19 июня в спектакле "Месяц в деревне" И.С.Тургенева роль Матвея первый раз сыграл артист Дмитрий Кривошеев. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

Спустя почти 120 лет Малый театр снова решил провести «Месяц в деревне». Спектакль стал режиссерским дебютом одного из ведущих актеров труппы - Глеба Подгородинского.

Тютчевское «Нам не дано предугадать...» в полной мере можно отнести к самой знаменитой пьесе Тургенева. Сам автор считал «Месяц в деревне» несценичным. Современники, в большинстве своем, были с ним солидарны. Первую постановку пьесы отделяло от даты публикации почти два десятилетия: в 1872 году для своего бенефиса в Малом театре ее выбрала прекрасная русская актриса Екатерина Васильева. Впрочем, в XIX веке яркой сценической истории пьеса не имела. Зато в следующем столетии ее шествие по отечественным подмосткам можно назвать триумфальным. В начале века в ней блистали Мария Савина в Александринском, Ольга Книппер-Чехова в Московском Художественном и Мария Ермолова в Малом. Впоследствии в разные годы «Месяц в деревне» ставили Екатерина Еланская в Театре им. М.Н. Ермоловой, Анатолий Эфрос на Малой Бронной, Сергей Женовач в Мастерской Петра Фоменко, Анатолий Праудин в БДТ, Юрий Бутусов в Театре им. Ленсовета.

Глеб Погородинский выбрал для режиссерского дебюта пьесу с весьма и весьма солидным «провенансом». И, судя по всему, это только подхлестнуло азарт постановщика. Сегодня только в Москве «Месяц в деревне», помимо Малого, идет еще в трех театрах - Новом драматическом, им. Моссовета и МХТ им. А.П. Чехова, где несколькими месяцами раньше выпустил премьеру Егор Перегудов. Могла бы и в четырех, но Константин Богомолов, похоже, от этой идеи отказался. Тому, что она посетила таких разных режиссеров в одно и то же время - во время самоизоляции - удивляться, по правде говоря, не приходится. Запертый наедине с самим собой, вырванный из привычного ритма жизни, отделенный от внешнего мира страшной и малопонятной напастью, человек, особенно человек творческий, очень остро ощущает нехватку сильных чувств и подлинных переживаний. Для Подгородинского со товарищи так называемый застольный период по факту оказался «за-зумным». Суждено ли их работе превратиться в репертуарный спектакль, ни режиссер, ни увлеченные его замыслом актеры тогда не думали - погружение в тургеневские «кружева» служило для них прекрасным лекарством от коронавирусной тоски.

Режиссер внимателен к драматургу в лучших традициях Малого театра. И дело не только в том, что сохранены все «малозначимые» для развития сюжета персонажи, вроде маменьки Ислаева и немца-гувернера Шаафа (акварельной чистоты работа Алёны Охлупиной и Василия Дахненко), за исключением Коли, который присутствует незримо, но слышимо - звуками, извлекаемыми из фортепиано. Постановщик отдает себе отчет в том, что у такого мастера, как Тургенев, нет и не может быть «лишних» действующих лиц. Более того, для него принципиально важно, что это месяц именно в деревне, а не просто где-то там, на лоне природы. Чувствуется, что деревенская атмосфера ему не просто хорошо знакома, он любит и понимает ее. Отсюда эти слегка облупленные деревянные стены уютного господского дома, легчайшие кисейные занавески, колеблемые проказливым летним ветерком, прозрачные беседки с удобными креслами. Сценография Марии Рыбасовой, костюмы Любови Скорнецкой и световая партитура Андрея Изотова такой же тончайшей кружевной выделки, как и материализованная ими тургеневская пьеса.

Место действия пьесы судьбоносно для персонажей - человек в деревне не тот, что в городе. В спектакле Перегудова это некое абстрактно-инфернальное, наполненное хтоническим мраком пространство, в котором блуждают неприкаянные человеческие существа. У Подгородинского - упорядоченный, с любовью обустроенный мир, живущий по своим, раз и навсегда установленным законам и оттого драма тургеневских героев, всех вместе и каждого в отдельности, воспринимается острее. В безвоздушной водно-сенной бездне, какую нам представляют в спектакле МХТ, хаос в душах персонажей выглядит всего лишь закономерным и естественным продолжением хаоса, царящего в окружающем их мире. И это уже само по себе снимает с них груз ответственности: они вроде как и не виноваты в том, что с ними происходит, просто не в силах противостоять разбушевавшейся стихии, как не может соломинка устоять перед ливнем. Но жертвы слепого рока, сродни античному, Глебу Подгородинскому в данном случае не интересны. Его задача - выявить меру ответственности каждого персонажа за то, что он творит с собой и с дорогими ему людьми.

