Дмитрий Мельман, «Мир новостей», 18 июня 2015 года

ЮРИЙ СОЛОМИН: «В «АДЪЮТАНТЕ» ДОЛЖЕН БЫЛ СЫГРАТЬ НЕГОДЯЯ»

Дмитрий Мельман, «Мир новостей», 18 июня 2015 года

Самый обаятельный и привлекательный, герой без страха и упрека, сугубо положительный персонаж. Таким мы полюбили Соломина. А он с грустинкой в глазах загибает пальцы, считая свои отрицательные и характерные роли: мол, конечно, не раскрылся в полной мере как актер. Вот только горевать об упущенном смысла никакого. Тем более что в свои 80 Юрий Мефодьевич продолжает раскрываться как худрук. И пусть руководит театром Малым, герой он по-прежнему большой.

Сейчас наш герой не на привычном боевом посту - историческое здание Малого ремонтируется. Но для Соломина это не повод расслабиться. Спектакли идут на Ордынке, где у театра еще одна сцена, и у бессменного, вот уже 27-й сезон, худрука забот полон рот.

«НИКОМУ НЕ ПЕРЕХОДИЛ ДОРОГУ»

- Юрий Мефодьевич, вы любите повторять, что стали первым художественным руководителем Малого, которого избрал коллектив. Но неужели единогласно?

- Против высказались человек 5-6 - не хочу называть фамилии. А Весник, Самойлов, Гоголева - это как раз те люди, которые меня поддержали. Кто-то скажет: ну, сейчас можно говорить все что угодно, их уже нет никого. Да, с Гоголевой, например, у нас одно время случались какие-то шероховатости - срабатывали интриги с другой стороны. Но она была умной женщиной. Помню, последний год у нас играла: уже практически не ходила, болела очень сильно. И я пришел поздравить ее с закрытием сезона. До этого года два не заходил, а тут зашел. Гоголева сидела, смотрела в зеркало. Увидев меня, протянула руку и заплакала... До сих пор два ее письма храню. В 1974 году, когда снимался в «Дерсу Узала», а театр отмечал юбилей, Елена Николаевна написала: «Юра, приезжай скорее, ты здесь очень нужен». Вот вам и отношение. Письмо передал в наш музей. Это на будущее, потомкам: кто не будет верить - идите почитайте.

- Без обид, так понимаю, не обошлось. Вы ведь не просто худрук - еще и актер, премьер...

- А я никогда никому не переходил дорогу как актер. Когда играл во втором составе у Никиты Подгорного, не жаловался на несправедливость судьбы. Ну что тут говорить: он старше меня, маститый. А я никому не известный... Или сейчас, когда заболею и меня подменяют артисты, я никогда не говорю, кто лучше, кто хуже. Два артиста - это две разные абсолютно роли. Мозги, физика - все другое. И кто лучше, пусть зритель скажет.
- А не должен худрук убить в себе актера?

- Считаю, должен. И, наверное, это моя ошибка большая. Хотя сейчас играю мало, даже коллектив мне делает замечания: почему так редко выходишь на сцену?

- Ширвиндт говорит: не люблю играть, не испытываю драйва. Однако у него шесть спектаклей в репертуаре. А почему? «Потому что народ на меня ходит».

- Он прав. Вот у меня было три спектакля: «Чайка», «Мольер» и «Горе от ума». Первые два отпали по разным причинам. А в «Горе от ума» у меня роль, которую можно играть, пока стоишь на ногах. Папа! Там нет возраста... А еще? Когда-то у нас шел «Дядя Ваня», очень хороший спектакль, поставил Соловьев. Виталий (младший брат Соломина. - Ред.) играл Астрова, я - Войницкого, Друбич - Соню. Потом Виталия не стало. Я, как руководитель, должен был решить. И решил, что лучше спектакль закрыть. Хотя мог бы и сейчас играть эту роль, несмотря на свой возраст. Тем более говорят, что выгляжу моложе...

«В «АДЪЮТАНТ» МЕНЯ НЕ УТВЕРЖДАЛИ ПЯТЬ РАЗ»

- Да вы вообще орел! Особенно если судить по киноролям. Это же после «Адъютанта» вас отрядили в герои?

- Да, стали приглашать на такие роли. Потом был «ТАСС уполномочен заявить». Мне сначала предложили, но я в это время сам начал снимать картину и отказался. Через год опять оттуда позвонили, говорят: приезжай. Спрашиваю: «Озвучивать, что ли, кого-нибудь?» - «Да нет, картину закрыли, сейчас все будем переснимать, оставили только двух актеров: Тихонова и Петренко - остальных всех заменили...» Короче, какая-то темная история. Но мне сказали: ты утвержден и никаких гвоздей быть не может.

- Для своего времени знаковый был фильм. Сейчас, уж извините, кажется несколько примитивным, плакатным...

- Да нет, он просто затянут. Затянут длинными разговорами. Но вспомните, какой это год - середина 80-х, когда было напряжение, и, чтобы объяснить, кто есть кто, нужны были эти долгие разговоры... А что касается моего имиджа, то, конечно, роли его определяют. Хотя были у меня и отрицательные образы в кино. Сразу после «Адъютанта» снялся в фильме «И был вечер, и было утро», сыграл самого наиотрицательнейшего персонажа, капитана царской армии. А до того были «Сильные духом», где я играл немецкого офицера. Кстати, в этом фильме меня увидел режиссер Ташков и позвал сыграть такого же негодяя в «Адъютанте»...

- Какого еще негодяя?

- Белогвардейского офицера, который пытает. А потом он сказал: давай попробуем тебя на адъютанта. Пробовался я шесть раз с разными актерами. Первый раз Ташков обманул меня, сказав, что пленка с браком, - я попробовался второй раз, третий. А потом оказалось, что меня не утвердили: и первый раз, и второй, и третий, и четвертый, и пятый. Не был утвержден и актер Владимир Козел, который играл в «Адъютанте» полковника Щукина, и Таня Иваницкая, исполнительница главной женской роли. Тогда Ташков сказал: в таком случае я не буду снимать. Потом ему все-таки разрешили: ладно, мол, смотри, под твою ответственность. А через год мы получили Госпремию.

- А за «ТАСС» вы получили премию КГБ. Это может убедить в том, что карьера удалась, что раскрыли в кино себя полностью?

- Да нет, что вы, конечно, не раскрыл! У меня же действительно, за исключением двух-трех фильмов, в основном героика. Конечно, я искал и что-то другое, на один год буквально пришлись «Летучая мышь» и «Обыкновенное чудо». Галочка вроде стоит - в комедии снялся, но больше такой возможности не представилось. А сейчас... Сейчас я смотрю голливудские фильмы и завидую актерам. Они играют очень разноплановые роли, и их не стесняются приглашать. На днях со Стивеном Сигалом фильм посмотрел. Да, мордобой, стрельба - это все уже начинает надоедать. Но ведь можно и учиться еще: как они снимают, какой монтаж. Думаю: ну а чего стрелять-то столько? Ну подразделение он убил, ну уже полк положил. А с другой стороны, такие фильмы создают веру народа в непогрешимость своих героев, а значит, и своей страны.

«Я НЕ МУЗЕЙНЫЙ ЭКСПОНАТ»

- В своем театре вы проводите фестиваль Островского. Важная для вас история?

- Очень. Этот фестиваль мы проводим с 1993 года. А в то время, если помните, закрывались театры, нечем было платить. Да и для самого Островского это был пунк¬тик - провинциальный актер: возьмите «Лес», «Без вины виноватые», «Таланты и поклонники» - это лучшие пьесы в мире об актерах. Мы и фестиваль назвали: «Островский в доме Островского», потому что когда-то бездом¬ные провинциальные артисты не проходили мимо Щелыкова, имения Островского под Костромой, - он там их привечал... Более 30 провинциальных театров мы уже показали. И когда вывозили эти коллективы из глубинок, они там, для своего местного зрителя, становились о-го-го! Потому что играли в Москве, в Малом театре! А актеры выходят у нас - руки кладут на сцену, кто-то даже плачет... Вот что мы сохраняем.

- Сейчас все говорят о том, что российский театр устарел, его надо модернизировать. Вас, самых ярых консерваторов, сильно бьют?

- Нас называют консервативным театром, традиционным, и музеем. Все слова меня устраивают. Потому что консервативный театр, традиционный, есть и во Франции, и в Англии. И еще более консервативный и традиционный в Японии - кабуки. Мы играем классику. Не надо в классике раздеваться! Ну не писал Чехов, что кто-то кого-то насилует, хотя сам любил женщин и врач был. И почему мужскую роль, классическую, должна играть женщина? Нет, я не против. Но ответьте мне: почему? Что это дает? И кому?.. А к нам на классику, тьфу-тьфу-тьфу, люди ходят. Почти на всех спектаклях 100-процентная посещаемость. Что у нас надо переделывать? Вот я задаю вопрос: кому это надо?.. Ну кому-то хочется тоже быть начальником, все переделать. Если назначат сюда человека, который будет все переделывать, он все переделает. Но театра не будет.

- Консервативного, традиционного и музея. Извините, а сами музейным экспонатом себя не ощущаете?

- Нет. Уважение всех я ощущаю. Я никогда не критикую никого. Даже сейчас мог бы сказать несколько слов, но этого нельзя делать. Потому что это значит убивать творчество. А правильное, неправильное оно - только время рассудит...

Татьяна Петренко, Театрал-онлайн, 18 июня 2015 года

ЮРИЙ СОЛОМИН ПРАЗДНУЕТ 80-ЛЕТИЕ

Татьяна Петренко, Театрал-онлайн, 18 июня 2015 года


Подростком Юрий Соломин увидел фильм, снятый к 125-летию Малого театра, и понял, что хочет работать именно здесь. После школы юноша из Читы с большим опытом выступлений в самодеятельности поступил в Щепкинское училище, куда вернулся спустя четыре года как преподаватель. На сцене Малого театра Соломин сыграл около полусотни ролей: Хлестаков и Протасов, Николай II и царь Федор, дядя Ваня и Кисельников в «Пучине», Фамусов и Мольер… Всесоюзная слава пришла к Юрию Соломину после фильма «Адъютант его превосходительства». Хотя сам Юрий Мефодьевич больше ценит роль в фильме «Дерсу Узала», для которого Акира Куросава искал «идеальное русское лицо». Юрий Соломин был последним министром культуры СССР, занимая этот пост в 1990-91 годах. В течение месяца за ним приезжала министерская машина, а он гордо садился в свои «Жигули». Он был инициатором проведения фестиваля Островского в Доме Островского для провинциальных городов. Малый театр под руководством Соломина постоянно выезжает не только на зарубежные гастроли, но и по городам России. Как человек, знающий провинцию, он понимает, как ей необходим культурный обмен. Главным делом своей жизни Юрий Мефодиевич считает Малый театр, где служит уже 60 лет, и следует правилу – нужно сохранить все то, что было оставлено нашими предшественниками: «Не нами этот театр создан, не на нас кончится»…

Григорий Гоберник, композитор, народный артист РФ, зам. художественного руководителя Малого театра


- Когда я был приглашен работать в Малый театр, художественный руководитель Юрий Мефодьевич Соломин сразу определил мне круг задач. Прежде всего, сохранить дееспособность камерного оркестра Малого театра. На сегодняшний день это единственный в мире драматический театр, имеющий собственный, постоянно действующий музыкальный коллектив.

Во-первых, наш оркестр играет в фойе перед спектаклями. Причем стараемся увязывать программу такого «мини концерта» со стилистикой пьесы, ее автора. Так, например, перед спектаклем «Три сестры» может звучать музыка П.Чайковского, А.Лядова, А.Глазунова и других русских композиторов. Во-вторых, практически, каждый месяц идет «Концерт артистов и оркестра Малого театра», наконец, самое главное: оркестр в разных составах сопровождает четырнадцать спектаклей репертуара.

Не скрою, были тенденции к роспуску коллектива, к сокращению, но Юрий Мефодьевич категорично отстоял право на его существование.

Мне повезло работать в качестве композитора с обоими братьями Соломинами: Виталием Мефодьевичем и Юрием Мефодьевичем. Могу сказать, что оба наделены очень хорошими музыкальными данными. Должно быть, в родителей: мать была пианистка, а отец играл на многих музыкальных инструментах. Не случайно, наверное, братья Соломины были приглашены в качестве исполнителей главных ролей при экранизации оперетты «Летучая мышь», и подобных примеров «музыкального погружения» достаточно много. Именно Соломин постановкой водевиля «Таинственный ящик» по Павлу Каратыгину вернул традицию существования в репертуаре этого жанра. Он сам исполнил главную роль, а там достаточно много вокальных номеров, и на сцене – полный состав оркестра. Учитывая, что за последние годы были поставлены такие музыкальные спектакли, как «Свадьба Кречинского», «Таинственный ящик», «Усилия любви», «Дон Жуан», «Концерты артистов и оркестра» – можно говорить об особом музыкальном направлении в репертуаре Малого театра.

Я работал со многими режиссерами в драматических театрах, Юрий Мефодьевич относится к комфортным для композитора постановщикам. Определяя общую структуру спектакля, он чувствует, какую часть в ней должна занимать музыка. Он способен принять предложения по музыкальному решению того или иного эпизода, в чем-то меняющего его режиссерскую концепцию, и не боится, что кто-то привнесет что-то неординарное в его режиссуру. Если это идет на пользу спектаклю, он это смело принимает.

Сергей Соловьев, кинорежиссер

- С Юрием Мефодиевичем я познакомился на картине «Мелодии белой ночи», где он снимался в роли композитора-дирижера. На тот момент ему было лет 40, а мне 30. Он казался, с одной стороны, очень взрослым, а с другой стороны, очень красивым. С тех пор много времени прошло, и как ни странно, он как будто молодел у меня на глазах. С каждым годом все моложе и моложе. Потом я понял, что это просто я старею. Сейчас уже привык. Меня это не удивляет. Но я все же каждый раз, когда встречаю его, спрашиваю: «Юра, как ты замечательно выглядишь! Как это у тебя получается? Ты, наверное, специально что-то делаешь, может, где-то отдыхаешь? Поделись секретами!» Он смеется: «Вот будет у тебя такой круг обязанностей, как у меня, тоже начнешь стремительно молодеть». Я рад, что судьба свела меня с Юрием Мефодьевичем. Я благодарен ему за то колоссальное удовольствие, которое получил, работая с ним как режиссер. Я, конечно, люблю нашу японскую картину – «Мелодии белой ночи». Это как раз тот случай, когда она дорога мне как память. Недавно был в Японии. Для кого-то это цветущая сакура, а для меня с тех пор Япония – это Юра Соломин. Она им личностно согрета. Когда сняли картину, вместе ездили на премьеру, и вообще эта картина нас подружила. Но было в моей жизни еще одно прекрасное событие, связанное с Юрой Соломиным. Это время, когда я ставил в Малом театре спектакль «Дядя Ваня», с ним в главной роли. Он грандиозно играл, это производило сильное впечатление. На жизнь и вообще на весь белый свет начинаешь смотреть по-другому. Я очень горжусь дружбой с ним и очень рассчитываю, что процесс его глобального омоложения будет продолжаться.

Александр Голобородько, актер Театра Моссовета

- Мы встретились с Юрой в Киеве, на съемках фильма «Инспектор уголовного розыска». Фильм часто сейчас показывают. Он, как старое вино, с каждым годом становится лучше. Это был 70-й год, и хоть мы играли антиподов, стали с Юрой приятелями. Жили мы в гостинице «Украина», вдвоем в номере на шесть коек, и все актеры ходили к нам в гости. Как-то после съемок он позвонил в Москву и узнал, что утром надо быть на репетиции. Я как киевлянин взял в помощь знакомого, и мы отправились на вокзал. Через знакомую кассиршу раздобыли билет, и Юра благополучно уехал. Бывал у него в Москве. Он жил в скромной двухкомнатной квартире. Помню, вошел, огляделся, а он смеется: «Видишь, как живут звезды». Он пригласил меня на спектакль «Ревизор», где играл Хлестакова. Замечательно играл, интересно. Очень подвижный актер. Когда я переехал в Москву, пришел работать в Малый театр. Мы стали коллегами, а подружился я с Виталием Соломиным. Дружили семьями, вместе отдыхали в Мисхоре.

Однако, когда Юра приступил к съемкам фильма «Берег его надежды» о путешественнике Миклухе-Маклае, на роль Мещерского он пригласил меня. Он, конечно, удивительный человек. Задействовал большое количество своих учеников. Во-первых, обеспечил их работой, во-вторых, окружил себя близкими людьми. Он создал особую, дружескую атмосферу на съемочной площадке. Юра не относился к категории режиссеров-диктаторов. Он человек не грубый, в наполеоновских замашках замечен не был. Все замечания по делу, профессионально, очень точно, а главное – спокойно, без крика. Помню, мы перед очередной сценой сидели на берегу речки, говорили ни о чем, и все это плавно перешло в съемку, даже без репетиций. У меня от того времени остались хорошие воспоминания. Сейчас, если я бываю в Малом театре, Юра всегда говорит: «А это наш артист, он 10 лет у нас проработал».

