ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!

13 июля отмечает день рождения народный артист России Борис Владимирович Клюев. С удовольствием поздравляем актера и желаем ему крепкого здоровья, неизменной удачи и новых ролей на сцене Малого театра!

БОРИС КЛЮЕВ: Я СТРЕЛЯЮ ИЗ ВСЕХ ВИДОВ ОРУЖИЯ

В Китае популярный артист выпил два стакана водки за державу..

БОРИС КЛЮЕВ: Я СТРЕЛЯЮ ИЗ ВСЕХ ВИДОВ ОРУЖИЯ

В Китае популярный артист выпил два стакана водки за державу

Популярность народному артисту России, актеру Государственного академического Малого театра Борису Клюеву принесла картина «ТАСС уполномочен заявить». Но если в театре последние десять лет он играет в основном комедийных персонажей, то в кино и сериалах - исключительно генералов и начальников ФСБ. Такая у него специфическая внешность. Даже китайский кинематограф запечатлел его в образе русского генерала.

- Борис Авхустович, не надоело вам носить генеральские погоны на экране?

- Я к этому нормально отношусь. Просто так сложилось. Режиссеров устраивает моя внешняя солидность. Они надевают мне погоны, просят рявкнуть одну фразу наподобие: «Что-о?» и говорят: «Да, да, очень хорошо, вот это настоящий генерал. И не стригитесь, пожалуйста, так замечательно». Десять лет уже не менял прическу.

Конечно, тот материал, который сейчас снимают, очень низкого уровня. Там, по сути, и играть-то нечего. Сказать какой-то ерундовый текст... Но я все равно стараюсь сделать хорошо, чтобы потом не было стыдно. Иногда придумываю себе какие-то реплики, чтобы повеселей получилось.

- Что-нибудь по-настоящему генеральское в вас есть? Стрелять, например, умеете?

- Я стреляю из всех видов оружия. Даже на подлодке, когда служил, стрелял торпедами. По крайней мере, в компании генералов я чувствую себя комфортно. Александр Коржаков - мой близкий приятель.

- А команду какую-нибудь отдать умеете?

- Был такой случай в Сочи на вокзале. Мы шли с женой и с приятельницей и увидели дикую драку. Страшную просто. Человек пятнадцать дрались. Поножовщина. Кровь. Я не знаю, что со мной случилось, но я бросился в эту толпу и стал орать: «Прекратить! Разойдись!» Не знаю, как все произошло, но люди подчинились, хотя могли меня запросто укокошить. Даже извинились. Я только потом задал себе вопрос: «Зачем же я туда полез?»

- А как вас занесло в Китай?

- Пригласили сняться у них в кино. Я, кстати, был первым русским актером, который после «культурной революции» снимался в китайской картине. Прожил там полгода, через четыре месяца заговорил по-китайски, хотя иероглифов выучить не смог. Дословный перевод названия фильма «Диверсанты идут на Алма-Ату». Мы его сняли, и он вышел там, в Китае.

- И как вас там принимали?

- Замечательно. Знаете, там уровень приема определяется количеством блюд, которые подают на стол. Круглый стол, и на нем пирамидой стоят тарелки. Как я понял, меня принимали по высшему рангу, потому что в пирамиде было триста блюд. Палочками есть я еще не умел, поэтому первое время оставался голодным, а китайцы, оказывается, ждали от меня русского аттракциона. Тот, кто вел наше застолье, говорит: «Скажите, мы ваш фильм смотрели,

«Судьба человека», и вот там такой текст есть: «После первой не закусывают». Что это такое? Я говорю: «Ну, это знаменитый актер Бондарчук, который выпивает стакан водки и не закусывает...»«А вы, - спрашивают, - так можете сделать?» «Любой русский, - отвечаю, - это сделает, несите стакан». Долго искали нормальный стакан, потом принесли водку градусов 56. Пришлось выпить за державу два стакана водки без закуски. Китайцы были счастливы, они даже не задали ни одного творческого вопроса. А мне потом было очень плохо.

- Ну, наверное, после знаменитых «Трех мушкетеров» вам было не привыкать много пить. Говорят, там съемочная группа пила, зачерпывая водку из огромной кастрюли.

- Тогда мы все были молоды, ведь прошло почти тридцать лет. А фильмы раньше по году снимались. Лошади, фехтование - романтика. Конечно, работа в картине была счастьем, но не дай бог, если во Львове начинались дожди. Представьте, всю эту мощную компанию в простое. Вот тогда гуляла вся съемочная группа. Гуляла по-черному. Мы жили все, как при Людовике ХIII. Дрались, любили женщин (наши каскадеры прямо по дереву таскали к себе в номер девчонок) и много пили. Много - не то слово. До сих пор ненавижу лимонную водку. Потому что кто-то негласно установил закон: уезжая и приезжая-проставляться. Ну и все, конечно, проставлялись. А проставлялись лимонной водкой из соседнего универсама - у нас там был неограниченный кредит в любое время суток именно на лимонную водку. Иногда, правда, сливали все спиртное в одну большую кастрюлю и, зачерпывая, пили. Иногда прямо на лошадях подъезжали к рюмочной (во Львове замечательные рюмочные были), спешивались, выпивали и ехали дальше. А город очень любил нас всех, поэтому где бы мы ни появлялись, тут же распахивались двери... Мы просто внаглую могли подойти к прилавку, где продавалась копченая салака, и, минуя огромную очередь, бесплатно взять целый ящик и унести. Рэкета в то время не было, но как продавец мог не отдать этот ящик гренадерам? Режиссер Хилькевич тоже время от времени сильно заливал.

- Верховой езде обучались специально?

- Перед съемками я, как идиот, полгода ходил в школу верховой езды в Москве, чтобы научиться сидеть на лошади прилично. В итоге в фильме у меня нет ни одного проезда -все вырезали.

- А кто из остальных артистов лучше всего сидел в седле?

- Ну, если бы мои проезды не вырезали, можно было бы себя похвалить. А так, конечно, Миша Боярский. Удивительно, он тогда был еще студентом, учился на курсе Макарьева, никаким спортом не занимался, но уже на третий день без всякой подготовки стал прилично ездить. У него мощная физическая природная форма была.

- В картине «ТАСС уполномочен заявить» вашему герою делали дублера. Вы сами присутствовали во время съемок двойника и какие ощущения испытывали, глядя на «себя» со стороны?

- Я открою вам маленький секрет, я сам играл этого дублера. Было приглашено два человека, которые чем-то были похожи на меня. Один верхней частью лица, другой - нижней. Один из них, с горбинкой на носу, был майор милиции. Если вы помните, снимали так: камера наезжает на гримерный столик, потом на артиста... В общем, когда камера переводилась на гримерный стол, артиста подменяли на другого. Так что двойника играл я сам. Ну а озвучивали уже голосом другого артиста, чтобы была разница.

- Вы еще сыграли старшего брата Шерлока Холмса, который вроде бы как был даже талантливей знаменитого сыщика, но не хотел ничего делать.

- Вот это близкая мне роль была, почти про меня. Уже прошло много времени, можно раскрыть некоторые секреты. После полутора месяцев съемок мой друг Василий Борисович Ливанов загулял. В гостинице «Европейская» в Ленинграде Васенька загулял, и найти его после этого не могут. И тогда Виталий Соломин, тоже мой приятель и коллега по театру, говорит режиссеру Игорю Масленникову: «У нас есть Клюев, кепочку на него надеть, грима никакого не понадобится. Нос с горбинкой, лицо узкое, ямочка...» Васю решили снять с роли и пригласили на пробы на роль Шерлока Холмса меня. Покойный Юра Векслер - блестящий оператор «Ленфильма» постарался, так здорово меня снял, что пробы оказались блестящими. Тут же по Питеру слух пронесся, что приехал Клюев и сделал блестящие пробы на Холмса. .. И вот вам сила искусства - Василий Борисович бросил пить без всякого врачебного вмешательства, пришел на площадку: «Нет, нет, не надо Клюева, я готов...» Но благодаря хорошим пробам меня в следующей серии взяли на роль старшего брата легендарного сыщика. И действительно, роль оказалась моя. Она была сложной. Там можно было поиграть со вторым планом и комедийными акцентами.

- Вы родились 13 июля. Эта цифра как-то помогает вам в жизни?

- У меня странные взаимоотношения с этой цифрой. Я, как и все актеры, страшно суеверен. Стараюсь верить в то, что она мне помогает, но вот именно в 13 лет я остался на второй год в школе. Абсолютно по всем предметам у меня были двойки. Это был переходный возраст, и так как наше поколение росло без отцов, то мне просто повезло, что я не попал ни в какую банду. Я совсем не учился, шлялся по дворам, ходили куда-то драться с прутами, молотками и цепями. Мама была в ужасе, но ничего со мной поделать не могла. Я был рослый, сильный.

