполняется 20 лет с того момента, как народный артист СССР Юрий Соломин стал художественным руководителем Малого театра. Через все эти годы он пронес убежденность в том, что на старейшей русской сцене должно быть как можно меньше перемен.

- Юрий Мефодъевич, но разве концепция театра-музея, которую вы провозгласили и которой так старательно следуете, не отпугивает зрителя своей подчеркнутой консервативностью?

- Нет, совсем наоборот, она привлекает. У нас неизменно полные залы, на премьерах - аншлаги. Да, у нас Академический театр не только потому, что носит это звание, но и потому, что сохраняет традицию. Есть академические институты со своими традициями, есть консерватория - тоже академия. И есть академические театры. Их нужно сохранять. Потому что только из традиции, на мой взгляд, может произрасти что-то новое.
Нет, конечно, изобретают новое и вне всяких традиций, но получается как-то глуповато. Я недавно смотрел «Вишневый сад», где два персонажа занимаются на сцене тем, что показывают не в театре, а на порносайтах. И не очень понятно, зачем режиссер все это придумал? С одной стороны, Чехов в «Вишневом саде» вообще не писал о том, кто с кем живет, и такое вторжение в его текст просто разрушает пьесу. С другой стороны, наивно думать, что такой сценой сегодня можно пленить зрителя. Если он захочет посмотреть что-то подобное - вокруг столько возможностей.

-Но все же публика Малого театра, наверное, тоже хотела бы приобщиться к чему-нибудь новому? Например, к новой драматургии, которой категорически нет в вашем репертуаре. Вы, кстати, читаете пьесы, которые пишут сегодня братья Пресняковы, Василий Сигарев, другие драматурги?

- Во-первых, наша публика как раз хочет видеть традиционный театр. Она за этим к нам идет. Очень много людей, которые приезжают в Москву на несколько дней, хотят попасть именно в Большой и Малый. Так сложилось, и десятилетиями не меняется. Во-вторых, о драматургии. Я проработал 50 лет в театре и могу что-то угадывать интуитивно. Названных вами авторов я не читал, но знаю, какие темы они поднимают. Мне эти темы не интересны. И потом, извините, но мат на сцене для меня абсолютно неприемлем. Хотя в жизни я им нередко пользуюсь.
Кроме того, большинство современных авторов пишут пьесы на двух-трех, максимум, на четырех актеров. Для антрепризы это хорошо, но что делать с такими пьесами Малому театру, где в труппе 130 человек? Нам нужны пьесы масштабные.
Вообще-то, музей музеем, но мы отнюдь не закрыты для новых веяний. У нас, скажем, очень успешно работает один из главных нынешних театральных новаторов - Сергей Женовач. «Горе от ума» в его постановке - много лет среди самых кассовых спектаклей Москвы. Здесь важно совпадение новизны и атмосферы Малого на каком-то очень высоком уровне. В нашем театре традиция - вещь не абстрактная, ею действительно пропитана вся атмосфера. Ведь еще сравнительно недавно на сцену выходили актеры, которые помнили саму Ермолову.

- Вы ведь тоже работали с этими актерами...

- Конечно, и это была лучшая часть моей жизни. И, знаете, более доброжелательных, более отзывчивых людей я пока не встречал. Мне посчастливилось играть с Ильинским, Царевым, Жаровым, Гоголевой, Шатровой, Бабочкиным. Я и сейчас играю дядю Ваню в галстуке, который мне подарила Татьяна Александровна Еремеева, вдова Ильинского и наша замечательная артистка. В свое время я долго не мог найти такого галстука, который описан у Чехова - василькового цвета. И однажды на репетиции она просто подошла ко мне и сказала: «Вот, посмотрите, он вам подойдет. Это галстук Игоря Владимировича». И у меня такое ощущение, что если его потеряют в костюмерной, то я уже больше не смогу сыграть. Вот что такое традиция Малого театра, она передается из рук в руки, как этот галстук.

- Вы не только художественный руководитель театра, но и профессор Щепкинского училища. Что вы можете сказать о сегодняшних абитуриентах?

- Я преподаю много лет и замечаю разные перемены. Они, к сожалению, не к лучшему. Видно, как портится школьное образование. Люди меньше читают и, соответственно, меньше думают. Я не говорю о всех, но тенденция такова. Поколение, которое своим символом выбрало «Пепси», внушает сильную тревогу. В конце концов, от этого напитка и желудок портится. Я им все время повторяю: включайте голову. Но, кажется, многие принимают этот призыв за банальное старческое брюзжание.
Или вот еще проблема. После третьего тура мы проверяем музыкальность человека: его умение слушать музыку, двигаться. И счастье, если один из десяти сумеет станцевать цыганочку или вальс. Начинаются конвульсивные, рваные движения. Это ведь серьезные вещи, симптомы какого-то культурного провала. Несколько лет назад я на вступительных экзаменах так завелся, что с порванным мениском стал показывать, как танцевать вприсядку. Потом неделю лежал, но тогда сдержаться не мог.

- В конце 8о-х годов вы были даже министром культуры РСФСР. Как сегодня вы оцениваете практику руководства культурой?

- Я активно выступаю против театральных реформ, которые затеяли чиновники. И наивно спрашиваю: «Кто и зачем это предлагает? « Мне отвечают: «Мы хотим, чтобы вы лучше жили, дурачки! « Да нет же! Нам лучше не надо! Нам и так хорошо. Вы только нас не трогайте, дайте нам жить так, как мы привыкли, как привык зритель, - и все будет в порядке.

- Но ведь экономические обстоятельства меняются, это неизбежно.

- Да пусть бы они менялись в лучшую для театра сторону. Но ведь нет. Все наоборот. Ясно, что эти реформы повлекут за собой тотальное обнищание актеров, которые и так, прямо скажем, не слишком богаты. Сегодня говорят, что два процента бюджета на культуру - это мало. Справедливо говорят. Но вот когда я пришел в министерство, ведь и того не было. С трудом добились этих жалких двух процентов. А нынче у меня такое ощущение, что даже их хотят урезать.

- Малый театр существует только на государственные дотации, или есть меценаты, спонсоры?

- Нет никаких меценатов. Только бюджет. Спонсорской помощью мы воспользовались лишь однажды, когда праздновали 250-летие театра. Сейчас, правда, есть у нас президентский грант. Он позволяет доплачивать артистам.

- Однако принято думать, что Малый театр находится в привилегированном положении?

- Наверное, так полагают потому, что в 1993 году указом президента нас объявили национальным достоянием. Я думаю, что это вполне справедливо и естественно. Правда, тут же стали говорить: а почему Малый? Есть же театры гораздо лучше. Я на это отвечал: ребята, не волнуйтесь, вы тоже очень хорошие. Просто у нас люстр больше, и все они хрустальные.

Автор: ЮРИЙ АРПИШКИН
Источник: Гудок
Дата: 27.03.2008

Завтра 27 марта в 8:15 на телеканале ТВЦ смотрите выступление Юрия Мефодьевича Соломина. Речь пойдет о Дне театра и акции Малого театра «ВСЕЙ СЕМЬЕЙ — В ТЕАТР! НАЧНИТЕ С МАЛОГО!».