Юлия Чечикова, Ирина Левкович, Москва-24, 18 июня 2015 года

БОЛЬШОЙ ГЕНИЙ МАЛОГО ТЕАТРА: ЮРИЙ СОЛОМИН ОТМЕЧАЕТ ЮБИЛЕЙ

Художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин отмечает 80-летие. О детстве, пути к своей мечте и жизни, отданной театру – в материале m24.ru.

Юлия Чечикова, Ирина Левкович, Москва-24, 18 июня 2015 года


Судьба Юрия Мефодиевича неразрывно связана с Малым театром. Его приняли в труппу в 1957 году, а спустя тридцать лет он возглавил его как худрук. Жизненный путь от подростка, очарованного искусством театра, до народного артиста, без которого сложно представить советский кинематограф, полон сюжетных коллизий. Не случайно в прошлом сезоне театр выпустил увлекательную по содержанию книгу «И это все о нем» (автор - Вера Максимова). Фолиант прекрасно иллюстрирован документальными фотографиями, которые представляют разные этапы сценической жизни Соломина. Чего только не было на его веку. Сегодня Юрию Мефодиевичу исполняется 80 лет.


Мечты детства


Мальчик из музыкальной семьи рос в атмосфере всеобщего творческого горения. Еще живя в родном городе, в Чите он как-то увидел документальный фильм, посвященный юбилею Малого театра. Это детское впечатление проросло корнями вглубь, и, оканчивая школу, юный Соломин не видел для себя иного пути, как пойти в актеры. Для вступительных экзаменов в училище имени Щепкина он выбрал «Стихи о советском паспорте» Маяковского, монолог Нила из «Мещан», отрывок из поэмы Твардовского «Василий Теркин». Героический репертуар слабо вязался с внешним обликом щуплого абитуриента, но контраст помог расположить к себе строгую комиссию во главе с Верой Пашенной – педагоги заходились от смеха, и до басни дела не дошло – мальчика пропустили на следующий тур. Судьба вмешалась в этот процесс, когда отца Соломина ограбили, и встал вопрос – когда возвращаться домой, в глубинку. Родитель посоветовал сыну пойти к Пашенной и прямо спросить – берет ли она его на курс? Соломин в деталях рассказал о новых обстоятельствах и о том, что сроки его пребывания в Москве в такой ситуации сильно сократятся. Актриса, внимательно выслушав мальчика, резюмировала: «Оставайся».

Театр жизни

Впервые на сцену Малого театра Соломин вышел будучи второкурсником. Среди эпизодов попадались очень яркие выходы, и начинающего актера стали замечать критики и зрители. Первая настоящая роль настигла его в коридоре театра – режиссер Игорь Ильинский предложил Соломину сыграть Хлестакова. Неделю спустя на доске объявлений в театре появилось уведомление о распределении ролей. Несмотря на большой успех спектакля, в последующие шесть лет Соломин не получил ни одной новой роли. На несправедливость обратила внимание коллектива актриса Руфина Нифонтова. Руководство прислушалось к молодой актрисе, и уже скоро Соломин получил большую роль в постановке «Пучина» по Островскому.

Дебют и покорение Японии

В кино Соломин в то время оказался более востребованным. Он дебютировал в социальной драме «Бессонная ночь», где сыграл главного героя – инженера Павла Каурова. Это была единственная экранная работа Соломина, которую видел его отец. В 1975 году, когда актер был уже любим и известен, ему представилась возможность поработать с мастером японского кинематографа Акирой Куросавой. Мэтр приезжал в 1971 году на Московский кинофестиваль с картиной «Додескаден». Оказавшись человеком на удивление сговорчивым, он согласился снять фильм с советскими актерами. Еще в далеком 1939 году он пробовал воплотить на экране роман Владимира Арсеньева в Японии, но проект не сложился. В Союзе он получил второй шанс.


Приступая к съемкам, Куросава попросил помочь ему выбрать актеров на главные роли. Мосфильмовское руководство предоставило семь вариантов. Куросава отнесся к замыслу со всей серьезностью и решил ознакомиться с киноработами каждого из претендентов. После просмотра двух серий «Адъютанта его превосходительства» Куросава намекнул, что желает досмотреть весь фильм до конца. После этого вопрос об актере на роль Арсеньева отпал сам собой – Соломин был утвержден, причем без проб. Фильм имел колоссальный успех во многих странах мира. Японцы сделали Соломина своим кумиром.

Королевский прием

В биографии Соломина много интересных персон, но об одной стоит упомянуть особо. В 1994 году в российскую столицу прибыла с визитом королева Великобритании Елизавета II. В здании Малого театра монаршая гостья оказалась по стечению обстоятельств – из множества вариантов проведения встречи с дипломатами Ее Величество заинтересовал более всего Малый театр. Без подарка таких людей не принимают, и Соломину пришла в голову мысль сделать на заказ палехскую шкатулку с изображением его родного театра. Как потом рассказывал Юрий Мефодиевич, это был выбор пальцем в небо. Но восторгу королевы не было предела. Оказалось, что Елизавета II занимается коллекционированием, и ее страсть – шкатулки. Чуть позже Соломин получил из Лондона объемный конверт. В нем лежала фотография с изображением королевской четы, подписанная лично королевой.

Творческое кредо

Юрий Мефодьевич не сторонник режиссерского произвола в театре. Он давно для себя решил, что экспериментам современных режиссеров в его вотчине не место. Он считает, что произведения Пушкина, Гоголя и Островского не предназначены для перекраивания и переиначивания сюжета и смысла. По его мнению, для нужд молодых и дерзких существует и развивается современная драматургия. Зритель должен чувствовать атмосферу прошлых веков, должен расширять свои знания за счет изучения традиций. Это касается всех составляющих спектакля – начиная с языка и заканчивая декорациями, костюмами и предметами интерьера. Пусть в этом есть что-то от музейной эстетики. Кто-то же должен стать хранителем наследия предков. Соломину нравится быть консерватором. Главное, у него это хорошо получается.


В день рождения мэтра поздравляют коллеги и друзья.


Режиссер Иосиф Райхельгауз:

«Я с огромным удовольствием и искренне поздравляю моего любимого коллегу и творца Юрия Мефодиевича с юбилеем. Мы с ним нечасто видимся, но он всегда производит на меня впечатление цельного, «завершенного» театрального мастера, столпа, основы нашего театра – при всех поисках, экспериментах, шатаниях и бросках современного русского театра. С ним надежно, стабильно, внятно. В 90-е годы наш театральный союз то распадался, то создавался и происходили какие-то бурные страсти, одна группировка боролась с другой, я всегда старался на этих съездах театральных деятелей сидеть буквально в последних рядах. И для меня было колоссальной поддержкой то, что неподалеку от себя я видел тихого и скромного выдающегося мастера Юрия Мефодиевича Соломина».

Актер Даниил Страхов (совместная работа с Юрием Соломиным в картине «Исаев»):
«Я хочу поздравить Юрия Мефодиевича не просто с юбилеем, большой солидной датой, а со способностью оставаться в памяти. Я не только про людей, про всенародную любовь, а про очень простую вещь. Актерскую память. Она так устроена, что очень многое уходит в одно общее воспоминание о фильме – так много людей, впечатлений, событий проходит через актера во время съемок. В «Исаеве» персонажей было множество. Но Юрий Мефодиевич занимает в картине особое место. В ней мы: отец и сын, бесконечно любящие друг друга и неспособные договориться – с собой и миром. Я, как многие дети, рос почти без родителей, и для меня эти семейные редкие сцены были до такой степени тревожно-узнаваемы, что спугнуть это состояние, нужное для работы, было очень легко. Я хорошо понимал, что здесь нужно играть, какая степень тоски, одиночества, желания обнять любимого человека и неспособность это сделать заложена тут. Главное, было удержать эту внутреннюю вибрацию узнавания того, что ты сам как человек не доиспытал, не долюбил, «не до...» И уйти это правильное самочувствие, конечно, в первую очередь могло из-за партнера. Соломин был так деликатен, так чуток, так прост, в конце концов, что очень помог мне в этих наших семейных сценах. Он как-то срифмовался внутри меня с этой щемящей сыновней интонацией тоски по отцу. Как будто в чем-то совместился с ним, как отражение. Спасибо ему за это».


Алексанра Соломина, внучка юбиляра:

«Дедушка многому меня научил, и не только в плане общекультурного и творческого воспитания. Он с детства прививал мне общечеловеческие принципы, которые он исповедует не только в театре. Многие говорят, что он – блестящий артист, руководитель, но помимо всего дедушка – невероятной доброты человек, отзывчивый, готовый прийти на помощь по первому зову. Неважно, в чем заключается просьба, он всегда сделает все, что в его силах. Этому я от него научилась. Нельзя смотреть на другого человека сверху вниз, но по возможности стараться поставить себя на место другого. Юрий Мефодиевич сыграл важную роль в судьбе многих актеров и даже творческих коллективов. Когда Михаил Плетнев создал Российский Национальный Оркестр, и встал вопрос о ведущем первого концерта в Москве, дедушка, который в то время был министром культуры, согласился принять участие. Все отказали Плетневу, но только не дедушка. Вспомнила об этом, потому что недавно Юрий Мефодиевич нашел значок с этого исторического выступления.

Понимание того, что мой дедушка – человек известный и любимый многими, пришло не сразу. Я жила в другой стране, приезжала сюда только на каникулы. Окончательно осознала это в тинейджерские годы. Я очень люблю его за изумительное чувство юмора, человечность, отзывчивость, живость ума и способность прийти на помощь.»

18 июня исполняется 80 лет народному артисту СССР, руководителю Малого театра Юрию Соломину

Светлана Хохрякова, Никита Карцев, «Московский комсомолец», 18 июня 2015 года

ОДНОЛЮБ МАЛОГО. ЮРИЮ СОЛОМИНУ — 80

18 июня исполняется 80 лет народному артисту СССР, руководителю Малого театра Юрию Соломину

Светлана Хохрякова, Никита Карцев, «Московский комсомолец», 18 июня 2015 года

Когда-то он восемь суток ехал с отцом из Читы в Москву, чтобы поступить в театральное училище. И поступил — в Щепкинское. А потом пришел в Малый театр, где и работает с 1957 года. И почти 30 лет на посту художественного руководителя. Соломин оказался однолюбом.

Сейчас он еще и прораб. Историческое здание Малого театра ремонтируется. И Соломин озабочен одним — лишь бы сохранить его в первозданном виде, все так, как было при его великих предшественниках. За модой гнаться ни к чему.

А в свой первый приезд в Москву с отцом он пережил многое. Все деньги, что у них были, украли, и надо было возвращаться домой. И это в разгар вступительных экзаменов. Пошел к набиравшей курс Вере Пашенной — царице Малого театра. И все как есть ей выложил: берете — останусь, нет — возвращаюсь в Читу с отцом. Пашенная велела остаться. И в кино потом его рекомендовала — на первую роль молодого инженера в картину «Бессонная ночь» Исидора Анненского. После выхода телевизионного многосерийного фильма «Адъютант его превосходительства» Евгения Ташкова, где Юрий Соломин сыграл героя революции капитана Кольцова, он стал кумиром всей страны. Странно теперь слышать его рассказы о том, как отбивался от роли. И худсовет несколько раз отвергал его кандидатуру. Но Ташков был упрям, бился за Соломина насмерть. И открыл ему двери в кино. Всю жизнь его адъютанта и вспоминают в первую очередь, хотя было множество других работ. Сам он им счет не ведет. Если речь о театральных работах — отправляет в музей Малого театра. А в кино у Соломина порядка 60 ролей. И одна из самых славных — Арсеньев в фильме «Дерсу Узала» японского классика Акиры Куросавы, отмеченном «Оскаром».

У Соломина — уникальный талант. Он может сыграть эталон героя и фитюльку Хлестакова. На эту роль его когда-то и позвал Игорь Ильинский. А был Соломин тогда — никто, как сам говорит. Большие мастера ему помогали и доверяли. И теперь он сам носится со своими студентами как редко кто. В начале 90-х Юрий Соломин возглавлял Министерство культуры РФ, надеялся помочь России. Продержался на боевом посту полтора года, написал заявление и ушел. Объясняет так: «Нельзя работать, когда тебя не слышат».

Актер Малого театра Борис Клюев рассказывает о том, что его связывает с Юрием Соломиным:

— Я познакомился с ним еще в 60-х годах, когда пришел поступать в Щепкинское театральное училище, где Соломин тогда преподавал на курсе Виктора Ивановича Коршунова. Так что я знаю его еще с тех времен, когда он играл эпизодические роли в театре, например в болгарской пьесе «Золотое руно». Это потом уже были «Униженные и оскорбленные», роль царя Федора, за которую он взялся после Смоктуновского, что было довольно рискованно, но он на это пошел. Затем, когда я уже работал в Малом театре, наткнулся на фотографии нашей молодежи и отметил, что среди всех Соломин очень выделялся необыкновенной фотогеничностью. Я еще подумал: странно, почему он не снимается? И тут же буквально в его жизни случился «Адъютант его превосходительства», в котором он дал зрителю абсолютно нового героя. Его долго не утверждали, но благодаря усилиям режиссера, Евгения Ивановича Ташкова, Соломин все-таки снялся в главной роли и стал знаменитым. Помню, как вскоре после этого мы приехали в Одессу, где играли «Ревизора», и выход Соломина на сцену в самом начале действия вызвал бурную, непрекращающуюся овацию. Я также снимался у Соломина в его режиссерском дебюте — «Скандальном происшествии в Брикмилле». У нас тогда уже были очень хорошие человеческие отношения, мы дружили домами, так что и работать с ним было легко и здорово. Он как никто умеет быть внимательным и заботливым. И актеры платят ему взаимностью. Однажды я тоже поучаствовал в его актерской судьбе. Когда худсовет закрыл первую версию «ТАСС уполномочен заявить», которую снимал Борис Григорьев, именно я предложил режиссеру Владимиру Фокину: «Возьмите Соломина — это то, что нужно. Типаж настоящего советского, честного человека». Фокин прислушался ко мне, фильм состоялся, а Соломин сыграл еще одну знаковую роль.

У Владимира Хотиненко Соломин снялся в мини-сериале «Паломничество в Вечный город».

— У нас были разные кандидаты на роль ведущих. Мы этот вопрос решали с продюсерами. Мне нужны были актеры, которые бы говорили в кадре не как ведущие, а доверительно, с человеческой, спокойной, без всякого нажима интонацией. Я был убежден, что Юрий Мефодьевич это сделает, и он замечательно справился со своей задачей. Я всегда к нему с симпатией относился, как и миллионы наших зрителей. И был рад, что представилась возможность вместе поработать. В Риме, где проходили съемки, стояла чудовищная жара. В какой-то момент Юрию Мефодьевичу даже стало нехорошо. Я предложил перенести съемку. Но он сказал: «Нет, нет». Посидел чуть-чуть и как ни в чем не бывало вошел в кадр. Это о многом говорит. Слава богу, мы до сих пор встречаемся. Но даже если не видимся, я всегда знаю, что этот человек есть на свете — и это имеет для меня большое значение. Самое замечательное, что Юрий Соломин сумел сохранить театр и себя в этом меняющемся времени. У меня даже есть идея поставить что-то у них в театре.

Кинорежиссер Сергей Урсуляк пригласил Юрия Соломина на небольшую роль в многосерийную картину «Исаев».

— Юрий Соломин — один из самых моих любимых артистов, начиная с картины «Адъютант его превосходительства». Он очень разноплановый: может быть героем и характерным актером. К сожалению, как характерного артиста его мало знают, разве что по фильму «Обыкновенное чудо» Марка Захарова. Он там такой тонкий, ироничный, смешной. Блестящая работа и по духу очень шварцевская. А я видел Юрия Соломина в роли Хлестакова, которого он великолепно играл на сцене Малого театра. Чем он привлекает? Своей интеллигентной сдержанностью. Он снимался в моей картине «Исаев» и был очень приятен в работе. Это свойство больших мастеров. Они всегда думают прежде всего о деле, роли и в последнюю очередь о своих амбициях. У меня остались самые наилучшие воспоминания о нашей работе. Очень жалею, что наше общение было так мимолетно. Соломин — суперпрофессионал. И вот что поразило. В любом разговоре со мной Юрий Мефодьевич рассказывал о своих замечательных студентах. Это характеризует его как очень хорошего педагога.

А. Шевелева, «Театральная афиша», июнь-июль 2015

ЮРИЙ СОЛОМИН: ВСЕГДА СТАРАЛСЯ ГОВОРИТЬ ТОЛЬКО ТО, ЧТО ДУМАЮ

А. Шевелева, «Театральная афиша», июнь-июль 2015

Удача благоволила Юрию Соломину с первых шагов в профессии – c того момента, как его взяла на свой курс Вера Пашенная, а позже порекомендовала кинорежиссеру Исидору Анненскому на главную роль в картину «Бессонная ночь». Всесоюзную популярность и народную любовь Юрий Мефодьевич обрел после выхода на экраны «Адъютанта его превосходительства», а мировую известность – после оскароносной картины Акиры Куросавы «Дерсу Узала».