- Когда же появилось желание стать актером?

- Как ни странно, именно тогда. До этого я мечтал стать морским офицером, мечтал приехать в Питер поступать в мореходку. И это только из-за того, что однажды мне сказали: «Тебе очень пойдет форма морского офицера». Это так запало в мою детскую душу, что до 13 лет я мечтал быть морским офицером, объездить весь мир и выглядеть эффектно в красивой форме. Но потом в школу пришла Валентина Михайловна Половикова - мама Валентины Серовой и поставила у нас спектакль «Чертова мельница», где я сыграл черта первого разряда. Успех был ошеломляющий. Мне школьники даже уступали очередь в буфете. Вдруг у меня проснулись папины гены (он был актером и умер, когда мне бьио 4 года) - я понял, что ничем другим заниматься не буду. Мама умоляла меня, чтобы я какую-нибудь мужскую профессию освоил, но я поступил в театральный кружок при Доме журналиста, и это определило судьбу.

- В фильме «Моонзунд» вы сыграли офицера российского флота, значит, мечта частично осуществилась.

-Да-а. Красивую форму поносил.

- А какие роли ближе?

- Я вообще человек очень серьезный, несмотря на то, что все друзья знают меня в застольях совершенно в ином качестве. Я люблю сложный материал, люблю в нем копаться и находить какие-то совершенно неожиданные вещи. Это не всегда хорошо, но я обожаю анализ. Конечно, у меня есть свои актерские штампы и приемы. Знаю, в каких вещах я могу быть убедителен и обаятелен, но это нельзя долго эксплуатировать.

Необходимо искать новое. В этом смысле характерные роли лучше, и зрителями воспринимаются с благодарностью, но для души я больше люблю сложные, сейчас их, правда, очень мало.

- Вы преподаете актерское мастерство в Театральном училище им. Щепкина. Чему вы учите начинающих актеров?

- Прежде всего тому, что нужно уважать свою профессию, иначе она тебе обязательно отомстит. Ведь актерская профессия изначально нехорошая. Потому что основана на тщеславии. Человек хочет быть знаменит, он хочет славы, денег, успеха, женщин... Но как только все это начинает превалировать, профессия тут же начинает мстить. Это дистанция, марафон, и тут не важно выиграть старт, важно прийти к финишу. А для этого необходимо терпение. Да, бывает так, что тебе не дают ролей в театре, не приглашают в кино. Сожми зубы, терпи... В такие периоды многие талантливые люди спиваются, пропадают. А тем, кто терпит, рано или поздно везет. Нужно всегда быть в форме, чтобы быть готовым к шансу. Все это помимо тех вещей, которые дал тебе Бог, - внешность, голос, интеллект. Как правило, именно эти люди выходят вперед.

- Звезд растите?

- Это в шоу-бизнесе можно вложить деньги в человека, но вовсе не значит, что он станет звездой надолго. Есть масса эстрадных примеров: поднимались, а потом исчезали. А вот возьмите Олега Борисова - его уже давно нет, но звездой он останется навсегда. Великий артист. Так же, как Лебедев, Миронов, Папанов.

Поступает человек, по нему сразу все видно, потенцию его, но как у него потом сложится - неизвестно. Неудачная любовь может всю жизнь переломать или возвысить. Бывают способные, но недисциплинированные - это тоже плохо. Институт -только начало пути, только получение образования. Дальше будет видно, станет студент артистом или нет. Из тех своих учеников, кем я могу сегодня гордиться, хочу назвать. Егора Бероева. Он с первого курса задавал мне очень серьезные вопросы. Он головастый, не то что Гоша Куценко - всадник без головы.

- Кого из звезд экрана ждать от вас в ближайшем будущем?

- Алексея Дубровского, Анатолия Пашинина.

- Зачем вам преподавание, за это ведь платят копейки?

- Мне нравится этот удивительный процесс обучения желторотых птенцов. А деньги я могу заработать в кино. Знаете, какую испытываешь сладость, когда вдруг кто-то из них раскрывается с неожиданной стороны. Они ведь меня тоже учат. Если что-то у них не получилось - я виноват. У меня занималась девочка, я думал, она станет второй Вертинской. Через год ее выгнали, потому что у нее ничего не получалось. Потом выяснилось, что у нее зрение минус восемь и она никому об этом не сказала. Теперь я чувствую себя виноватым.

- Ваша личная жизнь такая же бурная, как и творческая?

- Сейчас я женат третьим браком и счастлив в нем. А так у меня все было по полной программе, как у всех молодых артистов, у которых желание быть первым иногда очень негативно сказывается на тех, кто рядом. Только с годами понимаешь, что это неправильно. И жалко, что рядом не было отца, который бы как мужчина мог что-то подсказать.

***

«Актерская профессия изначально нехорошая. Потому что основана на тщеславии. Человек хочет быть знаменит, он хочет славы, денег, успеха, женщин...»

***

СПРАВКА

Борис КЛЮЕВ родился 13 июля 1944 года. Ведущий актер Малого театра, где работает больше тридцати лет. Известность в кино пришла к нему сразу после роли шпиона Трианона в советском сериале «ТАСС уполномочен заявить...». Его визитные карточки - граф Рошфор в сериале «Д\'Артаньян и три мушкетера» и брат Шерлока Холмса в «Приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Много снимается в сериалах («Марш Турецкого», «На углу у Патриарших»). Женат. Обожает черных терьеров. Свободное время посвящает разведению цветов, предпочитая розы.



Беседовала Александра ОЛЬГИНА
«Родная газета», 07.07.2006

АКТЕРЫ МАЛОГО ТЕАТРА НА ОТКРЫТИИ МУЗЕЯ-КВАРТИРЫ А.И.СУМБАТОВА-ЮЖИНА

ФОТОГАЛЕРЕЯ

АКТЕРСКИЕ БАЙКИ БОРИСА КЛЮЕВА

Борис Владимирович Клюев, несмотря на то, что родился в семье актёра, хотел стать моряком торгового флота...

АКТЕРСКИЕ БАЙКИ БОРИСА КЛЮЕВА

Борис Владимирович Клюев, несмотря на то, что родился в семье актёра, хотел стать моряком торгового флота. В их школе училась внучка К.М. Половиковой, актрисы Театра им. Маяковского, мамы Валентины Серовой. Когда Борис был в шестом классе, Клавдия Михайловна поставила с учениками школы спектакль «Чёртова мельница». Успех был потрясающий, а Борю Клюева, который играл чёрта первого разряда Люциуса, стали без очереди пропускать в школьном буфете. Вот тогда он впервые и почувствовал славу, и, быть может, тогда в нём и проснулись актерские гены. Борис Клюев уже тридцать семь лет служит в Малом театре. Многие смешные истории связаны у него с родным театром.

Так держать!

Студентом я выходил в массовке в спектакле «Любовь Яровая». Анненков играл Кошкина. Мы, несколько человек, должны были его арестовать и увести со сцены. Артисты нас предупредили: «Анненков студентов проверяет. Он может вырваться, и вы посыплетесь, как горох».
Когда подошла эта сцена, я выбежал и вцепился в него мёртвой хваткой. Он рванулся, и правый рукав его кожанки остался у меня в руках. Кое-как мы утащили его за кулисы. Наградой нам была его похвала: «Молодцы, хорошо держали!»

«Я же ищу!»

У нас был артист Буренков Евгений Дмитриевич, про которого Вера Николаевна Пашенная говорила: «Это трактор!» Он был такой русский, широкой души человек, основательный, громкий, и всё делал по правде. Идут репетиции «Разбойников» Шиллера. Режиссёр Леонид Заславский говорит: «Сейчас будет сцена, где разбойники приходят в лес с награбленным. Они только что убивали, поджигали. Здесь нужен зуд крови!» Все переглянулись. Режиссёр говорит: «Ну да, наверное, это сложно, тогда поищите другое внутреннее состояние — апофеоз вакханалии!» Артисты в недоумении. Режиссёр вздыхает: «Ну, в общем, нужно, чтобы каждый нашёл что-то для себя».

На сцене стояли пилоны, которые во дворце изображали колонны, а в лесу на них откидывались шипы, и они становились деревьями. Это были большие фанерные конструкции, полые внутри. Я играл разбойника Шварца. Мы вбегаем в лес, я бросаю тюк с вещами, падаю рядом, а Буренков подошёл к дереву и стал биться головой об него. Послышался невообразимый гул. Все остановились. Режиссер, сидя в зале, спрашивает: «Женя, что ты делаешь?» Буренков повернулся и с обидой в голосе сказал: «Лёня, я же ищу!»