Зачем Юрий Соломин поставил «Власть тьмы»

ЖИЗНЬ БЕЗ СОВЕСТИ — ЭТО УЖЕ НЕ ЖИЗНЬ

Зачем Юрий Соломин поставил «Власть тьмы»

Эта пьеса Льва Толстого, ставшая первым его большим драматическим произведением, неразрывно связана с Малым театром. Написанная в 1886 году и выдержавшая почти десятилетний цензурный запрет, она ставится затем одновременно на нескольких сценах, причем в Малом спектакль посетил сам автор. А еще одно незабываемое событие — постановка здесь же «Власти тьмы» в 1956 году Борисом Равенских с потрясающей актерской работой Игоря Ильинского в роли правдолюбца Акима.

НО МОЖНО ЛИ СКАЗАТЬ, что сегодняшнее обращение Юрия Соломина к пьесе Толстого, вошедшей в историю родного театра, означает лишь дань художественной традиции? Ни в коем случае! Осмелюсь утверждать: выбор именно этого литературного материала для очередной своей режиссерской работы руководитель Малого сделал прежде всего по зову жизни, в которой мы нынче находимся и которая нравственным терзаниям классика более чем вековой давности придаёт необыкновенную, острейшую актуальность.

Толстой весь возрос на нравственности. Для него неписаный закон внутри человека не ниже, а зачастую гораздо выше того, который зафиксирован в правовых уложениях. Нарушив его — неписаный,- безоглядно жизнелюбивый крестьянский сын Никита постепенно утрачивает эту свою жизнелюбивость, полностью попадая под власть тьмы, то есть духовной смерти. Становится убийцей собственного едва родившегося ребёнка.
Это происходит в пьесе, и автору важно проследить, как оно в жизни происходит. В основу «Власти тьмы» , что не раз у Толстого бывало, положен жизненный сюжет — уголовное дело крестьянина Тульской губернии Ефрема Колоскова, которого Лев Николаевич посетил в тюрьме. «В деле этом,- рассказывал писатель,- имелось именно такое же, как приведено и во «Власти тьмы» , убийство ребёнка, прижитого от падчерицы, причём виновник убийства точно так же каялся всенародно на свадьбе этой падчерицы».
Падение через тёмные лабиринты души — ниже некуда! — есть падение нравственное. И покаяние в содеянном — тоже нравственный акт. Когда душа мучается, страдает и в конце концов не выдерживает страшной тяжести — прорывается в публичном признании, хотя, казалось бы, со стороны ничто к тому человека не понуждает.

Молодой актёр Алексей Фаддеев сумел психологически убедительно провести своего Никиту от разбитного и беззаботного парня до надорванного и обессиленного в безысходных внутренних мучениях страдальца. Сперва запнётся, когда будет убеждать себя, что нет ничего особенного «в неправде божиться». Потом помутнеет душой, когда запросит у него прощения умирающий Пётр (заслуженный артист России Владимир Носик), перед которым он сам куда виноватее. А потом вдруг — наверное, неожиданно для самого себя — буквально взвоет: «Ох, скучно мне, как скучно!» И не сможет запеть любимую песню про ласточку сизокрылую, не дастся она ему, не получится у него. Кстати, трогательная песня эта, найденная среди народных и в чём-то доработанная авторами спектакля, становится удивительно тонким, пронзительным его лейтмотивом.

Во зле у Никиты есть пособники или даже движители. Это и Анисья, которая во что бы то ни стало хочет женить его на себе, в талантливом исполнении Инны Ивановой; а самое главное — мать родная, Матрёна. Роль ее стала прямо-таки этапной для народной артистки России Ирины Муравьёвой. Дело не только в полном внешнем перевоплощении популярной актрисы, которая предстает перед зрителями совершенно неузнаваемой. Важно, что ее мастерское искусство позволяет очень впечатляюще передать бытовой, обиходный характер вселенского зла. Свои шуточки-прибауточки Муравьёва-Матрёна проговаривает абсолютно «между прочим», тогда как речь идёт о том, чтобы отравить человека. И «потрудиться» изъявляет желание — чтобы обмыть отравленного. А далее будет призывать «потрудиться» сына, когда замыслит умертвить и закопать младенца — внука своего.

Да, зло вот такое, вполне бытовое, без каких-то приподнятых театральных котурнов. И тем страшнее оно, засасывающее людей в трясину одного за другим. Какое название у этого зла? В конце концов обнаруживается с неопровержимой ясностью: деньги.
Именно деньги заставляют многих напрочь забыть нравственный закон, о котором помнит всё время, кажется, лишь убогий и косноязычный Аким. У Достоевского возник князь Мышкин с его детски незамутнённым взглядом на творящееся вокруг, а у Толстого — этот вовсе не притязательный мужичок, с трудом выражающий бередящие его мысли. Да ведь они по сути и просты до предела. Не обманывай ни в большом, ни в малом, не живи за счёт другого, не обижай других... Но как нужен кто-то в жизни, чтобы этим истинам следовал и про них напоминал!

Вы понимаете, что без явлений Акима, которого в соломинском спектакле глубоко и достоверно играет народный артист России Алексей Кудинович, без его вроде бы наивных, даже смешноватых для окружающих проповедей не произошло бы раскаяния-катарсиса, постигающего в финале заблудшего донельзя сына, готового уже и петлю себе на шею набросить от жуткого отчаяния при осознании того, что натворил.
Участникам трагических событий до поры до времени представляется, будто богатство в доме, не важно, какими средствами обретённое, всё оправдает и всё спишет. А вот ему, Акиму, не по себе. «Ты в богатстве, тае, как в сетях,- бросает он сыну в кульминационной сцене, завершающейся протестным уходом из этого дома. — В сетях ты, значит. Ах, Микишка, душа надобна!»

Кудинович проводит эту сцену тоже вроде бы как вполне бытовую, пафос его приглушён, однако тем самым впечатление не снижается, а даже усиливается. И все эти Акимовы оценки неправедной жизни — «скверность» , «пакость» , «кривьё» — словно выстрелы крайней тревоги посреди общего приноравливания к неправедности, привычки к ней и приятия ее.

Надо видеть, как еще в начале тревожно вглядывается Кудинович-Аким в лицо сына, солгавшего и не побоявшегося при этом крест на себя наложить. Надо видеть, как позднее, весь сжавшись и отвернувшись, сидит старик возле печки, пораженный гнусностью происходящего в сыновнем доме. А с каким искренним недоумением воспринимает он за несколько минут до этого откровения о грабительской сущности банковской системы, которые излагает ему Митрич — бывалый солдат, ставший теперь у разбогатевшего Никиты работником (сочный, колоритный образ создал в спектакле народный артист России Александр Потапов). По Толстому, здравым взглядом требуется поглядеть на многое из того, что несёт с собой капитализм, и тогда противоестественность считающегося нормальным станет очевидной.