Сразу после окончания Высшего театрального училища имени М.С. Щепкина его взяли в Малый театр, где за годы службы актер сыграл более полусотни ролей. На протяжении всей своей жизни Соломин остается верен alma mater, связав с ней свою судьбу: в родном училище он встретил свою будущую жену, здесь учился его брат, на протяжении 54 лет Юрий Мефодьевич преподает в Щепкинском, выпустив за эти годы много талантливых артистов.

В 1988 году Соломин был избран художественным руководителем Малого театра. И с тех самых пор он постоянно защищает театр от нападок, отстаивая право дома Островского чтить свои традиции.
В канун 80-летия все мысли Юрия Соломина обращены в будущее родного театра. Вместо юбилейного бенефиса он выпустил в качестве режиссера спектакль «Молодость Людовика XIV», сделав ставку на талантливую молодежь Малого театра.

– Юрий Мефодьевич, я знаю, что ваши родители преподавали музыку. А какими они были людьми? Какие качества вы унаследовали от них?

– Как бы хорошо я сейчас ни говорил о родителях, человеческие качества определяются только жизнью. Они были очень скромными, тихими людьми – деятелями культуры «местного разлива», как я их всегда шутливо называл. В моем родном городе, в Чите, они всю жизнь работали с детьми, хотя одно время учились в Ленинградской консерватории: отец по классу скрипки, а мама – на вокальном отделении.

– С их отъездом из Ленинграда была связана очень показательная история. Когда из-за осложнения после болезни ваша мама частично потеряла слух и приняла решение вернуться в Читу, ваш отец тоже бросил консерваторию и уехал вместе с ней.

– Да, они уехали. И поскольку мама играла на рояле, она стала концертмейстером в Доме пионеров, а папа, забросив свою скрипочку, стал хормейстером в Клубе железнодорожников. В то время, в 1930-е годы, Чита была культурным городом: здесь начинали Олег Лундстрем, режиссер Константин Зубов, композитор Николай Будашкин и писатель Николай Задорнов. Во время войны в Чите работали разные театральные коллективы – например, в эвакуации здесь была группа из Театра сатиры. Но мои родители не были большими мастерами, они работали с молодежью. Вечно чего-то не хватало, мама подрабатывала в нескольких местах, потому что на зарплату концертмейстера как тогда, так и сейчас было не прожить. Родители никогда не оказывали на меня никакого давления. Иногда я их слушал, иногда нет. Просто по окончании школы мама хотела, чтобы я поступал в медицинский, потому что я лучше всех вытаскивал занозы, – весь двор обращался ко мне за помощью. (Улыбается.)

– А папа?

– А папа молчал, но в глубине души мечтал, что я стану артистом. Главное, что я могу сказать о родителях, – где бы я ни был на гастролях, в каких бы городах, даже за рубежом, ко мне всегда подходили люди и говорили: «А мы занимались у Зинаиды Ананьевны» или «Нас учил Мефодий Викторович». Важно, что эти люди на всю жизнь запомнили их имена. Родители оставили нам с братом самое дорогое – свое имя.

– Как они относились к вашим первым успехам?

– Папа мной страшно гордился. Он прожил мало – всего 50 лет, но все-таки успел увидеть фильм «Бессонная ночь», где я сыграл первую главную роль. Когда картина вышла в Чите, на центральном кинотеатре висела афиша с моим большим портретом. Папа приходил перед каждым сеансом и делал вид, что покупает билет. Увидев его, знакомые спрашивали: «Мефодий Викторович, это ваш Юра?» А он кивал в ответ: «Да-да, вот хочу сходить посмотреть». Потом он шел домой, принимал лекарство и возвращался на следующий сеанс. (Смеется.) А мама, как человек очень скромный, никак не могла поверить, что я стал актером. Когда ее спрашивали: «Как вам новая работа Юры?» – она улыбалась и пожимала плечами, а потом мне наедине всегда говорила свои замечания. Еще я долгие годы получал подробный разбор своих ролей от своей школьной учительницы Натальи Павловны. Она присылала мне открытки, а в конце всегда ставила отметку.

– Вы не сразу стали получать главные роли в театре. Пришлось запастись терпением?

– Это нормально, в коллективе нужно прожить какое-то время. Поначалу больших ролей мне не давали, но благодаря своей элегантной комплекции я играл розовских мальчиков. Потом, в 1964 году, в пьесе Г. Мдивани «Украли консула» я сыграл итальянского мальчишку-сапожника, этакого Труффальдино. В этом спектакле были заняты Виктор Хохряков, София Фадеева, Владимир Кенингсон и молодежь: Юра Васильев, Виктор Борцов, а позже и брат (Виталий Мефодьевич Соломин. – Ред.). Спектакль прошел на сцене Малого с аншлагами 500 раз.

– Вам довелось встретиться с «дедовщиной» Малого театра?

– Скажу так: к молодым приглядывались, потом выбирали себе «жертву» и курировали. Я был «жертвой» Владимира Владиславского, Николая Светловидова и Петра Константинова, с которыми много играл на сцене.

– В чем заключалось их курирование?

– Без замечаний и советов не обходилось. Поскольку по натуре я человек взрывной, всегда таким был и сейчас остался, если я что-то не понимал, то говорил об этом режиссеру. А Владиславский отводил меня в сторонку и учил: «Ты зачем споришь с режиссером? Ты его слушай и говори “понял, сделаю”, а потом выйдешь на сцену, и у тебя все получится». Сейчас я понимаю, что в его словах была своя доля истины. Ты принимаешь без спора все замечания режиссера, что-то отбрасываешь, что-то берешь, а потом твой организм срабатывает на то, на что срабатывает. Но тогда я со скепсисом относился к опеке старших.

– А при каких обстоятельствах вы получили от Ильинского приглашение сыграть Хлестакова?

– Он был человеком неразговорчивым, а тут однажды остановил меня в коридоре и огорошил: «Хочу пригласить вас на роль Хлестакова в свой спектакль».

– Кажется, эта роль далась вам тяжело?

– Сама-то роль самоигральная, проблема была в другом. Я репетировал ее в 1965 году, во времена узких брюк, стиляжничества, и мне очень хотелось привнести в характер своего ­героя настроение того времени, а у Ильинского было свое видение. Он был знаком с постановкой Мейерхольда и дважды играл Хлестакова в Малом театре. Вообще, во время репетиций положение у меня было аховое, меня окружали мэтры Малого театра – Бабочкин, Хохряков, Владиславский, Ильинский, Светловидов, Шатрова, Еремеева. Я потому и сцену опьянения сразу понял, как играть, потому что она мне была близка. Когда Хлестаков говорил: «Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я» – я смотрел на партнеров и понимал, что на сцене играют живые легенды и я. В процессе репетиций я даже собирался написать заявление: хотел отказаться от роли.

– Почему?

– Дело в том, что многие мои партнеры успели в свое время сыграть Хлестакова. После очередной репетиции каждый из них меня учил: «Вот это место нужно вот так играть». Голова у меня пухла, я не мог все за ними повторить и был крайне расстроен. Но однажды все советы вмиг прекратились. Как я узнал позже, меня спасла Татьяна Еремеева, жена Ильинского, умнейшая женщина, которая играла городничиху. Она сказала: «Отстаньте от него! Он не может за вами все повторять». И от меня отстали.

– Какие перемены произошли ­ в вашей жизни в театре после Хлестакова?

– Мне дали комнатку в гримерной, где сидели Жаров, Царев, Ильинский и Бабочкин. Я сидел наверху, а на «Ревизора» меня к ним подсаживали. И еще меня начал одевать легендарный костюмер Малого театра Колесниченко, который работал только с мэтрами. Я помню, как на премьере он ко мне зашел, а я ему говорю: «Юрий Павлович, не беспокойтесь, я сам оденусь». На что он ответил: «Нет, эта роль требует помощи». Помню, что после премьеры каждый из партнеров мне что-то подарил: кто книгу, кто запонки – разные памятные вещи.

– Была такая традиция?

– Она существует в Малом до сих пор. Сейчас много говорят о традициях, воспитании молодежи. Так вот не надо было забывать: воспитание – это и есть традиция. Про наш театр любили и любят говорить: «Ой, так это ж академия, музей». Раньше я расстраивался, а потом кто-то из стариков мне сказал: «Так это же хорошо. Академия и музей – это вечное». Театр – это музей? Да, потому что мы придерживаемся характеров, грима и костюмов той поры, в которой происходит действие в произведениях Достоевского, Чехова, Гоголя и Островского. 47 пьес Островского – это большая школа, и можно только гордиться тем, что мы – дом Островского и наша школа основана на таких авторах.

– Юрий Мефодьевич, вы упомянули многих мейерхольдовцев, которые служили в Малом театре. Как вам кажется, почему при своем экспериментальном прошлом они прекрасно вписывались в его эстетику?

– Потому что необязательно играть с цветными волосами, чтобы быть хорошим актером. У всех у них – у Самойлова, Старковского, Царева, Жарова, Ильинского – была школа, основа. Вы почитайте, что Булгаков говорил о Мейерхольде: он его всерьез не воспринимал. В театре это противостояние всегда было. А сегодня у нас есть товарищи средней талантливости, но мощной групповщинки – критики, которые воюют с традицией, называя ее рутиной. Мне жаль, что наши теат­ральные школы гнобят. Чиновники этого не знают, они ничего не понимают в искусстве. Да даже в футболе не знают, что надо вырастить футболистов, а не чужих покупать. Я этого не понимаю. Считаю, что лучше бы деньги на покупку чужого футболиста потратили на организацию спортивных школ где-нибудь в Екатеринбурге или во Владивостоке. Раньше мы не всегда были чемпионами, но хотя бы были в первой тройке. А наш хоккей? Мы и сейчас в нем обходимся без африканцев. Как говорится, надо играть не за деньги, а за родину. То же с актерами. Скоро, наверное, мы станем покупать и артистов за границей.

– Когда на вас обрушилась слава «Адъютанта его превосходительства», вы не заболели звездной болезнью?

– Нет, я и сейчас ею не болен. Когда в 1970-м вышел фильм, я жил между Москвой и Ленинградом в Бескудниково. В этом месте мы прожили пять счастливых лет, там росла наша дочка, вокруг было много молодых семей, с которыми мы дружили. Но добираться от театра до дома было непросто. От Павелецкого вокзала в Бескудниково ходил один-единственный автобус № 167. Играя Хлестакова, мне нужно было 1,5 часа отстоять в очереди, потом столько же ехать на автобусе и по приезде идти домой по колено в грязи, поскольку район еще строился. И когда в апреле вышел «Адъютант его превосходительства», я помню, как, входя в салон автобуса, всегда старался проходить вперед и ехал, повернувшись лицом к водителю, чтобы меня никто не узнал.

– И даже после успеха «Дерсу Узала» и «Оскара» в вас ничего не поменялось?

– Прежде всего этим фильмом я обязан встречей с Акирой Куросавой и дружбой с ним, которая длилась 30 лет. Он был прекрасным человеком, очень принципиальным. Благодаря ему Малый театр выехал на гастроли в Японию, а потом был там еще два раза. Нас хорошо принимали, хотя об этом никто из критиков не написал. В последние годы Куросава был очень больным, сказалась его попытка покончить жизнь самоубийством, но его спасла жена. В 1972 году он привез на Московский кинофестиваль фильм «Под стук трамвайных колес», который снял за 18 дней. И Николай Трофимович Сизов, в то время генеральный директор киностудии «Мосфильм», предложил ему снять кино в России. Куросава мечтал снять фильм «Дерсу Узала», который начинал в 1930-е годы в Японии, но снимать не стал, потому что понял, что ему не обойтись без главного героя – природы.

– А как вы оказались в этом фильме?

– Он сказал, что не знает русских артистов, и меня в числе других семерых ему предложили. Он стал знакомиться с нашими киноработами. Когда очередь дошла до меня, ему показали серию «Адъютанта». Вечером мне позвонил второй режиссер будущей картины Владимир Васильев и обрадовал: «Показали Куросаве одну серию “Адъютанта”, он попросил остальные». Все – я был утвержден без проб и худсоветов! Так же получилось и с Максимом Мунзуком. Куросава его увидел и сказал: «О, это Дерсу!» Несмотря на то что фильм шел широким экраном и даже получил «Оскара», я остался прежним. Так же, как всегда, старался говорить только то, что думаю, и наживал себе врагов и друзей.

– Тем не менее вас выбрали художественным руководителем Малого театра.

– Да, когда не стало Михаила Ивановича Царева. Было голосование всего коллектива из 700 человек, и меня выбрали, хотя были и проголосовавшие «против», которые до сих пор работают в театре. Первое, что я сделал, когда стал худруком, – убрал худсовет.

– Почему?

– Потому что худсовет – это группировки. За каждым членом худсовета стояла группа людей. Я сам когда-то в него входил как представитель молодежи и знаю, о чем говорю.

– Вернемся к вашей дружбе с Куросавой. Насколько я знаю, вы звали Куросаву в Малый театр.

– Через несколько лет мы встретились в Японии, когда у Малого театра были гастроли. Мы сидели в ресторане, он пил «Столичную», которую ему тайно разбавляли водой. Его помощница, зная, как ему трудно, говорила мне: «Перетяните его к себе». И я предложил Куросаве поставить спектакль в Малом театре. После большой паузы он спросил: «А что?» Я ему говорю: «Акира-сан, вы же русскую классику знаете лучше, чем я. Если надо, сделаем вам инсценировку». Опять пауза. Он подумал и ответил: я хочу поставить «Идиота» Достоевского, фильм у меня не получился, я бы его переделал. И так мы ударили по рукам.

– В последние годы в Малом театре появилось интересное направление: вы приглашаете на постановки представителей других театральных школ. Французский режиссер Жорж Лаводан поставил у вас «Сирано де Бержерака», а Стефано де Лука, ученик Стрелера, – «Влюбленных» и «Филумену Мартурано». Есть ли разница школ, на ваш взгляд?

– Есть. В актерском существовании. Все-таки наша школа – нутряная, сердечная, эмоциональная. Не говорю, что у французов и тем более у итальянцев это не так, но у них другая жизнь и другая погода, и это надо учитывать. Им тоже нужен проводник в мир Чехова и Островского, который редко где идет за границей. Кстати, я ставил в Хельсинки «Лес» Островского. Получил большое удовольствие от работы с их актерами, как и они. Спектакль шел с успехом, но мне приходилось им подробно расшифровывать его драматургию. Островский – это особая статья, как и Чехов. Это только кажется, что его легко адаптировать. Это не так. Я помню, когда Сергей Соловьев ставил у нас «Дядю Ваню», я играл Войницкого живым трупом, покойником, которого в финале никакое небо в алмазах не ждет. И все из-за его преданности. Мне кажется, что русский человек по природе предан родине, друзьям, вере. И Чехов в своей пьесе отразил эту национальную черту. Это заложено в характерах русской литературы.

– В жизни вы часто сталкиваетесь с преданностью?

– Сегодня я готов согласиться с одним мудрым человеком, который сказал: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак». Всю жизнь у меня живут собаки, и все подобранные, а моя жена подбирает кошек. У нас нет возможности держать их дома, поэтому они все живут на даче – живут, поверьте мне, лучше, чем я. Им там просторно, тепло, они и сыты, и счастливы. И вот каждый раз, когда я собираюсь в театр, они выходят меня провожать.
Старший, Валет, смотрит так, будто хочет сказать: хозяин, ты ведь ненадолго, скоро вернешься? Он послушно стоит на дорожке и смотрит, как я ухожу. Более молодой и крупный, Толян, хочет побежать за мной вслед, но видит, что Валет стоит, и тоже останавливается. Самая молодая, темпераментная и вертлявая, Жулька бежит за мной, хотя смущается, что ребята меня послушались, а она нет. И вот, когда эта компания меня провожает, я сажусь в машину и говорю водителю: «Женя, пожалуйста, поехали быстрее, я не могу, я сейчас разрыдаюсь». Вот где настоящая преданность!

– Вы как-то готовитесь к предстоящему юбилею? Сыграете премьерный спектакль?

– Вот выпустил «Людовика». А специально ничего не готовлю. Я не люблю дни рождения. Праздновать с семьей – это одно, а когда надо что-то говорить, кто-то о тебе будет говорить...

– Без этого театра не бывает.

– Я понимаю, но готовить ничего специально не буду.

– Я знаю, что когда-то вы мечтали о «Лире»…

– Уже нет. То есть я могу о нем продолжать мечтать, но трудно его осилить. Еще лет пять назад, может быть, а сейчас уже тяжело.

– Почему вы остановили свой выбор на «Людовике»?

– Потому что в этой пьесе есть несколько важных тем: тема власти, тема воспитания власти, тема искусства. Там есть молодой Мольер и молодой Людовик, до того как они прошли всю жизнь и стали, условно говоря, булгаковскими Людовиком и Мольером. Там есть основа. Есть материальные отношения – так называемые сегодня откаты, знаменитый диалог молодого короля, который пришел в парламент и отдал первый приказ со словами «Нам так угодно». Я не гнался за актуальностью, меня привлек комплекс тем. К тому же я люблю Дюма-отца, он был на 150 лет ближе к Людовику, чем его сын. Элегантно описал взаимоотношения Анны Австрийской и Мазарини. В этой пьесе есть много ролей для молодых. Это красивый спектакль, он не может не понравиться. Спасибо и Славе Зайцеву за роскошные костюмы, и Саше Глазунову – художнику, да всем, потому что мы все создавали этот спектакль с любовью. Это музей, да. Но не надо забывать, что сцена и театр для зрителя – это душа. Многие приходят в театр, чтобы получить ответ. Какой? Мы не знаем. Люди сами задают себе вопрос и приходят в театр. Наша история создавалась для этих людей.