Так сложилось, что «актерскую» режиссуру в профессиональной среде принято встречать скептически, в лучшем случае - настороженно. Особенно, когда речь идет о дебюте, а до «Месяца в деревне» Подгородинский поставил только дипломный спектакль со своими студентами в Щепкинском училище («Жестокие игры» Алексея Арбузова). Между тем, не раз случалось, что пришедший в режиссуру актер оказывался более чуток и внимателен к своим коллегам. Подгородинский делает ставку не на технические эффекты, с которыми артисту в театре тягаться все труднее, а на талант индивидуальности, и потому актеры становятся единомышленниками драматурга и режиссера в исследовании природы чувств своих персонажей.

Аркадий Ислаев (Михаил Фоменко) только на первый взгляд выглядит эдаким тюфяком. На самом деле это натура достаточно сильная и собранная, но проявляется это только в делах практических. А в чувствах к жене он теряется, смущается, как гимназист, потому что любит ее - ослепительную, холодную и надменную - как умеет: бесхитростно и просто, и оттого больше всего на свете боится выглядеть в ее глазах «мужланом». В чем Наталье Петровне (Полина Долинская) точно не откажешь, так это в умении пленять и покорять всякого, кто попадает в ее орбиту. Причем она способна пробуждать обожание самых разных оттенков. В муже - собачью преданность. В Ракитине (Александр Дривень) - преданность возвышенную, рыцарски-романтическую. В его чувстве к жене друга нет ничего от грязи банального адюльтера. Михаил Александрович возвел эту женщину на пьедестал Прекрасной дамы. Служение ей придает смысл жизни, которая кажется Ракитину слишком пресной без высоких чувств. В обыденности ему душно даже на вольном деревенском воздухе.

Зато доктор Шпигельский (Дмитрий Марин) и Лизавета Богдановна (Мария Дунаевская) чувствуют себя в обыденности, как рыбы в воде. Эта комичная пара - само воплощенное здравомыслие, над которым и впрямь не грех иногда посмеяться. И, кстати, кто из них практичнее - большой вопрос. Не исключено, что после свадьбы расклад сил в этом тандеме переменится, да так, что досточтимый доктор и охнуть не успеет. Еще один гротесковый дуэт - Матвей (Владимир Алексеев) и Катя (Мария Кривенцева) - эдакие Пьеро и Коломбина на русский манер. И здесь тоже понятно, кто кем вертеть будет.

Дарье Шевчук, играющей Верочку, досталась очень сложная задача - перевоплотиться в подлинно тургеневскую девушку так, чтобы быть убедительной для сегодняшнего зрителя, весьма скептичного в отношении всяческих трепетных воздушностей. Времена нынче не те. Молодым актрисам, не имеющим должного жизненного и сценического опыта, это далеко не всегда по силам, но у Дарьи Шевчук, похоже, получилось. В сцене «прозрения» Верочку зачастую из наивной простушки превращают в юную фурию, но режиссеру и актрисе удалось сохранить чистоту и искренность этой истинно тургеневской героини.

Студент Беляев (Максим Филатов), как и Верочка, молод, достаточно наивен, но умеет радоваться жизни - она ему еще не прискучила. Он просто живет, не требуя от судьбы слишком много, но умея быть благодарным ей за все, что она ему преподносит. Вот ягоды в лукошке спелые - как же вкусно! А вот змей в небесах парит - как же здорово! Это жизнелюбие, открытость миру и пленила холодную, сдержанную Наталью Петровну. Похоже, она увидела в Алексее Николаевиче себя, какой она была когда-то - до замужества (без любви), до материнства (без всепоглощающей привязанности к ребенку). И ей просто захотелось вернуться к себе той, далекой и недостижимой. Обычно Наталью Петровну преподносят как женщину, в которой внезапно проснулось дремавшее до сей поры женское естество: мол, уже под тридцать, молодость уходит, а настоящей любви так и не изведала. Ну, что ж, для нашего озабоченного сексом и поклоняющегося «вечной» молодости века, это естественно. Но Иван Сергеевич, похоже, все-таки писал не об этом.

Наталья Петровна потеряла саму себя. Как и почему - можно только догадываться. Полина Долинская, позволяя зрителю заглянуть в душу своей героини, дает основания думать, что некий эмоциональный опыт оказался для юной Наташи слишком тяжелым, и она - натура гордая и самолюбивая - предпочла более не обжигаться. Не только на молоке, но и на воде. И ее вполне устраивала эта размеренная, не лишенная приятности жизнь. Устраивали преданные мужчины, поклонение которых льстило ее самолюбию. Все устраивало. Но давно уже не радовало. И уж тем более - не делало счастливой. А ей, видя этих счастливых своей юностью и своим житейским неведением детей - Верочку и Беляева - тоже захотелось быть такой радостной, беззаботной и... счастливой. Вот только счастье не удержишь на веревочке, как легкокрылого бумажного змея, рвущегося в облака...

«Месяц в деревне» Малого театра получился очень светлым, и несмотря на весь драматизм, очень радостным. И совершенно... «несовременным» в самом высоком, самом позитивном значении этого неоднозначного понятия.

Пешкова Виктория, Страстной бульвар, 10