Сегодня власть говорит о «правовом нигилизме» и необходимости уважать законы. Однако, во-первых, встаёт вопрос, насколько эти законы справедливы, а во-вторых, ни слова не говорится о нигилизме нравственном, который как раз по причине узаконенной несправедливости приобрел в нынешнем нашем обществе характер полного произвола. Ведь нравственные требования фактически отброшены, ликвидированы, сведены на нет. Их никто из властей предержащих и не упоминает вовсе!

Например, «назначенный» кандидат на президентскую должность, ставший теперь избранным президентом, о главной своей задаче сказал так: «Чтобы жить было не стыдно, а комфортно». Выходит, если комфортно (то есть удобно, богато), тогда и не стыдно? Но абсолютное большинство нынешних богачей должны бы ой как стыдиться этого своего богатства, нажитого самыми что ни на есть неправедными путями. Тут толстовский Никита невинным дитём покажется. Однако про стыд и совесть какого-нибудь Абрамовича смешно даже говорить.

Больше того! Не раз приходилось слышать от современных родителей: «Да надо ли сегодня воспитывать ребенка так, чтобы жил он по совести? Если по совести, затопчут». В общем, получается, что конец всем нравственным заповедям. Иные в ходу: «Не обманешь — не проживешь» , «Умри ты сегодня, а я завтра» , «Не пойман — не вор»...

Вот почему, идя на «Власть тьмы» , я думал: а дойдет ли до ума и сердца людей спектакль о нравственности в пору тотальной, воинствующей, циничной безнравственности? Напряженная тишина зрительного зала от начала до конца действия лучше всего ответила на мой вопрос. Точно так же было и в другой вечер.

Значит, еще не всё потеряно! И, значит, не зря поставил Юрий Мефодьевич этот свой спектакль — действительно, в высшей степени актуальный и нужный.

... Когда открывается занавес, в проеме сцены — распахнувшееся во всю высь небо, созданное вместе с крестьянским двором, избой и силуэтом деревни на горизонте художником Александром Глазуновым. Оно будет и над летней землей, и над зимней, над любовными страстями людей и душераздирающими их преступлениями. Когда-то великий философ заметил, что знает только два удивляющих его чуда в жизни — «звездное небо надо мной и нравственный закон во мне». Однако что ждет человека и человечество, общество и страну, вознамерившиеся этот закон отменить, поставив вместо него всевластие собственности, «комфорта» и чистогана?
У Толстого грозно звучит: погибель.


Автор: Виктор КОЖЕМЯКО
Источник: Правда-КПРФ
Дата: 20.03.2008

Художественный руководитель Малого театра Юрий Мефодьевич Соломин удостоен премии им. М.Царева в номинации «За успешное воспитание молодежи». По признанию Юрия Мефодьевича, пишет «Независимая газета», премия имени Царева для него особенно почетна, поскольку именно Царев дал ему путевку в Малый театр, а затем и в большую жизнь.

В русском драматическом театре готовится премьера бессмертной комедии Александра Грибоедова «Горе от ума». Состоится она 24 февраля 2008 года.

ЮРИЙ СОЛОМИН ПРИЕДЕТ ИГРАТЬ ФАМУСОВА

В русском драматическом театре готовится премьера бессмертной комедии Александра Грибоедова «Горе от ума». Состоится она 24 февраля 2008 года.

«Горе от ума» в Улан-Удэ это совместный проект московского Малого театра и Государственного русского драматического театра имени Николая Бестужева. В апреле 2006 года был заключен договор между двумя театрами, а подписи под ними поставили народный артист СССР, художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин и директор ГРДТ Петр Степанов. Соглашение предусматривает совместную постановочную работу, безвозмездную передачу театральных костюмов, гримерно-пастижерного и музыкально-осветительного оборудования, стажировку творческих работников «Бестужевки» в Малом театре. В ходе реализации договора постановку спектакля в Улан-Удэ осуществляет режиссер Малого театра Владислав Константинов. Предполагается участие в спектакле Юрия Соломина в роли Фамусова.

Петр Степанов говорит: «Наш театр давно поддерживает дружеские отношения с Юрием Соломиным, кстати, забайкальцем по рождению. Юрий Мефодьевич является председателем межрегиональной общественной организации «Ассоциация русских театров России» (МАРТ). На IV международном фестивале русских театров национальных республик и стран ближнего зарубежья в Йошкар-Оле в 2000 году наш театр представил на суд жюри спектакль-притчу «На дне» по пьесе Горького и получил высокую оценку. Идея участия столичного театра в постановке в провинции впервые прозвучала тогда же и со временем обрела форму договора».

Напомним, «Горе от ума» А.С. Грибоедова это история любви, история обмана, разочарования, потрясений, которые произошли с героем на протяжении одного безумного дня в Москве. История, рассказанная почти два столетия назад, происходит сейчас, на наших глазах, и неизвестно, чем она закончится.

- «Горе от ума» потрясающее современное произведение, - говорит режиссер Владислав Константинов. - Я намерен рассказать о поколении, идущем во- след того общества, когда разорванность ощутима даже в личных отношениях, среди близких людей. Многие персонажи лишены духовного стержня, в то же время очень обострены возрастные грани.

В целом режиссер обещает традиционное и в то же время новаторское прочтение хрестоматийного произведения - комедии Грибоедова, которая, как известно, почти вся разошлась на пословицы. В постановке русского драматического театра имени Бестужева большое значение придается не столько социальной остроте пьесы, сколько лирической теме первой любви.

В главных ролях - народный артист Бурятии Дмитрий Панков, заслуженные артисты Бурятии Евгений Аешин, Олег Петелин, актеры театра Светлана Полянская, Екатерина Белькова, Кирилл Зобков, Александр Кузнецов.
Премьерные показы пройдут с 24 по 29 февраля.

Автор: Александр Махачкеев.
Источник: Московский комсомолец в Бурятии
Дата: 20.02.2008

Свой взгляд на новую постановку Малого театра высказывают на страницах журнала «Станиславский» артист Валерий Золотухин и критик Ольга Галахова…

«ВЛАСТЬ ТЬМЫ»: ДВА МНЕНИЯ

Свой взгляд на новую постановку Малого театра высказывают на страницах журнала «Станиславский» артист Валерий Золотухин и критик Ольга Галахова…