– За то время, как вы служите в Малом театре, вы многое сделали для этого театра. А можно выделить главное, что удалось сделать за эти годы?

– Главное, что не развалился коллектив. Главное, что мы протянули друг другу руки. Главное, что мы не пропали в этом безумном мире и держим марку театра, который был создан в 1824 году. Мне кажется, следующий руководитель должен быть обязательно из Малого театра. Его должен выбирать коллектив, потому что все назначения извне станут убийством для этого коллектива. Мы учим студентов, отбираем их, потом в театре они растут. Я доволен, что в труппе у нас много молодежи. Если бы не ремонт, на двух площадках мы дали бы им больше работы. Я думаю, что мы выживем. За 26 лет руководства я многое потерял как актер, многие роли не сыграл, о чем не жалею. Почему не жалею? Не жалею, и все.

Игорь Логвинов, москвацентр.рф, 8 мая 2015

ЮРИЙ СОЛОМИН: СЯДУ, НАДВИНУ НА ЛОБ ШЛЯПУ

Игорь Логвинов, москвацентр.рф, 8 мая 2015

Популярность не позволяет побыть наедине с собой

В канун 70-летия Победы рабочий график художественного руководителя Малого театра, народного артиста СССР Юрия Соломина чрезвычайно плотный. Премьера, репетиции, подготовка праздничного концерта с участием театрального оркестра… Но для читателей «Москва Центр» известный актер нашел время.

Юрий Мефодьевич, давайте пофантазируем: к вам приехали друзья из провинции и попросили погулять с ними по Москве. Куда вы направитесь?

Я бы повел их из дома прямо в Малый театр. Прошли бы по Козихинскому переулку, по Спиридоньевскому, который когда-то назывался Остужевским. В Козихинском жил Остужев, чуть дальше, если идти по Спиридоньевке к Тверской улице, находилась квартира Сумбатова-Южина. И переулок назывался Южинский. Оттуда можно выйти на переулок Садовских и пройти к Театру юного зрителя. В этом районе и сейчас проживают многие актеры Малого театра.
Этот театр часто называют Домом Островского. Как вам кажется, почему пьесы, написанные драматургом полтора века назад, не утратили современного звучания?

Потому что это талант. Когда вышли первые его произведения, Тургенев написал: «Теперь у нас есть свой русский театр». Александр Николаевич Островский и в советское время занимал одно из первых мест по своим рейтингам, как теперь говорят. А сегодня он особенно актуален. Потому что в нашу жизнь вновь вошли такие понятия, как векселя, закладные, кредиты, проценты, банкротства.
Островский, как никто другой, знал жизнь столицы. Он ведь в свое время был чиновником и досконально изучил все, о чем писал, очень хорошо знал чиновничью психологию, которая с тех пор мало изменилась. Чиновник так и остался чиновником — с жаждой личной выгоды, со своими интересами. Поэтому пьесы Островского вечны. Сменилось не одно поколение, а они живут, их ставят в разных театрах, на них идет зритель. У нас в Малом театре идет 14 названий Островского из 47 пьес, которые он написал. Не знаю, успеем ли мы за то время, которое нам отпущено, поставить все его пьесы, пока это еще ни у кого не получилось. Но Александр Николаевич — наш главный автор.

Над чем сейчас работает коллектив Малого театра? Мы только что выпустили премьеру — спектакль «Восемь любящих женщин» по французской пьесе.

Сейчас в работе пьеса Островского «Сердце не камень», премьеру сыграем в июне. Работаем и над спектаклем к 70-летию Победы. У нас ведь работают люди, которые помнят войну. Я тоже ее помню. В 1943 году, в самый переломный момент, я пошел в школу. И еще я на всю жизнь запомнил День Победы в мае 1945 года.

Вы входите в общественный совет Центрального округа. Ваша жизнь тесно связана с центром Москвы?

Очень тесно. Хотя я и не коренной москвич, но моя дочка и внучка уже настоящие москвички. Первое свое жилье в Москве я получил в центре, на Старом Арбате. Это была комната в коммуналке, в том самом доме, где находится Смоленский гастроном. В общем, вся моя жизнь прошла в центре столицы.

А у вас есть любимые уголки в центре Москвы? Про Старый Арбат я уже говорил.

Очень люблю Патриаршие пруды — место, где можно посидеть, подумать. Правда, с моей профессией спокойно не посидишь, всегда кто-нибудь подсядет, попросит сфотографироваться.
А отказать трудно: зрители есть зрители. Поэтому если я и сажусь на скамейку, то надеваю очки, поднимаю воротник, надвигаю на лоб фуражку или шляпу. Очень люблю это местечко. И сохранившиеся там дворы, может быть, и не такие шикарные, но очень уютные. А сейчас, когда отремонтировано столько детских площадок, дворы приобрели совершенно другой вид.

Справка

Юрий Соломин родился 18 июня 1935 года в Чите в семье музыкантов. Выпускник Театрального училища им. М. С. Щепкина. В 1957 году поступает в труппу Государственного академического Малого театра. С 1961 года он преподает в своем родном театральном училище.
С 1988 года — художественный руководитель Малого театра. Народный артист СССР. Член общественного совета Центрального округа столицы.

Полина ЧИБИСОВА, «Трибуна», 12 марта 2015 года

ИСТОРИЮ СТРАНЫ ПЕРЕДЕЛЫВАТЬ НЕЛЬЗЯ И НЕ НАДО

Эта беседа произошла совершенно спонтанно. Попав в уютный кабинет художественного руководителя Малого театра Юрия СОЛОМИНА, наш корреспондент заговорила с ним о воспитании молодежи и связи поколений, поскольку сама очень молода, и так слово за слово они перешли на другие проблемы, связанные с профессией артиста и его миссией в обществе, ну и, конечно, не обошлось без личных привязанностях народного артиста СССР, его особой привязанности к домашним питомца, то есть нашим братьям меньшим. И вот какой получился диалог, который наверняка будет интересен нашим читателям.

Каким вы видите современное общество?

Если давать научное определение обществу как таковому, то это группа людей, связанных постоянными отношениями, или большая социальная группа с общей географической территорией. Они подчиняются единой политической власти и доминирующей культуре. И дело не в том, кто лучше, а кто хуже. Например, некоторые страны всем хотят доказать, что они лучше. Лучше кого? Ведь все мы пришли в этот мир одинаковыми. Общество - это, прежде всего, мир разумных людей и не важно, какой они национальности. По-моему, сейчас это очень ясно видно на примере трагических событий, происходящих в Украине.
За свою жизнь я немало поездил по миру, побывал во многих странах, но всегда помнил место, где я родился - Забайкалье. Это место очень многонационально, кого там только нет: и эвенки, и уйгуры, и монголы, и буряты, и русские, и татары. Из поколения в поколение они жили вместе, уважая друг друга и национальные традиции свои и соседей. Люди всегда должны помнить, что у каждого народа, у каждой страны есть своя история, которую трогать не надо, даже если она на чей-то взгляд не очень хорошая. Переделывать нельзя, трогать - тоже нельзя, а историю нужно расшифровывать - объяснять следующему поколению.

Какова роль культуры в современном обществе?

О-о, это очень важный вопрос. Я бы сказал так: роль очень большая. Культура - это не белая рубашка и побритая физиономия, хотя сейчас уже небритым быть модно, и не внешний вид человека, его неумение вести себя за столом и правильно пользоваться приборами. (Не надо путать с невоспитанностью.) Культура - это то, что воспитывает людей и служит связи поколений. Культура объединяет нацию, как та же церковь. Когда в 1991 году мне пришлось заниматься возвращением храмов, монастырей, древних икон, мне запомнились слова Патриарха всея Руси Алексия II: «Культура сохранила нам эти камни...» А литература! Я бы сказал так: наша классическая литература, так же как и драматургия, очень сильная, только ее не надо переделывать на сегодняшний лад. Почему? Да потому что там все написано и так!

Я горжусь званием народного артиста СССР. Почему? Да потому что это звание получил от зрителей России, Украины, Белоруссии и других республик большого Союза. Меня знают и таджики, и узбеки, и киргизы. СССР была огромная великая страна, и я не могу отказаться от этого звания, потому что в нем заключается дружба народов, оно воспитывает молодежь и объединяет поколения. Культура не может быть общей, но какая-то часть ее принадлежит всему миру. Эта часть является гордостью нашего народа, но понятна и близка всему человечеству. Например, русская классическая музыка воспринимается одинаково во всем мире, потому что она пробуждает чувства! Конечно же, многое зависит от исполнителя. Вот Денис Мацуев - это наш гениальный пианист. Он сам из Иркутска, его заметили на программе «Молодые голоса» и сразу пригласили на учебу в Москву, в ЦМШ. (!) Родители с бабушкой продали квартиру в Иркутске и привезли его в Москву, купили какую-то однокомнатную квартирку на 1-м этаже в «хрущевке» на окраине Москвы. В таких условиях он готовился к конкурсу Чайковского и получил 1-ю премию, стал лауреатом. Но если бы ты слышала, как он играет - «лабает» джаз! Это фантастика! Я был на его концерте классической музыки в зале Чайковского. И вот он бисировал, бисировал, бисировал, наконец говорит: «Все, я больше не могу!» А потом какие- то сделал вступления и... стал вкрапливать в классику мелодию «в лесу родилась елочка». Что творилось с залом - я до сих пор забыть не могу! Я был потрясен! Вот это талант, который подарило России уже не наше, а следующее, молодое поколение!

Юрий Мефодьевич, известно, что искусство театра - это неотъемлемая часть культурной жизни. Вся ваша творческая жизнь отдана Малому театру. Что для вас он значит, его корифеи?

Для начала, если не возражаешь, расскажу о себе. Во время войны мы жили как бы в глубоком тылу - Чита, Забайкалье, но это был не совсем тыл, до границы 400 километров, и граница эта была неспокойной. Жили мы впроголодь, поэтому, особенно у 1-4-х классов, был урок, когда нас подкармливали. Учительница топила печку, наливала нам кипяток, - у каждого в парте была своя кружка, и мы получали по одному пирожку с ливером. Учительница разливала чай, а потом шла к своей сумочке доставала такую маленькую бутылочку с разведенным сахарином и всем по ложечке добавляла в кружку. Когда мы «слышали» запах этих пирожков, то сразу замолкали, забывали обо всем на свете. А учительница в это время рассказывала о том, что происходит на фронте, как наши бьют фашистов и мы были счастливы!
То, что я стану артистом и никем другим, я знал всегда. Поэтому не хотел тратить время на химию или физику... И знаешь, наша химичка - а она у нас завуч была, очень строгая - меня вызывала к доске на уроке химии только один раз за четверть. Подойдет к окну и говорит: «Ну, артист, иди к доске!» И весь класс знал, что это я. Мои друзья мне подсказывали, а она все слышала, все понимала, но их не останавливала. Потом посмотрит, что я там «накалякал», и говорит: «Ну, давай! Тройки тебе хватит?» Прошло много лет, мы с ней встретились, и я ее спросил: «Елизавета Ивановна, почему, вызывая к доске, вы называли меня артистом?» Она говорит: «Я знала, что ты будешь артистом». Вот что это такое? Мудрость педагога! Она не мучила меня химией, она меня воспитывала - я бы так сказал.
Помню, как после окончания школы я приехал в Москву поступать в Щепкинское училище. Ехал 7 суток 12 часов на поезде, с дымом, с гарью, весь в саже... На экзаменах надо было пройти 3 тура и конкурс. Уже были пройдены 2 тура, оставался последний тур и конкурс - и тут я оказался в безвыходном положении: были похищены деньги, документы, остался только обратный билет, а денег уже не было на существование. Не знаю, как я осмелился, но пришел к Вере Николаевне Пашенной, поведал о своем положении и сказал: «Если вы меня берете, то берите. Если нет - уеду обратно в Читу». Она посмотрела на меня - мне показалось, что за это время прошло столетие - и говорит: «Ну, оставайся». Поэтому я каждый день ее вспоминаю и говорю - это моя учительница!
Да, я попал в Малый театр, который раньше был Императорским, и сейчас отдельным несогласным с этим названием говорю: «Да, Императорский театр! Что вам в этом не нравится?» В 1756 году после Указа императрицы Елизаветы Петровны был утвержден российский театр в Санкт-Петербурге - Александрийский, а вскоре при Московском университете был открыт театр, который позже стал называться Императорским Московским театром, и сейчас называется Государственным академическим Малым театром. Кто-то называет нас «музеем». Но разве музей - это плохо? Музей - это хорошо! Доступ туда для детей в праздничные дни - бесплатный. Я бы на месте государственной власти в выходные и праздничные дни сделал билеты бесплатными! Неглупые родители водят детей сюда, чтобы посмотреть Островского, Пушкина, Лермонтова в оригинале, а не в «придумке» какого-то человека под названием «режиссер». Ведь этими «придумками» идет развращение публики. Я и наше поколение артистов воспитаны поколениями «великих стариков». По возможности, я пытаюсь делать так же, как помогали мне в свое время. Мы все в неоплатном долгу перед ними - это долг памяти, нравственный долг. Поэтому, возвращаясь к твоему вопросу - что для меня Малый театр? - отвечу коротко: для меня Малый театр - все!!!

В начале 90-х годов вы служили министром культуры РФ. Трудно было на этом посту? Какими качествами должен обладать министр культуры?

Ты мне ставишь очень каверзный вопрос, потому что человеку трудно говорить о своих качествах - пусть об этом говорят другие. Я не знаю, какими качествами я обладал, но когда, будучи министром, понял, что меня не слышат, то ушел. Я не соглашался с некоторыми решениями вышестоящих организаций, протестовал, но последней каплей стало соединение Министерства культуры с туризмом - и я подал заявление об отставке. Еще тогда предупредил, что будут большие финансовые потери, что от этого соединения пострадают как культура, так и туризм, и что это «животное - помесь ежа с ужом» просуществует недолго. И оказался прав - это продлилось немногим более полугода. А сейчас, кажется, туризм вновь присоединили к Министерству культуры, большей глупости придумать нельзя.
Этой отставкой тогда я выразил свой протест, хотя в свое время с удовольствием принял предложение возглавить Министерство культуры. При этом я поставил условие, что из театра никуда не уйду. У меня спросили, смогу ли я совмещать две эти большие должности, и я ответил: «Ну, это мое дело! Смогу!» Одна газета тогда написала, что «он министр до шести часов, а после шести - артист». И за то, что я успел сделать за эти годы, пока был министром, мне не стыдно перед всеми моими коллегами от Владивостока до Калининграда. А вообще, как с культурой, так и с наукой, образованием, медициной большому начальнику нужно обращаться очень осторожно, потому что представители этих отраслей очень нежные «существа».
Вот возьми песни военных лет - даже не музыку, а слова... «Мне кажется порою, что солдаты,/С кровавых не пришедшие полей,/ Не в землю нашу полегли когда-то/А превратились в белых журавлей... » У меня сразу комок в горле встает. Почему? Да потому что я видел все это! Я пережил все это! И поэтому я не могу принять некоторые сегодняшние реалии. Мои чувства оскорбляет вид попрошаек, которые, прикрываясь камуфляжной формой, просят милостыню - вроде они «афганцы». Но я смотрю на них и вижу, что это не «афганцы», что у него совершенно другие глаза... Настоящий «афганец», прошедший войну, с ампутированными ногами, этого делать не станет. Это тот бизнес, который ни к солдатскому подвигу, ни к развитию нации не имеет никакого отношения. И мне обидно!

Однажды я поздно шел по Бронной улице и за мной увязались два здоровых парня, на голову выше меня, оба пьяные. Один мне говорит: «Ну, дай денег, не хватает на хлеб». Я залез в карман и не глядя достал из кармана деньги и говорю: «На!» А он, когда увидел, сколько я ему дал, долго на меня смотрел, а я ему: «Бери, бери! Но только если ты это потратишь не на хлеб... Я не умру с голода, но ты умрешь нехорошей смертью! Привет!» - и ушел, а в отражении витрины видел, как они молча смотрели мне вслед, долго смотрели. Я не знаю, как дальше сложилась их жизнь, что с ними. Хочется думать, что этот случай заставил их задуматься. Хотя...

Юрий Мефодьевич, я знаю, что вы очень любите животных. Что вас в них больше всего поражает? Какие они - ваши домашние питомцы?