Рог

Идут репетиции «Летних прогулок» А. Салынского. Режиссёр Леонид Хейфец делает замечания Руфине Нифонтовой. На сцене стоял большой дебаркадер. Артисты поднимались по лестнице, скрытой от зрителей задником и выходили на сцену на уровне второго этажа. Нифонтова должна была уйти со сцены через дверь, после чего появлялся Буренков. Он стоит за дверью, готовится. Помощник режиссёра говорит ему: «Евгений Дмитриевич, у вас шнурок на ботинке развязался». Буренков наклоняется и начинает завязывать шнурок. В это время раздосадованная замечаниями режиссёра Нифонтова, которая никогда до этого, а уж тем более позже, себе такого не позволяла, подходит к двери и с размаху открывает её ногой. Послышался грохот и шум рухнувшего тела. Все бросились к Буренкову. Он встал, слегка покачнувшись, сказал на ходу: «Ничего, ничего» — и, выйдя на сцену, начал свой серьёзный монолог. Сначала его слушали, потом стали улыбаться, к концу уже смеялись. Серьёзным был только Буренков. Он ведь не мог видеть, как во время монолога у него на лбу появилась шишка и стала расти. Достигнув огромных размеров и превратившись в большой рог, она расти перестала, а рог начал синеть. Тут уж улыбнулся, по-моему, даже Хейфец.

Головастик

Приезжаем мы с артистом нашего театра Романом Филипповым в Киев на гастроли. Нас встречает помощник режиссёра: «Ребята, нужно быстро сняться». Он везёт нас на съёмочную площадку, а там молодой режиссёр, только что окончивший ВГИК. Такой а ля Тарковский: джинсы, клетчатая рубашка, широкие американские подтяжки, джинсовая кепочка. Режиссер говорит Филиппову: «Мы снимаем комедию. Вы проходите по мостику, теряете равновесие, падаете в воду, уходите на глубину. Когда всплываете, головой попадаете в плавающее на поверхности канотье».

Роман всё выполнил, а режиссёр: «Нет, не смешно. Переоденьте артиста. Вам надо будет сделать всё то же самое, но ещё набрать в рот воды и, когда попадёте головой в канотье, выпустить воду струйкой». Роман опять выполняет всё, что сказал ему режиссёр, а тот опять недоволен: «Нет, не смешно. Ассистент режиссёра, поймайте мне головастика! Значит, так. Вы сделаете всё то же самое, но вместе с водой выплюнете головастика». И тут Филиппов, сидя в воде, посылает режиссёра

далеко и надолго. Оторопевший режиссёр переспрашивает: «Это вы мне?» Филиппов отвечает: «Тебе, тебе!» Режиссёр объявляет перерыв, подходит к Филиппову: «Роман Сергеевич, вы всё это могли сказать мне один на один». Филиппов буркнул: «Но ведь вы мне при всех говорили».

Рабочий

Мы с Валерием Носиком подготовили программу и ездили с ней по стране. Нас замечательно принимали. Мы с ним разные, я большой, он маленький. У Валерия было пристрастие к зелёному змию, и с ним случилась такая история.

Ставрополь. Лето. Жара. Валера после «хорошего приёма» лежит в номере гостиницы, накрывшись простынёй с головой. За окном шум, колышется занавеска и мужской голос спрашивает: «У тебя можно подцепиться?» Валера дрожащим голосом отвечает: «Можно». Раздаётся лязг, и за батарею цепляется крюк. Через некоторое время тот же голос спрашивает: «Через тебя можно пройти?» Валера тем же дрожащим голосом отвечает: «Можно». Стягивает с головы простыню и видит, что на подоконнике появляется человек, спрыгивает на пол, проходит через комнату и выходит в коридор. Валерий садится на кровати: «Так это же человек! Это же рабочий, который в люльке за окном! А я-то подумал, что я с богом разговариваю, и чуть было не дал себе слово больше не пить».

Вместо двери

Идёт спектакль. На сцене Царь. Слуга приносит письмо на подносе, протягивает его Царю, тот берет письмо, слуга уходит. На роль слуги ввели молодого актёра. Выходя с подносом, он увидел изумлённые глаза Царя и понял, что сделал что-то не так. Оглянувшись, он, к своему ужасу, обнаружил, что вошёл через окно. Тогда он бросил поднос и убежал со сцены. Долго ходил, переживал, потом пошёл в гримёрную извиняться: «Простите меня, я разволновался и поэтому перепутал и вошёл через окно». Старый актёр хорошо поставленным голосом произнёс: «Дорогой мой, то, что вы вошли в окно, это полбеды, но когда вы ушли через камин, вот это уже беда».

«Умри, несчастный!»

Провинциальный театр 19-го века. На сцене герой и злодей. В финале герой убивает злодея. Идёт спектакль. Герой вытаскивает пистолет и говорит: «Умри, несчастный!», а выстрела нет. Он выразительно смотрит за кулисы, снова направляет пистолет. Уже не говорит, а кричит: «Умри, несчастный!» Выстрела нет. После третьей попытки он со злости бросает пистолет, кидается к злодею, бьёт его сапогом в живот и убегает. Злодей, оставшись один на сцене, начинает корчиться, сгибается в три погибели, но понимает, что такой удар никак не сможет отправить его на тот свет. Вдруг его осеняет, и он радостно кричит: «А сапог-то отравлен!» — и падает замертво.

Вес взят!

В телесериале «Михайло Ломоносов» я играл графа Григория Орлова. Там был эпизод, где я должен взять на руки Екатерину и отнести её в карету. Снимали в Петродворце. Екатерину играла молодая актриса из Таллинна, довольно плотного телосложения. На ней было платье с кринолином — это нижняя юбка на металлических обручах и сверху ещё несколько юбок. Я физически человек сильный, но не смог её поднять сразу. Когда же я, что называется, взял вес, возникла другая проблема. Металлические обручи поднялись, и верхняя юбка легла мне на лицо. Я ничего не вижу, прошу её: «Говори, куда мне идти». Она на ломаном русском отвечает: «Я сама не знаю». Идти надо было метров пятнадцать. Я прошёл пять и завалился в какую-то канаву. Стали думать, как же победить этот кринолин. Ничего не придумали, и я на полусогнутых, вслепую, еле-еле дотащил её до кареты, и мы рухнули у заднего колеса. Падение при монтаже вырезали, а всё остальное смотрится на удивление бодренько.

Записала Татьяна Петренко
«Театральная афиша», май 2006

«Листая старые подшивки»

ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО

В последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф»...

«Листая старые подшивки»

ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО

Иноземные гости уже давно чувствуют себя уютно, припеваючи в Доме Островского. Достаточно вспомнить хотя бы блистательное исполнение А. Остужевым главных ролей в «Отелло» Шекспира и «Уриэле Акосте» К.Гуцкова или Д.Зеркалову в «Евгении Гранде» Бальзака и в «Пигмалионе» Шоу. Давно развеяны легенды о преобладании быта в постановках Малого театра. Да, собственно, и с первых лет истории этого старейшего русского театра легенда о самодовлеющем значении быта была сильно преувеличена, если не сказать выдумана. Бытовая достоверность всегда соседствовала с пылкой, возвышенной романтикой. Более того, бытовая сочность в изображении жизни в самой себе уже несла, как это ни парадоксально звучит, зерна романтической «одушевленности»; если же не несла, то, несомненно, к этому тяготела. Одним словом, «дом Островского» всегда был широко открыт для самых неожиданных «гостей». Несомненно, что в последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф».

«Преступная мать, или Второй Тартюф» на основной сцене и «Тайны Мадридского двора» в филиале на Ордынке по последовательности возникновения и географии (главное здание и не главное) повторяют, в уменьшенном масштабе, историческую последовательность появления этих пьес и их место в истории театра. На Олимпе посмертной славы оба драматурга, Бомарше и Скриб («Тайны» написаны в соавторстве с Легуве), расположились на разных уровнях. Но никогда не считавшаяся удачной пьеса «Преступная мать», чего нельзя сказать о спектакле Малого театра, дала начало третьему бессмертному жанру — мелодраме.

Учитывая характер решений, которые предпочли для своих постановок Борис Морозов и Владимир Бейлис, и их последовательность во времени («Преступная мать» идет уже не первый сезон), можно говорить о некоторой тенденции — от сложного к простому. Но в разговоре о спектаклях, нарушая хронологию, пойдем от простого к сложному.