Валерий Золотухин, народный артист России

«Я очень люблю Малый театр. Если где-то что-то сохранилось, то в Малом при всех революциях. Когда я пришел на «Власть тьмы», то надо мной висело, что ставит этот спектакль Юрий Мефодьевич Соломин для Японии. Я вырос на русской печке. Печка — символ крепости и жизни. Она греет, кормит и людей, и скотину. За ней мычит теленок, под ней шныряют и квохчут куры. Не могу представить крепость шевелящейся, тем более ходуном ходящей, когда на нее залезают, тем более когда на ней лежат и говорят текст.
Когда немцы в войну бомбили и сжигали наши деревни и села, оставалось поле, а в поле — голые русские печки. Японцы, подозреваю, не знают, что такое русская печь. Что она значит для русского человека. У них всей земли — с нашу добрую русскую печь. И потому шевелится она или нет на сцене — для них, подозреваю, мало будет иметь значения. А я не могу.
Для меня это хуже, чем вся прыгающая деревня, нарисованная на фоне, когда фон задевают нерадивые пробегающие актеры. Сорок с лишним лет я слышу от Любимова: «Не трогайте кулисы, обормоты! Будьте аккуратны с декорацией при самых невероятных страстях и половецких плясках».
Но вот какой фокус! Я не помню, чтобы печка шевелилась под Михаилом Жаровым и Клавдией Блохиной. Печка наверняка шевелилась под актерами и в том варианте спектакля. Только я этого не помню. Значит, мне было не до печки. Вот так я все для себя сформулировал. Но вечером, не дам себе соврать, когда торговал своими книгами, ко мне подошла наша зрительница и сказала, что посмотрела у Петра Фоменко «Бесприданницу» и спектакль, по ее мнению, никакой, а вот «Власть тьмы» в Малом — замечательная работа театра. Мы видели спектакль один и тот же, но в разные дни.
Еще во мне живет впечатление от «Власти тьмы» с Игорем Ильинским. Хотя Алексей Куди-нович, который играет Акима, по ремеслу мне понравился. Но вот вычеркнуть тот спектакль, который как раз накануне показали по ТВ, никак не мог. Как же память мою всколыхнуло!
«Власть тьмы» — это пробуждение зверя в человеке. Ведь Толстой написал почти документальную драму! Взял факт из судебной хроники — именно сцена покаяния из жизни: русский человек вышел на площадь и покаялся. Но, чтобы показать «власть тьмы», не надо бояться показать животное чувство зверя в человеке, как не боялись этого Толстой и Достоевский. Мне показалось, Юрий Мефодьевич Соломин и актеры нас щадят. А чего нас щадить? Мы такое смотрим в жизни! Страсть, похоть не сыграна, так, шаловливое валяние на соломе. Опять же вспоминаю, как играл Виталий Доронин Никиту, как он лениво потягивался на печи. Но в этом потягивании чувствовался сидящий внутри зверь. Но сейчас идут премьерные спектакли. Может быть, оценку еще рано давать. Малый все равно остается непоколебимым театром, который я люблю и поздравляю с новой работой.»


Ольга Галахова
Несторонний наблюдатель

Восхитил Алексей Кудинович в Малом театре, сыгравший Акима в спектакле «Власть тьмы» по пьесе Льва Толстого (режиссер — Юрий Соломин).
Прямо скажем, актеру выходить в той же роли, на ту же сцену после Игоря Ильинского непросто. Уберечься от сравнений утех, кто помнит легендарный спектакль Равенских, почти невозможно. В Малом Аким без возраста — ему может быть пятьдесят, а может и все восемьдесят. Аким Кудиновича неприметен. Чтобы сыграть эту неприметную приметность, надо обладать какими-то особыми качествами: прежде всего мужеством не премьерствовать.
Судя по биографии актера, в театре он довольно долго был в статусе «космонавта номер два», то на замену Виктору Павлову, то на замену Валерию Носику. Играл то, что давали, и создавал маленькие шедевры, как Ферапонт в «Трех сестрах». Возможно, этот долгий опыт достойного существования на вторых планах и сообщил актеру нечто существенно важное. Кудинович исподволь забирает зал своей игрой. Даже трудно уловить момент кульминации. То он просто стоит в стороне, качает головой, глядя на своего непутевого сына. То через свое заветное словечко «таё», каковое у Акима выражает самые разные смыслы, передает буквально все, что происходит и с героями пьесы, и с ним самим. За слова, за выигрышные монологи в такой роли не зацепишься. Тут надо играть нутром и при этом держать процесс. Кудинович мастерски с этим справляется.
Его Аким не исключительная личность из народа. Актер, если можно так сказать, подчеркивает в своем герое обыкновенность, даже заурядность. Только один-единственный раз он позволит себе выйти в центр сцены, а чаще все бочком, то у печки посидит, покалякает, то помолчит в сторонке, когда сын Никита перед миром будет каяться. Бабы метнутся — заткнись, молодой дурак, но Аким не позволит. Всего один жест старика, но актер вкладывает в него столько мощи, что кажется, чуть ли не сам Лев Толстой вышел на сцену. Тут уже, «таё», никому будет не позволено, «таё», остановить покаяние, «таё». Тут сухощавый старикашка вдруг преображается в духовного старца, но без дидактики, пафоса и морализаторства. Актер благородно проводит эту ключевую сцену. Он возьмет внимание на себя буквально на несколько секунд, чтобы передать пас партнеру, и опять отойдет в сторону, но уже не как подкаблучник при ловкой жене Матрене, а как хозяин ситуации, который уже не позволит изменить правильный ход вещей.


«Станиславский», февраль 2008

В Mалом театре поставили Толстого

ТЬМА ОКАЗАЛАСЬ СВЕТЛОЙ

В малом театре поставили Толстого

В прошлом сезоне Темур Чхеидзе в БДТ, в нынешнем Юрий Соломин в Малом, точно сговорившись, ставят самую страшную драму Толстого. Когда театры ставят одно и то же, говорят — идеи витают в воздухе.

В России пьеса была запрещена к постановке сразу после публикации. Зато, как это часто бывает, нашего пророка услышали в Европе. Андре Антуан поставил «Власть тьмы» в своем «Свободном театре», несмотря на предрекания провала «несценичной» пьесы.
Юрий Соломин попал в такое время, когда новостями об убитых родителями младенцах пестрят все новостные колонки и когда над возмущениями Акима про клятыми «банками», выдающими кредиты под проценты, можно разве что посмеяться (что зал и делает). Нравственные координаты меняются стремительно, инфляция непреходящих ценностей растет еще быстрее. Значит ли это, что власть тьмы воцарилась повсеместно? Спектакль Малого театра не дает ответа на этот вопрос.

Малый театр, как всегда, отличается чувством эпохи и языка. Язык Толстого звучит в устах актеров, точно они именно так и разговаривают с самого рождения. Даже Алексей Кудинович в роли косноязычного Акима с его бесконечными «тае» играет, как дышит. Опрятно выписанные декорации Александра Глазунова рисуют экологически чистую картину — сенцы с кадушкой студеной воды, связками чеснока и лука, настоящая печь, колоритные сундуки, а на заднем плане — весь набор, с которым принято ассоциировать русскую старину. Видны маковки церквей и святых монастырей, живописны покосившиеся избы и тихое течение реки — хоть туристов приглашай. Художник по свету Дамир Исмагилов и разлил над этим раем ясный, почти рекламный свет.

В спектакле «Власть тьмы» нет содрогания-того, что остается от чтения Толстого, когда Никита слышит хруст раздавливаемых им косточек ребенка. Или, например, когда князь Нехлюдов узнает о том, как крестьянки «регулируют рождаемость»: родив «лишний рот», окрестив его (как же, Божья душа), они просто не кормили младенца. Его создатели точно любуются колоритом этих диковатых пейзан, душой которых становится тетка Матрена, страшная мать Никиты в исполнении Алексея Фаддеева (при этом мать любящая) и вдохновительница всех убийств. Ирина Муравьева находит бездну обаяния в этой жутковатой матери — в ее бездонную жилетку, набитую сонными порошками и прочими отравами, так и тянет поплакаться, ее легкостью и квазимудростью так просто заразиться. Играя злого, ищи где он обаятельный.