Да, я очень люблю животных, и они меня всегда интересовали. Почему кошки реагируют так, а не иначе? У них очень хороший слух: даже когда спят, у них уши все время слушают. Почему собаки иногда бывают умнее людей? Почему именно собака полетела первый раз в космос? Почему все большие медицинские открытия сделаны благодаря собакам и другим животным? Наверное, потому что человек близок к ним - конечно, не собачьей жизнью... Почему они нас понимают? Вот у меня три собаки - и у каждой разный характер. Например, недавно я уезжал с дачи, и они по-разному реагировали. Один из них, Валет, так смотрел на меня, такими глазами... что я понял - у него есть душа и он не хотел, чтобы я уезжал. А второй - более молодой и крупный вырос с Валетом и ходит за ним, как ниточка за иголочкой, - то на Валета посмотрит, то на меня. Наверное, не может решить, что делать, и говорит: вот как Валет скажет, так и я сделаю. А Жулька - самая молодая... Я когда уходил - закрыл дверь, большие собаки так на террасе и остались. Обычно они меня до калитки провожают, а тут за дверью остались. А Жулька побежала за мной до калитки и стала оборачиваться к оставшимся: а чего это вы не идете? То есть они практически без слов все говорят и понимают друг друга.

Кошки - более закрытые. Мой кот за мной все время ходит. Всегда встречает у дверей - большой такой, пуховый. Я ему говорю: «Ну, что ты хочешь?» Потом без слов рукой махну - он за мной идет, сядит и смотрит. Я ему: «Что, есть хочешь? Что будешь - это или это?» Он посмотрит на «это» и на «то», и я понимаю, что он «это» хочет! Значит, есть какой- то сверхъестественный разум у всех живых существ!

Говорят, что лошади самые умные животные, а я все-таки думаю, что собаки. Именно собаки спасают людей, они многих спасли во время войны. Собаки были санитарами, они, обвешанные гранатами, бросались под танки, и это не выдумки, не сказки - это правда! Очень люблю смотреть телевизионные передачи: «Планета собак», «Планета кошек». В этих программах можно увидеть и узнать много интересного и познавательного. Эти знания помогают мне в работе со студентами. На занятиях иногда я вижу, что кто-то учебный материал понимает, а кто-то не понимает. И тогда я начинаю рассказывать про собак и про кошек - и это становится более понятным. Вот так!

Недавно я побывала на постановке комедии Гоголя «Ревизор». Мне известно, что в свое время вы играли роль Хлестакова, а сейчас являетесь режиссером. Какая работа вам больше нравится?

Актером больше нравится. И еще я бы так сказал - мне нравится педагогическая работа. Я преподаю в Щепкинском училище уже полвека. Я получаю удовольствие от этой работы. Что касается режиссерской работы - то не часто ставлю. Но когда у молодых режиссеров бывают какие-то «дырки», или возникают недоразумения - исправляю что- то, но обязательно при режиссере. А ставлю спектакль только тогда, когда есть какая-то необходимость, тогда я подключаюсь. А так мне больше нравится быть артистом - это с детства!

Юрий Мефодьевич, все знают вас как артиста театра и кино. А что вам больше по душе: играть на съемочной площадке или на сцене?

Сейчас я буду говорить в пользу театра, потому что на сцене все-таки ты хозяин роли, каким бы ни был хорошим режиссер. Вот жил-был очень хороший артист Владиcлавский Владимир Александрович. Как-то я стал спорить с режиссером - молодой тогда был, говорю: «Да вот здесь, по-моему, надо бы сыграть вот так!» А Владиславский после репетиции меня отозвал в сторонку и тихо говорит: «Никогда не спорь с режиссером! Ты ему всегда говори: хорошо, я попробую, сейчас попробую - и сделай. А когда выйдешь на сцену - делай, как ты думаешь, как ты чувствуешь». Мне кажется, я всю свою актерскую жизнь поступал так, как сказал мне Владиславский, как подсказывало мне сердце, конечно, в определенных режиссером рамках.

Все мы хотим вырасти и стать хорошими людьми. Быть хорошим человеком что это значит?

Быть хорошим человеком научить нельзя, его можно только воспитать! Я могу сказать - у нас в театре очень много хороших людей. Они не занимают больших постов они спокойно, тихо делают свою работу. Будь то осветитель, уборщица, да будь любой человек: монтировщики декораций, гримеры, реквизиторы, работники пошивочных цехов - это все наш золотой фонд! У нас есть, наконец, медицинская часть! Люди работают по 20 лет и больше, они прирастают душой к театру. Это все и называется коллектив - как одна семья, а театр - наш общий дом. Семья у нас большая - 700 человек. И все в меру своих возможностей относимся к этому дому с большой заботой и любовью.

И в заключение - какие советы и пожелания вы можете дать молодому поколению?

Вообще я советы не даю... Совет у меня один - побольше читать классики, не только русской, но и Шекспира, Киплинга, Мольера. Из наших - Распутина, Шукшина, Астафьева, я уж не говорю о Толстом и Чехове. Музыка, особенно классическая - она заставляет людей думать. И поэзия! Потому что поэзия и музыка пробуждают чувства! Вот это все и формирует личность человека, а уж он сам сделает правильные выводы, без всяких советов.

Беседу вела Полина ЧИБИСОВА
«Трибуна», 12 марта 2015 года

Поздравляем художественного руководителя Малого театра Юрия Мефодьевича Соломина с присуждением Международной премии «Человек года».

22-я Церемония награждения лауреатов Международной премии «Человек года» прошла 10 декабря 2014 года в Сергиевском зале Храма Христа Спасителя в Москве.

ЮРИЙ СОЛОМИН – ЧЕЛОВЕК ГОДА-2014

Поздравляем художественного руководителя Малого театра Юрия Мефодьевича Соломина с присуждением Международной премии «Человек года».

22-я Церемония награждения лауреатов Международной премии «Человек года» прошла 10 декабря 2014 года в Сергиевском зале Храма Христа Спасителя в Москве. Учредители премии - Русский биографический институт совместно с Институтом экономических стратегий. Список лауреатов премии «Человек года – 2014» традиционно был сформирован по представлению членов Экспертного совета и лауреатов премии прошлых лет с учётом опроса общественности. Лауреатами премии стали российские и зарубежные граждане, чья деятельность и гражданская позиция направлена на благо России, способствует её развитию и укреплению. Историческим эпиграфом церемонии были названы 200-летие со дня рождения Михаила Юрьевича Лермонтова и 100-летняя годовщина начала Первой мировой войны.

Источник

В следующем году Малому театру России исполнится 260 лет. Этот храм искусства повидал на свой сцене немало гениальных актеров, а на премьерах в его зрительном зале побывали все классики русской литературы 19 - 20 века. Сами актеры любят свой театр за уважение к Артисту. Традиция эта сложилась благодаря старым мастерам. Последние полтора года в театре идет капитальный ремонт, и труппа охотно гастролирует по городам России.

Екатерина Воронина, «Московский комсомолец - Челябинск», 24 сентября 2014 года

ГАСТРОЛИ МАЛОГО ТЕАТРА, ПРОШЕДШИЕ В ЧЕЛЯБИНСКЕ, ПРОИЗВЕЛИ ФУРОР

В следующем году Малому театру России исполнится 260 лет. Этот храм искусства повидал на свой сцене немало гениальных актеров, а на премьерах в его зрительном зале побывали все классики русской литературы 19 - 20 века. Сами актеры любят свой театр за уважение к Артисту. Традиция эта сложилась благодаря старым мастерам. Последние полтора года в театре идет капитальный ремонт, и труппа охотно гастролирует по городам России.

В Челябинск Малый театр привез сразу две премьеры – «Филумену Мартурано» итальянского режиссера Стефано де Лука и версию «Пиковой дамы» Андрея Житинкина.

Главные роли в спектакле итальянца исполняют Юрий Соломин и Ирина Муравьева. В пушкинской «Пиковой даме» главную роль играет блистательная Вера Васильева, которую Малый театр специально ангажировал из Театра сатиры. Челябинск, пожалуй, особенный город в гастрольном графике Малого театра. О том, почему так сложилось, «МК-Урал» удалось узнать лично у народного артиста СССР, художественного руководителя Малого театра России Юрия Мефодьевича СОЛОМИНА.

Классика вечна

В будущем году он отметит 80-летний юбилей. Все те же мягкие карие глаза, которые свели с ума большую половину женского населения СССР, та же интеллигентная, чуть застенчивая улыбка и стройная осанка. Только некогда каштановые волосы припорошило сединой…

- Мы привезли в Челябинск премьеры прошлого сезона, – начал разговор Юрий Соломин. – Потому что это новые спектакли. Это еще одно подтверждение, что Малый театр и сегодня верен своим традициям. Иногда критики нас называют музеем за приверженность к классической пьесе и постановке. И что? Разве Эрмитаж – это плохо? Разве он не интересен современному человеку?! Тем более все наши спектакли всегда проходят с аншлагом. Билет не купить.

- Юрий Мефодьевич, итальянская школа гармонично вписалась в традиции Малого театра?

- Работать со Стефано было интересно. Он делает для нас уже вторую работу. Первым спектаклем был «Влюбленные» с участием наших молодых актеров. Автор пьесы Эдуардо де Филиппо - замечательный драматург сам по себе, но здесь важна именно актерская работа.

Что касается того, что он итальянец, то это не имело для нас особого значения. Ведь Чехова играют на всех континентах. Его знают повсюду и особенно любят в Японии. Я спросил японских зрителей, для которых мы отыграли почти всего Чехова, почему вы его любите? На что они ответили, что в его пьесах вечная тема - треугольник человеческих взаимоотношений. Есть еще один нюанс. Чехова в Японии играют по-японски, в США - по-американски. Поэтому и наша «Филумена Мартурано» – это игра по-русски. Один критик заметил: «Они играют правильно, но играют по-русски». Правильно! И это самая большая похвала для нас.

- Вы чувствуете зрителя?

- Да я чувствую, кто в зрительном зале. Это настраивает меня на выход. Шум бывает разный. Общий гул означает большую наполняемость. Детский – понятно, что в зале дети. Кстати, мы запрещаем коллективные заявки от детских учреждений на взрослые спектакли, такие как «Ревизор», «Горе от ума»… Понятно же, что ребятам не хочется читать произведение, рассчитывают посмотреть спектакль и этим отделаться. Мы за то, чтобы дети все-таки читали произведение. Если родители раскошелятся для одного ребенка - это одно, а когда приходит класс, то начинается балаган. Дети все равно ничего не понимают. Так что пусть не обижаются на нас руководители образовательных учреждений. Мы делаем это не потому, что не любим детей. А для коллективных визитов у нас есть замечательные детские спектакли «Снежная королева», «Недоросль», «Золушка».

- Насколько известно, традиция Малого театра приезжать в наш город каждые пять лет не случайна?

- Вы правы, то, что мы приехали в Челябинск в эти дни – дань уважения прошлому. Во время Великой Отечественной войны в 1941 году труппа Малого театра была эвакуирована в Челябинск. Здесь не было тогда таких шикарных гостиниц, как сегодня, были тяжелые времена. А приезжали в этот город такие мастера, как Александра Яблочкина, Вера Пашенная, Евдокия Турчанинова… Нашу актрису Татьяну Панкову, которая была в те годы студенткой Щепкинского училища, тоже взяли с собой в Челябинск. Она рассказывала, как встречал Челябинск Малый театр. Наших актеров горожане расхватали по своим квартирам. Встретили как родных. Все наши «старики» помнили это тяжелое время и то тепло, которым их одарили южноуральцы. Поэтому каждые пять лет, в знак памяти и благодарности за годы войны, мы приезжаем к вам всем коллективом.

Кусочек сердца

- Еще будучи подростком, вы увидели в Чите документальный фильм «Малый театр и его мастера». Благодаря нему и узнали о Театральном институте имени Щепкина, поступили и пришли служить именно в Малый театр. С ним связана вся ваша жизнь. У вас один театр, один брак. Постоянство – ваша главная черта?

- Зато у меня три собаки и пять кошек! (смеется). А если серьезно, некогда! Некогда было растрачивать себя на что-то или кого-то другого. Все время уходило на работу. И на мое счастье мои близкие, которые тоже имеют отношение к театральной культуре, всегда понимали меня. Знали, что я все сделаю по-своему, но что так и должно быть.

- В чем секрет вашего актерского мастерства?

- Я учился ему у Веры Николаевны Пашенной на последнем курсе, где она преподавала. Она говорила нам, что мы должны каждый раз во время спектакля оставлять на сцене кусочек своего сердца. Я недоумевал: как же это? Она однажды успокоила: «Ты боишься, что у тебя его не хватит? Хватит. Потом поймешь сам». Это ощущение настало у меня всего лет десять назад. Я понял, что же это такое, когда оставил кусочек сердца на сцене и… не умер.
- Что интереснее - быть актером или режиссером?

- Это разные вещи. Сравнивать нельзя. Я никогда не мечтал быть режиссером, тем более художественным руководителем. Даже не знал, что это такое. В Малом театре всегда были директор и режиссер. У нас директором был замечательный российский актер Михаил Иванович Царев. Когда его не стало в 1988 году, коллектив избрал меня на должность худрука.

- Кого из актеров вы можете отметить?

- У нас очень много талантливой молодежи. Иногда они год или два могут просидеть на подхвате, но обижаться здесь нельзя. Сразу главную роль у нас получить очень трудно. Есть молодые актеры постарше их на три-четыре года, которым уже удалось проявить себя. Но когда мы берем ребят в училище, всегда держим на примете, кто из них на что способен и кого впоследствии сможет сыграть. Из старшего поколения всегда очень уважал Олега Стриженова, о котором все незаслуженно забыли в наши дни. Каждая роль у него - серьезная работа. Я его помню еще по фильму «Мексиканец». Мне импонирует его жизненная позиция. Только Олег мог режиссеру Козинцеву на телеграмму «Приглашаю вас на пробы Гамлета», ответить: «На Гамлета не пробуют». В этом весь Стриженов!

- Есть ли у вас роли, которые не довелось сыграть?

- Есть, конечно. Я никогда никому не говорил о них. А вообще, я играю одну новую роль каждые четыре-пять лет.

- Какая среди них любимая?

- Такого не может быть. Если ты берешься за роль, она должна стать любимой. За последние десять лет я с удовольствием сыграл в «Горе от ума», «Мольере» и «Филумене Мартурано».

- Есть в вашей карьере яркая роль в телесериале «Адъютант его превосходительства». Вся страна с ума сходила тогда от вас в роли отважного разведчика. А как вы относитесь к этой роли?

- Роль получилась. Был очень хороший режиссер, с которым мы дружили и работали вместе. Великолепный актерский состав. Плюс удачная операторская работа и монтаж. В кино это главное.

А в театре все-таки главное - актер. Как-то раз старый актер Владимир Владиславский дал мне мудрый совет: «Ты не спорь с режиссером, всегда говори ему «Понял. Сейчас сделаю», а поступай по-своему».

- Вы так и поступали?

- Да, именно так я всегда и делал.

Политика – это жизнь

- Вас отличает активная политическая позиция. Были доверенным лицом Владимира Путина, подписали в марте петицию в поддержку политики президента в Крыму… Зачем вам политика?

- Это не политика. Это - жизнь. Я хочу, чтобы у нас в стране все было хорошо. И если есть возможность что-то исправить, а мое имя может сыграть какую-то благую роль в этом, я это сделаю без промедления, не наступая на горло собственной песне.

Если говорить конкретно про Крым, то я всегда недоумевал, на каком основании полуостров не принадлежал России последние 23 года? Историю надо знать. Я, кстати, вспомнил недавно, что снимался в фильме «Море в огне» (другое название «Оборона Севастополя»). Его недавно оцифровали и показали по одному из российских каналов. Роль у меня небольшая, но я запомнил одно. Мы снимались в тех самых окопах, которые остались еще со времен войны. И именно там я откопал настоящий патрон, который потом долго хранил. На каждом кусочке земли в Крыму память о русских моряках. Какие тут еще могут быть разговоры и сомнения?

- Как поддерживаете физическую форму?

- Это, наверное, генетика плюс работа по 24 часа. Последние два-три года, после некоторых операций, я сел на диету - дробное питание. А вообще я никогда в жизни ничем не занимался. Только мальчишкой играл в футбол и хоккей. Профессия актера предполагает постоянное движение, это физические нагрузки, нервы, репетиции, авиаперелеты. Однажды я умудрился сняться в один день в Киеве, Ленинграде и Свердловске. Потом подсчитал, получилось, что отработал 26 часов – три смены, благодаря часовой разнице между Киевом и Уралом.

- Как относитесь к еде?

- Поесть вкусно я люблю. Особенно пельмени.

- Как предпочитаете отдыхать?

- Да как придется. У меня в лесу сруб. Все без излишеств. Там держу своих собак и кошек, Они все моей, соломинской породы.

Екатерина Воронина, «Московский комсомолец», 24 сентября 2014 года

Смотреть интервью на канале Рoссия-24 (13:14)

Издательство Малого театра выпустило книгу Веры Максимовой «И это всё о нём», посвящённую жизни и творчеству Юрия Соломина.

ЧЕЛОВЕК С ПЛАНЕТЫ ТЕАТР

Издательство Малого театра выпустило книгу Веры Максимовой «И это всё о нём», посвящённую жизни и творчеству Юрия Соломина.

Рассказ о жизни в искусстве и за его пределами щедро украшен фотографиями - фотолетописцам Малого театра удалось передать то, что не всегда доступно театроведу: крупный план роли, квинтэссенцию судьбы соломинских героев. Словом, для почитателей таланта Юрия Мефодьевича издание станет настоящим подарком.