«Тайны Мадридского двора» не дают оснований для разночтений. Здесь все очевидно, и очевидность является одним из определяющих посылов режиссерского решения. Это в первую очередь зрелище. Вдруг, неожиданно для себя, замечаешь, что увлекаешься нехитрыми, но эффектными превращениями сценического пространства. А бесшумность этих манипуляций приятно напоминает о наивной, но уникальной магии сцены, на которой в несколько секунд иллюзия просторного, светлого дворца сменяется тесными, мрачными сводами тюрьмы (художник спектакля Энар Стенберг). Пусть это выполнено самым простым и очевидным образом (может быть, очевидность и завораживает) — с помощью фронтальных экранов и ширм. На фоне ставших общепринятыми статичных или вращающихся (кто придумал этот ужасный сценический круг?) громоздких и шатких конструкций незамысловатая игра с пространством кажется почти маленьким чудом.

Театральная условность соблюдена режиссером в тех рамках, какие дозволены или доступны в сценической постановке. В том случае, конечно, если спектакль не претендует на что-то, требующее как от участников, так и от зрителей дополнительной работы души. Дворец однозначно походит на дворец, тюрьма на тюрьму. Действующие лица в основном — особы знатного рода, поэтому одеты подобающим образом. При этом отмечаешь, что иллюзия королевской роскоши достигается без использования пурпура и слепящей позолоты. Линии костюмов скорее ассоциативны с эпохой, нежели историчны.

«Тайны Мадридского двора», как и сам «двор», — понятия, в такой степени ставшие нарицательными, что без сопротивления вместят в себя любые тайны любого, даже арбатского, двора. Но они дают режиссеру возможность живописно декорировать интригу — интригу чисто театральной природы, свободной от лишних подробностей. Например, как ревнивый супруг вылавливает шустрых кавалеров своей жены. Здесь главным будет не рассказ, а рассказчик. И мы даже не вспомним, что так и не увидели, какая же красавица досталась этому несчастному одноглазому дураку, чью ревность хитроумно использует король: нет гонца быстрее Бабьеки. В общем-то второстепенный по пьесе персонаж Дмитрия Зеничева играет в спектакле довольно заметную роль. Нелепый, гротескный образ Бабьеки придает замысловатому сюжету, в котором, между прочим, речь идет о судьбах двух держав, характер карнавального приключения. Сцена оперирует особыми выразительными средствами, и забота режиссера и артистов дать зрителю вкусить театральности в чистом виде. У сцены есть свои ограничения, но в чем-то она и свободней. Можно сделать в спектакле пару коротких танцевальных вставок, ничего не добавляющих характерам персонажей, а так, для эффекта, или как иллюстрацию парадной дворцовой жизни. А ведь события в пьесе «закулисные».

Если Скриб сознательно выводил на сцену сильных мира сего и показывал обмирщение власти, сводя исторические конфликты к столкновению личных интересов и мелких человеческих страстей, то здесь все наоборот. Сами конфликты есть лишь повод рассказать историю личных отношений нескольких женщин и мужчин с неизменным и безобидным, в данном случае, соперничеством полов. И все образы выстроены на основе типических черт женского и мужского поведения. Франциск I Владимира Богина — молодой, горячий, больше романтик, чем государственный муж. Карл V, которого играет Вячеслав Езепов, смотрит на все трезвее и практичней. Как человек более взрослый, опытный и изживший максимализм молодости. По всему выходит, что он просто хочет проучить гордеца Франциска.

Актеры, избавленные от необходимости изображать аристократов крови, чувствуют себя свободно и уверенно. Их герои жили так давно, что происходящее с ними воспринимается не как быль, а как сказка: в некотором царстве, в некотором государстве... Некоторые сцены играются с темпераментом, просто-таки по-семейному. И главой этого семейства является Карл. Он старше по возрасту, но, как это часто бывает, не способен совладать с молодняком. Женщины доводят немолодого человека чуть не до инфаркта. А «заводила» у них Маргарита. Хотя совершенно ясно, что героине Елены Харитоновой приходится быть хитрее и предприимчивей, нежели той свойственно от природы или в силу воспитания. Просто как любящая женщина и сестра она ищет чисто женские способы повлиять на обстоятельства. Пусть игра актеров временами кажется незамысловатой, но в то же время она непосредственна и открыта.

В целом спектаклю «Тайны Мадридского двора» характерна отбалансированность, выверенность по позициям, он прост, очевиден и бесхитростен. Такие спектакли будут существовать всегда и всегда будут иметь своего достаточно многочисленного зрителя.

На этом фоне «Преступная мать» — постановка более хрупкая и уязвимая потому, что сложнее выстроена и в зрителе предполагает более сложную внутреннюю организацию. Хотя, по существу, у «Преступной матери» аналогичные с «Тайнами» задачи. Спектакль привлекает исподволь, сам себя не рекламируя. Хотя, вероятно, именно хорошей рекламы ему недостает.

С характерным для театра академическим педантизмом в спектакле сохранены как название, так и авторское определение жанра — нравоучительная драма (!). Необходимо быть человеком чрезвычайно любопытным, чтобы положительно отреагировать на это сочетание. Так что обращение к самой непопулярной и вообще малоизвестной пьесе Бомарше было сопряжено с определенным риском. Несмотря на мелодраматические манки и замысловатую с полудетективным оттенком интригу (Фигаро, к примеру, проводит небольшое расследование, чтобы разоблачить своего противника Бежеарса), пьеса кажется мрачной и занудной. И именно потому, что граф Альмавива, при том, что сам не без греха, справедлив в своих подозрениях: графиня ему действительно изменила и уже двадцать лет, как раскаивается. На этом пытается нагреть руки негодяй Бежеарс. Но все заканчивается общим примирением, а негодяй изгнан из дома. Мораль, или «нравоучительный смысл» этой истории, по мнению Бомарше, состоит в том, «что каждый человек, если он только не чудовищный злодей, в конце концов, к тому времени, когда страсти уже остыли... непременно становится добродетельным человеком».

И еще автор «Преступной матери считал, что приятно чувствовать себя добрым, проливая слезы над вымышленными проблемами вымышленных героев.

После просмотра спектакля кажется, что режиссер Борис Морозов нашел самое простое решение всем проблемам, связанным с этой пьесой. Он как бы мысленно взял определение жанра в кавычки. Ничего по существу не меняя в пьесе, Борис Морозов обратил ее «серьезность» в специфический элемент театральности. И чем серьезней и драматичней события, подкрепляемые тяжелыми оркестровыми аккордами, тем увереннее зритель ждет веселой и легкой развязки. Игра в серьезность, в которую включается и зал (актеры часто прибегают к доверительно произносимым репликам-апарт), сокращает дистанцию между ним и сценой, превращая зрителей из наблюдателей и судей в соучастников. Как-то естественно получается, что мы увидели продолжение биографии хорошо известных и любимых героев двадцать лет спустя, после женитьбы Фигаро. Естественно, они уже не те легкомысленные, веселые и скорые на выдумку и шутку, но в них определенно есть то же простодушие, наивность и неискушенность — черты, которыми так любят наделять предков испорченные потомки.
Режиссура в «Преступной матери» не сводится к простому конструированию, она здесь глубже и сложнее. Граф Альмавива человек очень состоятельный, но здесь мы видим не парадную сторону его жизни. И это ощущение передано уже через сценографию Иосифа Сумбаташвили. О доступных графу и его семье излишествах говорят только колонны в глубине сцены с какими-то скульптурными изображениями и пухленький золоченый амур — шутливый символ роковых страстей, — бьющий в гонг над фронтоном. По общему же ощущению сцена неуютна. Мы сразу оказываемся не просто внутри дома, но внутри его проблем, приобщены к частным семейным тайнам, закрытым для внешнего мира.

Спектакль сделан более сильным актерским составом, что сразу ставит его на порядок выше. И найдена удачная манера игры, не бытовая, но и не форсирующая театральность. Страсти кипят, слезы текут рекой. Страдают юные влюбленные, и оба незаконнорожденные: сын графини и дочь графа. Нелли Корниенко — графиня — может себе позволить свободно играть беспросветное несчастье женщины, несущей по жизни тяжкий груз измены и раскаяния. Но реки слез не затопляют зал. Главный в этой истории граф Альмавива. Наделенный властью и волей, он ведет действие. Остальные персонажи, стремясь повлиять на события, пытаются это делать именно через него. Но в характере поведения, в логике поступков графа сразу возникает оттенок прихоти, эгоцентричного упрямства. Он, как говорят в таких случаях, действует, как большой ребенок. А если учесть, что его играет Борис Клюев, то очень большой. И темперамент графа соответствует его росту, а каждое появление на сцене вызывает веселое оживление. Как ребенок, граф легко убеждаем, что создает проблемы, и отходчив, что позволяет эти же проблемы быстро решать, особенно после того, как сам он оказывается уличен.