«Власть тьмы» была поставлена ради финала, ради жизнеутверждающего начала. «Слушай, мир православный», — глухо начинает Никита и входит в азарт, выкладывая свои и присвоенные грехи, выводя спектакль на торжественную коду. Две души — старика и младенца — загублены, зато одна — покаявшегося детоубийцы — спасена. В Малом театре увидели в таком раскладе повод для оптимизма.

Автор: Ольга ФУКС
Источник: Вечерняя Москва
Дата: 12.02.2008

Про пьесу «Власть тьмы» можно было бы сказать, что она особенно актуальна сегодня, в пору падения нравов и всесилия денег.

СТРАХ И СОСТРАДАНИЕ В МАЛОМ ТЕАТРЕ

Про пьесу «Власть тьмы» можно было бы сказать, что она особенно актуальна сегодня, в пору падения нравов и всесилия денег. Но подобные банальные вещи можно говорить о других классических произведениях, а не о творчестве Толстого, которое своевременно во все эпохи: ведь затрагивает он самые существенные, глубинные проблемы бытия, проблему сущности человека вообще. Главный конфликт произведения – борьба человечности и бесчеловечности: в масштабах общества, семьи, души человека. Один из персонажей «Власти тьмы», видавший виды Митрич (в спектакле Малого театра его играет А.Потапов) сравнивает деревенских баб со «зверями лесными», которые «ничего не боятся». По мнению Митрича, это оттого, что баба «не то что про Бога, она и про пятницу-то не знает толком». И заголовок пьесы тоже подсказывает, что причина бесчеловечной, звериной жестокости, воплощенной в произведении, – «тьма», невежество, неразвитость. Просвещение, религиозность, богобоязненность, наконец, нравственный закон – казалось бы, вот средства, чтобы освободить людей от этой тьмы, от звериного начала, от жестокости. Возможно, и сам автор так мыслил. Но Лев Толстой – прежде всего гениальный художник слова, и художественное начало оказывается сильнее мыслительного, и художественная правда берёт верх над моральными и религиозными взглядами. И обнаруживается, что и страх Божий, и нравственный закон – это только форма, а суть-то дела в том, что тёмные и светлые силы борются в душе самого человека, и самосохранение его зависит от того, чем закончится эта борьба. Не случайно у творения Льва Толстого есть и подзаголовок – «Коготок увяз, всей птичке пропасть». Цепь компромиссов с силами зла приводит молодого крестьянина Никиту на край нравственной гибели, и перед лицом этой гибели душа его восстаёт против власти тьмы и приводит к покаянию. Несомненно, именно Никита – главный герой трагедии (к такому жанру естественно отнести «Власть тьмы»). А.Фаддеев изображает Никиту простодушным и даже совестливым парнем, запутавшимся и растерявшимся, но хорохорящимся, разбогатев после женитьбы на Анисье, отравившей своего богатого мужа Петра (В.Носик). Рисунок игры артиста достаточно сдержанный, режиссёр убрал из роли самые острые куски (например, подробные описания убийства младенца, прижитого Никитой с падчерицей Акулиной), а перед заключительным эпизодом действия и речи героя кажутся даже вялыми и несколько затянутыми. Но это поведение оказывается затишьем перед бурей – и вот мы становимся свидетелями пронзительно точной игры артиста в сцене покаяния: как ружейные залпы, следуют друг за другом его земные поклоны, просьбы о прощении – как неудержимые рыдания, хотя герой не плачет – он спокоен и отрешён от всего, поскольку переступил через всё – и через свои грехи, и через свою слабость, и когда он выпаливает: «Больше ничего не скажу», – мы понимаем: он всё сказал и всё сделал, закончил свой крестный путь грешника. Игра А.Фаддеева не может оставить равнодушными присутствующих в зале. Уже из-за одной заключительной сцены стоит посмотреть этот спектакль. На наш взгляд, роль Никиты – значительное достижение и молодого актёра, и режиссуры.

Кроме кульминационной сцены покаяния, в спектакле есть ещё один центр тяжести – конец первой части (третье действие пьесы), включающий возвращение Никиты из города, ссору Акулины (Е.Базарова) с Анисьей, отказ Акима, отца Никиты, взять от сына деньги на лошаденку. Эта сцена мрачна и трагична для всех её участников, она – предвестие горького финала. Деньги не принесли счастья ни Анисье, ни Никите, ни Акулине. Режиссёр Ю.Соломин усиливает мрачное звучание этой сцены, сделав перебранку и драку Акулины с Анисьей более грубой, жестокой, длительной, чем в первоисточнике (тем самым, возможно, компенсируя опущенные жуткие подробности убийства Петра и младенца). Здесь, на глазах праведного старика Акима и девочки Анютки (Л.Милюзина) раскрывается вся мерзость, убожество жизни персонажей после их первого преступления. Под занавес первой части, при словах Никиты: «Ох, скучно мне, как скучно!» прямо в избе на него падают хлопья снега, олицетворяя холод, охватывающий душу. Эта эффектная постановочная находка – ещё одно предвестие эмоционального взрыва в конце спектакля. Определённую нагрузку несёт голубое небо в декорациях второй части (сценография А.Глазунова), по-видимому, символизирующее просветление в душе главного героя. Со вкусом подобрана ненавязчивая, умиротворяющая народная музыка (ансамбль «Русич»). Все использованные постановщиками художественные средства бьют в цель.

В человеческом роду всегда были люди разной степени… совестливости, что ли. Одни, под влиянием страсти, как Анисья, или ради выгоды, как жена Акима Матрёна, не раздумывая идут на любые преступления, лишь бы всё было шито-крыто. Такие люди действительно «как звери лесные», они во «власти тьмы». Даже подросток Анютка, ставшая свидетельницей страшных сцен драки матери с Акулиной, убийства младенца, в следующие моменты чувствует себя как ни в чём не бывало, повторяя: «Однова дыхнуть!» Действительно, в пьесе персонажи женского пола «ничего не боятся». Возможно, и такие особи были нужны для выживания человеческого племени в лихие моменты.

Другие, как Аким, живут в страхе перед Богом и нравственным законом, но не могут ничего, кроме своей веры и кротости, противопоставить силам зла.

И, третьи – те, чьи души становятся ареной борьбы тёмного и светлого начал. Им приходится тяжелее всего, и мучительность испытаний порой можно заглушить разве что наркотическим опьянением (после убийства младенца Матрёна говорит сыну: «Посиди, посиди тут, выпей ещё, а то покури», уходит в запои отставной солдат Митрич), смертью, покаянием. Именно борьба добра и зла в душах таких людей становится источником глубокого драматизма, на котором основаны величайшие трагедии, к числу которых относится и произведение русского классика.

Каждый эпизод, каждая роль подготовлены и сыграны тщательно, с уважением к классическому произведению. Незабываемы и зловещая беспринципная Матрёна в очень жизненном воплощении И.Муравьёвой, и достоверный Аким (А.Кудинович), и вызывающая антипатию к своей героине И. Иванова в роли Анисьи.