Путеводитель по очень цельной судьбе Юрия Соломина приглашает побывать в деревянной Чите, куда возвратились несостоявшимися музыкантами родители (студенты знаменитой Ленинградской консерватории) - мама-певица частично потеряла слух, а папа-скрипач вернулся вместе с ней, чтобы не расставаться. Они вырастили троих детей: родные сыновья стали актёрами Малого театра, а удочерённая сестра - актрисой в провинции. Можно заглянуть в театральный сквер около Малого театра (Юрий Соломин больше никуда не поступал - или Малый, или ничего). Здесь старшего сына, проходящего тур за туром, ждал отец - и не заметил, как его обокрали: все деньги, обратные билеты, паспорт и - самое страшное - партийный билет. Жить в Москве было не на что, и тогда сибирский абитуриент нашёл Веру Пашенную, объяснил ей ситуацию и бухнул: «Если хотите меня брать, берите сейчас». Что-то важное увидела в тощем молодом человеке Вера Николаевна на этом внеплановом «туре», но свой главный экзамен Соломин сдал и был принят.

И куда бы потом ни забрасывала его артистическая судьба - в дальневоcточную тайгу или Японию на съёмки к Акире Куросаве, в Италию на операцию, по разным городам на гастроли, в Министерство культуры на должность министра, - все пути вели обратно в Малый театр.
Автор не торопится перейти к разбору ролей Юрия Соломина (его, как и всех молодых, «попридерживали» по негласному правилу Малого), а предлагает надолго задержаться в закулисье театра, посмотреть на работу стариков Малого, которые оказали огромное влияние на Юрия Мефодьевича. Он стал свидетелем не только их царственных триумфов, но и тихих слёз прощания со сценой, и благодарности за то, что театр всё ещё длится в их жизни.

А в «период накопления актёрского капитала» не гнушался никакой работы: участвовал в концертах народных университетов, записывал шумовые эффекты на радио, вводился в небольшие роли. Свою актёрскую силу Соломин набирал постепенно. Зато потом случился Хлестаков - «серая бабочка среди пёстрых провинциальных мастодонтов», случился Кирюша Кисельников из «Пучины» Островского - «предтеча русских интеллигентов», которого Максимова называет главной ролью жизни (к слову, и главы, посвящённые «Пучине», - лучшие в этой книге), случились царь Фёдор (за десять дней, после ухода Смоктуновского, Соломин ввёлся на роль блаженного монарха и сумел создать совершенно новый образ), царь Николай, Сирано, Фамусов, Мольер. И слова, обращённые к этому персонажу, вполне подошли бы самому Соломину: «Он играет человека с планеты Театр, а потом уже всё остальное - актёра, писателя, театрального вождя».

«МИТ-инфо» №3 (24) 2014

«И это все о нем»

В. Максимова

Psychologies, июль 2014

БИОГРАФИЯ

«И это все о нем»
В. Максимова

Вопреки своему самому узнаваемому кинообразу - роли адъютанта Кольцова в фильме «Адъютант его превосходительства» (реж. Евгений Ташков, 1969), адъютантом по жизни Юрий Соломин никогда не был. И уж тем более в последние 25 лет, когда должность художественного руководителя Малого театра (кстати, впервые в истории выбранного коллективом!) и пост министра культуры РФ (1990-1992), скорее уж, приблизили его к званию «превосходительства». Кого бы он ни играл - тишайшего царя Федора или вертопраха Хлестакова, язвительного Сирано или вдумчивого Арсеньева в фильме «Дерсу Узала» Куросавы (получившем в 1976 году «Оскар»), и чем бы ни занимался в профессии - режиссировал, преподавал, выступал, - Соломин всегда скорее лидировал, чем ассистировал, скорее вел за собой, чем следовал за кем-то. Да и знакомый всем имидж мягкого, спокойного человека соответствует его характеру, решительному и «резко континентальному», лишь отчасти. О богатой творческой судьбе Юрия Соломина - талантливого артиста, педагога и руководителя старейшего в стране академического Малого театра рассказывает в этой прекрасно изданной книге театровед Вера Максимова.
Издание Малого театра, 360 с., 1200 руб.

Psychologies, июль 2014

Художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин стал лауреатом Премии ИМПЕРСКАЯ КУЛЬТУРА имени Эдуарда Володина за пропаганду классической русской литературы (по разряду «Драматургия»). Диплом подписан Председателем комиссии по присуждению премии В.Н.Ганичевым. Учредители премии: Союз писателей России, Фонд Святителя Иоанна Златоуста, журнал «Новая книга России» и ИИПК «ИХТИОС».

Поздравляем Юрия Мефодьевича и желаем ему сил в деле защиты и сохранения русской культуры!

Ольга Романцова, «Планета красота», №11-12 2013 год

ФИЛУМЕНА НЕ ПЛАЧЕТ

Все смешалось в доме неаполитанца синьора Сориано. Филумена Мартурано, любовница, с которой он прожил 25 лет, сумела обманом женить Сориано на себе, а когда синьор решил с ней развестись, объявила, что в тайне от него родила и воспитала трех сыновей, причем Сориано – отец одного из них, и ушла… В Доме Островского – Малом театре – премьера комедии Эдуардо Де Филиппо «Филумена Мартурано», сюжет которой знаком всем, кто любит кино, по фильму «Брак по-итальянски» с Софией Лорен и Марчелло Мастроянни в главных ролях. Эта комедия очень нравится зрителям и с неизменным успехом идет в разных столичных театрах. Когда стало известно, что ее собираются поставить в Малом, а главные роли сыграют Ирина Муравьева и Юрий Соломин, никто не сомневался, что «Филумена» станет одним из важных событий нынешнего театрального сезона. Оставалось загадкой, как и о чем сыграют этот спектакль в Доме Островского.

«Филумена Мартурано» удивляет зрителей с самого начала. Неаполитанец Стефано ди Лука, поставивший комедию Эдуардо Де Филиппо, безжалостно изгнал со сцены все штампы «итальянщины» со «знойными» страстями, криками и бенефисным битьем посуды. В первом эпизоде, когда ссора между Филуменой (Ирина Муравьева) и Доменико (Юрий Соломин) разгорается, напряжение на сцене нарастает все сильнее, но не прорывается наружу, как будто перед нами постановка Чехова или Островского. Об Италии в этом спектакле вообще напоминают разве что имена героев. Сценография предельно проста: в столовой, где происходит действие, только то, без чего не представишь себе жилую комнату: стол, стулья, люстра, распахивающаяся входная дверь и дверной проем сбоку.

Застыв в этом проеме неподвижно, словно изваяние, не произнося ни слова, Филумена Ирины Муравьевой слушает упреки синьора Сориано. Муравьеву в этой роли не узнать: ни ослепительной улыбки, ни полюбившихся зрителям интонаций, комических приемов и жестов. Она смотрит на Сориано и молчит, но, глядя на нее, понимаешь: у Филумены, только что обманом женившей синьора на себе, нет ни сил, ни азарта настаивать на своей правоте, кому-то что-то доказывать или плакать. Она и сама говорит, что у нее не осталось слез. Только давняя обида перехватывает горло, душит, мешая говорить: она любила Сориано, отдала ему лучшие годы, вела все его дела, а он принимал это как должное, и недавно собирался жениться на молоденькой. Но Филумена Муравьевой спокойно воспринимает обвинения и крики Доменико вовсе не из-за обиды. Она решилась его обмануть, призналась во всем и должна вытерпеть его угрозы ради детей. Материнский инстинкт, желание помочь им пересиливает сейчас все остальные чувства Филумены. Три ее взрослых сына будут носить фамилию Сориано, чтобы никто не считал их сиротами без роду и племени. Она этого добьется, переступив через стыд, обиду и боль.

«Когда видишь только плохое, незачем проливать слезы», – спокойно и жестко говорит героиня Муравьевой. У Филумены в пьесе есть монологи, откровенно «бьющие на жалость». К примеру, она рассказывает, как бродила по улицам, зная, что ждет первого ребенка, и не понимала, как поступить. Вызывающе заговорила со статуей Мадонны и вдруг явственно услышала слова: «Дети есть дети». В такие моменты Муравьева играет сдержанно, без всякой сентиментальности, фальши или желания растрогать. Только раз она дрогнет – перед тем как признаться своим, уже взрослым, сыновьям, что она их мать.

Удивляет зрителей и Юрий Соломин, в своей последней работе (заглавной роли в спектакле «Мольер» в Малом театре) сыгравший нервного, усталого, измученного жизнью и интригами Мольера. Доменико Сориано – его полная противоположность. Соломин играет Сориано человеком гибким, внутренне подвижным, легко поддающимся своим настроениям. Только что он бушевал, готовый разнести все вокруг. А через некоторое время успокоился: все, что вызывало гнев, воспринимает уже как мелочь, не заслуживающую внимания. Но, главное, синьор Сориано – прирожденный оптимист, уверенный, что из самой трагической ситуации есть выход и все обязательно закончится хорошо.

Вот синьор, пытаясь выяснить, кто из сыновей Филумены его отпрыск, выспрашивает их, любят ли они скачки, теряют ли голову при виде красивой девушки, хорошо ли поют. Он заражает зрителей своим азартом, они тоже начинают гадать, кто из этих трех парней его настоящий сын. И становится понятно, что в душе синьор Доменико – так и не повзрослевший мальчишка. Жизнь для него увлекательная игра. Как он потрясен и обрадован, когда сыновья Филумены хором говорят ему «папа»! Как быстро входит в роль отца семейства, явно получая от нее удовольствие. Весь совсем недавно он оставался один на один с подступающей старостью и страхом, что жизнь уходит – и вдруг почувствовал, что он не одинок. Доменико даже не пришлось прилагать для этого никаких усилий – жизнь все расставила по своим местам. Ему остается только убежденно повторить фразу своей жены: «Дети есть дети». В финале спектакля, уже после того, как герои повенчались в церкви, Сориано вдруг нежно посмотрит на Филумену, а она, впервые за все это время, заплачет. И станет ясно, что в жизни этих людей открывается какая-то новая страница.

В «Филумене Мартурано» хороши не только исполнители заглавных ролей. Запоминается и служанка Розалия (Л.Кичанова), готовая ради своей госпожи и в огонь, и в воду. И сыновья – простодушный водопроводчик Микеле (М.Хрусталев), по-юношески надменный Риккардо (К.Юдаев) и мечтатель Умберто (С.Потапов), который сочиняет рассказы. Актерский ансамбль в этом спектакле настолько слажен, что хочется сравнить его с дружной итальянской семьей.

Ближе к финалу комнату, где происходило действие, вообще перестаешь замечать, она как будто растворяется в воздухе. Да, в сущности, и не важно, когда и где случилась эта история. Главное, что сыновья нашли родителей, родители – сыновей, а Филумена все-таки смогла вернуть любовь Доменико. За всю свою историю человечество не придумало ничего важнее любви родителей и детей и семейного счастья.

Спектакль, защищающий семейные ценности, появился в Малом театре неслучайно. Тема семьи, дома, в котором тебя любят и ждут, особенно важна для этого театра именно сейчас, когда Дом Островского ожидают несколько лет тесноты и полукочевой жизни, связанной с ремонтом основного здания.

Ольга Романцова, «Планета красота», №11-12 2013 год

Художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР подвел итоги гастролей и поделился впечатлениями с обозревателем «ВП»

Клушина Людмила, «Вечерний Петербург», 1 ноября 2013 года

ЮРИЙ СОЛОМИН: ЕСЛИ НАМ НЕ СТАНУТ МЕШАТЬ, ТО У НАС ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ

Художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР подвел итоги гастролей и поделился впечатлениями с обозревателем «ВП»

Десять дней гостил Малый театр на невских берегах, показывая петербургским зрителям на сцене «Балтийского дома» лучшие спектакли из своего репертуара (два из них — «Филумена Мартурано» и «Село Степанчиково и его обитатели» — премьерные). Сегодня (1 ноября) — прощальная гастроль театра, комедия по пьесе Эмиля Золя «Наследники Рабурдена».

«Я доволен гастролями, доволен тем, как нас принимали, нам не помешали ни дождь, ни ураган — зал был полный, зрители стоя аплодировали, — признается художественный руководитель, народный артист СССР Юрий Соломин и огорченно добавляет: — Только мне не удалось пройтись по любимым местам — совсем не было времени».

С разговора о Петербурге и началась наша беседа с руководителем Малого театра, народным артистом СССР Юрием Соломиным.

— Последний раз мы были с гастролями в Петербурге четыре года назад, — напомнил Юрий Мефодьевич, — но хочу сказать, что Петербург изменился — он стал лучше, хотя и показался мне снобистским.

— Исходя из чего вы сделали такой вывод? Ведь журнал «Сноб» выходит в Москве, а не в Петербурге?

— Понимаете, в чем дело: раньше, когда театр — любой — приезжал на гастроли, то на спектакли писались рецензии, были статьи и о театре, и об актерах. А теперь — ни-че-го! Видимо, те, кто раньше это делал, уже писать не могут. Зато пишется другое: типа жив, здоров и все такое, то есть информация какая-то детская, клиповая. Мне жаль нынешнее поколение ребят — они не виноваты, это все дефекты образования. Поэтому я всегда выступал, выступаю и буду выступать против ЕГЭ, потому что нельзя учить предмет по трем вариантам учебников (в лучшем случае). Образование связано с наукой, культурой, литературой, что развивает не только ум человека, но дает направление душе и сердцу. А реализуется все это в Театре. И если кто-то чего-то не прочитал, не понял, не прострадал, попадает в театр — и… его душонка работает. Когда мы сюда везли «Бесприданницу», мне сказали, что в Петербурге этот спектакль идет в нескольких театрах. Я говорю: «Ну и что? Но мы-то играем по Островскому». Я выпускал этот спектакль — премьера была в прошлом сезоне — там в основном состав молодежный. И когда вчера я его посмотрел — сидел в зрительном зале — то подумал: «Молодцы!». Мне было интересно, как отреагирует зрительный зал, и там была реакция, были даже аплодисменты — немного, но это ведь не комедия. А до этого играли «Пиковую даму», «Село Степанчиково» — хороший спектакль — там играет Вася Бочкарев, кстати, мой ученик. И я должен сказать, что наш театр без скандалов меняется в молодежную сторону. У нас в труппе 130 актеров, из них примерно 30 актерам до 30 лет и около пятидесяти — до сорока. Иными словами, есть смена. У нас эти спектакли хорошо идут в Москве, и со зрителем нет проблем.

— Я видела ваш премьерный спектакль «Филумена Мартурано», где вы играете с Ириной Муравьевой, — так в зале яблоку негде было упасть.

— К зрителям у меня претензий нет — нас завалили цветами, некоторые, например сестры-близнецы, которые всегда сидят в первом ряду, давние поклонники театра и знают всех артистов. А сколько зрителей нас встречали на служебном входе!..

— Я как раз хотела спросить: когда вы приступали к работе над ролью Доменико, не было сомнения, а удастся ли переиграть знаменитый дуэт Лорен — Мастроянни в фильме «Брак по-итальянски», снятом Витторио Де Сика почти полвека назад? Или вы не ставили себе такую цель?

— Думаю, что этот фильм 80% зрителей не видели. Но мы и не пытались никого переиграть: и Ирина, и я очень уважаем этих артистов. Мы делали так, как нам казалось нужно сделать: чтобы нас понял зритель. На наше счастье, режиссер спектакля, итальянец Стефано де Лука, привез с собой первый телевизионный фильм «Филумена Мартурано» — в нем снимались сам Эдуардо де Филиппо и его сестра, для которой он и написал эту пьесу. Мы так хохотали, что в конце концов я предложил: «Что бы ни говорили, давайте возьмем начало из фильма с Эдуардо де Филиппо!» И сделали заставку — чтобы было понятно зрителю, о чем в пьесе идет речь.

— Юрий Мефодьевич, вы руководите огромным творческим коллективом, где целое созвездие заслуженных и народных артистов, причем, по отзывам, очень строго…Считаете ли вы, что в театре должен быть свой Карабас Барабас, иначе артисты, условно говоря, не спляшут польку?

— Вы на кого намекаете? (Улыбается.) Я не могу быть строгим руководителем, хотя руковожу театром давно — 15 октября исполнилось 25 лет с момента моего избрания на этот пост в 1988 году. Тогда еще и Гоголева играла на сцене, и Самойлов, и Весник, и Любезнов, и я не мог быть с ними строгим. Потом пошел «середняк» — те, с кем я вместе учился: Борцов, Езепов, Юра Васильев, Витя Павлов, мой брат Виталий Соломин, Руфина Нифонтова. Многих уже нет, а кто остался в живых — теперь уже старшее поколение, поколение же молодых — через одного мои ученики, и если не мои, то Клюева или Сафронова.

— Вы, похоже, не придаете большого значения юбилеям — ни 25-летию на руководящем посту, ни собственному 75-летию, на которое сбежали от всех на дачу…

— Я не думаю на эти темы — просто не хочу отмечать, вот и все.

— Даже забыли о своей золотой свадьбе…

— Ну, это же надо уметь! Представляете, каким дипломатом надо быть? Мне было некогда, жене было некогда — она профессор, преподает в Театральном училище им. М. С. Щепкина и, между прочим, буквально выкормила некоторых наших актрис — девчонок.