Вообще, обаяние всех персонажей спектакля — в их наивности. Даже такого прозорливого и чуткого к обману Фигаро. В исполнении Василия Бочкарева он похож на постаревшего романтика, борющегося за справедливость. В его худобе есть даже что-то донкихотское. И «негодяй» Бежеарс не кажется очень страшным и опасным. Несмотря на то, что у Виктора Павлова есть опыт в исполнении злодеев, его Бежеарс моментами просто симпатичный толстяк. И не то чтобы он все время врет, а просто не говорит всей правды. Поединок Фигаро и Бежеарса — поединок Дон-Кихота с практичным Санчо Панса. Только этот Санчо Панса — Бежеарс плохой.

Бомарше задумал пьесу сложнее, но перегрузил назидательностью и недогрузил характерами, что и определило ее судьбу. Но в том, что эта пьеса снова ожила, есть любопытная интрига. С популярностью мелодрамы на данный момент не может соперничать никакой другой жанр, а ее терапевтическое воздействие на людей уже, кажется, доказано и научно. Поставив «Преступную мать», Борис Морозов чуть-чуть «раздел» жанр, явив его прародительницу. Сгладив драматургические несовершенства пьесы, режиссер вольно или невольно, но чуть подшутил над ее жанровой сутью.

Заинтересованное и тонко-ироничное обращение с материалом указывает на скрытую полемику режиссера как с драматургом, так и со зрителем. От чего свободны «Тайны Мадридского двора», где преобладает шутливо-игровое, эксцентричное настроение. Но так как спектакли рассчитаны на разного зрителя, то и живут каждый по своим законам. В уже упомянутой тенденции на понижение, на упрощение сценического языка можно увидеть и некоторый тактический компромисс театра, и форму просветительской миссии: как объект национального достояния Малый театр должен быть общедоступен во всех смыслах.

Последние работы Малого театра над зарубежными пьесами по-настоящему современны. Эта современность не назойлива, тонка, в значительной степени корректна и изящна. Может быть, самое дорогое в постановках «Тайн Мадридского двора» и «Преступной матери» — их естественная и своевременная человечность. Ни знатность, ни власть сами по себе не способны приумножить духовное богатство личности. Тайны «Мадридского двора» на редкость просты и очень легко открываются: главное — это любовь и умение сострадать и сочувствовать. О торжестве сострадания, сочувствия и любви говорится также и в «Преступной матери». Преступления были и в то же время преступлений не было в прошлом, потому что главной всегда оставалась любовь. Преступление не совершено в настоящем, так как этого не допустили человеческая верность, находчивость и ум. Люди равны в своих способностях делать добро, они сплачиваются, когда надо изгнать из своей среды зло. К такому выводу приходят короли и принцессы, господа и слуги, выведенные на сцене, а также режиссеры и актеры наших дней. Границы между настоящим и прошлым стираются. Прошлое несет в себе будущее, а настоящее извлекает из прошлого прежде всего то, что необходимо людям сегодня. Преобладание исторических спектаклей на сцене Малого театра в последние годы — это не уход от действительности, а приближение к ней.

Ольга ГОРГОМА

«Театральная жизнь», 1998, №7

«Пресса о гастролях Малого театра»

В МАЛОМ НЕ УВИДЯТ ВИКТЮКА

В апреле рижских театралов ожидает большая радость - гастроли Государственного Малого академического театра России...

«Пресса о гастролях Малого театра»

В МАЛОМ НЕ УВИДЯТ ВИКТЮКА

В апреле рижских театралов ожидает большая радость - гастроли Государственного Малого академического театра России. Мы увидим два спектакля по пьесам А. Островского: «На всякого мудреца довольно простоты» и «Правда - хорошо, а счастье лучше».

преддверии гастролей глава «Балтийской жемчужины» Марина Липченко пригласила в Ригу на пресс-конференцию исполнителей главных ролей - прославленных, именитых и любимых всем бывшим Союзом актеров, преподавателей театральных школ - народную артистку СССР Элину Быстрицкую и народных артистов России Евгению Глушенко и Бориса Клюева. Гастроли поддерживают Hansabanka, коньячный дом Hennessy и посольство России.

В этом году Малый театр, старейший на пространстве, говорящем по-русски, отмечает очень значительный юбилей - 250 лет со дня основания. Он знаменит своей ШКОЛОЙ, преемственностью традиций настоящего русского театра, особой культурой отношений. От этого пути Малый не отступал никогда. Его еще называют «Домом Островского» и «вторым Московским университетом».

- Академический Малый театр называют «народным достоянием» наравне с Большим и Московской консерваторией, - сказал Б. Клюев. - И нам еще при Ельцине обещали большие зарплаты и особый статус благоприятствования. Но как-то не случилось.

В современном театре произошла удивительная метаморфоза: при всей демократии новых, ярких режиссеров не появилось, хотя должны бы... Мы счастливы, что у нас работает ученик Петра Фоменко - Сергей Женовач. Это удивительный режиссер - тонкий, умный, интеллигентный, успешно работающий с актерами разных поколений и школ и умеющий передать им чувство легкости и радости сценической игры.

У нас никогда не будут работать ни Житинкин, ни Виктюк. Хотя бы потому, что для них самое важное - не актер, а режиссерское решение. А в нашем театре все 250 лет во главу угла ставился именно актер. Парадокс, но Москва испытывает дефицит режиссеров, хотя их каждый год выпускает ГИТИС.

Евгения Глушенко вспоминает, что Женовач каждую репетицию начинал с того, что спрашивал у актеров: «Ну, какую историю будем сегодня придумывать?»

Малый театр, по словам его актеров, не приветствует и плохо приемлет даже постановки нынешнего МХАТа, где на сцене показывают физиологические акты или спектакль начинается с 20-минутного упражнения в ненормативной лексике.

В стране должен существовать НАЦИОНАЛЬНЫЙ, с традициями, историей, театр, как во Франции - «Комеди Франсез» и в Англии - «Олд Вик». Малый - именно такой, уверены наши гости. Но, наверное, потому, что он такой РУССКИЙ, у зарубежных режиссеров не получаются постановки на его сцене. Приезжал один немецкий, потом венгерский режиссер - что-то не вышло, не состыковалось.

- И, наверное, поэтому Чехов, Достоевский и Островский не смотрятся в западных постановках, - считает Э. Быстрицкая. - Тамошние режиссеры не знают глубинных традиций именно нашей жизни. Впрочем, как и мы не можем до конца постичь их традицию, хотя нам это проще в силу широты русской души.

Я играла в спектакле по пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермир» , как будто все было успешно и удачно. Но через много лет я посмотрела эту пьесу в лондонском «Олд Вик» - и мне стало стыдно. Я играла совсем не так, плохо или по-своему представляя английские традиции, не зная особенностей быта.

Все ведь это нарабатывается веками. Когда я почти 50 лет назад пришла в Малый театр, здесь еще играли актрисы - выпускницы Института благородных девиц. Их воспитание, привитые им глубокие традиции, отношение к людям, к делу, большой русский талант оказывали колоссальное воздействие на нас, молодежь. И потом в театре не исчез этот дух, эта чарующая атмосфера.

Прославленные актеры Гоголева, Турчанинова, Бабочкин, Светловидов бережно хранили ее. У нас тишина в коридорах и за кулисами во время спектакля, младшие встают при приближении старших, к ним чувствуется уважение, и молодежь с почтением прислушивается к их советам.

Да, у нас классические постановки, которые много говорят душе и которые останутся вечно молодыми. А новаторство в классике нужно оправдать, заслужить на него право.

«Вести сегодня» (Рига), 14.03.2006

БОРИС КЛЮЕВ: «ЧТО НЕ СЫГРАЕШЬ ЗА ХОРОШИЕ ДЕНЬГИ!»

Изысканно-импозантный Борис КЛЮЕВ особенно хорош в ролях щеголей и вальяжных аристократов. Они могут быть людьми благородными и негодяями, но, как правило, обладают острым умом и хорошим чувством юмора...

БОРИС КЛЮЕВ: «ЧТО НЕ СЫГРАЕШЬ ЗА ХОРОШИЕ ДЕНЬГИ!»

Изысканно-импозантный Борис КЛЮЕВ особенно хорош в ролях щеголей и вальяжных аристократов. Они могут быть людьми благородными и негодяями, но, как правило, обладают острым умом и хорошим чувством юмора. Во время апрельских рижских гастролей, посвященных 250-летию Малого театра, мы увидим Бориса Владимировича в роли «очень важного господина» Крутицкого в комедии Островского «На всякого мудреца довольно простоты».

Интеллигентный мальчик из дворовой шпаны

— Вам часто приходилось играть людей благородного происхождения. А есть ли в самом Борисе Клюеве «голубая кровь»?