И всё же монологи и сцены порой выглядят как концертные номера: актёры играют выразительно, близко к рампе, лицом к залу, а спектакль не выглядит ещё полностью монолитным, хорошо сцепленным, ритмично работающим механизмом., Однако несовершенство постановки с лихвой перекрывается её художественными находками и ударными моментами, особенно – заключительной сценой покаяния, порождающей очистительные слёзы, подлинный катарсис, и такое воздействие на аудиторию – лучшая награда для постановки любой трагедии.

Ильдар САФУАНОВ
«Литературная Россия on-line», 08.02.2008

Островский и Лев Толстой представлены в версиях «Мастерской Петра Фоменко» и Малого театра. Одновременно в столице был показан чеховский спектакль из Санкт-Петербурга - в рамках Фестиваля пьесы «Иванов», проводимого Театром Наций. Общего у «Бесприданницы» Петра Фоменко, «Власти тьмы» Юрия Соломина и «Иванова» Льва Эренбурга (Небольшой драматический театр) - только то, что в их основе - сливки русской классики.

МНОГОУВАЖАЕМЫЙ АВТОР...

Островский и Лев Толстой представлены в версиях «Мастерской Петра Фоменко» и Малого театра. Одновременно в столице был показан чеховский спектакль из Санкт-Петербурга - в рамках Фестиваля пьесы «Иванов», проводимого Театром Наций. Общего у «Бесприданницы» Петра Фоменко, «Власти тьмы» Юрия Соломина и «Иванова» Льва Эренбурга (Небольшой драматический театр) - только то, что в их основе - сливки русской классики. В остальном же это случаи из двух принципиально разных «опер». Если, конечно, иметь в виду момент театральной интерпретации классического текста. Но как раз об интерпретации и пришла пора поговорить.

Казалось бы, еще вчера на нас накатила усталость от всевозможных режиссерских концептов. И раздались голоса в защиту оригиналов, не подвергшихся агрессивным постановочным решениям. Дескать, ох и надоели воплощения режиссерского «я» через Чехова, Островского, Тургенева etc., где все, не умещавшееся в любимую тему, выбрасывалось вон, а вмещавшееся подвергалось переакцентировке! Мол, попробуйте-ка, господа, не переписывать, а внимательно прочесть и заставить звучать то, что написано автором!

Но наступило сегодня, и оказалось, что на постановочные решения ныне - большой дефицит. И начались воспоминания о том, что все великие русские спектакли второй половины ХХ века имели отчетливые и жесткие концепты. Что этот активный режиссерский театр именно и давал классике современное звучание, и заставлял столетней давности текст будоражить сознание зрителей. И вот уже заново кажется: «как написано, так и играем» - это ерунда, так в театре не бывает, а если бывает, то - обман, ни богу свечка, ни черту кочерга. Одним словом, сначала пресытились, а потом проголодались.

«Власть тьмы», «Бесприданница» и «Иванов» в этом смысле оказались в такой диспозиции: первый и третий спектакли являются полярными величинами, а второй - посередине.

В «Бесприданнице» Петра Фоменко есть четкий концепт, но он не агрессивен и не своеволен по отношению к оригиналу. Режиссер внимательно читает пьесу, но вооружается сегодняшней оптикой. Своей, личной, разумеется. Здесь ответ тем, кто не увидел в его купцах жовиальности и сочного колорита. Но, по Фоменко, власть сиюминутного успеха и всепобеждающего дензнака ныне так сильна, что на романтические глупости ни у кого нет ни времени, ни сил. В этой атмосфере обреченно бьется диковатая и горячая душа Ларисы, какой ее играет Полина Агуреева. Для мелодрамы в этом мире не хватает кислорода. Спектакль Фоменко нарочито не красочен, не воздушен, он, скорее, затягивает, как темный речной омут. И все это, разумеется, концепт, хотя и деликатный, не подвергающий основу сознательному разрушению.
Зато «Ивановъ» Льва Эренбурга - пример чрезвычайно активной режиссуры. Здесь и затхлой уездной жизни, и каждому из ее персонажей выносится беспощадный диагноз. Здесь не боятся гипербол, откровенно клинических проявлений. Здесь существование за гранью децибел и приличий - эстетическая норма, и находится немало зрителей, которым такое зрелище отчетливо не нравится. Но еще больше тех, кого оно пробирает до костей. Спектакль Эренбурга - это густой концентрат людских слабостей и несчастий. Но он изготовлен все же исключительно из чеховских материй и проявлен в той самой актерской жизни человеческого духа, о которой так пекутся традиционалисты.

На другом полюсе - великая толстовская пьеса «Власть тьмы», прочитанная в Малом театре по ролям. Удивительно, если бы ее прочли по радио, грандиозный текст имел бы гораздо более воздействия. Но живой театр, с декорациями, костюмами, светом, с живыми людьми, их голосами и пластикой - это серьезное испытание, прежде всего - своевременностью.

Прочесть буквально здесь на самом деле означает - не прочесть ничего. Презреть концепцию или же сделать своей концепцией отрицание активной режиссерской воли - значит сыграть вне времени, вне его звуков и запахов. Из чего следует, что режиссура есть профессия, не сводящаяся к разводу артистов по углам сцены. Что читать классику можно и дома, на диване, а театр - место, где не просто читают, но активно выражают к этому свое собственное отношение. Что, наконец, рано нам уставать от режиссерских концептов. Их, напротив, впору культивировать. В противном случае не лучше ли провести время в кругу семьи и индивидуально почитать на сон грядущий?

Автор: Наталия КАМИНСКАЯ
Источник: Культура
Дата: 07.02.2008

«Власть тьмы». Малый театр

ДЕЛО ЖИТЕЙСКОЕ

«Власть тьмы». Малый театр

Вот чего здесь явно недостает, так это самой «тьмы», во всех ее смыслах — прямом, переносном, ментальном. Пришлось даже несколько раз заглянуть в театральную программку, дабы заставить свои глаза поверить в то, что художник по свету этого спектакля — известный профессионал Дамир Исмагилов. Но, вероятно, многие вопросы стоит обращать не к нему, а к режиссеру-постановщику Юрию Соломину. Почему эта трагичная толстовская история, символически-мрачная, разыгрывается в ярком, мертвенно-ровном, абсолютно условном театральном свете? Разве что иногда, перед закрытием занавеса свет этот плавно гаснет. Не сочтите это за капризные технические придирки. Ведь в современном спектакле, по определению, и декорации, и музыка, и свет должны не просто присутствовать, но работать на создание образа спектакля, образа цельного, внятного и продуманного. И даже такие вроде бы «мелочи», о которых и было сказано, явно содействуют снижению общего впечатления.