— Юрий Мефодьевич, вы из семьи музыкантов, но музыка оказалась не про вас. Зато ваша дочка и внучка Александра сделали ее своей профессией. Не собираетесь ли внучку привлечь к музыкальному оформлению спектаклей?

— Уже привлек — в июне она играла на совместном концерте нашего оркестра и Большого театра. У нас замечательный оркестр, где много заслуженных музыкантов, лауреатов. И моя внучка тоже лауреат. Она стала лауреатом десять лет назад, в 13 лет, когда училась в Англии, в музыкальной школе под патронатом принца Чарлза, а второй раз стала лауреатом на Кипре.

— Вы сказали, что старшее поколение уходит. Совсем недавно ушел из жизни один из ведущих артистов Малого театра Эдуард Марцевич, почти одновременно с ним ушла Ольга Аросева, служившая в Театре Сатиры… Можно ли сказать, что незаменимых нет, или же в театре есть преемственность и кто-то может заменить великого артиста?

— Эдик ставил пьесу, это была одна из первых постановок его как режиссера — «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Роль скупого человека играл Евгений Самойлов. Потом Евгения Валерьяновича не стало, и роль играл хороший актер Афанасий Кочетков, но когда с ним произошло несчастье, я сказал Марцевичу: «Давай играй уже сам, потому что больше некому». И спектакль шел очень хорошо двадцать лет. Теперь, когда ушел из жизни Эдуард Марцевич, я подумал, кто же теперь будет играть? А некому играть. Значит, придется его снимать с репертуара. Вот вам и «незаменимых нет».

— А вы знаете, что после всех этих печальных событий журналисты стали прикидывать средний возраст руководителей крупнейших театров…

— Рано хороните. (Улыбается.)

— Имеется в виду — какое будущее ожидает театры?

— Если нам не станут мешать, то все получится, а если помешают, например кого-то назначат сверху, то будет плохо, потому что внутренняя ткань нарушится. Сейчас главное — чтобы нас не трогали, ведь у некоторых людей есть желание объединить театры, чтобы сделать все по-новому. А что по-новому? Занавес останется-то по-старому, хотя он, конечно, может не вверх ходить, а в разные стороны, можно вообще без занавеса... Театр! Это слово не должно уйти из нашего лексикона, а если мы будем им легко распоряжаться, то это будет конец.

— А теперь чисто журналистский вопрос: вы не знаете, почему многие артисты Малого театра — Ирина Муравьева, Василий Бочкарев, Элина Быстрицкая — отказывают в интервью журналистам? Это такое негласное правило в вашем театре? Вы к этому не причастны?

— Я бы тоже не давал интервью — чего болтать-то! (Смеется.) Но я руководитель и должен отвечать на любые вопросы. Ведь что сразу начинают спрашивать: про политику, сколько у тебя жен, мужей, детей...

— Я знаю, вы любите японцев, много раз были в Японии с гастролями….

— Я и в Финляндии работал, и в Болгарии ставил, хорошо знаю Италию — снимался там, с Грецией связан — мы сейчас вошли в объединение и стали членами театров Европы… И везде есть проблемы: и театральные, и свои, национальные. Поэтому когда говорят: «Ой, там все хорошо!» Хорошо? Возьми чемодан денег, купи билет и езжай. В нашем театре тоже есть сложности, но мы с ними справляемся…

— Вы, случайно, не на проблемы с алкоголем намекаете — ведь известно, что многие актеры подвержены этой пагубной привычке?

— Да, к сожалению, и народные, и заслуженные артисты имеют страсть к выпивке. Не помню, кто первым предложил метод излечения — я или Коршунов, но смысл в том, что я вызываю к себе артиста и предлагаю написать ему заявление на увольнение, не ставя число. Кладу это заявление в сейф и говорю: «А теперь только попробуй выпить, можешь в театр уже не приходить». И это помогает.

— Юрий Мефодьевич, вы всегда подчеркивали, что вы вне политики, но во время президентских выборов стали доверенным лицом Владимира Путина. Захотелось его поддержать как «чекисту» чекиста (имеется в виду роль советского разведчика Павла Кольцова в фильме «Адъютант его превосходительства». — Л.К.)?

— Вы знаете, я хотел его поддержать как человека. Ведь еще в начале 2000-х годов, когда он стал президентом, у нас было очень сложное положение с музыкой — почти все симфонические оркестры стали разваливаться, а музыканты уезжать за границу. Это была катастрофическая ситуация. И Владимир Путин сделал им грант, и оркестры остались. После этого прошло несколько лет — и подобная ситуация возникла с театрами. И я был в числе тех шести руководителей, которые беседовали с ним. В итоге три московских и три петербургских театра получили гранты на три года. Это было спасением. Кто-то спросил: «А что будет, когда гранты закончатся?» И Владимир Владимирович ответил: «Чего вы беспокоитесь? Тогда и подумаем».

— Юрий Мефодьевич, вы известный любитель животных — у вас есть собака, пять кошек, а в театре живет попугай Федя. А почему в театре нет кошек — для полного счастья?

— В театре им быть нельзя. Помню, как еще в советское время одна наша сотрудница подкармливала кошек в театре. И однажды кошка вышла на сцену. Села, посидела, послушала, как играют, и быстро ушла. Все обалдели. Потому что животное появилось в тот момент, как будто это было задумано в спектакле. И зритель отреагировал нормально. Но после этого кошек решено было убрать — от греха подальше. Но не беспокойтесь, у всех актеров они есть — те котята, которых мои кошки приносили. А вы знаете еще, что я считаю? Если человек любит собаку, то он не может быть плохим… И я (улыбается) хороший человек.

— Я вспоминаю смешной эпизод из «Летучей мыши», мастерски сыгранный вами вместе с братом Виталием, — когда и собаку, и жену героя звали одинаково — Эмма. Герой звал жену, а она думала, что это зовут собаку, и не двигалась с места, а собака думала, что зовут жену, и тоже не двигалась с места.

— Может быть, поэтому мы так хорошо сыграли, что у Витальки тоже были собаки! У меня есть мечта — если, дай Бог, поживу еще и буду на ногах, то хочу купить пони — они мне так нравятся. У меня на даче есть территория, травы много — всю не скосить. А яблок сколько! Их еще Светловидов посадил, это раньше его дача была, она нам через кооператив перешла. Он был дружен с Остужевым — они были охотниками, и надо полагать, что Остужев тоже был на этой даче — очень много анекдотов рассказывают, как они ходили на охоту. Кстати, в нашем дачном поселке есть улица Щепкина, а я живу на улице Пашенной…

— Юрий Мефодьевич, просто какие-то мистические совпадения — вы, когда жили в Чите, то посмотрели фильм, посвященный Малому театру, и влюбились в него, приехали в Москву и поступили в «Щепку» на курс к знаменитой Вере Пашенной, а теперь вы — худрук Малого театра, живете на улице имени своего Учителя. Более того, говорят, у вас любимое число — 18, которое соответствует и дню рождения, и номеру дома, где вы живете, и квартире…

— Это еще не все, на одном из телеканалов астрологи рассказывали, что по восточному календарю мой год рождения как-то связан с тигром, и это дает какое-то предвидение своей судьбы. Я не суеверный, но поверил в это. Да и как не поверить, ведь в 1974 году в Приморском крае, когда я начал сниматься в «Дерсу Узала», Куросава подарил мне на день рождения рисунок (он прекрасно рисовал) — голову тигра с какими-то необыкновенными глазами. И подписал по-японски: «Соломин-сан. Куросава-сан».

— Кстати, ваш дом — знаменитый, нам нем много мемориальных досок с именами жильцов — актеров Малого театра, вы сами живете в квартире Михаила Царева, на последнем — 6-м этаже и одно время мучились с крышей, боролись с протечками…Удалось ли решить проблему?

— У меня на площадке один миллионер купил квартиру и решил, что ему все можно. И стал что-то делать на крыше. Я был на гастролях и, когда приехал, пошел выяснять, в чем дело. Поднялся на крышу и пришел в ужас: сидят три таджика, пьют чай. А кругом все воздуховоды нашего подъезда разобраны. Я спрашиваю: что же вы здесь наворотили? И прошу соединить меня с их начальником — неким Мишей. Он взял трубку, сказал, что его хозяин в Америке и не может приехать. И я впервые в жизни, перечислив все свои регалии, сказал: «Передай своему хозяину, что если он хочет, то я могу сделать так, что его включат в «Список Магнитского». Через два дня тот прилетел из Америки, и мы все уладили. Ведь дом наш — памятник и охраняется государством. Это был первый кооперативный дом в Москве. Кстати, когда небезызвестный Иосиф Виссарионович Сталин узнал, что артисты Малого театра построили на свои деньги дом в Спиридоньевском переулке, он дал приказ выплатить все деньги. А что сделали с тем человеком, который всем этим занимался, неизвестно, — думаю, что ничего хорошего. Вот такая история.

— Юрий Мефодьевич, хотела вас спросить о фильме «Дерсу Узала», который уже стал классикой жанра. Но вот, что мне интересно, со временем не прервалась ли связь времен — не стали ли забывать и книгу, и фильм, и вас, и Куросаву? То же самое можно сказать и об «Адъютанте его превосходительства»…

— Дело в том, что эти фильмы сейчас не показывают — по телевидению идут другие ленты — «Летучая мышь», «Обыкновенное чудо». Правда, недавно показали мой фильм «Берег его жизни» — о Миклухо-Маклае. Я посмотрел и подумал: это хороший фильм. Но дело в том, что на телевидении командуют продюсеры, и это страшная вещь — там думают о деньгах, а не об искусстве. Так что я практически не снимаюсь. Хотя я должен был сниматься у режиссера, которому доверяю, — в роли немецкого шпиона, оставшегося в России после войны. Но этому помешала моя операция.

— Мне думается, женская половина Советского Союза, которая хорошо помнит вашего «Адъютанта», помнит и другие положительные роли, она бы вам не простила роль немецкого шпиона.

— Ну не знаю, не знаю (улыбается)… Впрочем, эту роль сыграл Василий Бочкарев — скоро фильм выйдет на экраны.

— И последний вопрос: можете сказать о себе словами песни Владимира Высоцкого — «От жизни никогда не устаю»?

— Ну а как можно уставать, если ты любишь жизнь, любишь свою работу, любишь небо, солнце, снег, дождь, театр, зрителя?


P. S. Прощаясь с народным артистом СССР, я протягиваю автору его же книгу «От Адъютанта до Его превосходительства»...

— Юрий Мефодьевич, в третий раз беру у вас интервью, и вот доказательство (протягиваю книгу) — ваши автографы и даты. И сейчас прошу вас расписаться на ней.

— Это удивительно, — улыбается Юрий Соломин и оставляет новый автограф: «Подписанному верить!»

Клушина Людмила, «Вечерний Петербург», 1 ноября 2013 года

Итальянский режиссёр из миланского театра «Пиколло» Стефано де Лука представил на суд зрителей спектакль «Филумена Мартурано» по пьесе драматурга Эдуардо де Филиппо.

ИТАЛЬЯНЦЫ В МАЛОМ ТЕАТРЕ

Итальянский режиссёр из миланского театра «Пиколло» Стефано де Лука представил на суд зрителей спектакль «Филумена Мартурано» по пьесе драматурга Эдуардо де Филиппо.

Напомним, что по этой пьесе снят один из самых популярных фильмов «Брак по-итальянски» с Марчелло Мастроянни и Софи Лорен. В театральной версии им на смену пришли отечественные звёзды. Главные роли в тонкой комедии с изрядной долей психологизма, замешанного на бурных итальянских страстях, играют народные артисты СССР Юрий Соломин и Ирина Муравьёва.


По признанию постановщика, который привёз в Россию целую команду театральных специалистов, спектакль создан специально под всенародно любимых актёров: они идеально подходят на эти роли. Соломин и Муравьёва дружат и играют на одной сцене уже несколько десятилетий. Большое значение имеет также схожесть национальных характеров русских и итальянцев.


Спектакль в Малом театре пришёлся ко двору. Он о любви, ревности, конкуренции, предательстве и верности – всех красках жизни, и не только радужных. Одним словом, блюдо для настоящих театральных гурманов. И традиционно блистательная игра мэтров, полная мелодраматизма и иронии, и изысканные декорации, в которых разворачиваются хитросплетения сюжета, – всё это и есть безупречно сочетающий в себе классическую традицию с современными трактовками Малый театр. И его 258-й сезон.

Илья Сергеев
«Гудок», Выпуск № 198 (25397) 01.11.2013

Юрий Соломин не только родился 18 числа. Живет он в квартире 18, в доме с тем же номером. Естественно это число стало его любимым. И не случайно - нумерологи считают, что девятка, образующаяся в сумме единицы и восьмерки, объясняет максимальную самоотдачу актера в своей профессии.

Смотреть передачу на канале «Москва-Доверие»

Смотреть репортаж на сайте Первого канала

Анна Бояринова, russia.ru, 21.10.2013

СТРАСТИ А L’ITALIEN В МАЛОМ ТЕАТРЕ

Итальянская пословица гласит: нет мира в курятнике, где петух молчит, а курица кричит. Ведь история гнездышка может сложиться иначе: в мозаику со своим узором, красочным и витиеватым, извилистым и контрастным, красным, белым, черным, — если куры не заклюют петуха. В таком случае природа подарит миру еще один стройный и законченный союз, любуясь которым каждая крикливая ципочка подумает: «А ведь я тоже так могу…»

История Филумены Мартурано, написанная в 1946 году знаменитым итальянским драматургом Эдуардо де Филиппо, всю вторую половину XX века вдохновляет не только амбициозных юных прелестниц. Снятый в 1964 году фильм «Брак по-итальянски» с Софи Лорен и Марчелло Мастрояни увековечил эту пьесу в мировых театральных и кино анналах. В этом сезоне на сцене Малого театра ее поставил миланский мастер Стефано де Лука, и в главных ролях блистают народные артисты Ирина Муравьёва (Филумена Мартурано) и Юрий Соломин (Доменико Сориано).

Филумена и Доменико прожили вместе 25 лет в свободном союзе: она была проституткой и служанкой для матери Доменико, он – богатый благодетель, приютивший красивую нищенку из неаполитанских трущоб. Когда он задумал жениться на молодой медсестре, Филумена решила во что бы то ни стало помешать этой свадьбе: у нее есть трое сыновей, которых она вырастила на украденные у Доменико деньги и одному из которых он является отцом. В конце концов, она любит своего дона Мими, и все 25 лет молча терпела унижения и оскорбления. Филумена притворилась смертельно больной и обязала героя жениться на ней. «Эта пьеса понятна всем, – сказал режиссер-постановщик де Лука журналистам. – Она говорит о чувствах и об отношениях между близкими людьми. О том, что значит быть матерью и отцом, что чувствует молодая женщина, оказавшись в ситуации, которая заставляет ее стать проституткой, чтобы выжить. И в России, и в Италии в больших городах есть такие девушки, как Филумена. И есть мужчины, как Доменико, которые думают только о деньгах, дорогих автомобилях, удовольствиях и используют женщин как предметы».

Овальный стол под низкой хрустальной люстрой, точеные ножки стульев, обитые бордовой тканью стены, – все говорит о богатстве владельца этой столовой и ничто не выдает материнской и женской боли главной героини. Здесь и разворачиваются сцены из жизни неаполитанской семьи. В таком декоративном решении можно, кстати, найти сходство между итальянским и русским народом: представители последнего, как известно, разбираться тоже предпочитают на кухне.

Мастерство актеров оживляет гротескные диалоги и театральность, заданные драматургом. Преображенные талантом Муравьевой и Соломина выяснения отношений героев, полные позерства, самолюбования и иронии, отзываются в зрителе дрожью, пробуждают неподдельное сочувствие к простой и сильной героине. Изысканность и мужественность Соломина в роли Доменико покоряют своей естественностью. Во всем ощущается слаженность партнеров. При выборе актеров на главные роли миланский мастер искал именно такую театральную сработанность, которая была бы, как и у героев пьесы, проверенна временем. Ведь Филумена и Доменико тоже во многом актеры: их страдания бурлят экспрессией, обычно не свойственной истиной душевной боли. Старый помощник дона Мими Альфредо (народный артист России Александр Потапов) и служанка Филумены дона Роза (заслуженная артистка России Лариса Кичанова) оттеняют эти душевные терзания, своей покорностью и услужливостью низводят их до обычных семейных разборок а l’italien. Одним словом, если вам нужна эмоциональная встряска и инъекция иронии в делах житейских – «Филумена Мартурано» Малого театра гарантирует это!

Анна Бояринова
russia.ru, 21.10.2013

Марина Алексинская

«Завтра», 16 июля 2013 года

ТРАДИЦИИ – ОСНОВА НАЦИИ

Юрий Соломин – «адъютант Его Превосходительства» Государственного академического Малого театра России. Народный артист СССР, он возглавил театр в 1988 году и вот уже четверть века хранит, отстаивает и развивает традиции русского театрального искусства.