— Клюевы всегда отличались незаурядной внешностью, в нашем роду было много красивых женщин. Но мы не из дворян. Мой дед из-под Дмитрова, где у него была какая-то недвижимость. Он был околоточным надзирателем (почти по Островскому!) и умер еще до революции. А все, что связано с его биографией, надолго было похерено, и фотографию деда я в первый раз увидел только в 40 лет. Но знаю, что наши Клюевы всегда славились интеллигентностью своей. Дед дал моему отцу и обеим его сестрам очень хорошее образование.

— А кем был ваш отец?

— Актером. Он умер, когда мне было только четыре года, но, видимо, сумел мне что-то передать. Отец окончил Вахтанговскую школу, уехал, будучи молодым энтузиастом, в Комсомольск-на-Амуре, нахлебался там всего, что полагается, среди тамошних зэков и бандитов. Вернулся и работал в одном из московских театров. Потом началась война, а в 36 лет он умер. Память о нем я храню.
Я был интеллигентным мальчиком, что почему-то всегда вызывало у нашей московской дворовой шпаны ненависть ко мне. Пришлось заняться спортом и добиться, чтобы в конце концов меня стали уважать за умение дать отпор любому противнику. Тем не менее ребята моего послевоенного поколения стремились к знаниям, тянулись к культуре. Какие-то школьные спектакли мы придумывали... Я жил в одном доме со своим одноклассником Мишей Шабровым (потом он написал песню «Лаванда»), недавно мы вспоминали с ним, кто из наших где.
И вдруг оказалось, что огромное количество той самой московской шпаны пошло в искусство — в живопись, литературу, театр... И когда я общался с нынешним председателем лиги российских сценаристов Эдуардом Володарским (автором сценария к фильму «Проверки на дорогах», пьесы «Шпана замоскворецкая»), он тоже заметил, какой неожиданный выброс дало это поколение.

— И кто же вышел из вашего двора?

— О, двор был вообще очень интересный! Этот знаменитый дом на улице Алексея Толстого, у Никитских Ворот, называется «Утюг». К нему была сделана пристройка для Театра Мейерхольда, где жили актеры Евгений Самойлов, Боголюбов. По двору бегала Таня Самойлова... Огромное количество жило артистов, музыкантов. Обладавший необыкновенным чувством юмора Аркаша Хайт вдруг совершенно неожиданно стал писателем. Тот же Михаил Шабров окончил педагогический институт, а потом стал песенником. Несколько ребят стали художниками, кто-то архитектором...

— Сегодня снова полно «шпаны»?..

— Очень много. Но тогда это было от разрухи и бедности, а сейчас стало модно, и более того — они живут лучше всех, ездят на дорогих машинах. Но интеллекта, к сожалению, это не прибавляет. Сегодня все больше «по понятиям» люди живут...

А выключил ли я утюг?

— Что вас все-таки побудило пойти в артисты? Наследственность, актерское соседство или..?

— Конечно, на генетическом уровне это было заложено. Но в 6-м классе к нам в школу пришла Клавдия Михайловна Половикова, мама знаменитой актрисы Валентины Серовой (которая жила напротив, а ее дочка училась в нашей 660-й школе). И поставила у нас школьный спектакль «Чертова мельница» по чешскому автору, так как мы тогда дружили с какой-то школой в Праге. Вот в этом спектакле, который мы играли в Доме архитектора, я и вышел впервые на сцену. В роли Люциуса, черта 1-го разряда. Успех был ошеломляющий! Меня в школьном буфете пропускали без очереди. Это произвело на меня большое впечатление. (Смеется.) Я пошел в драматическую студию при Доме журналиста и уже не мыслил для себя другой профессии. Хотя мама видела меня инженером.

— Кто особенно на вас повлиял как на артиста?

— Прежде всего, учитель мой — очень известный театральный педагог и режиссер Леонид Андреевич Волков. Затем — Борис Николаевич Ливанов, великолепные Леонид Викторович Варпаховский и Борис Андреевич Бабочкин, который доверил мне очень много ролей. В частности, я был партнером Элины Быстрицкой — в то время уже звезды. И мне, молодому, начинающему, играть с ней любовные сцены было ужасно тяжело. Бабочкин мне доверил, с моей интеллигентской мордой, играть Кудряша в «Грозе».

— Был ли у вас такой человек в кино?

— Нет, к сожалению. В кино на меня наибольшее впечатление произвел такой момент. В одном фильме у нас была сцена с Евстигнеевым. Он играл какой-то маленький эпизод, а я — безмолвного зэка, который подкладывал в печку дрова. Героя Евстигнеева спрашивали, мог ли он убить, он говорил «нет» — а глаза в этот миг говорили «да». Это меня потрясло! И я дал себе слово никогда не бояться маленьких ролей — просто их надо играть классно!.. А так — разочарования сплошные. Помню, Жан Марэ приехал в Москву на кинофестиваль, и я жаждал его увидеть. Я стоял и ждал, а когда он прошел мимо, я просто не заметил этого рыжего человека с конопушками и со вставными зубами!

— Вы в последнее время сетуете на то, что даже в МХТ имени Чехова сегодня работает очень много весьма средних актеров. А что такое, на ваш взгляд, средний актер?

— Понимаете, случается, что вроде актер и красив, и высок, и голос хороший, и есть все данные — но через 20 минут ты начинаешь думать: «А выключил ли я дома утюг?» Это первый признак того, что тебя артист «не берет». Причем в актерстве, как в любом соревновании, если рядом с тобой нет более сильного, ты сам никогда не подтянешься выше. А уж когда рядом более слабые — и сам деградируешь.

Заработать на машину

— Вы начинаете сниматься в большом историческом фильме «Адмирал Колчак»?

— Да, но тут есть предыстория. Лет 15 назад на Ленфильме у меня были блестящие пробы на роль самого Колчака. Потом у них застопорилось, когда все же стали снимать с другим актером, не получилось. Я и подумал: мол, не судьба. А сейчас играю роль отца жены Колчака. А доверили эту серьезную картину режиссеру знаменитого фильма «Итальянец» Андрею Кравчуку.

И только что на студии Фора-фильм мы закончили картину «Ниоткуда с любовью, или Веселые похороны» по повести Людмилы Улицкой. Снимал Владимир Фокин (я играл в его знаменитом сериале «ТАСС уполномочен заявить»). Причем впервые за 10 лет я прочел сценарий, который мне понравился. Это картина о еврейской эмиграции. Все они стремились в Америку, но когда оказались там, поняли, что приехали не туда. Что для американцев они все равно русские. И что так, как они живут, никто жить не может... Думаю, через полгода выйдет.
Вообще у меня много предложений, но, к сожалению, сейчас снимаюсь в сериале «Моя любовь», который будет сосать из меня кровь до июня. Это комедия положений, делает ее РТР, меня там понизили до полковника, хотя последние лет 10 я играл только генералов. Но знаете, за хорошие деньги что угодно сделать можно. (Смеется.) Тем более что хочу заработать на хорошую машину.

ДОСЬЕ:

Борис Владимирович Клюев народный артист России. Родился в Москве 13 июля 1944 г. Учился в Театральном училище имени М.С.Щепкина, теперь преподает там актерское мастерство. С 1969 г. с успехом играет в Малом театре. В кино пришел в начале 1970-х, снявшись в фильме «Рудобельская республика». Известность актеру принесли роль в телесериале «ТАСС уполномочен заявить...», роль злодея Рошфора («Д\'Артаньян и три мушкетера»), Майкрофта Холмса («Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона»). Играл также в картинах «Моонзунд», «Очарованный странник», в сериалах «Графиня де Монсоро», «Марш Турецкого», «Любовь моя» и многих других.

Наталия МОРОЗОВА
«Телеграф», 14.03.2006

«Пресса о гастролях Малого театра»

СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ

В апреле в Риге в рамках международного турне, посвященного 250-летнему юбилею, состоятся гастроли Государственного академического Малого театра России...

«Пресса о гастролях Малого театра»

СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ

В апреле в Риге в рамках международного турне, посвященного 250-летнему юбилею, состоятся гастроли Государственного академического Малого театра России, которые откроет его художественный руководитель, народный артист СССР Юрий Соломин. Этот подарок преподносят нашим театралам фестиваль «Балтийская жемчужина», российское посольство и генеральный спонсор гастролей Hansabanka.

В программе два спектакля по комедиям Александра Островского. На сцене Национальной оперы 24 и 25 апреля - «На всякого мудреца довольно простоты» режиссера Владимира Бейлиса. А в помещении Национального театра 26 и 27 апреля - постановка Сергея Женовача «Правда - хорошо, а счастье лучше», получившая Государственную премию России и престижную театральную премию «Золотая маска».