Здесь мало и той ментальной «тьмы», о которой писал Лев Толстой. Быть может, тому виной наше отчасти заштампованное восприятие и самой пьесы Толстого, и отголоски виденных ранее спектаклей, и «историческая память» о вошедших в анналы постановках, хотя бы Станиславского в молодом Художественном театре. Да, апофеоз мхатовского натурализма образца 1902 года сегодня, наверное, выглядел бы нелепо — с настоящей, а не бутафорской грязью на сцене, с многочисленной мычаще-блеющей живностью и прочим. Но, по воспоминаниям современников, это все же давало ощущение подлинности, непосредственный визуальный контакт с «мерзостями» российской жизни, что накладывалось, конечно, на подлинность человеческо-актерской жизни. «Власть тьмы» Бориса Ровенских, появившаяся в 1956 году в Малом театре, конечно же, уже была свободной от этих назойливых бытовых примет и стремилась к символическим обобщениям, но не теряла правды, синтезируя театр и жизнь. Спектакль этот уже на излете его существования довелось успеть увидеть, и почему-то до сих пор не забываются какие-то его фрагменты.

Можно, конечно, задать вопрос: к чему все эти ненужные пассажи и лишние воспоминания? Быть может, к тому, что на нынешнем спектакле Малого театра поневоле ощущался разрыв между происходящим на сцене и сегодняшним мироощущением, восприятием зрительного зала. Не всего, наверное, но довольно значительной его части. А на сцене был достаточно грамотный, не искажающий текста, не ломающий традиций, но всего лишь спектакль. Действо, которому отведено три часа жизни раз пять в месяц, и не более того. Спектакль, к сожалению, ничего в тебе не будоражащий, не слишком заставляющий сострадать персонажам и уж тем более не требующий ничего соотносить со своим внутренним миром. Впрочем, стоит оговориться, что, быть может, это издержки личного восприятия. Но оно есть, и при всем уважении к Малому театру и его художественному руководителю, ничего с этим не поделаешь.

Эту историю, притом что она, как известно, списана нашим великим моралистом с натуры, сегодня оказалось рассказать не так уж и просто. Ведь дело-то, право слово, не в криминальных сюжетах, которые сейчас, увы, воспринимаются едва ли не как неотъемлемая часть нашей жизни, а в способности вырваться из «тьмы», побороться с ее властью, в попытке очищения, осознания грехов. Ну как, скажите, сегодня играть монолог «Слушай, слушай, мир православный!»? Либо на таком актерском накале, на такой вере в происходящее, что пафосные фразы перестают коробить отвыкший от них слух, либо прибегая к виртуозным постановочным приемам. Последнее, опять-таки по определению, для Малого театра неприемлемо. В актерской же вере, увы, приходится усомниться. К тому же превосходство труппы Малого над всеми прочими тоже стало мифом. Сегодня здесь, как и везде, актеры разные и по уровню таланта, и по темпераменту.

Юрий Соломин, глубоко уважая и автора, и свой театр, пытался просто и честно поставить пьесу. На сцене все чистенько, аккуратно, светло и правильно распланировано: деревянная конструкция избы, русская печь, солома, хомуты, связки лука (сценография А.Глазунова). Бусы, кокошники, гармошки, когда надо по сюжету, девки с парнями поют и пляшут. На заднем плане, «за рекой», то и дело подсвечиваются православные купола и кресты на маленькой церквушке как живое напоминание о Боге, которого, по словам старика Акима, «все забыли». Хотим мы того или нет, но уловимые приметы «экспортного варианта» все же угадываются. Не в виде «клюквы а-ля рюс», но в желании своеобразного отчета: вот такой у нас сегодня Малый театр, цитадель традиций, враг ненужных новаций.

Меж тем вязкая толстовская «тьма», не успев как следует сгуститься, далее неуклонно рассеивается. Злые дела творятся как-то уж слишком легко, с прибаутками, которыми безостановочно сыплет бойкая Матрена (Ирина Муравьева). Отравлен и без того на ладан дышащий Петр (Владимир Носик), задушен новорожденный ребенок Акулины (Е.Базарова), но отсвет этих злодейств практически незаметен в дальнейшем поведении персонажей. Здоровяк Никита (А.Фаддеев) вплоть до финала, когда, по воле Толстого, надо каяться, недоуменно и светло улыбается, что выглядит не всегда осмысленно. Разве что Анисья (И.Иванова) здесь вышла живее, искреннее и темпераментнее прочих, играя прежде всего власть страсти, ее «тьму», которой женщина может все оправдать. Да А.Потапов (Митрич) играет в традициях старого Малого театра — ярко, сочно, внятно. Достаточно внятные попытки и у А.Кудиновича (Аким) донести до зрителей знаменитые толстовские назидания. Но уж слишком тих, мелковат и малозаметен вышел этот персонаж на фоне многих прочих громогласных героев.

И лишь только раз, кажется, попытался режиссер навести более прочные мосты с нынешним зрительным залом. В том месте, где Митрич — Потапов и Аким — Кудинович предают остракизму «банку», то есть финансовые учреждения. Толстовскую иронию понять можно, не слишком ценил известный правдолюбец «гримасы цивилизации». Но сегодня вряд ли стоит всем миром скидывать штиблеты, надевать косоворотки и отправляться косить, дабы не стать «паразитами».

Быть может, иноземному зрителю столь приглаженная, совсем не страшная история, такой вот частный эпизод из русской жизни, и покажется познавательно-любопытной. Равно как и нашему человеку, заглянувшему в Малый театр из любопытства. Тем же, кто ценит его подлинные традиции, знает качественные и профессиональные режиссерские работы Юрия Соломина, наверное, хотелось бы большей глубины и живости диалога старейшей московской сцены и современного зрителя.

Автор: Ирина АЛПАТОВА
Источник: Культура
Дата: 31.01.2008

В Малом театре поставили самую страшную пьесу Льва Толстого

ВЛАСТЬ ПРОШЛОГО

В Малом театре поставили самую страшную пьесу Льва Толстого

Премьера драмы «Власть тьмы» состоялась в Малом театре сразу вслед за спектаклем «451 по Фаренгейту» Адольфа Шапиро в театре Et cetera и незадолго до последней фоменковской премьеры «Бесприданница» в новом здании его «Мастерской». Этот контекст является весьма существенным для понимания места Малого театра в современной отечественной культуре.

Бывают времена, когда его музейное спокойствие императорского московского театра кажется ретроградным и замшелым. Бывают совсем иные, и тогда его высказывания начинают восприниматься как актуальные и даже болезненно-острые. И здесь дело вовсе не в тех переменах, которые претерпевает Малый театр. Малый меняется не сильно. Меняется тот театральный, культурный и общественный контекст, в котором он существует. Вот и сейчас «Власть тьмы» в постановке Юрия Соломина обнаружила одно важное качество старинного театра: пока его более «актуальные» собратья мечутся в попытках рассказать о своем отношении к нынешней власти и цивилизации, выразить точку зрения на современный мир, Малый театр по-богатырски царственно ставит одно из самых страшных и опасных произведений русской литературы с таким «музейным» спокойствием, словно речь идет о падении Римской империи.

Прекрасная репертуарная идея - поставить сейчас именно эту пьесу. Оказалось, что Толстой, взявший ее сюжет из реального судебного дела, приник к самому страшному источнику русской трагедии. Он застал тьму, непросветленность русской жизни в ее корнях: там, где мать рождает ребенка на свет, чтобы сразу убить его; там, где женщина отдается любви, неистово растерзывая свою и чужую жизнь с беспримерной беспощадностью. И воссоздал ее с такой дикой подробностью, с которой не сравнится ни новейший verbatim, ни документальное кино.