Мы встретились с Юрием Соломиным в его рабочем кабинете. В театре – ремонт, в кабинете – атмосфера художника. На полу — кипы старинных журналов, альбомов, книг, на консоли – попугай в клетке, на стенах, тронутых трещинами – портреты Веры Пашенной, Александра Ленского…. «Чему меня учили, тому и я пытаюсь учить других», — говорит Юрий Соломин, перечисляя имена легендарных артистов Малого театра. Мы сидим за столиком, за которым – страшно подумать – сидела сама Ермолова!



«ЗАВТРА». Юрий Мефодьевич, хотелось бы, прежде всего, поговорить с вами о русском театре. МХАТ – театр школы Станиславского, театр имени Вахтангова…

Юрий СОЛОМИН. Тоже Станиславского. Театра Вахтангова, но школа Станиславского.

«ЗАВТРА» Малый театр в таком случае, что за школа?

Ю.С. Малый театр – это тоже Станиславский, потому что он учился у артистов Малого театра. Тогда ведь театров немного было в Москве, так что Станиславский ходил только в Большой и Малый театры и учился у актёров Малого театра. В дальнейшем и Московский художественный театр и Малый театры были дружны между собой актёрскими семьями. Немирович, Ленский были женаты на сестрах. Мужем Веры Николаевны Пашенной был Грибунин – ведущий актёр МХАТа. Работали тогда в одном направлении – утверждения русского театра.

«ЗАВТРА». Как можно точнее определить направление русского театра? Что за история его создания?

Ю.С. В 1756 году указом императрицы Елизаветы Петровны был организован императорский театр: в Петербурге – Александринка, в Москве – Малый театр. Труппа Малого театра базировалась в Московском Университете, оттуда и началась его история. До этого был французский театр, итальянская опера, немецкий театр. Но почему-то не очень русская императрица Елизавета Петровна сказала: «Нужен национальный русский театр».

Была организована императорская дирекция этих театров, репертуар строился на базе русской драматургии, произведений русских писателей: Фонвизин, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Островский, Тургенев, Чехов, Толстые… Все эти авторы – исконно русские, проблемные, они и создали фундамент русской актерской школы. Одним из основателей школы был Щепкин Михаил Семёнович, который начинал ещё в крепостном театре, а потом, освобождённым человеком, свободным, работал в театре Университета. Русский театр – это психологический театр. Щепкин, Мочалов, Садовский – величайшие представители русского театра.

«ЗАВТРА». С кем из великих вам посчастливилось работать? Кого бы вы назвали?

Ю.С. В первую очередь, Вера Николаевна Пашенная. Елена Николаевна Гоголева. Я застал ещё и Яблочкину, и Рыжову.

«ЗАВТРА». Яблочкину застали?! Такое ощущение, что это уже даже не ХХ век, а XIX!

Ю.С. Да. Я вывозил Александру Александровну Яблочкину в спектакле «Ярмарка тщеславия», она играла мисс Кроули. Вывозил на сцену в коляске. Тогда я еще студентом был, пришел в театр, помощник режиссера меня вызвал однажды по радио: «На выход». Он познакомил меня с Александрой Александровной, она уже сидела в кресле, была загримирована. Спросила: у кого я учусь, на каком курсе. Я ответил: «У Пашенной Веры Николаевны». «А что вы играете?» Потом минут за пять до выхода на сцену, сказала: «Хорошо, давайте соберёмся». Помощник дал команду, и я вывез Яблочкину на сцену под бурные аплодисменты зрителей.

Я стоял за ее спиной и смотрела на сцену, где она играла с замечатльными артистами: Рыжовым Николай Иванович, Матвеевым Евгений Семёнович, тогда ещё молодым, но известный артист…. Татьяной Александровной Еремеевой, 8 месяцев не дожила она до 100-летия В то время я играл с Шатровой Еленой Митрофановной, Любезновым Иваном Александровичем, Владиславским Владимиром Александровичем, Светловидовым, Межинским, Ковровым… Мне посчастливилось работать и с Бабочкиным, Ильинским, я играл Хлестакова в «Ревизоре» постановки Ильинского. Работал с Белевцевой, Зеркаловой, Дорониным, Хохряковым — все эти имена, к сожалению, малоизвестные сейчас, но в конце 50-х годов они были легендой. Дружен был с Анненковым Николаем Александровичем, кто своё 100-летие отпраздновал выходом на сцену. Анненков был завкафедрой Мастерства актёров в Щепкинском училище, а я уже преподавал. Он был очень разговорчивым, от него многие бегали, а меня как-то Бог меня научил слушать. Я слушал, и рассказы те о былой театральной школе вспоминаю по сей день. Он играл еще с Остужевым, Ермоловой…

«ЗАВТРА». О чем они любили рассказывать?

Ю.С. Обычно перед началом спектакля они собирались в артистическом фойе. И мы, студенты, тоже приходили пораньше, собирались там, слушали, что говорят старики. Они рассказывали анекдоты, не анекдоты... Рассказывали всякие истории, что случались на подмостках. Тогда еще было много стариков, таких крепких артистов и режиссеров, в провинции, и они друг друга знали. Всё это было для нас учёбой.

«ЗАВТРА». Сегодня, мне рассказывали, студенты Щепкинского училища имеют самый малый шанс на трудоустройство. Так ли это?

Ю.С. Я преподаю в Щепкинском училище уже 50 лет и первый раз слышу такое. Почти в каждом театре есть актёры с разных выпусков нашего училища. Такие имена, как Олег Даль, Виктор Павлов, Михаил Кононов, Виталий Соломин – выпускники Щепкинского училища. К сожалению, ни одного уже нет в живых. Из нашего училища: Инна Чурикова, Олег Меньшиков, Олег Домогаров, Олег Фомин, сёстры Арнтгольтц. На базе выпускников Щепкинского училища были созданы целые театры, допустим один из знаменитых театров в России – это Якутский театр. Татарский национальный театр – тоже создан из выпускников нашего училища.

«ЗАВТРА». Юрий Мефодьевич, вы возглавили Малый театр на смене вех. Один именитый артист, кто возглавил театр в те годы, произнес: «Забудьте, что театр – храм искусства. Театр – это фабрика развлечений». С чем вы обратились к труппе?

Ю.С. Нужно сказать, что я — первый художественный руководитель, выбранный коллективом, так что рассказывать ни о себе ни о концепции мне не пришлось. В 1988 году из жизни ушел Михаил Иванович Царев, и возник вопрос: кто театр возглавит? Собрался весь коллектив – это примерно человек семьсот: гримёры, костюмеры, декораторы, рабочие сцены, уборщицы, актёры, режиссёры – все, за малым исключением, проголосовали за мою кандидатуру. Поэтому я был избран в 1988-м году коллективом. Посмотрим, что будет дальше. Сейчас тенденция – освежать, омолаживать.

«ЗАВТРА». Как вы к такой тенденции относитесь?

Ю.С. Мне кажется, что это неразумно, потому что руководить большим коллективом нужно не один пуд соли съесть. Нужно быть воспитанным этим театром. Мало кто помнит сегодня, что Малый театр в начале 90-х получил звание «Национальное достояние». И задача руководства: сохранить то национальное достояние, которое мы получили от величайших артистов, которые создавали ему славу.

«ЗАВТРА». Сохранять, прежде всего, что?

Ю.С. Начнём с того, что сейчас не сохраняется. Это – русская литература, русская драматургия. Театр – это язык. Театр – это мозги. Театр – это воспитание следующего поколения. Культура воспитывает человека любой профессии, даже политиков. Я встречаюсь со многими профессорами технических, медицинских ВУЗов, руководящим эшелоном (кто-то помоложе, меня, кто-то постарше) – и для всех важен театр. Каждый из них, чем он знаменитее в своей профессии, тем он больше любит искусство: театр, музеи, историю… Вот вчера, здесь, в моем кабинете, сидели на полу 35 школьников из Читы, от 5-го до 10-го класса. Это было очень интересно. Мне хотелось им рассказать и поведать, как было раньше. Потому что всё, что было раньше – это совсем-совсем не плохо.

«ЗАВТРА».Юрий Мефодьевич, перефразируя Достоевского, можно ли сказать сегодня: «Традиция спасёт мир»?

Ю.С. Традиция спасёт мир. Мне так кажется. Потому что ведь каждый народ имеет традиции, и каждый народ будет бороться за их сохранение. Новшества приходят и уходят, а традиции – это основа нации.

«ЗАВТРА».Не возникает ли для вас проблемы «отцов и детей»? Значат ли еще для молодых людей имена Ермоловой, Пашенной?

Ю.С. К сожалению, нет. Уже со студентами второго выпуска мы мучаемся. Сегодня они приходят с результатами ЕГ, а нам нужна литература, история, изобразительное искусство. Для артиста такой кругозор — самое важное.. Во «Власти тьмы» Аким, главное действующее лицо, неграмотный старик говорит сыну Никите: «Никита, душа надобна...» Так вот, воспитать душу – это очень важно. Телевидение, компьютеры – это совершенно другое. Это отстранённость полная. Когда читаешь – ты один на один с автором. Ты думаешь, перелистываешь что-то, опять перечитываешь, то есть происходит мыслительный процесс. Сегодня у ребят нет возможности читать, они в интернете, компьютеры, сети. Это полная отстраненность. Я их понимаю, не обвиняю, а просто говорю, что это плохо… Конечно, талантливый человек есть талантливый человек. Он пробьётся и через ЕГ. Но незнание культуры, искусства, незнание своей истории сказывается и еще скажется на профессиях в своей общей массе.

«ЗАВТРА». К какой литературе вы обращаетесь чаще всего?

Ю.С. К классической литературе, музыке, старые военные песни. Я – ребёнок войны, в 1943-м году я пошел в школу... Во время войны у нас в Пятой школе, у нас учились одни мальчики, устраивались линейки. Мы выстраивались шеренгами и ждали последние известия из Москвы. Слушали: «Оставлен, допустим, Смоленск», «Шли бои за Минск...» И мы, ребята рыдали, плакали. У кого-то родители воевали, у кого-то дедушки… И вот сегодня у молодых людей спрашивают: кому поставлен памятник на Манежной площади около Исторического музея? И они не знают. Эти «лбы» не знают Жукова.

«ЗАВТРА».Юрий Мефодьевич, что на ваш взгляд выбило это знание у молодого поколения? Что сломало преемственность знаний, традиций?

Ю.С. Сломали 90-е годы, которые хотели всё быстро переделать. Сломали образование. Театр – это тоже образование. Традиции, вообще-то, менять не надо. Когда мне говорят: «Вы знаете, у вас театр традиционный», то я сразу смотрю на мимику лица: нравится или не нравится. Для меня традиции – это самое важное. Отказаться от традиции, это — отказаться от родителей. Невозможно. В нашем театре идут только классические спектакли. Должен сказать, меня радует, что много молодёжи приходит смотреть то старое, традиционное искусство. Кому-то это не нравится, наверное. Что ж, мне тоже многое не нравится.

«ЗАВТРА». Не ощущали ли себя в 90-е изгоем? Насколько было психологически трудно выдержать шторм?

Ю.С. Наступлений было много, не скрою, и желаний сломать Малый театр тоже было предостаточно. Но мы выстояли. Лет десять, примерно, пришлось отбиваться.

«ЗАВТРА». Вам кто-то помогал?

Ю.С. Сам коллектив помогал. Просто здесь работают те люди, которые считают, что традиции – это хорошо. У нас работают и приглашённые режиссёры, мы не из анекдотов о том, что в Малом театре хороших режиссёров «съедают». Это не в наших традициях. Малый театр имеет свою нишу, и мы хотим её сохранить с теми традициями, которые существовали и существуют.

«ЗАВТРА».К какому эпизоду из кино или театра вы мысленно часто обращаетесь?

Ю.С. Трудно даже сказать, в театре было столько ярких личностей… Была такая знаменитая актриса Мария Казарес. Она снималась в таком популярном фильме тогда «Красное и чёрное». И вот она приехала с французским театром к нам на гастроли, играла на нашей сцене. Я был в числе десяти студентов, которые изображали во время спектакля монахов, нас пригласили для массовки. И вот мы наблюдали, как она играла Марию Тюдор. У меня это осталось в памяти. Когда она шла на эшафот – в глубине сцены, а там шпалерами стояли монахи – она шла мимо нас, и у неё катились по лицу слёзы… Она ни на секунду не вышла из образа. Помню, конечно, гастроли театра Эдуардо де Филиппо, и «Комеди Франсез»… «Гамлета» несколько раз смотрел с Полом Скофилдом…. «Дядя Ваня», «Три сестры» — Питер Штайн привозил свой театр – были потрясением. Спектакли Товстоногова с замечательными артистами Дорониной, Лебедевым, Стрижельчик… Всё это осталось в памяти как большая школа подлинного театра всего мира.

«ЗАВТРА».Юрий Мефодьевич, но вы снимались и в кино. Есть ли для вас фильм особенный?

Ю.С. Фильм, который дал мне большую возможность, и который популярен по сей день, конечно, это — «Адъютант его превосходительства». Этот фильм посмотрел Курасава и пригласил меня в «Дерсу Узала». Пригласил меня сниматься без всяких проб. А потом японцы пригласили меня сниматься в «Мелодии белой ночи». Каким-то счастливым образом один фильм вытекал из другого.

«ЗАВТРА».Трудно не вспомнить блистательный фильм «Летучая мышь» с вашим участием. Вы, кстати говоря, не видели «Летучую мышь» в Большом театре?

Ю.С. Нет, не видел и не пойду.

«ЗАВТРА».В советское время актёров театра ограждали от кинематографа. Пытались сохранить артиста театра или сохранить театр?

Ю.С. Наверное, всё-таки сохранить театр. Артисты снимались в кино, и Жаров, и Ильинский. Но тогда киностудия писала запрос в театр с просьбой освободить артиста. И Царёв Михаил Иванович наносил резолюцию: «в свободное от театра время». Студия и театр договаривались, никто никого не обвинял. Сегодня я не пишу «в свободное от работы время». Сейчас жизнь другая и без дополнительного заработка человек не проживёт. Я всё прекрасно понимаю, сложностей много. Поэтому я разрешаю всем. Только женщин, девушек всегда прошу — не раздеваться. Это моё первое условие.

«ЗАВТРА».Юрий Мефодьевич, кто или что дает вам вдохновение, силы сегодня?

Ю.С. Вдохновение даёт, наверное, семья. Мы с женой еще учились вместе на одном курсе. Она была любимицей Пашенной, на третьем курсе играла в ТЮЗе сразу в спектакле «Коварство и любовь». ТЮЗ был еще с Быковым, с Гореловым, со многими выдающимися актёрами. И следующее поколение – дочка, внучка у меня творческие люди. Есть у меня и замечательные друзья.

«ЗАВТРА».Говорят еще, вы – собачник, мимо бездомного пса не можете пройти. Так?

Ю.С. Не могу. Ни я, ни жена, ни внучка. У нас в доме пять кошек, три собаки. Но все беспородные. Все они – мои друзья. Они лечат, помогают мне отдыхать. Хотя я с ними и ругаюсь, произношу монологи. Они тоже произносят монологи. Мы понимаем друг друга. Улыбается собака или нет? Улыбается. А вы видели, как собака плачет?

«ЗАВТРА».Не приходилось.

Ю.С. Я видел…. Вот сейчас кому-то в голову пришло – открыли памятник собаке на Поклонной горе. Сколько их во время войны погибло, спасая людей. Люди должны помогать этим бездомным собакам, что остались без хозяина по глупости человеческой. Моя внучка принимает участие в кампании для помощи питомникам, которые содержат бездомных животных.

«ЗАВТРА».Юрий Мефодьевич, сегодня есть лица, кто является символом советского, русского искусства. Но все они вне системы власти. Тогда как в системе – лица, кто разрушают русское, советское искусство. Не потому ли так происходит, что вы сами уходите от разрешения главных, насущных проблем?

Ю.С. Я ведь был первым российским министром культуры. Но сам ушёл через два года.

«ЗАВТРА».Почему так?

Ю.С. Я выступил тогда против объединения Министерства культуры с туризмом и имел крупный разговор с тем влиятельным лицом, который такой проект продвигал. «Вы понимаете, — говорил, — у нас нет туризма. Когда он будет, тогда и поставите такой вопрос. Пока у нас в государстве есть традиции. Почему, например, на всех международных музыкальных фестивалях наши занимают первые места? Потому что есть традиция: с 5-летнего возраста дети могут учиться в музыкальной школе». Тогда и музыкальные школы хотели убрать – я тормознул, имел возможность. Человек не понимал о чем я ему говорю, он слушал, но относился настороженно: есть ли у меня «руки»? мы долго с ним разговаривали, уходя, я сказал: «Вы знаете, есть футбольные команды – дворовые, а есть – профессионалы. Я играю в команде профессионалов». Когда я спускался по лестнице, то встретил друзей, тоже министров, и пересказал им разговор. Они упали от хохота, потому что тот человек был капитаном футбольной команды Белого дома. На следующий день я ехал в машине на работу и услышал: объединение произошло. Я развернул машину туда, где жил – на госдачи. Приехал, позвонил дочке, чтобы она собрала внучку и чемоданы. И всё, больше я не возвращался.

Марина Алексинская
«Завтра», 16 июля 2013 года