В этих спектаклях заняты Ирина Муравьева, Виктор Коршунов, Василий Бочкарев, Людмила Полякова, Татьяна Панкова, Александр Вершинин и другие прекрасные артисты. А также звезды театра и кино Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев, давшие вчера пресс-конференцию в Риге.

Они подчеркивали, что Малый и сегодня сохраняет свои замечательные традиции актерского театра и уважения к старшим. Что он не опускается до выноса на сцену «физиологических упражнений» и ненормированной лексики, которые все же не являются предметом искусства. В Малом работают и для него ставят режиссеры, любящие актеров, доверяющие им. Такие, как «главный утешитель в русском театре» Сергей Женовач, уже сам процесс репетиций с которым, по словам Евгении Глушенко, - одно удовольствие. Он ничего не навязывает - но предлагает, что необычайно активизирует творческую фантазию исполнителей. Критики отмечают: еще лет пять назад сама мысль, что событием сезона станет постановка Островского в Малом театре, показалась бы экстравагантной, однако спектакль, поставленный Сергеем Женовачем, стал если не гвоздем сезона, то его главной радостью и главной надеждой. А еще специалисты утверждают, что за последнее десятилетие в Малом театре утвердились основательно забытые свойства: пленительная тонкость, живое сочувствие к персонажам, спокойное и улыбчивое человеколюбие. Поэтому, как заверила журналистов Элина Быстрицкая, и со зрителем у театра сегодня все в порядке. А Борис Клюев, характеризуя атмосферу Малого, сообщил, что это единственный театр, где до сих пор есть хлопчатобумажные рубашки, которые надевают под костюм, а грим стирают не лигнином, а льняными салфетками. И одна из немногих трупп, где еще сохранилась должность суфлера!

«Телеграф», 13.03.2006

«Пресса о гастролях Малого театра»

ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ

Юбилею Малого театра посвящены его гастроли в Риге, которые «Балтийская жемчужина» проводит 24- 27 апреля. В преддверии сего события актеры Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев дали в Риге пресс-конференцию...

«Пресса о гастролях Малого театра»

ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ

Юбилею Малого театра посвящены его гастроли в Риге, которые «Балтийская жемчужина» проводит 24- 27 апреля. В преддверии сего события актеры Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев дали в Риге пресс-конференцию. Цветами, подарками и комплиментами актеров одаривали посол России в Латвии Виктор Калюжный, представители Hansabanka и коньячного дома Hennessy - спонсоры гастролей.

В этом году Малому театру России исполняется 250 лет

Итак, уважаемые господа, к нам едет... Нет, не «Ревизор». Премьера новой версии «Ревизора» в постановке художественного руководителя Малого театра Юрия Соломина должна состояться буквально на днях. Из-за этого-то Соломин, встречу с которым обещали журналистам, и не приехал в Ригу. Зато в конце апреля мы увидим две постановки Островского: «На всякого мудреца довольно простоты» (режиссер В. Бейлис) и спектакль «Правда хорошо, а счастье лучше» (режиссер С. Женовач), ставший лауреатом премии «Золотая маска».

В Доме Островского по-прежнему ставят преимущественно Островского.

- Государство, общественный строй, даже географические параметры меняются быстро, а люди очень медленно. Поэтому классика всегда современна. У нынешних режиссеров часто есть желание «осовременить» классические пьесы, но в театральном деле, так же как и в медицине, главное - не навреди! - утверждает Элина Быстрицкая.

Главная черта Малого - преданность театра традициям и преданность актеров своему театру. Быстрицкая в Малом работает уже почти пятьдесят лет. Мечтала об этом еще студенткой. А сыграв Аксинью в фильме «Тихий Дон», набралась смелости, пришла и сама попросилась в Малый. И никогда не жалела об этом. Борис Клюев работает в Малом со дня окончания Щепкинского училища.

Евгения Глушенко как-то ушла на три года в Театр Российской армии. И хотя сыграла там три прекрасные роли, все равно потянуло «домой». Журналисты въедливо интересовались, не было ли у нее соблазна уйти в театр Et cetera, которым руководит ее муж Александр Калягин. Но оказалось, что после свадьбы они договорились вместе не сниматься, в одном театре не играть. И договор до сих пор в силе.

Традиции Малого театра живут не только на сцене.

- У нас за кулисами всегда тишина. Никто не опаздывает на репетиции или на спектакли. У нас младшие всегда встают, здороваясь со старшими. У нас за кулисами хорошо, а на сцене - просто счастье. Мне кажется, в нашем доме продолжают существовать души тех, кто уже не с нами, но кто так много в нас вложил... - говорит Элина Быстрицкая.

А Борис Клюев добавляет:

- Мы едва ли не единственный театр, где есть хлопчатобумажные рубахи, которые надеваются под костюм, где грим стирают льняными салфетками и где еще есть суфлер!

Иностранные режиссеры в Малом не приживаются. Ну не могут они по-настоящему понять русскую пьесу и почувствовать дух русского театра! А вот Сергей Женовач, ученик Петра Фоменко, быстро стал для Малого театра своим.

- Он обожает актеров, - рассказывает Евгения Глушенко. - Так как в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше» все действие происходит в яблоневом саду, режиссер на первую же репетицию принес яблоки и положил на стол. Мы читали роли, ели яблоки и разговаривали. Он спросил: «Ну, какую историю будем сочинять?» Женовач ничего нам не навязывал, мы вместе что-то придумывали, хохотали и репетировали с удовольствием!

Борис Клюев напомнил, что еще при Борисе Ельцине Малый театр объявили национальным достоянием:

- И с тех пор мы все ждем, когда же это звание подкрепят достойными зарплатами. Но все никак не дождемся.

Элина Быстрицая оптимистично добавляет, что вроде с апреля обещали сделать прибавки к зарплате... Клюев утверждает, что не верит обещаниям, пока они не воплотятся во что-то реальное... Господи, как грустно, что даже в театре, который является достоянием нации, проблема выживания для артистов остается столь актуальной, что даже на пресс-конференции в другой стране, посвященной другому и вполне радостному поводу - гастролям, эта тема неизбежно поднимается.

Красавец Борис Клюев, знаменитый исполнитель роли Рошфора в фильме «Д’Артаньян и три мушкетера» и Майкрофта Холмса в «Приключениях Шерлока Холмса», с вызовом говорит, что сейчас сниматься в кино его заставляет «горькая нужда». Русское кино, по его словам, только-только начинает возрождаться.

- В этом году на «Мосфильме» благодаря Путину запускают сто новых проектов. В том числе большой фильм о Колчаке. Занято множество актеров, шьются костюмы, съемки будут идти в разных уголках России. Вот это действительно серьезно. А до этого было просто выживание.

От «серьеза» актеры легко переходят к шутке. Вспоминают, что Малый театр когда-то был связан подземным ходом со своим соседом и тоже носителем звания «национальное достояние» - Большим театром. А второй ход вел в гостиницу «Метрополь» с ее знаменитым рестораном. Так что актеры, бывало, за один вечер успевали побывать в двух театрах и наведаться в «Метрополь». Жалко, теперь пожарные эти ходы засыпали...

Информационный портал Даугавпилса

13.03.2006

«Листая старые подшивки»

БОРИС КЛЮЕВ: «ПОЛЬСТИЛСЯ НА ГОНОРАР, А ОКАЗАЛОСЬ, НАДО СЫГРАТЬ ГЕЯ»



Удача любит Бориса Клюева. Она ему улыбалась не раз: бешеный успех в кино после выхода сериала о мушкетерах, потом еще больший после фильма «ТАСС уполномочен заявить…», наконец, новый всплеск популярности после рекламы с луковым бутербродом....

«Листая старые подшивки»

БОРИС КЛЮЕВ: «ПОЛЬСТИЛСЯ НА ГОНОРАР, А ОКАЗАЛОСЬ, НАДО СЫГРАТЬ ГЕЯ»

Удача любит Бориса Клюева. Она ему улыбалась не раз: бешеный успех в кино после выхода сериала о мушкетерах, потом еще больший после фильма «ТАСС уполномочен заявить…», наконец, новый всплеск популярности после рекламы с луковым бутербродом. Но для Бориса Владимировича это всего лишь эпизоды. Главное — более трех десятилетий служба в Малом театре.

— Говорят, ваша популярность так велика, что журналисты чуть ли не в очередь выстраиваются за интервью.

— Сильное преувеличение. Хотя, должен сказать, популярность — это трудный путь, тут действует железное правило: сначала ты работаешь на имя, потом имя работает на тебя.

— Можно ли спрогнозировать успех?