Еще лет десять назад этот сюжет, быть может, показался бы нашему театру слишком архаичным и литературным и не вызвал никаких сильных переживаний. Сегодня же толстовская «Власть тьмы» попадает в самую болезненную зону современного российского самосознания: никакие перемены не могут быть решительными, если в сердцевине того, что на языке метафизики именуется народным духом, обитает такая страшная воля к разрушению, какую увидел Толстой в одной «документальной истории» середины 80-х годов XIX века.

Об этой пьесе выдающийся русский поэт Иннокентий Анненский написал когда-то слова, от которых и сегодня холодеет сердце: «Драма Толстого - это действительность, только без возможности куда-нибудь от нее уйти и за нее не отвечать. Это - действительность, с которой, если быть последовательным и смелым, даже нельзя жить, потому что в ней люди, единственно достойные жизни, осуждены чистить выгребные ямы и не находят этого даже особенно тяжелым. Это - действительность, в которой нет ни прошедшего, ни будущего и где само настоящее кажется лишь дьявольской усмешкой Химеры».
Юрий Соломин, кажется, знает эти слова Анненского, но в своей постановке ничем не усиливает это впечатление, не подвергает пьесу дополнительной экспрессии. Ему довольно и того, что написано у Толстого. Оттого за каждым поворотом сюжета, за каждым персонажем следишь с особым, непривычным сегодня вниманием. Ведь подробность, психологическая и бытовая точность человеческого поведения явно не относится к современным актерским добродетелям. Российские кино и театр погрязли в такой приблизительности, каких не знали ни в какие времена, демонстрируя игру напыщенных каботинов, власть воспаленных актерских самолюбий и разврат телевизионного мыла.

Во «Власти тьмы» играют не «звезды», не «медийные лица», а просто честные актеры Малого театра, которые своей игрой возвращают достоинство профессии. В каждом из их созданий, будь это слегка напыщенный, театральный Никита (Алексей Фаддеев) или проникновенно-трогательный, смиренный его отец Аким, которого в очередь играют Алексей Кудинович и Юрий Соломин, или работник Митрич в исполнении Александра Потапова, или даже маленькая Анютка в исполнении молодой актрисы Лиды Милюзиной (сцена убийства ребеночка, когда она с ужасом прислушивается к тому, что творится за стенами, относится к самым страшным) - в каждом из них существует тот объем образов, который так важен в большой литературе. И которым порой так решительно пренебрегает «актуальный», современный театр, демонстрирующий свои амбиции больше, чем реальные обстоятельства драмы.

Алена Карась
«Российская газета», 15 января 2008 года

В Малом театре Юрий Соломин поставил драму Льва Толстого «Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть». На премьере побывала МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.

ЛУЧ ТЬМЫ В СВЕТЛОМ ЦАРСТВЕ

В Малом театре Юрий Соломин поставил драму Льва Толстого «Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть». На премьере побывала МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА.

В послепраздничной Москве премьера Малого театра выглядит как проповедник в черном, явившийся на бал-маскарад с призывом к покаянию. В основу драмы Льва Толстого о преступлении и наказании легло реальное уголовное дело крестьянина Тульской губернии Ефрема Колоскова, убившего ребенка, прижитого от соблазненной им падчерицы. Пьеса написана в духе модного в конце XIX века натурализма, по форме -- почти новая драма, с физиологической достоверностью и беспристрастностью воспроизводящая грубую беспросветную жизнь забытой богом и забывшей бога русской деревни.

Цензуру эта правда-матка так шокировала, что пьеса была запрещена к постановке и впервые увидела сцену почти через десять лет, зато сразу двух императорских театров -- Александринского и Малого. С тех пор «Власть тьмы» долгие годы не сходила со старейших московских подмостков. Сам Юрий Соломин, будучи еще начинающим актером, играл в массовке во второй постановке пьесы, осуществленной в 1956 году Борисом Равенских. В своем новом спектакле он исполняет формально второстепенную, но, по сути, программную роль старика Акима, чуть ли не единственного «светлого» в этом темном царстве.

Так же как герой Соломина-актера является хранителем вечных нравственных ценностей, не принимающим нового легкого стиля жизни, Соломин-режиссер стоит на страже традиционного театра, не впуская в свою постановку ни лучика современности. В зале Малого чувствуешь себя как в каком-то вневременном пространстве, герметично отгороженном от всего происходящего за стенами театра. На сцене высится огромная конструкция из бревен, в углу натуральная русская печь, валяются мешки с зерном, охапки сена, позади виднеются забор и ворота, на заднем плане мерцают огоньки деревенских домов, золотой купол далекой церкви отражается в озерке. А любовно выписанные, светлые и радостные декорации Александра Глазунова скорее подошли бы для русской сказки с зачином «жили-были», чем для страшной и мрачной драмы Толстого.

Актеры играют под стать художественному оформлению: подробно, цветисто, сосредоточенно, не пропуская всуе ни одной фразы, ни одного междометия. Екатерина Базарова, исполняющая роль дурковатой падчерицы Акулины, старательно педалирует слабоумие своей героини, гогочет, строит рожи. Алексей Кудинович, играющий Акима в очередь с Юрием Соломиным, виртуозно изображает ветхого деревенского старичка (хотя по пьесе ему 50 лет), шамкает и пересыпает речь словами-паразитами, так что понять его почти невозможно. Блистательная Ирина Муравьева в роли главной злодейки, подбивающей сына на преступления, демонстрирует все свои фирменные улыбки и ухватки, превращая исчадье ада в простую здравомыслящую бабу-хлопотунью: ну, закопали младенца в погребе, делов-то, пустяки, как говорится, дело житейское. Молодые актеры, которым отданы главные роли, Инна Иванова (Анисья) и Алексей Фаддеев (Никита), стараются не отстать от мастеров. В общем, высокое актерское мастерство в этом спектакле побеждает с разгромным счетом. Побежденной оказывается жизнь.

В одной из сцен бывалый работник Митрич объясняет старорежимному Акиму основы коммерческой деятельности банков: «Ты мне, положим, 100 рублев даешь, а я тебе обратно 120 с благодарностью». Непрактичный старик приходит в ужас от такого греховного стяжательства, а публика, до того сидевшая по стойке смирно, оживленно смеется, наконец узнавая хоть что-то близкое и знакомое. А поскольку у каждого второго в зале коготок увяз в кредитах и прочих финансовых операциях, выходит, все мы по определению находимся во власти тьмы. Не говоря уже о безнравственном, лишенном идеалов и тяги к прекрасному современном театре. А свет, добро и, стало быть, правда -- на стороне тех, кто держится дедовских законов, как в жизни, так и на сцене. И спасение не в честном разговоре с действительностью (чем, собственно, и занимался Лев Толстой), а в обращении к вечной и скучной классике, в которую успешно и последовательно превращает Малый театр искания мятежного графа.


Коммерсант, 15 января 2008 года