— Однажды попытался. Это когда пригласили на роль министра Временного правительства Шульгина в фильме «Крушение империи». Роль большая, теперь-то точно стану знаменитым, думал я. Но вот фильм прошел и — никакой реакции, ни звонков, ни заманчивых приглашений. Самому себя предлагать — как-то унизительно. Хотя сам видел на «Мосфильме», как довольно известные актеры, заглядывая во все двери, спрашивали: «Вам артисты не нужны?»

— Так что же такое успех?

— Это горы писем, звонки, по пять—семь интервью подряд, несколько выступлений за день. Девчонки по трубам на балкон залезали. По улице просто так не пройти: кто автограф просит, кто выпить предлагает. Помню, выступали в Алма-Атинском университете. Пригласили всех ведущих актеров Малого театра. В первом ряду — народные, мы, молодые, — во втором. Ведущий представляет одного народного, второго, третьего. Аплодисменты, конечно. А потом произносит: «Борис Клюев». И зал просто взрывается от воплей. Народные в недоумении оглянулись: мол, что такое? А это «Три мушкетера» прошли по экранам. Слава богу, успех пришел, когда я был достаточно зрелым, так что испытание «медными трубами» одолел, считаю, достойно.

— Рошфор, Трианон, да и в театре у вас все больше злодеи и интриганы.

— Не забудьте, когда начиналась моя карьера. Тогда фактура интеллигентного человека была, что называется, не очень в моде. Но и злодеев тогда воплощали в основном «фактурные» — рослые и значительные, вроде меня, простите… Вот и играл в основном белых офицеров, аристократов да немцев. Старался быть убедительным. Я артист, и это самое главное.

— Кто-то сказал, что актерство делает женщину более женственной, а мужчину — менее мужественным. Не по этой ли причине мы неожиданно увидели вас в фильме «Гений» в роли человека нетрадиционной ориентации?

— Нет, совсем наоборот. С этой ролью вообще смешно получилось. Дал согласие сниматься, не заглянув в сценарий, очень уж хороший гонорар предложили. К образу я подошел с достаточным юмором, постарался сыграть просто характер и ничего больше. А получилась очень симпатичная работа. Даже премию зрительских симпатий за роль второго плана получил. У нас никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

— Актерство — образ жизни?

— Для меня это прежде всего профессия. Когда был молодым, мне очень нравилось гусарить, пить, гулять всю ночь. Через это проходят многие актеры. Редко кто в это время может сделать что-то настоящее. Важно вовремя остановиться и сделать выбор. Большая роль — это огромная напряженная работа: бессонные ночи, постоянный поиск и проигрывание каких-то сцен, которые тебе не удаются. И если у тебя спектакль с большой ролью, ты уже многое себе не позволяешь перед этим. Это, мне кажется, и есть профессионализм. К сожалению, многие актеры не справляются, выбирают другую форму бытия и свой талант пропивают. Меня Бог миловал — удалось избежать очень многих соблазнов. Прежде всего из-за того, что я всегда дружил со спортом.

— А как с юмором в театре? Коллег разыгрываете?

— Бывает. В нашем спектакле «Хроника дворцового переворота» принимают участие студенты театрального училища. Как канцлер, молча подхожу к каждому солдату-студенту и пристально смотрю в глаза: они начинают колоться и «плывут» — смеяться начинают. А это, между прочим, упражнение «на серьез».

— Но идет же спектакль!

— А что, канцлер не может подойти и посмотреть на солдата?..

— Борис Владимирович, уже много лет вы преподаете мастерство актера в Щепкинском училище. Что привело вас в педагогику?

— Еще будучи студентом, вел драматический кружок. Ничто не сравнится со студенческим спектаклем: тут, может быть, мало мастерства, но зато бездна искренности.

— Так какая она, новая смена?

— Все они разные, но очень хорошие. Многими уже сейчас можно гордиться: прекрасные данные, хорошая голова, голос. Приятно осознавать, что ты что-то им дал. Каждый из них надеется, что ему повезет и он обязательно будет знаменитым. Хорошая надежда. Я ведь тоже этого хотел. Но вот парадокс: когда достиг, стал тяготиться…

Беседовала Марина Характерова
«Родная газета», 23 мая 2003 г.

«Листая старые подшивки»

ТАИНСТВЕННЫЙ ЯЩИК ИЛИ ДАВАЙТЕ СМЕЯТЬСЯ ВМЕСТЕ

После телепремьеры «Адъютант Его Превосходительства» я получила предложение написать очерк об артисте Юрии Соломине. И до сих пор помню, как он страстно, увлеченно говорил мне, как мечтает сыграть острохарактерные роли, связанные с музыкой...

«Листая старые подшивки»

ТАИНСТВЕННЫЙ ЯЩИК ИЛИ ДАВАЙТЕ СМЕЯТЬСЯ ВМЕСТЕ

(сюрприз Малого театра)

...Начну с давнего воспоминания. После телепремьеры «Адъютант Его Превосходительства» я получила предложение написать очерк об артисте Юрии Соломине. И до сих пор помню, как он страстно, увлеченно говорил мне, как мечтает сыграть острохарактерные роли, связанные с музыкой, и что его чрезвычайно привлекают жанры оперетты и водевиля... Шло время. Что-то из такого рода творческих мечтаний у нынешнего руководителя Малого театра уже сбылось (телефильмы «Летучая мышь», «Обыкновенное чудо», а вот водевиль, да еще в собственной постановке. Эта мечта ждала своего свершения еще не один год. Она вот, наконец, сбылась. На прославленной сцене знаменитого любимого театра в постановке Юрия Соломина, притом, что постановщик выступает и в главной роли, состоялась совершенно прелестная (иного слова не подберу! ) премьера водевиля знаменитого Петра Каратыгина — очень известного русского писателя — «Таинственный ящик». И не просто даже водевиля, а комедии-водевиля в переводе с французского, с очаровательными остроумными стихами артиста театра А. Клюквина и в его же редакции сценического текста. Замечу, впрочем, по иному поводу, но это важно: недавно в премьере шекспировских «Усилий любви» также произвели самое лучшее впечатление стихи и песни талантливого актера А. Клюквина, который волею сюжета «Таинственного ящика» стал пресимпатичным дирижером всего того, что предложено сюжетом Каратыгина.

Откровенно говоря, когда думаешь об этой премьере, то очень тянет на восторженные междометия, на самые нежные и теплые определения того, что происходит на сцене. Да, как и положено в произведениях такого жанра, речь тут прежде всего идет о любви и о деньгах. Об этом с самого начала сообщает, выходя на сцену, Соломин, играющий бедолагу-актера, которому ужасно не везет, но который жить не может без театра и опять-таки, как положено в пьесах подобного жанра, оказывается главным наследником в таком мощном наследстве, что сможет и будущему зятю нотариальную контору купить, и дочке-бесприданнице солидное приданое подарить, а еще иметь возможность купить себе маленький домик, устроить в нем маленький театр и все равно играть в нем, рассчитывая, что судьба подарит ему встречу с таким добрым зрителем, как тот, что сидит сейчас перед ним в зале, то есть зритель этот — каждый, кто смотрит сейчас этот яркий, разноцветный, стремительный и очень интересный также и чисто психологический спектакль, действие которого разворачивается где-то в небольшом провинциальном французском городке и где перед нами разные и очень любопытные человеческие типажи — все наследники таинственного наследства и все — несомненные актерские удачи каждого, кто занят в этом музыкальном, танцевальном и, главное, очень умном, тонком, остром и добром зрелище. Кто они, принесшие залу такую искреннюю радость? Прежде всего — просто феерическая работа Юрия Соломина в его же изящной и чрезвычайно привлекательной режиссуре. А еще? Нотариус Дюпре (А. Клюквин), Эмиль (А. Фаддеев), Барон (А. Ермаков), Баронесса (О.Пашкова), Дероше (Б. Клюев- вторая после Соломина и Клюквина главная творческая удача спектакля), Хозяйка табачной лавки (И. Иванова)... Всех не перечислишь. Но хороши, каждый по-своему, все. И увлекает сюжет, хотя, конечно, заранее хочешь: пусть он закончится именно так, как заканчивается на самом деле.

А как прекрасна сценография, увы, того талантливого театрального художника, которого уже нет с нами, — я имею в виду Энара Стенберга. Как расцвечивает эта сценография все происходящее и придает всему и нежную, и сочную игру цвета и света! .. Надо, должно говорить самые добрые слова и о художнике по костюмам (Н. Поваго), и о балетмейстере (Л. Парфенюк), и, разумеется, о композиторах — В. Морозе и Г. Гобернике.

Ставить музыкально-разговорные веселые спектакли очень трудно. Они требуют не только истинной любви к жанру, но и универсального актера. Все это в нашем чудесном Малом есть. И великое ему за то спасибо!

Наталья ЛАГИНА.
«Слово», 22.08.2003